IV. Крылья дракона

Франческа входит в небольшую, но очень уютную комнату со стенами голубого цвета. В руках у прислужницы — большая корзина с украшениями к Рождеству. Девушка приседает в реверансе перед королем и королевой — те сидят на уютных креслах, оббитых красным бархатом. Между правителями — красивый резной столик с серебряным чайником и двумя серебряными чашечками чая. От них исходит невероятный аромат цитрусовых и корицы. Лун и Мириам вежливо кивают вошедшей Франческе, а затем снова принимаются что-то обсуждать. Говорят едва слышно, служанке не расслышать. Да и не для того она здесь. Орландка ставит на пол тяжелую корзину и принимается выуживать из нее еловые ветви. Их нужно будет поцепить на стены, чем та и занимается, стараясь производить как можно меньше шума. В дальнем углу потрескивает большой открытый камин. Когда все ветви оказываются на своих местах, Франческа подходит к камину, чтобы подкинуть еще несколько дров. Как ни крути, это тоже входит в ее обязанности. На миг она опускает руку в карман и ощущает пальцами шершавый лист бумаги. Руки начинает бить мелкая дрожь. Прислужница смотрит украдкой на короля с королевой, но те кажутся слишком увлеченными беседой. «Не сейчас!» — мысленно приказывает себе Франческа и снова возвращается к корзине. Внутри — покрашенные в серебристый и золотистый лесные шишки и ленты тех же цветов. Прислужница бережно развешивает украшения по колючим веткам, время от времени отходя на несколько шагов назад и оценивая гармоничность. Наконец, в ладони остается последняя шишка. Франческа снова оборачивается через плечо и ее взгляд встречается со взглядом короля. Щеки юной девицы вспыхивают и она немедленно поворачивается лицом к Их Величествам, опускаясь в реверансе. Королева оглядывается на украшенную стену и всплескивает руками: — Какая красота! Просто волшебство какое-то! Служанка снова приседает в реверансе: — Благодарю, Ваше Величество! — Ты славно поработала, Франческа, — улыбается в усы король. — Спасибо тебе. Юная особа снова опускает руку в карман, в мыслях проносится «Сейчас или никогда! Удобнее момента просто не будет. Упустишь — пожалеешь». Франческа вскидывает голову и дрожащей рукой достает бумагу из кармана: — Ваше Величество! — обращается она к Луну. — У Вас будет минутка? Король внимательно смотрит на нее: — Я тебя слушаю. Франческа глубоко вдыхает, пытаясь унять панику: — Просто… Дело в том, что, когда осенью игры были, так получилось… Меня тоже позвали участвовать… И вот, — служанка протягивает вперед бумагу, — так вышло, что я выиграла, а там было написано, что я могу попросить, что пожелаю… у Вас. Франческа рваными шагами преодолевает дистанцию между собой и королем и протягивает ему то, что нашла внутри бутылки. В ушах начинает шуметь и, кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди. Лун и Мириам на миг склоняются над запиской, а затем оба улыбаются. — Да-да, я слышал о твоей победе. Мои поздравления. Франческа кивает головой в знак благодарности. — Так, — продолжает король, — чего бы ты хотела? Глаза девушки бегают и, даже в последние секунды, она колеблется, взвешивая, не слишком многого ли захотела. Сомнений нет, ее просьба дерзка и, не будь у нее этой привилегии — ей бы раз и навсегда отказали. Значит… — Я хотела бы получить от Вас разрешение быть на королевском рождественском маскараде, — на одном дыхании выпаливает прислужница. Мириам ласково смотрит на прислужницу, а затем берет за руку супруга и кивает тому. Кажется, несколько взглядов заменяют им целый разговор. — Ну что ж, — король тянется за бумагой и выводит на ней несколько слов, ставя внизу свою подпись. Франческа же сгорает от нетерпения, — быть посему. Король сворачивает листок вдвое и протягивает служанке. Та с опаской принимает подарок. — Это твое личное приглашение. Будешь гостьей короля. Франческа не верит в собственное счастье! Только самые привилегированные слуги допускались обслуживать гостей на балу. В прошлый раз Франческе тоже разрешили и она до сих пор помнит то чувство, словно она в дивную сказку попала: столько вокруг роскоши, чудес и волшебства. А в этот раз ей даже будет позволено попробовать дивные вина, учувствовать в играх и кружить по залу в танце. Юной леди кажется, что от нахлынувших эмоций ее вот-вот разорвет: — Спасибо, спасибо огромное! — служанка неуклюже отвешивает по низкому поклону каждому из правителей, а затем едва ли не бегом покидает комнату, успев захватить по дороге пустую корзину от украшений. В дверях девушка в кого-то врезается и испуганно отпрыгивает назад: — Ой… Пожалуйста, прошу меня простить… Ваше