IV. Крылья дракона

Gabrielle Aplin — the power of love

В королевском замке Тельмара, кажется, шумно с самого рассвета. Витольд угрюмо идет по коридору, то и дело раздражаясь по поводу слишком большого количества народа в коридорах замка. Тельмаринец хватает за рукав одного из своих доверенных. Тот мгновенно оборачивается к Витольду и расплывается в улыбке: — Каков день, Ваша Милость! Мои поздравления! А погода? Ни облачка! Витольд остается хмурым в ответ на все воодушевляющие речи: — Царевна? Она так и не явилась? В отличие от своего собеседника, Витольд привык говорить четко и по делу. Бессмысленных словесных расшаркиваний он никогда не терпел. Доверенный Витольда меняется в лице, понимая наконец, в чем дело. Он понижает голос и мягко произносит: — Как же? Наша стража впустила ее высочество на лошади сегодня ночью. Было далеко за полночь, когда она прибыла, поэтому двое стражников сопроводили царевну в ее покои, как и было велено. Витольд искренне удивляется. Он почему-то ждал подставы до самого конца, будучи уверенным, что с его счастьем в делах любовных Зафира либо намеренно ускользнет от него, либо попадет в какую-то передрягу и просто не успеет. Пунктуальностью тархистанки редко отличаются. — Не стоит волноваться, — успокаивающим голосом продолжает собеседник Витольда, — царевну уже разбудили. Я видел своими глазами, как ее величество, королева нарнийская Сьюзен входила в ее покои вместе с другими благородными нарнийками. Ее величество, королева Присцилла, тоже обещала прийти. Витольд поджимает губы. Свадьба-свадьбой, а Присцилле должно быть совсем не до того. Всего десять дней назад его кузина родила дочь. Весь Тельмар праздновал рождение принцессы, а сама Присцилла, кажется, только начала приходить в себя. Еще несколько дней назад было заметно, как она ходит с трудом. Но всю боль и усталость, кажется, перекрывала радость в глазах его всегда маленькой кузины. И Даниеле постоянно рядом — ему не о чем опасаться. *** Долгожданная церемония (сложно представить того, кто ждал дольше) начинается ровно в полдень. У того самого озера, что в Рождество было скованно льдом и где Зафира умудрилась провалиться в воду, разбили деревянный помост. На самом краю помоста стоит Витольд. Он вглядывается вдаль, но солнце немного слепит глаза. Кудрявые волосы Витольда венчает обруч с рубином посредине. Брат королевы одет в черный бархат, на котором сверкают позолоченные пуговицы: желтый с черным — цвета флага Тельмара. В шаге за его спиной стоит Даниеле. Король видит напряжение Витольда. Он по-прежнему сомневается, что лодка приплывет. Но наконец ее силуэт появляется в поле видимости. Длинная деревянная лодка с тремя гребцами медленно рассекает озерную гладь. Первым гребцом выступает не кто иной, как сам тисрок тархистанский (да живет он вечно!). Далее в лодке стоит невеста. Волосы Зафиры убраны назад сложным переплетением на тельмаринский манер. Вместо ожидаемого белого на невесте багряный бархат — цвета и ткань королевского дома Тельмара. На шее у невесты — тяжелые золотые украшения. В руках — единственная деталь, связывающая невесту с ее домом — букет из тюльпанов. Тюльпаны как раз расцвели в Тархистане под конец апреля. Специально для Зафиры доставили несколько корзин с тюльпанами всевозможных оттенков, но для своего букета она выбрала только три цвета: бордовые — под цвет платья, настолько темно-фиолетовые, что в народе их прозвали черными — под цвет глаз, и несколько белых — она ведь сегодня невеста. За спиной у Зафиры еще двое гребцов — Азамат и Анзор. По причине того, что отец не дожил до этого дня, Зафиру выдают замуж трое ее братьев. Через некоторое