Возлюби врага своего (Хроники Атреи)

Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами… М. Цветаева

      Крепость Тиамаранты, которую делили между собой элийцы и асмодиане, в последнее время стала центром военной жизни. Тиамат не унималась, пытаясь выкурить назойливого Каруна со своих земель, а тот уповал на помощь даэвов, чтобы не уступить балаурам ни сантиметр захваченных территорий. Крылатые понимали свою выгоду в создавшемся положении, и оправдывали надежды Вождя юнов. Хотя они не были в восторге от вынужденного перемирия, но оковы Каруна работали не только в Сарфане, но и здесь, в Тиамаранте. Благо, только на территориях, принадлежавших даэвам.       Первым и главным, что сделали бессмертные воины в захваченном оплоте — обосновались каждый на своей части крепости, оставив третью и центральную для юнов. Даже потребность сплотиться перед лицом опасности — драканы набирали силу день ото дня, — не могла угасить взаимной ненависти обеих рас, ненависти, въевшейся в плоть и кровь за века вражды.       Главный штаб Весов Судьбы в крепости Тиамаранты принадлежал асмодианам.       Волшебница вскинула руки, удачным заклинанием усыпляя целительницу. Затем мерно продекламировала, помогая себе жестами: Расплавление, Кара, Замораживание души… Огонь бездны, Огненная стрела, Молния… (1)       — Ну вот, — рассмеялась Мира после завершения дуэли, в которой с разгромно позорным счетом проиграла подруге. В который раз. Целительница с преувеличенной осторожностью поднялась с каменного пола крепости и весело взглянула на недавнюю противницу. — Ты неподражаема, а я просто никчемная блондинка!       — Заметь, я тоже блондинка, — Чармин откинула назад аккуратно уложенные золотистые волосы, лишь слегка растрепавшиеся во время недолгого тренировочного боя, а затем ободряюще похлопала лекарку по плечу, решив утешить заметно пригорюнившуюся подругу: — У тебя все еще впереди, дорогая. Волшебники, они такие… хм, себя бы не обидеть… ну, по сути: усыпил и издевайся над бедной жертвой, как душа пожелает. Тебе нужно повышать магическую защиту.       — Конечно, — согласилась Мира. — Но сначала доспехи придется поменять, весь комплект. Вал меня уже предупреждал, чтобы я готовилась к очередной кошмарной эпопее под названием «Одень хилку. Дубль два».       — Он так нежно к тебе относится, — заметила Чарми, покосившись на подругу с лукавой смешинкой в глазах. — Я даже ревную. Хотелось бы почувствовать себя в роли объекта подобной заботы. Хотя… я сама кого хочешь «озабочу».       — Нежно, да не так, как хотелось когда-то, — усмехнулась лекарка. В голосе её почувствовалась застарелая грусть. Нет, даже не грусть — едва заметная тоска по чему-то несбывшемуся.       Волшебница посмотрела на лекарку с таким изумлением, что та пожалела о внезапно вырвавшемся признании.       — Ты мне ничего не хочешь рассказать? — спросила она.       Одетая в сверкающее платье с разрезами по бокам, отчего полы его красиво развевались при движении, Чармин выглядела восхитительной. И опасной. Друзья уже давно прозвали волшебницу Высшей. Она и правда творила чудеса в бою и, по твердому убеждению Миры, принадлежала к воинам, для которых не было ничего невозможного.       Разумеется, не это было главным, а то, что целительница с Валлийцем нашли в волшебнице верного и преданного товарища. С появлением в их компании ироничной, рассудительной и временами взрывной Чарми, чародей с лекаркой все чаще собирались не только ради боевых и военных походов. А для слежки за ценными именными монстрами, диверсий на территориях элийского Ингисона, засад на особо беспечных разведчиков белокрылых и других не менее интересных забав, коих в запасе у неугомонной волшебницы было великое множество. Что уж и говорить про задушевные ночные посиделки и беседы обо всем на свете. Жизнь с каждым днем становилась все более динамичной и интересной, тем более, что наши друзья не так давно открыли для себя новые территории — Сарфан и Тиамаранту, где все новое и неизведанное так и манило крылатых даэвов.       