Высочество! — Ничего… — Раймундо качает головой, пытаясь вспомнить имя девицы, которую он временами встречает в коридорах замка… Эми? Глофира? — Ничего. Принц моментально переводит взгляд на отца — ему сказали, что тот его ожидает. Неприятный инцидент у дверей моментально вылетает из головы Раймундо: — Отец, мама. Мне передали, вы меня искали? Франческа пользуется возможностью и еще несколько мгновений наблюдает за принцем со спины. Улыбка невольно появляется на нежных губах прислужницы и той кажется, что она вот-вот оторвется от пола и взлетит вверх на невидимых крыльях. Словив на себе вопросительный взгляд королевы, Франческа снова кивает и поспешно закрывает дверь. Оказавшись за пределами комнаты, юная леди прислоняется спиной к каменной стене и медленно сползает по ней вниз, прижимая к груди приглашение короля. Рождественский вечер она проведет в компании самого прекрасного в мире человека и, по совместительству и чистейшей воды совпадению, принца Орландии. *** Из вежливости расспросив, как дела у сына, королева Мириам ссылается на рождественские хлопоты и спешит покинуть мужчин. Раймундо провожает мать ничего не подозревающим взглядом. — Сын, присядь, — мягко просит Лун. Принц исполняет просьбу отца, продолжая смотреть на него с интересом. Лун достает нечто прямоугольной формы, обернутое в холст. Раймундо догадывается, что это картина. Король присаживается напротив сына и испытывающее смотрит на него. — Ты уже вырос, — начинает Лун, — и как у сына короля у тебя есть некоторые обязанности. Одна из них — вступить в брак, который должен обеспечить надежный альянс для Орландии. Раймундо хмурится: — Я знаю, отец. Взгляд Луна становится более мягким: — Но сейчас речь пока не об этом. Я хочу… — король мнется, — чтобы ты просто меня выслушал и ни в коем случае не думал, что я тебя к чему-нибудь принуждаю. — Конечно, нет, — Раймундо улыбается краешком рта. — Продолжай. Отец отвечает улыбкой на улыбку сына: — Королевских семей в нашем мире не так уж много. По крайней мере из тех, с кем мы держим связь. Мы должны были рассмотреть всех принцесс твоего возраста, но ни в Тархистане, ни в Тельмаре нет девушек твоих лет. — король качает головой. — Да и, если честно, не очень я бы хотел иметь дочь тисрока в невестках… Да, не в этом дело. Раймундо ухмыляется. Орландии удается быть до безобразия вежливой и тактичной по отношению ко всем странам. На бумаге. Но Тархистан они недолюбливают — влияние нарнийцев налицо. — Так вот, — продолжает Лун, — Нарния — принцесса Эсмеральда еще слишком мала. Тебе пришлось бы ждать еще целых семь лет. Принц разводит руками: — Не так уж и много. От глаз отца не ускользает тень грусти в глазах сына. Покорность Раймундо его удивляет. О красоте и художественных талантах старшей принцессы Кэр-Параваля идет молва во все стороны света. Хотя, кто мог ожидать меньшего от дочери самой прекрасной из королев мира за все века? Вот только обручись с ней Раймундо — о личной жизни придется забыть на долгих семь лет. Нет, такого собственному сыну Лун точно не желает. — Нет, Раймундо, не думаю, что это твоя принцесса, — качает головой Лун. — У сына короля Гальмы есть дочь. Но я даже представить себе ее не могу — Жонкиль никогда не выводил девочку в свет. — Это грустно, — искренне отмечает Раймундо. — Согласен. Поэтому выходит, что подходящие тебе принцессы есть только в Теревинфии. Это младшие сестры Наива. Раймундо задумывается. Он даже не помнит, сколько детей у короля Теревинфии. Восемь? Десять? Двенадцать? И остров ведь совсем небольшой… — Так вот, — король бросает взгляд на прямоугольный предмет в руках, — сложилась многовековая традиция, что принцев и принцесс одного возраста, которые, даже просто в теории могли бы стать парой, представляют друг другу. Это этикет, так нужно. Как нужно здороваться и снимать шляпу перед дамами. — Лун снимает холст с поверхности картины. — И, еще раз, повторяю, что тебя это ни к чему не обязывает, как и не обязывает их. Но к рождественскому баллу в Анвард прибудут три старших дочери короля Теревинфии. Традиция велит, что перед визитом они должны прислать свой портрет… Лун с опаской передает картину в руки сыну. Раймундо берет ее и принимается разглядывать с искренним интересом. На полотне изображен сад, полон ярких цветов. На светлой скамейке сидят три девушки. Справа сидит самая высокая девушка лет семнадцати. На ней белое платье и причудливая шляпка, украшенная ромашками, из-под которой выбиваются светлые кудряшки. В ее карих глазах… Смятение? Стеснение? Кажется, она стыдиться быть запечатленной на картине. Лун прослеживает взгляд сына: — Это — старшая