время лодка пристает к помосту. Алим первым выходит из лодки и подает руку сестре. Он же и ведет ее вперед, к тому месту, где ее ожидает Витольд и Даниеле. В руках у короля свиток с речью, он выглядит вполне спокойным, чего нельзя сказать о Витольде. Губы тельмаринца стиснуты в тонкую линию, а кожа кажется бледной-бледной. Грациозно шагающая вперед Зафира успевает оглядеться вокруг. Продолговатый помост ведет к возвышению, где их ожидает король. С двух сторон, вдоль всего помоста, выставлены стулья для важных гостей. А позади них, уже стоя, за церемонией наблюдают простые тельмаринцы. Когда до Витольда остается всего несколько шагов, Зафира узнает на одном из сидений королеву Сьюзен и короля Каспиана. Королева подбадривающе улыбается и машет ей рукой. Далее царевна видит и королеву Присциллу. Та держит на руках маленькую принцессу Лавинию. На соседнем с ней стуле сидит принц Тео. Наконец Зафира останавливается напротив Витольда. Братья по очереди целуют ее в щеку и отходят в сторону. Глашатай начинает приветственную речь, после чего слово переходит к королю. Даниеле мягко призывает «всех собравшихся» насладиться моментом и не нервничать, вызывая волну смеха у публики. Витольд бросает на него уничижительный взгляд, после чего снова смотрит на Зафиру. Король продолжает свою речь. Язык плохо понятен для Зафиры — устаревшее наречие, на котором в столице Тельмара уже давно не разговаривают. Но, раз так велит традиция… Царевна скользит взглядом по лицам присутствующих и вдруг вздрагивает. За рядами красивых стульев, среди простого люда, Зафира узнает лицо своего старшего брата. Самого старшего. С короткими волосами его почти что не узнать! Встретившись с ней взглядами, Аласкар подмигивает царевне и кивает головой, чтоб подбодрить ее и ее решение. Внутри Зафиры разливается такое приятное тепло. — …да, я беру в свои законные жены Зафиру, царевну тархистанскую, дочь тисрока Кашшафа. Зафира снова вздрагивает, среагировав на голос Витольда. Он, Даниеле и все остальные смотрят на нее в молчании. Царевна нервно оглядывается. Лицо жениха приобретает выражение «я так и знал» и только после этого Зафи осознает, что пришло ее время произнести клятву. Кто ж виноват, что она почти не понимает этого устаревшего тельмаринского наречия? — Да, я беру в мужья Витольда из королевского рода Тельмара, десницу короля и королевы. Вид у Витольда такой, словно он проиграл крупное пари. — …и быть им едиными навеки, в этом мире, и во владениях Аслана. — завершает король. Гости принимаются радостно аплодировать и выкрикивать приветствия: — Да здравствует Витольд, десница короля! — Да здравствует царевна Зафира! *** Еще около часа жених с невестой были вынуждены провести на помосте, принимая поздравления гостей. Дальше приглашенные, вместе с Витольдом и Зафирой, двинулись во дворы замка, где их ожидало вино, угощения и музыка. Под общий шум, Зафира увлекает Витольда с собой в один из совсем неприметных двориков. Здесь нет ни украшений на деревьях, ни вина. Витольд послушно следует за ней. Зафира останавливается посредине, оглядевшись вокруг. Всего несколько окон выходят на этот узкий пятачок, но наблюдать за ними явно никто не собирается. — Что с тобой такое? — наконец спрашивает Зафира. — Где твой сарказм? Почему ты не высмеиваешь мой внешний вид? И вообще… — Я заметил. Не ожидал, что ты оденешься на собственную свадьбу на тельмаринский мотив. Зафира склоняет голову на бок: — Не в этом дело, — делает она вывод. — Тогда в чем же? — Я не думал, что ты вернешься. Брови царевны невольно взлетают вверх: — Не думал, что вернусь? Я же клялась тебе… — Твои дела, — перебивает