IV. Крылья дракона

— Где дети? — Алим немного отстраняется от Тюркиз, чтобы заглянуть ей в лицо. — Они в надежном месте, с надежным человеком. — отвечает тархиня. Тем временем Зафира подходит к сидящему на коленях Витольду и приседает рядом с ним, опуская руку на сильное плечо: — Отпусти ее, — едва слышно произносит царевна. — Слишком много воды утекло. Алим, маленькие царевичи… — Я никого не держу, — глухо отзывается тельмаринец. — Все правильно, — Зафира легонько сжимает его плечо. — А ты с самого начала притворялся, в отличие от Азамата? — Зафира слегка выгибает бровь. — Это было очень реалистично, такой взгляд… — Ревнуешь? — так же сухо отвечает Витольд. Зафира усмехается краешком рта, едва подавляя в себе желание двинуть тельмаринца локтем под ребра. Кажется, он приходит в себя — что не может не радовать. Зафира оглядывается в сторону Даниеле. Король тельмара склонился над Азаматом. Пылко влюбленный царевич все еще лежал на полу без сознания. — Только ты, — Зафира вспоминает, как Даниеле оттянул ее, когда она пыталась встать между колдуньей и Витольдом, — ты с самого начала знал, что он притворяется? Даниеле поднимает глаза на Зафиру: — Знал. Он дал мне знак. Царевна искренне удивляется: — Знак? Когда?! Я с него глаз не сводила… — Я бросил один взгляд Даниеле, ему было достаточно. — вмешивается Витольд. — Я знаю, что ни до одного из вас не дошло бы! Разве что, если бы я на стене крупными буквами написал «Я притворяюсь». Король тельмара скромно пожимает плечами, а Зафира лишь ухмыляется. Ей еще многому предстоит научиться. На середину комнаты выходит младший царевич Анзор: — Тюркиз, так это ты «наш верный друг»? Ты писала Витольду? Витольд холодно смотрит на младшего тархистанца. Вместо Тюркиз отвечает Алим: — Глупый, тархини не умеют писать, им это не нужно! — Умеют, — быстро перебивает его Тюркиз. — Но… — Алим в замешательстве. — Все твои послания, даже короткие, всегда писал писарь! Я ведь не раз видел, как ты их ему надиктовывала! — Потому, что о моих умениях было лучше не распространяться. — Но… Сколько времени ты уже владеешь письмом? — не перестает изумляться Алим. — Около девяти лет. — Девять лет скрывать такое? — вмешивается Анзор. — Я бы не выдержал! — Свет моих глаз, — Тюркиз продолжает смотреть на своего мужа, гордо расправив плечи — мне быть твоей женой, твоей спутницей и твоей опорой на троне. Поверь, у меня еще много козырей в рукавах, которых я раскрывать пока не стану. Но когда тебе понадобится помощь — я буду первой, на чье плечо ты сможешь опереться. И пусть видимость слабости женщин в Тархистане станет мне покровом. — В остроте твоего ума у меня уже давно не осталось сомнений, — с восхищением отвечает Алим. — Через кого ты передавала свои послания? — Через брата Эстель. Я нашла в ее комнате послания с адресом. Зафира вздрагивает: — Этерно? Тюркиз бросает на Зафиру взгляд, от которого той становится не по себе. Она знает? Столько талантов, оказывается, скрывалось под слоями звенящих украшений и дорогих шелков. — Я в порядке, — раздается хриплый голос, — можете не волноваться. Витольд переводит взгляд на начавшего приходить в себя Азамата: — А-а-а… Герой-любовник? Проспал ты свое счастье. Азамат потирает затылок. Анзор помогает ему встать на ноги. — Почему я на полу… был? — Азамат непонимающе оглядывается по сторонам. — И где… — Любовь твоя? — Витольд складывает руки на груди. — Мне жаль тебе это говорить, но Шаукят отбил ее у тебя. Царевич снова потирает ладонью затылок — больно. — В смысле? — не унимается он, серьезно представляя себе, как прекрасная дева по-ту-сторону-зеркала уходит, держа под руку старого противного старика. — По дороге расскажем, — перебивает