Возлюби врага своего (Хроники Атреи)

…И вперила взор Кассандра, Вняв шепнувшим ей богам, На пустынный брег Скамандра, На дымящийся Пергам: «Всё великое земное Разлетается, как дым: Ныне жребий выпал Трое, Завтра выпадет другим…» «Смертный, Силе, нас гнетущей, Покоряйся и терпи; Спящий в гробе, мирно спи; Жизнью пользуйся, живущий!» Ф. Шиллер, Торжество победителей Говорят, что за краткое мгновение до смерти перед глазами может пролететь вся жизнь. Нагло врут, понял Рей, блуждая всеми доступными зрительными способами по убранству лазурного зала. Высокие проемы чешуйчатых окон, сужающиеся кверху, возносились на высоту нечеловеческого роста. Круги на каменном полу, замеченные ранее, были словно огромные гексаграммы: разрисованные тем самым орнаментом, что и остальной зал – бледно-золотой рисунок стилизованных мечей и копий повторялся на стенах, обрамлял своды потолка, огранял полукруглый подиум в дальнем конце зала. Пышное убранство то ли ниши, то ли ложи слепило глаза сплетением всех магических нитей, которые только можно было себе вообразить. Эфир, драна, кровавая магия балауров и льдистая свежесть доселе неизвестной магии. На подиуме лежал дракон. Седая грива его разметалась по длинной шее. Глубокий цвет кожистых крыльев напоминал грозовое небо, плавно переходя из темно-синего в багрянец. Голова, необычно маленькая для такого исполина, покоилась на мощных лапах, бережно сжимающих что-то. Ужасного вида скрюченные когти, каждый из которых был размером с добрый двуручник даэва-стража, не могли скрыть пробивающийся сквозь них свет. Лучистый и яркий свет, подобного которому никогда не увидишь на просторах Атреи. Так сиять могла только Реликвия. Маг не знал, сколько времени прошло с тех пор, как его фигура замерцала и появилась в обители Повелительницы балауров. Но спустя вечность, или несколько ударов сердца, дракон распахнул крылья широтой в небо, хищно изогнул изящную шею и взвился вверх, открыв глаза: пламенно-красные, так непохожие на юновские. - Хрупкий даэв! – раздалось в ушах Рея - Ты пришел сюда, понадеявшись на слабака Каруна? Его уже постигла заслуженная кара, теперь пришел твой черед. Склонись перед величеством балауров, лишь тогда я отпущу тебя. Выбирай – жизнь или смерть! Громогласный рев каким-то непостижимым для сознания образом складывался в слова, наполненные силой и яростью. Словно волна мощи прокатилась от дракона, сжимая и скручивая каждую эфирную ниточку в теле даэва. Но Рей не согнулся и не отступил. Хотя в мыслях пульсировало и билось только одно: что с Каруном? Неужели краснокрылый повелитель погиб? Движимый скорее порывом, чем трезвым расчетом, заклинатель зачерпнул каплю силы из тёплого клубка, угнездившегося в районе солнечного сплетения, и со всей силы выпустил её вперед, навстречу подавляющей балаурской магии. Определяя тем самым свой выбор, если он у мужчины был. Сопротивление кажущейся бессильной жертвы удивило Тиамат. Чем другим можно было объяснить краткую заминку дракона, изготовившегося для удара? Но обоих – и даэва, приготовившегося дорого продать свою бессмертную жизнь, и могущественную Леди в облике зверя – прервал вихрь эфира, зародившийся в углу большого зала. Взметнулись и закружили в воздухе с неземной скоростью частицы эфирной магии. Закрутились причудливыми спиралями, изогнулись в застывшем мгновении танца и упали под ноги явившемуся божеству. Логово драконицы почтил своим присутствием красивый беловолосый мужчина, одетый в длинные сверкающие одежды, по которым будто струились эфирные потоки. По крайней мере, по надменной роже его Рей углядел именно выражение большого одолжения всем присутствующим. Огромная мерцающая фигура, равная по размерам балаурской Леди, воплотилась полностью, и только тогда послышался насмешливый голос: - Не помешал? Впрочем, вижу, что я появился вовремя. Следующие секунды слились для мага в пляске безумия. Тиамат внезапно выдохнула в его сторону бездну пламени, от которого не было защиты – по крайней мере, Рей не мог придумать ни одной, пытаясь укрыться под хлипкими щитами заклинателя. Но волна чистого огня, окутавшая мага с головой, хлестнула и вдруг разбилась о непроницаемую плёнку магии, возникшую в нескольких сантиметрах от тела зеленоглазого мужчины. Эфирный барьер невиданной силы не был авторством Рея. И глаза