Витольд. — Успела? — Как видишь, — непонимающе отвечает царевна. Витольд отводит взгляд в сторону: — Ты ведь к нему ездила, да? Хотя, зачем я спрашиваю? Это и коню понятно было, в какую сторону ты держала путь. Невеста поникает: — Я просто не хотела, чтоб Этерно узнал об этом по слухам. Было честно сказать ему в лицо. — М-м-м, — протягивает Витольд. — Такой длинный, путь, ради нескольких слов? Или, все-же, не только слов? Намек Витольда не сразу доходит да царевны. Глядя на красноречивый взгляд тельмаринца, царевна в возмущении отступает назад. — Я бы никогда тебя не предала на кануне свадьбы, идиот! Я вообще никогда его не… — Зафира замолкает. Почему она оправдывается? — То есть, тебя грызет ревность? Витольду становится немного легче. Он знает, когда царевна лжет. Но сейчас она говорит правду. Все-же, не ревность его донимала все это время. Скорее, непонимание. — Почему ты не осталась с ним? Зачем возвращаться ко мне? Твои братья и так нашли бы, как завязать альянсы. А если между нами встанет что-то серьезное — то никакие альянсы с браками не спасут. Зафира внимательно смотрит в глаза своего теперь уже мужа, пытаясь понять, серьезно ли он это имеет ввиду. Затем она лишь качает головой, наклоняется и сбрасывает с ног успевшие натереть новые туфли. — А почему я должна была остаться? Витольд пожимает плечами: — Я видел его несколько раз. Такой милый мальчик. И так на тебя смотрит, словно ты ангел во плоти, сошедший пред ним с небес. Зафира едва сдерживает смех. Сначала от слова «мальчик» в адрес так повзрослевшего Этерно, а затем от сравнения Витольда. На нее можно смотреть как угодно, но точно не как на ангела. — Неужели ты никогда не думала, что он бы лучше заботился о тебе, чем я? Догадка пронзает Зафиру насквозь, словно удар молнии. Она заглядывает в глаза Витольду и некоторое время ничего не говорит. Витольд выдерживает ее взгляд. Но в нем нет какой-то привычной остроты. — Если бы Тюркиз… прости, Терезия, все вспомнила, ты бы выбрал ее? Витольд вздрагивает. Он не ожидал такого прямого вопроса. Но отступать некуда, поэтому Витольд просто честно отвечает: — Я не знаю. Он также честно ожидает пощечины от Зафиры. Ожидает, что та накричит на него, запустит туфлей или просто поколотит кулаками. Но царевна в ответ молчит. Молчит несколько мгновений, а затем почему-то улыбается с умилением, чем окончательно сбивает Витольда с толку. Тот лишь беспомощно хлопает глазами, ожидая объяснений. — Ты сомневаешься перед сва… Прости, уже после свадьбы. Это нормально. Моя мать рассказала мне об этом в двенадцать лет. Так почти что все делают. Во взгляде Витольда мелькает обида. Почему она разговаривает с ним, как с маленьким? Силой воли тельмаринец заставляет себя успокоиться и не опозорить себя еще больше. Он всегда думал, что люди в день свадьбы радуются. Откуда тогда берутся все эти рассказы о самом счастливом дне в жизни? Он почему-то таковым себя совсем не ощущает. — Зафира? — Да? — Если тебе будет здесь плохо, ты ведь мне скажешь? А вот теперь царевну накрывает волна умиления. Витольд боится ей сказать, что он боится не сделать ее счастливой? Зафира ухмыляется: — Не беспокойся, милый, если мне что-то не понравится, я устрою тебе такой скандал, что ты не только об этом узнаешь, а еще и будешь помнить до конца своих дней. Такой ответ явно ободряет Витольда: — Знай свое место, женщина. — Так-то лучше, — щурится Зафира. Царевна подходит к Витольду и на пару мгновений крепко прижимает его к себе. Он уже не кажется таким напряженным, как ранее. Зафира отпускает его, ловко задирает юбку, чуть выше колен, демонстрируя стройные ножки: — Туфли мои подбери. Нам еще