Алим. — А сейчас нам нужно спешить в Ташбаан. Зафира смотрит на старшего брата. Лицо того полно решимости, то же самое можно сказать и о его Тархине. Царевна оглядывается на остальных: — Да здравствует тисрок Алим, да живет он вечно! Остальные смотрят на нее с легким удивлением. Первым в улыбке расплывается младший царевич: — Да здравствует тисрок Алим, да живет он вечно! — подхватывает Анзор. — Да здравствует тисрок Алим, да живет он вечно! — ухмыляется Азамат. Наконец к приветствию присоединяются и тельмаринцы. *** Каспиан сидит на красивом, обшитом изумрудной тканью, кресле. Перед ним стоит Роланд. Рыцарь все время нервно оглядывается, будто ожидая подвоха со стороны короля. Сам же Каспиан с любопытством наблюдает за его поведением. — Ты меня звал, — нарушает тишину Роланд. — Звал, — соглашается Каспиан. — У меня для тебя есть подарок. — Подарок? — непонимающе хмурится рыцарь. Он украдкой оглядывает пространство вокруг короля, но ничего, подходящего на роль подарка, не замечает. — Какой подарок? Разве есть повод? Каспиан откидывается назад на спинку кресла: — Мы тут посовещались… Помнишь, поместье у радужного луга? То, что так давно пустовало? — Ну, помню. В голове Роланда встает картинка: белокаменный дом, большие окна которого выходят на луг. Весной он действительно похож на радугу — там цветут разноцветные гиацинты. Кажется, он принадлежал одному из лордов, что во время восхождения Каспиана на трон предпочел уйти в Тельмар. — Так вот, это и есть твой подарок. Отныне ты — лорд Радужного удела. Роланд с непониманием смотрит на короля: — Ты спятил? Зачем мне Радужный удел? Не такой реакции ожидал Каспиан. Он даже встает со своего кресла: — Что значит «зачем?» Роланд! Ты живешь в бревенчатой хибарке посреди леса со своей леди женой и дочерью! А тебя, между прочим, вся Нарния знает, как героя! Славного рыцаря! — Ничего это не хибарка! Нормальный дом! — защищается рыцарь. Каспиан прохаживается вперед: — Роланд! Не упрямься! Я знаю, что ты вынослив и любые условия выдержишь. Но подумай хотя бы о своих дамах. — Я не люблю людных мест. Мне в лесу уютнее. Король складывает руки на груди: — Под текущей крышей? — Она течет, только когда ливень, и только в двух местах… Роланд замолкает, наблюдая за самодовольной ухмылкой Каспиана: — Нет, друг мой, твой шалаш давно уже отслужил свое. — У меня просто времени не было… — защищается Роланд. — Я знаю, — успокаивающим тоном отвечает Каспиан, — потому, что ты все свое время посвящаешь службе короне. Поэтому, прошу тебя, позволь хоть однажды короне позаботиться о тебе. — Но, там комнат десять! — не унимается рыцарь. — Не десять, — уверяет его Каспиан, — вот посчитай: кухня, хозяйственная, столовая, гостиная, библиотека, пять спален, три ванных… Ну, ладно, десять. — Зачем мне пять спален? Каспиан опирается рукой о спинку своего кресла: — Ты еще совсем молод. Уверен, жена еще успеет одарить тебя наследниками. И там, милый мой Роланд, пять спален — как найдутся! Роланд хмурится: — Мне нужно подумать. — Нечего думать, — перебивает его Каспиан, — даже бумаги о том, что ты от сегодняшнего дня становишься владельцем Радужного удела, уже готовы. Они в архиве. Я сейчас их принесу, а ты вон, чайку попей. Каспиан машет рукой в сторону столика, на котором действительно стоит заварник и две чашки. Правда, скорее всего чай успел подостыть. Знай Каспиан, что Роланд ему едва ли не истерику устроит — попросил бы служанку подать его попозже. Не дожидаясь еще одной волны аргументов славного рыцаря, Каспиан быстрым шагом покидает комнату и едва ли не бегом бросается вниз по лестнице. В подвале, где находится архив — тихо. Каспиан толкает тяжелую дверь и принимается разглядывать