невольно прикипели к новому персонажу их маленькой семейной пьесы – Кайсинелю. Отвечая на безмолвный вопрос, тот сардонически улыбнулся и сказал: - Не так быстро, леди. Казалось, Владыка эфира сделал это играючи: тонкие спирали эфира, которые выросли прямо с его ладоней, мгновенно свились в убыстряющийся поток и расхлестнулись верхушкой вихря на гротескной фигуре дракона. Удерживая от любого движения. Убедившись, что разъяренная Тиамат надежно изолирована от приличного общества, Рей перевел недоверчивый взгляд на Светлое божество. Сейчас тот выглядел на всю свою немалую силу – от кончиков развевающихся ветром, истекающих искрами одежд, до сияющих эфиром льдистых глаз. - Асфель не ошибся, – задумчиво протянул Кайсинель, все это время не сводящий взгляда с хрупкой на фоне исполинов фигурки асмодианина, - Ты и впрямь выглядишь... многообещающе. Рей промолчал. Неспособный проникнуть в мысли бога, он не ведал о сделке, заключенной Мастером эфира с Владыкой тьмы. О силе, способной укротить реликвию, которую запросил за услугу светлый. И о самой услуге, заключающейся в том, чтобы соткать тело асмодианина-мага, заклинателя духов, способное вместить некогда элийскую душу. Тем интереснее мужчине было предполагать, откуда Кайсинелю известен он, простой даэв... - Не понимаешь, - усмешка бога могла испугать более слабонервную особу, но не заклинателя, готового к смерти, - Тебе и не нужно понимать. Я твой создатель в не меньше степени, чем Темный, вдохнувший нужную душу в слабую эфирную заготовку. Поэтому ты сейчас здесь. А я, призывая в свидетели Айона, попытаюсь вернуть тебя на свою сторону... Как всегда бывает, разговор оказался прерван на самом интересном моменте. Громкие хрипы драконицы, пытающейся совладать с извращенным заклинанием божества, сложились во вполне членораздельные слова: - Кайсинель, - простонала Тиамат почти обессиленно, - ты напал на повелительницу балауров! Светлый бог тотчас обернулся к драконице, бьющейся в крепких путах магии, и подчеркнуто любезно произнес, лишь подчеркивая исключительное ехидство самих слов: - Надо же, я не обознался? Какое непередаваемое удовольствие снова лицезреть твою уродливую рожу, Тиамат! - Фрегион не оставит этого, - блеснули угрозой кровавые угольки глаз. - Не сомневаюсь в этом, - фыркнул Кайсинель и добавил, прежде чем перейти от глупой болтовни ко вполне реальным действиям, - Я пришел вернуть тебе долг. Застыв у стены, Рей был единственным и безмолвным свидетелем сражения двух исполинских фигур, брызжущих через край могущественной магией и настоящей силой. Багровые и алые сполохи магии дракона, усиленные потоками огня из его глотки, неизменно разбивались, уступая хитросплетениям эфирной магии светлого бога. Но, тем не менее, Кайсинель тоже не мог взять верх над могучей повелительницей балауров. Странным заклинателю показалось уже то, что один, пусть и один из сильнейших, служитель вечности с такой легкостью противостоял балаурской Леди. Приглядевшись, Рей заметил, что драконица явно бережет то, что сияло и прорывалось сквозь когтистые лапы. Возможно, именно реликвия заставляла Тиамат быть крайне осторожной. В ином случае лазурный зал оказался бы наполнен дыханием смерти… Правда, из них двоих только Кайсинель мог бы сбежать от угрозы, ограждаясь фирменными эфирными снежинками. Рей вспомнил, в чем поклялся, а ведь выбор он сделал много раньше, что не отступит ни при каких обстоятельствах. По коже пробежала стая ледяных мурашек, но маг только поежился, раздумывая, что реально может сейчас сделать, владея силой, способной укротить реликвию? Пока асмодианин лихорадочно искал решение, схватка зашла в тупик. Обладатели невиданной мощи, ни балауриха, ни светлый не могли взять верх. Краем глаза Рей заметил в противоположном углу зала какое-то движение. Часть воздуха потемнела, затем сжалась в кулак мрака, чтобы взорваться неуловимой вспышкой, ослепить шаровой молнией. Синие, красные и пронзительно белые линии света, словно мечи, ударили из пола, образовывая клетку живого пламени. Чем-то это неуловимо напоминало обряд чародея. Когда прутья опали и словно утонули в камне, а Рей немного проморгался, подозрение сменилось твёрдым узнаванием. Огромная фигура Маркутана, облаченного в простые коричневые доспехи, подняла исполинский посох и ударила им об пол так, что