танцевать весь вечер. Витольд зачем-то слушается и послушно подбирает лодочки царевны, а затем приседает на корточки, чтобы ее обуть. Довольная царевна элегантно протягивает ему руку, которую Витольд берет в свою ладонь, чтобы вывести невесту обратно к гостям. Кажется, их краткое отсутствие едва-ли заметили. Витольд приветливо улыбается гостям, а затем мягко наклоняется к уху невесты: — Не обольщайся, командовать тебе лишь до захода солнца. Зафира весело смеется: — Так я еще многое успею. Танцуй со мной! *** Вечер был безоблачным до самого заката. Гости славно веселились во дворе, а когда стемнело — всех пригласили в большой зал замка, чтобы подать ужин. Особенно приглашенным пришлась по вкусу оленина. Музыканты играли без устали, а гости все смеялись и танцевали. Позже было время подарков. Жениху с невестой преподносили свертки, сундуки, коробки и мешочки, полные всякого добра. Остальные гости с интересом наблюдали, вздыхали и иногда подшучивали над дарами. Сьюзен усмехнулась, краем уха подслушав, как несколько тельмаринских лордов с восхищением обсуждали экзотическую красоту восточной царевны: тонкую талию, блестящие волосы и темные, бездонные глаза. Далее мужчины попытались предугадать, станут ли другие тарханы после этого брака выдавать своих дочерей за тельмаринцев. Здесь уж королева нарнийская не сдержалась и вклинилась в разговор лордов: — А почему бы и нет? Тельмаринцы очень даже ничего. Лорды, устыдившись своих разговоров, склонили головы в почтении: — Ваше Величество. Но еще больше устыдился Каспиан, как раз подошедший к своей королеве. — Сьюзен, — раздраженно прошипел он ей на ухо. Королева развернулась и окинула его нескромным взглядом: — А что, разве я не права? Вот ты, к примеру, типичный тельмаринец. Высокий, статный, сильные плечи, да и не только плечи. — Сьюзен хихикнула. — А личико при этом-то смазливое. А когда ты волосы в хвост собираешь, то я вообще… Покрасневший Каспиан оттаскивает Сьюзен за рукав подальше от людей: — Прекрати, — снова шипит он. — А еще у тебя руки красивые, — продолжает рассуждать королева. — И губы. У многих из вашего рода. Вот Роланд, твой друг, ведь тоже такой красивый. А когда он на лошади сидит… Каспиан начинает мысленно молиться Аслану, что бы хоть что-то заткнуло ее. — Сью, ты пьяна. Пошли лучше воздухом подышим? Но королева даже не слушает Каспиана: — О! Зафи! — зовет она мимо проходившую невесту. Та останавливается и внимательно смотрит на нарнийку. — Мы тут с Каспианом спорим о том, что тельмаринцы — самые красивые мужчины. Король, понадеявшийся было на смену темы, лишь прикрывает лицо ладонью, испытывая невероятный стыд. Зафира сначала оценивающе оглядывает Каспиана, а затем оборачивается в сторону Витольда, придирчиво изучая все его достоинства. Мимо нее проходит один из тархистанских вельмож. Тому явно жарко, поэтому верхняя пуговица рубашки восточного гостя расстегнута. Зафира кривится: — Правда. Ты видела, почти у всех тархистанцев грудь волосатая? Царевна демонстративно показывает язык. — Пожалуйста, прекратите, — стонет Каспиан. Король нарнийский предпринимает попытку вывести королеву из зала, но та лишь громко смеется, демонстративно отталкивает Каспиана и убегает куда-то в центр зала под руку с Зафирой. Как уверяет сама королева — считать красавцев и создавать статистику. На помощь Каспиану приходит Витольд. Он лишь качает головой и протягивает красному Каспиану красивый кубок. — Дай им наиграться, — стоически произносит жених, отпивая вино из кубка. — Что другие скажут? — Каспиан все еще переживает за репутацию короны. — Они сами завтра ничего не вспомнят, — спокойно отвечает Витольд.