Совсем другая история

Первое волнение стихло. Элен неторопливо ехала по пригороду, всматриваясь в аккуратные одноэтажные и многоэтажные строения, сменявшие друг друга по пути. Девушка давно не бывала в этих местах. Она не спеша катила вдоль маленьких улиц, просто любуясь подстриженными лужайками, детьми, бегавшими вдоль них, и людьми с добрыми глазами, что с любопытством смотрели на незнакомку. Скоро тихие улочки сменил лесной массив. Деревья будто кланялись проезжавшим по трассе автомобилям. Их кроны давно распустились и теперь умело скрывали тайны, хранившиеся в недрах. Блондинка свернула с шоссе в лес. Она оставила машину почти у самой дороги, скрываемую лишь деревянными стражами, и направилась вглубь леса. Трава шелестела под ногами. Девушка все углублялась и углублялась в чащу, она не боялась заблудиться: несколько лет назад этот маршрут был для нее привычным. Наконец дорожка вывела Элен к месту встречи. Девушка смотрела на обветшалое здание из рыжего кирпича. Краска давно покинула его стены, кирпич потрескался и кое-где отвалился под натиском стихий. Зеленевший на стенах мох придавал зданию особый колорит, а венецианские окна напоминали о былой красоте. Только кресты, венчавшие крышу, все еще гордо смотрели вверх, они словно немые стражи охраняли покой этого места. Элен всегда любовалась этим зданием, смотря на него снаружи, постаревшим за годы запустения, но сохранившим былую величественность. Блондинка неосознанно провела рукой по стене — она отдавала теплом, будто впитала в себя жар солнца. Внутри же, наоборот, был лишь холод и сумрак. Элен не любила там бывать: облупившиеся стены, разбитые стекла витражей, пыльные, сваленные в кучу, скамьи и заброшенный алтарь — казалось, от одного этого вида можно сойти с ума. Девушка решила дождаться приятеля на улице. Элен села на траву рядом с домом, в голову сразу пришли воспоминания о первой их встречи здесь.

3 года назад.

      Блондинка нашла его внутри. Мужчина сидел на полу за алтарем. Он обнимал ноги руками, все его могучее тело била мелкая дрожь, а глаза, наполненные болью, смотрели куда-то в пустоту. Он осторожно взглянул на Элен. Страх, смятение, ненависть, жалость — все смешалось в этих наполненных жгучей болью глазах.       — Они убили ее, — негромко произнес парень, глотая слезы, но эхо будто специально разнесло его слова во все уголки этого безжалостного сумрака. — Они убили ее из-за меня…       Элен села на корточки рядом. Ее руки обняли сильные плечи, она тоже не могла больше держать все в себе и горько заплакала.       — Нет, — сквозь слезы произнесла девушка. — Это не так! Не вини себя.       — Я не могу. — Его всхлипывания почти перекрывали шепот. — Они убили ее из-за меня. И ее родителей тоже. Они все могли бы быть живы. Если бы я не сказал…       — Ты не мог знать, что все получится именно так, не вини себя. — Белая блузка девушки покрывалась черными капельками от смеси слез и туши. — Ты не мог поступить иначе, ты не мог знать заранее… Из воспоминаний в реальность вернули тихие шаги. Она обернулась на звук — вдоль здания шел мужчина в черном плаще. — Добрый день, — нервно улыбаясь, произнесла Элен. — Добрый день, — эхом повторил мужчина и снял капюшон плаща. Он осторожно поправил чуть съехавшую колоратку. — И как же мне теперь называть тебя? — с сомнением спросила Элен. Священник пригладил бородку и улыбнулся. — Можешь просто отец Себастьен, дочь моя. Девушка улыбнулась в ответ. — Хорошо, отец Себастьен. — Она тут же погрустнела, вспомнив о причине своего визита. — У нас большие проблемы. — Рассказывай. — Священник сел напротив. — Этьен всерьез решил заняться этим делом, он вышел на Бануресана. Я боюсь, что он сможет его расколоть. — Не беспокойся об этом, я его предупрежу, а ты предупреди Руди. Бануресан — опытный полицейский, он все уладит. Элен провела руками по волосам и убрала их назад. — Этьен упертый, он сможет докопаться до истины. К тому же я не знаю, кто еще в курсе. Кристиан работает в полиции, Этьен может подключить его связи. И Лали с ее журналистским чутьем не стоит легко сбрасывать со счетов. — Элен понимала, что они, скорее всего, смогут все уладить, но ей просто необходимо было поделиться с кем-то своими страхами. — А может, это даже и к лучшему? Возможно, давно пора открыть правду? — Дочь моя, ты и сама знаешь, что поставлено на карту. Это ложь во благо! — попытался успокоить ее преподобный. — Пожалуйста, не называй меня так. У меня и так впечатление, что это какая-то сюрреалистическая вселенная! — Девушка нервно накручивала прядь волос на палец. — Ты стал священником, я ищу способ скрыть правду от вновь обретенных друзей, а вместе мы как два заговорщика придумываем новую ложь. Нет ничего хуже, чем врать друзьям! — Тем самым ты спасаешь наши души на Земле, а я молюсь о прощении для нас на небе. — Мужчина посмотрел на часы. — Мне пора, скоро начнется служба. Элен взяла его за руку. — Посиди еще немного, это место волшебным образом успокаивает меня. Священник сел рядом, и девушка положила голову ему на плечо. Так они просидели минут десять, всматриваясь в кроны деревьев и вслушиваясь в звуки леса. — Почему ты вернулась во Францию? — Чтобы снова почувствовать себя дома. Несмотря ни на что. — Девушка как-то вымученно улыбнулась. — Я устала жить с мыслью, что меня кто-то найдет, прислушиваться к шорохам. Никто из моих родных точно не знает, где я. Мужчина перебирал в руке кусочки лежавших на земле камней. Друзья говорили так тихо и размеренно, будто и не говорили вовсе, а прислушивались к чужому разговору, приносимому из глубины леса ветром. — Почему он остался там? — Я помогла ему, а он спас меня. Большего между нами никогда не было. — Элен повернула голову, рассматривая изменившегося за столько лет приятеля. — Почему ты носишь сутану? Священник обернулся на ее голос и улыбнулся. — Я чувствую здесь свое предназначение. — Его голос и манеры изменились с их последней встречи, но девушка все так же чувствовала невообразимый свет, идущий от парня. — Иначе бы и не стоило ее надевать. Они не сговариваясь поднялись с мягкой травы и направились каждый в свою сторону. Элен в сторону автострады, к машине, Отец Себастьян к велосипеду, оставленному неподалеку.