IV. Крылья дракона

Дорога оказывается очень длинной, и нарнийская территория в ней — самый короткий из отрезков. У границы, как и было оговорено, Нарнийцев встречает с десяток северян, которые должны сопроводить тысячу мужей на Дикие земли севера. Через несколько дней пути Каспиан замечает иней на промерзлой земле. Король сильнее натягивает капюшон на голову и прячет ладони в карманах. Этот жест не удается скрыть от глаз одного из сопровождающих и тот лишь бросает на Каспиана презрительный взгляд. Нарнийцы еще никогда настолько далеко не заходили. По крайней мере, если говорить о теперешних королях. На следующий день пути начинает идти снег. Сначала мелкими, острыми снежинками, которые неприятно врезаются в лицо. Эдмунд поднимает воротник плаща и прячет лицо в его складках, оставив незащищенными только глаза. Чем дальше они продвигаются на север — тем крупнее становятся снежинки и глубже сугробы под ногами. Колонна идущих упирается в широкое, покрытое толстым слоем льда озеро. Настолько широкое, что ему не видно конца, если смотреть в длину. На той стороне угадывается достаточно высокая снежная насыпь. Немногословные северяне объявляют, что это — край моря, и передвигаться по нему такому большому количеству людей нужно крайне осторожно. Нарнийцы начинают нервно перешептываться, подозревая неладное. Видя это, Питер первым ступает на лед, следом за северянами. Если во льду и правда ловушка — то пусть лучше он падет ее жертвой. Эдмунду Питер знаком показывает подождать и примкнуть к концу колонны — глупо рисковать всеми королями одновременно. Лед моря толстый, но кристально прозрачный. Питер с удивлением замечает крупную рыбу, плавающую в воде. Несмотря на опасения нарнийцев, через замерзшее море все перебираются невредимыми. Северяне подводят нарнийцев к снежной насыпи, которая, на деле, оказывается своеобразной стеной. Наложенный широкими пластами снег со временем затвердел и превратился в ледяную стену, окружающую нечто внутри. Чуть дальше находятся и деревянные ворота. Их явно ожидали, так как тяжелая конструкция открывается, позволяя усталым путникам войти. Внутри — не так ветрено. Войдя в своеобразный город, Питер чувствует себя более чем неуютно. Высокие, крепкие северяне, одетые в тяжелые шкуры животных и покрытую мехом обувь молча пялятся на прибывших. Лица северных не выражают никаких эмоций. Питер ожидал увидеть снежные строения и внутри стены, но вместо них — лишь ветхие деревянные постройки и каменная башня прямо посередине. Так как солнце уже почти зашло за горизонт, кое-где на улице тусклым светом горят факелы. Верховному королю надоедает быть зверушкой из зоопарка для северных зевак, поэтому он подходит к ближайшему из сопровождающих и хватает крепкого светлобородого мужчину за рукав: — Итак, мы здесь! Я хочу видеть Алинга! Северянин смотрит на короля сверху вниз, будучи на целую голову выше. Затем он переводит взгляд на слегка розоватое небо на западе, задумчиво прищурившись: — Нет, сегодня ты его не увидишь. Жди утра, нарниец. В продрогшем до костей Питере закипает гнев: — Его сейчас нет?! — Есть, — спокойно отвечает северянин. — Я хочу, чтобы он встретил нас сейчас! Мы добиралась сюда невесть сколько дней! И я — Верховный король Нарнии! — Завтра, нарниец, — более холодно отвечает сопровождающий, начиная терять терпение. — Он сейчас занят. — Занят?! Питер наконец не выдерживает и взрывается. Дни тяжелого пути, промокшие насквозь сапоги и дикое раздражение из-за того, что он должен на правах черного раба заниматься тяжелой грязной работой вдали от дома берут свое. На северянина вырывается поток брани, повторять которой я не буду, чтобы не компрометировать Его Величество в глазах читателя. Питер хватается за меч, коренастый мужчина с ледяным спокойствием выхватывает боевой топор в ответ. Каспиан и Эдмунд успевают в последний момент прервать назревающую стычку и оттащить Верховного короля в сторону. Лишние жертвы им сейчас ни к чему. *** Как бы ни сопротивлялся и ни бунтовал Питер, увидеть главу северных кочевников ему так и не дают. Он даже толком и не понимает, где его искать. Интуиция подсказывает заглянуть в каменную твердыню, но с десяток крепких воинов у входа — явно против. Нарнийцам выделяют несколько продолговатых бревенчатых домов. В крыше у каждого по два отверстия, а прямо под ними, на земле, места для костра. Несмотря на отверстия, дом быстро заполняется дымом и нарнийцы чувствуют себя некомфортно. Спать приходится прямо на голой земле, едва притрушенной сеном. Чуть позже кочевники приносят