Целительница провела взглядом пробегающего мимо элийца — она постоянно отмечала эти моменты, и, хотя в данный момент находилась на территории, где действовали оковы Каруна, насторожилась. Не так-то просто было привыкнуть, не вздрагивать, не выискивать взглядом знакомые черты наконец… Но пора возвращаться к реальности, Чарми небось уже изводится от нетерпения. Лекарка вздохнула и отбросила ненужные мысли куда подальше.       Мира знала, что может без стеснения быть откровенной с волшебницей, и та всегда внимательно выслушает, даст дельный совет (или ехидно раскритикует — тут уж как повезет). Целительница подумала, рассказывать или нет эту грустную историю о Валлийце? Её колебания не были связаны с какой-то особенной секретностью вопроса — просто не хотелось ворошить грустное былое, да и услышать о себе нечто справедливое, но нелестное — приятного мало, а ожидать от Чарми благой лжи в качестве утешения было глупо.       — Сразу предупреждаю, это долгий разговор.       — Заметь, я еще никуда не убежала, — пошутила Чарми, по привычке сохраняя бесстрастное выражение лица. Мира всегда замечала, когда волшебница шутит, а когда — говорит серьезно, хотя иные часто ошибались и принимали все за чистую монету. Она улыбнулась и спросила с легкой подковыркой:       — Ты, помнится, на аукцион хотела зайти, пока Валлийца ждем?       — Правда? — Чарми непринужденно пожала плечами. — Сейчас ты меня за уши не оттащишь от любопытной, и, нюхом чую, еще и романтической истории. Пока все не поведаешь — не сдвинусь с места.       Волшебница грациозно опустилась на полукруглую лавочку с высокой спинкой: площадь Круглого стола было одним из немногих местечек для отдыха в крепости Тиамаранты. Даэвы редко отдыхали. Предпочитали носиться туда-сюда в поисках приключений, забегая в крепость лишь для того, чтобы получить или сдать очередное задание. Девушки тоже были не прочь отправиться, наконец, по общим делам, но ждали запаздывающего Валлийца.       — Садись, — Чарми приглашающе указала целительнице рукой на место подле себя, — И рассказывай, не томи.       — Хорошо, — протянула Мира, задумываясь, с чего бы начать. Все случилось тогда неожиданно, но, если задуматься, так ожидаемо…       Праздник Всерождения, когда гуляла вся Атрея, сверкал и переливался магическими огоньками, красочными гирляндами, восторгом и смехом. Повальное веселье захватило даэвов: они шутили, дурачились, собирались шумными компаниями в тавернах и на площадях, взрывали фейерверки, радовались и щедро делились своей радостью. Мира никогда не подумала бы, что в этот день будет мирно беседовать с врагами-элийцами возле одной из крепостей Келькмароса, хотя, забегая вперед, такое все же произошло. И даже представить себе не могла, что воспоминания об этом празднике спустя время будут отзываться у неё в душе не восторгом, а грустью…       Она надела лучшее платье и помчалась на встречу к Валлийцу. С недавних пор даже посторонние замечали, насколько неразлучными стали они: где Мира, там и чародей, где пепельноволосая лекарка — там и Валлиец. Знакомые воины с удивлением подмечали те моменты, когда эта парочка появлялась где-то в одиночку — и непременно спрашивали, куда подевался другой? Мира в такие моменты чувствовала необъяснимое тепло, ведь… чародей вконец очаровал девушку: настолько, что она разрешила себе поверить в чудо, потянуться к нему жаждущим любви сердцем.       Он ждал в Келькмаросе, у богато украшенного в честь праздника кибелиска. Улыбнулся Мире, сжал руку крепко и тепло. Целительница пошутила о том, что дамы всегда запаздывают, на что чародей невозмутимо ответил, мол, готов ждать её всегда и всюду.       Обычно, любой праздник в Асмодее шумные компании даэвов отмечали в столице, где разряженный город сиял сотнями огней, разгоняющих ночную темень по углам, но Валлиец пригласил Миру на прогулку по Полю Вагабатама. Просто так.       А она с радостью согласилась.       Наверное, они переборщили с восторгом и фрессовым вином. Слишком увлеклись веселыми догонялками по окрестностям Запечатанной башни, смехом и шутками, прятками в полном опасностей балаурском Митраканде.       Остановившись подле крутых ступенек, ведущих к плантации драны, запыхавшаяся от бега Мира обернулась к Валлийцу и заявила:       — Все, дальше — только на ручках. Не могу больше!       — Думаешь, не сумею? — вскинул бровь верный товарищ и сделал попытку поднять девушку, а она игриво отступила на шаг, заливаясь веселым смехом.       Чародей не зря обладал нешуточным опытом и весьма полезными мантрами усиления: он с легкостью пресек все её попытки увернуться, заключив в кольцо рук:       — Попалась!       — А я никуда и не убегала, — подняла она на него прозрачные глаза. Смех куда-то ушел, уступил место чему-то глубокому и теплому. Взгляд Валийца, слегка прищуренный, опустился на мягкие губы подруги. Сейчас склонится, и…       — Знаешь, ты стала для меня особенной, — вопреки ожиданиям, мужчина не спешил. Девушка, все еще пребывающая в игривом настроении, кокетливо склонила голову набок:       — Взаимно, дорогой друг.       — Я не думал, что такое возможно, — Мира отметила, что Валлиец вдруг стал неуловимо другим, будто находился не здесь. Девушка вдруг замерла от необъяснимой тревоги. — Ведь у меня есть та, которая всегда в сердце. Пусть она не даэв, но мы давно вместе. А с тобой я будто проживаю совсем другую жизнь — параллельную, невыразимо прекрасную и счастливую, только…       Еще в середине фразы Мира застыла и попыталась отодвинуться. Внутри растекался холод — вот он заморозил полное восторга сердце, вот прокатился волной вверх, отрезвляя разум. Значит, вот оно что. Теперь все ясно.       И что тут скажешь?       Чародей не зря был настоящим мужчиной, чтобы не понять реакции девушки. Целительница совладала с собой очень быстро, она улыбнулась почти безупречно, но глаза её обманывать не умели. Грустно улыбнувшись, Валлиец произнес только одно:       — Прости, что разочаровал.       — Прекрати, — лекарка потешно сморщила носик, — Это закономерно: всех самых потрясающих мужчин разбирают в первую очередь!       — Ты правда считаешь меня потрясающим? — принял чародей почти отчаянную попытку Миры вернуть беседе прежний шутливый тон.       — Разумеется, — с преувеличенной серьезностью кивнула она, — И ты всегда будешь моим самым дорогим… другом.       В эту волшебную ночь случилось еще многое: например, удивительная встреча с отрядом элийцев возле Запечатанной башни, где кроме Миры и Валлийца гуляли другие асмодиане. Хмельные от радости и выпитого, крылатые враги не братались, но и не вступали в битву, заключив на эту ночь непреднамеренное перемирие.       Как элийцы, так и асмодиане вели себя на удивление мирно, только изредка вызывая извечных противников на честную дуэль — один на один. Хохотали тоже сообща. Поддатые даэвы обеих рас не всегда успевали совладать с коварным оружием, так и норовившим выскользнуть из руки, или упрямыми ногами, путавшимися в ответственный момент. Каждого победителя заметно окосевшие зрители с обеих сторон планеты встречали восторженными овациями.       Потом было знакомство с элийским стражем, который искренне, но еле ворочая при этом языком, признавался Мире в любви, а она ёжилась, кидая взгляды искоса на изготовленный к бою меч упорного латника. Валлиец ревниво следил за каждым движением врага, хотя девушка понимала — все это игра, просто игра.       Она впервые за долгое время вспомнила о своем потерянном любимом. «Рей… как же мне не хватает тебя», — против воли плакало сердце, хотя на лице сияла лучезарная улыбка.       — Мда, — подытожила Чарми. — Ты правильно решила отступиться, но подумала ли — а вдруг?…       — Что вдруг? Сделать несчастным кого-то ради своей потехи? — в сердцах ответила Мира. Ей все еще нелегко было вспоминать о собственной глупости и наивности по отношению к Валлийцу. — Брось, дорогая, между нами ничего не было, не будет и быть не может.       Волшебница проницательно посмотрела на неё и кивнула каким-то своим мыслям. Целительница вопросительно подняла брови, мол, что?       — Да вот, теперь мне стало понятно, почему Вал относится к тебе так трепетно.       — Как настоящий друг, — отрезала целительница.       — Разумеется, — согласилась волшебница.       Девушки переглянулись и вдруг расхохотались. Как приятно было вот так сидеть, и знать, что можешь сказать все, открыть душу до дна, не боясь, что тебя не поймут. А если даже посчитают, что ты не права, сумеют оправдать: и в своих глазах, и перед другими. Это очень важно, возможно, самое важное в дружбе.