книжные стеллажи, раздумывая, где именно для него оставили бумаги. На мгновение, Каспиану кажется, что он слышит чей-то голос. Король замирает и прислушивается. Через какое-то мгновение звук повторяется — низкий мужской голос. Где-то в глубине за книжными рядами. Каспиан кладет руку на эфес меча и на цыпочках продвигается вперед. В этот раз до него доносится смешок. Тонкий женский голос. Каспиан делает еще несколько шагов навстречу и замирает, прислушиваясь. — Отдай плащ! Мне холодно! — шепотом возмущается женский голос. — Это исправимо, — отвечает мужской. Каспиан с двух слов распознает говорящих. Полон раздражения, он выходит из своего укрытия. Взору короля предстает спина короля Великолепного. — Хоть бы корону снял, — шипит себе под нос Каспиан, наблюдая, как его собрат по престолу бесстыдно прижимает всем своим телом свою королеву к стеллажу с документами, держа ее за запястья так, словно она прикованная пленница. Что в этот момент владелец золотой короны делает ртом, Каспиан не видит. Сам же Каспиан успевает мысленно поблагодарить за это Аслана. — Слушайте, ну это уже ни в какие рамки! — возмущается король-мореход. Испуганная Дженни дергается в сторону, пытаясь отпрыгнуть. Питер ослабляет хватку и отпускает ее запястья, обращая свой взор к Каспиану. — Кас, мы… — извиняющимся тоном начинает Джен. — Что? — выгибает бровь Каспиан. — Вам так нравится играть в войну? Каждый день за завтраком они ссорятся, делят имущество и едва ли омлетом друг в друга не кидают, а когда зрителей нет — так любовь-страсти?! — Каспиан, — начинает было Питер, но раздраженный пятый король не дает ему договорить. — Совесть имейте! Вы здесь не одни! Надоело. — Кас… — снова пытается обратиться к нему Питер, но Каспиан разворачивается и быстрым шагом выходит из архива. Пятый король идет в зимний сад — самое обыкновенное чудо, сотворенное руками дриад. Когда за окном февраль и метет снег — в этом белокаменном зале цветут черешни, тянут к свету свои головки пионы и поют птицы. Каспиан знает, что найдет там Сьюзен. Королева сидит на белой скамейке у фонтана. Вокруг нее — две ее леди. Дамы о чем-то беседуют и смеются. Увидев Каспиана, леди королевы вскакивают на ноги, приседают в быстром реверансе и уходят. Сьюзен вопросительно смотрит на Каспиана. В руках у королевы ярко-красная роза, что так идет под цвет ее губ. — Давай уедем, — выпаливает Каспиан. — Куда? — не понимает королева. — В Тельмаринский замок, старую резиденцию. Хотя бы на несколько недель. Сьюзен жестом приглашает Каспиана присесть рядом, что он и делает. Журчащая в фонтане вода и пение песен немного его успокаивают. — Любовь моя, в чем дело? Каспиан переводит дух: — Просто я больше не могу. Лира и Эд со своими постоянными семейными посиделками. — король кривляет тонкий голос крылатой королевы, — «а давайте все вместе отправимся в лес, кормить певчих птичек! А давайте сегодня поужинаем все вместе и вспомним прошлое лето!» А Тристан?! «У вас тут все так нудно, как в историческом фолианте! Я, как король, имею право на реформу! Зачем нам ездить на лошадях? Давайте закупим на островах этих дивных длинношеих птиц и будем на них верхом ездить!» Сьюзен громко смеется: — Они называются страусами. Каспиан пожимает плечами: — А какая разница? Главное, что идея бредовая! А наш любимый «верховный»? Ссорятся-мирятся, ссорятся-мирятся. Такое впечатление, что чем громче они это делают — тем больше баллов ставят, как на турнире. Сьюзен снова смеется. Затем мягко наклоняется к Каспиану и целует его в щеку: — Хорошо, давай уедем. Нам обоим нужен отдых. До прихода весеннего тепла? Каспиан кивает. Внутри него медленно разливается ощущение спокойствия и самого настоящего счастья.