несколько корзин с сырой рыбой. Изголодавшиеся путники бросаются готовить ее на костре, кто как умеет. Еще позднее королям предлагают медвежьи шкуры. Поначалу Питер гордо отказывается, заявляя, что он будет наравне со своими рыцарями, однако Эдмунд на него шикает и все же принимает подарок. Не для себя. Он просто уверен, что если нарнийцы начнут болеть из-за холода — им пригодится хоть что-то теплое. Уставшие рыцари, отведав жирной северной рыбы, отправляются спать. Места очень мало, приходится практически прижиматься друг к другу спинами. Питеру так и не удается заснуть. Он встает и подбрасывает по несколько поленьев в каждый из костров, чтобы его воины не замерзли ночью. Верховный король закутывается в бордовый, местами испачканный плащ, и выходит на улицу. Снег прекратился. И тучи тоже развеял ветер. Правитель запрокидывает голову, вглядываясь в такие яркие и необычно крупные звезды. И не узнает их. Ни одного созвездия — настолько они далеко от дома. Снаружи — никого. Кажется, селение вымерло. Даже снег под ногами скрепит слишком громко. Питер вздыхает, изо рта вырывается облако пара. Словно у дракона. Вот бы Питеру крылья — он бы все здесь разломал и рванулся домой, что есть мочи. Ему страшно. Страшно за девочек в замке. Они там совсем одни, а сколько еще рыцарям предстоит провести на этих проклятых, скованных льдом землях? Даже во времена колдуньи не было настолько холодно, настолько одиноко. *** Комната обставлена белой деревянной мебелью. Судя по яркому свету за окном — день. Причем, довольно солнечный, ясный. Так странно — даже летом такие редко выдаются. Светловолосая девушка качается на игрушечной лошадке для детей. Внутри у Алинга все расцветает — наконец-то он ее нашел. Астрид поднимает к нему голову и широко улыбается. В волосы вплетены крупные цветы кремового цвета. В голове проносится удивление — и где взять такие среди снегов? Она всегда знала чуть больше, чем простые смертные. Астрид спрыгивает с деревянной лошадки и ловит ладони Алинга, ведет к центру комнаты, начинает кружиться. — Ты же знаешь, я танцевать не умею, — мнется владыка северных племен, но все же старается следовать ритму такой прекрасной Астрид. — Ерунда! Вон как красиво выходит. С пола поднимаются светлые облака пыли — кажется, здесь давно никого не было. У Астрид — босые ноги. Алинг начинает невольно волноваться, как бы она не ударилась обо что-то. Девушка срывает откуда-то большое вязаное покрывало и бросает его на пол. Оно ложится большими неровными волнами, будто море, не скованное льдом. Разгоряченная, Астрид падает на него и один цветок выпадает из белоснежной косы. Алинг подбирает его, становится на колени и осторожно заправляет обратно в мягкие, словно пух, волосы. — Спасибо, — улыбается Астрид.- А помнишь весну? Когда ладьи на воду спускают. Алинг так и остается стоять перед ней на коленях, не решаясь пошевелиться или же просто придвинуться чуточку ближе. — Наверное. Весна на Северных землях наступает тогда, когда у соседей уже все готовы к встрече лета. Снег не сходит, нет, лишь немного спадает. И лед на море становится тоньше — уже не походишь так беспечно. Даже цветы иногда пробиваются — белые такие, крошечные. Алинг никогда не помнил их названия. — Ложись со мной, — ласково зовет она. — уже пора. — Уже? — удивляется Алинг, на лбу появляются морщинки. А действительно, пора. Как же он мог забыть? Владыка послушно опускается на вязаное покрывало, напротив Астрид. Поворачивает голову к ней, позволяя себе несколько секунд полюбоваться голубыми глазами. У нее даже ресницы светлые. Астрид смотрит в ответ, сложив руки на груди. — А что же дальше? — несмело нарушает тишину грозный воин. — Закрывай глаза, — спокойно отвечает Астрид. — А ты? — испуганно, по-детски наивно спрашивает. — Я тоже закрою. На счёт три? Алинг кивает, в то время как изнутри, по всему телу, разливается щемящая тоска, невесть от чего. — Раз… Два… Три… Владыка Севера послушно закрывает глаза, все еще ощущая дыхание прекрасной Астрид на своей щеке. Даже через закрытые веки видно яркую вспышку снаружи. «Нельзя открывать, пока она не скажет… Пока она не скажет… Нельзя» — повторяет про себя. Комната наполняется звуками. Их становится все больше и больше: горн, топот, крики за окном. Еще несколько секунд Алинг убеждает себя, что приказа нельзя ослушаться. Жмурится сильнее, даже тянется ладонями к ушам, чтобы спрятаться от звуков. Не помогает. Звуки становятся все отчетливее. Не выдержав пытки, владыка открывает глаза. В своей спальне. Снова. Просто пришло утро. Ненавистное.