девочка, Аурэлия. Постарайся запомнить сейчас, потом будет сложнее. Раймундо одними губами проговаривает непривычное имя. Его взгляд падает на ту, что посредине. Леди в желтом платье — лет пятнадцать. У нее рыжие волосы, а на щеках — посыпь веснушек. Она сжимает в ладонях кружевной платок, а во взгляде читается намек не то на хитрость, не то на насмешку, но добрую, летнюю, как пора на картине. — Рошель. Раймудо кивает и принимается рассматривать третью девочку, самую младшую, лет четырнадцати. В отличие от остальных, эта принцесса улыбается. Раймундо замечает, что темноволосая девочка прижимает к голубому платью небольшого игрушечного мишку, который совеем немного больше ее ладони. — А это — самая маленькая среди них, Сибилла. — Аурелия, Роз… Рошель и Сибилла, — не без усилий повторяет принц, словно выученный урок. Король расцветает в улыбке: — Я не хочу тебя заставлять, но я был бы очень тебе благодарен, если бы ты был с ними приветлив на балу и во время их пребывания в Орландии. Подозреваю, что девочки никогда не покидали острова, до наших земель плыть недели. И, я представляю, насколько они будут напуганы. — Я понимаю, отец, — принц поднимает глаза, — постараюсь видеть в них друзей и помочь в чем только смогу. Лун смотрит на сына задумчиво: — Какие же вы у меня разные с твоим братом. Когда пришло время провести подобный разговор с Тристаном — он кричал, швырялся стульями и трижды убегал из дома. Раймундо смеется. Ему можно об этом не рассказывать, он знает брата, как облупленного. — Хотя, — король качает головой, — я сам был скорее похож на него в твоем возрасте. Принц перестает смеяться и с удивлением смотрит на отца: всегда такого степенного и уравновешенного: — Ты?! — Да, Раймундо, — король откидывается назад на своем кресле, — мой отец, король Лун XI, кажется поседел из-за моих выбрыков. — Неужто ты не хотел с невестами знакомиться? — Раймундо аж подается вперед от любопытства. — Ни с одной, — качает головой Лун. — А как же… А как же вы с мамой познакомились? Лун склоняет голову на бок: — Меня обучали многим предметам. В основном — один на один с наставником. Вот только фехтование и танцы я учил вместе с другими детьми знатных орландцев. Партнеров для борьбы нужно менять, чтобы не привыкнуть к одному и не быть застигнутым врасплох на поле боя. — И партнерш для танцев? — предугадывает Раймундо. — И партнерш для танцев, — кивает король. — Вот только я не менял ни разу. — Ни разу? — изумляется принц. — Ни разу. Как только вошел — увидел у окна твою маму. Она была самая младшая в классе и самого маленького роста. Хрупкая, нежная, светлая и невероятно красивая. Поэтому я просто подошел и стал с ней рядом, когда учитель приказал разбиться по парам. — А разве не нужно было потом меняться? — все еще не понимает Раймундо. — Нужно. Но я молча смотрел исподлобья на учителя и игнорировал его приказы. Он жаловался на меня отцу восемьдесят семь раз. Поначалу меня наказывали за непослушание, а потом даже у отца с матерью не хватило терпения. — Восемьдесят семь?! — брови принца взлетают вверх. — Неужели ты помнишь настолько точно? Король пожимает плечами, будто не понимает, чему удивляется сын: — Да, восемьдесят семь занятий — восемьдесят семь жалоб. — А что же случилось на восемьдесят восьмой раз?! Он тоже смирился? — Нет. Восемьдесят восьмой раз мы танцевали на нашей свадьбе и тут уже глупый учитель ничего не мог поделать. Принц опирается о подлокотник бархатного кресла, в глазах — смесь неверия и восторга: — На свадьбе? Но мама ведь не была принцессой?! — Нет. Она была младшей дочерью одного из лордов. Зная мой характер, родители почти не перечили. — Вот это да… Лун смотрит сыну прямо в глаза. Взгляд испытывающий. В комнате воцаряется тишина: — Ты слушай только свое сердце. Не разум, не связи, не перспективы, не то, что говорят другие. И, главное, не спеши. Где-то в мире есть та самая, что родилась, чтобы стать твоей. И, самое трудное — это дождаться и найти друг друга. Ведь многие сдаются, кричат, что нет любви и перестают верить. А на самом деле — просто не умеют ждать. Но, я верю, что ты сможешь! — король бросает взгляд на портрет, который принц отложил на круглый столик. — С принцессами — вежливо и обходительно! — Будет сделано! — усмехается Раймундо, наблюдая за тем, как отец намеривается покинуть комнату. — А ты куда? Король застывает у самой двери. Оборачивается, чтобы ответить: — А я соскучился по самой красивой девушке на свете… Пойду, нарву ей цветов в оранжерее, — задумчиво добавляет король, после чего скрывается за дверью, оставляя Раймундо наедине с мыслями и невероятным теплом внутри.