затряслись даже стены обители. Сверкнул и погас солнечный свет из навершия. Внимание светлого божества и драконицы, увлеченных схваткой, обратилось к новому действующему лицу. - Вижу, все уже здесь, - прогрохотал повелитель чародеев, - Пришло и мое время. Как дела твои, Тиамат? - Высмеивай меня, подонок! – взвился дракон, - Но потом попробуй атаковать и тебе придется испытать море сожаления о сказанном! Кайсинель, который, казалось, искренне забавлялся происходящим, несмотря на блеснувший нехороший холодок в глазах, обратился к извечному противнику вполне мирно: - Сейчас леди снова призовет на наши головы гнев Фрегиона. Маркутан строго и величественно взглянул на светлого врага, показывая, что шутки и остроты сейчас более чем неуместны, затем сказал: - Я не могу повлиять на веление судьбы, лишь следуя её зову. - Что же повелела тебе сейчас судьба, темный? – выдавил Кайсинель, сузив глаза и разрешив полыхнуть в них застарелой ненависти. - Сразить чудовище! – воскликнул Маркутан, атакуя драконицу. Светлый тотчас безоговорочно повернулся к Тиамат, выплескивая эфирные снега. Рей тихо вжался где-то между стеной и полом, думая, что теперь он точно знает, как выглядит логово столь упоминаемого в последних разговорах Фрегиона. Сущий ад разразился вокруг трех могущественных фигур, схватившихся не на жизнь, а на смерть. Сейчас магу казалось, что Асфель верно пошутил, предполагая, что Рей способен спасти мир. Заклинатель не был уверен даже в том, что сумеет спастись сам! Крохотное касание сил, буйство которых разверзлось вокруг, способно было смести и развеять саму память о незадачливом даэве, возомнившем себя равным богам. Что же задумал Темный, какую роль он уготовал простому асмодианину в своих хитроумных планах? Все чувства подсказывали, что время еще не пришло. Оставалось ждать. Наблюдая за схваткой, Рей поражался тому, как боги умеют обращаться с эфиром – каждый по-своему, но с неизменно блестящим результатом. Некоторые связки и плетения хотелось запомнить. Балаурская повелительница едва выстояла после удара посоха, отшатнулась и попала на сеть инея, которой зрительно воплотилось заклинание Кайсинеля, и Рей заключил, что драконице сейчас придет быстрый и бесславный конец. Если она не выдернет из рукава – или, если быть точным, из-под когтистых лап – последний козырь. Тиамат поняла, что дело плохо, на мгновение раньше, чем это заметил заклинатель. С неистовым воплем: «Вы поплатитесь за это!» она каким-то образом оградилась от атакующих богов багрово мерцающим барьером, свернула коконом крылья и уткнулась мордой между ними. Постепенно разгораясь снизу вверх, зал затопили потоки света. Мягкое и очень доброе сияние, которое отозвалось пульсацией силы, заключенной внутри Рея. Драконица активировала реликвию Сиэли! Мысленный вопль Рея вслух повторил Маркутан, воскликнув с не меньшим воодушевлением: - Реликвия Сиэли! - Наконец-то, - процедил Кайсинель, тяжело дыша. Верно схватка тоже не далась ему легко. Затем произнес, бросая взгляд в сторону Рея, - Надеюсь, ты способен позаботиться о себе? Словно только вспомнив о даэве, выполняющем его приказ, Маркутан тоже обратился к заклинателю, заботливо – в разумении самого божества – предупредив: - Берегись! Судя по неразборчивому, но стремительному мельтешению магических сил вокруг бывших служителей Вечности, опасность была реальной даже для них, бесконечно могущественных существ. Что уже говорить о бессмертном, но таком уязвимом даэве? Рей знал точно, что выжить после этой атаки не сумеет. Никакой Темный, сколь бы искусным магом не был, не спасет разметавшуюся по клочкам душу заклинателя. Зато он понял, что следует сделать именно в этот момент. Выпрямившись по подобию горделивых богов, асмодианский маг сверкнул решимой зеленью глаз и потянулся к силе печати, подаренной ему на время. Чувствуя, как от тяжести пробуждаемой мощи подгибаются колени, как застывает спираль времени, свернувшаяся вокруг. Воля чудовища отчаянно пыталась раскрутить её в обратную сторону, но пока что равновесие хрупко застыло на острой высокой грани перед стремительным падением… Волосы заклинателя разметало неведомым ветром, кости трещали от натуги, а все силы, казалось, уходили лишь на то, чтобы остаться на месте, но Рей справился. Скорее всего, ему просто показалось: боги не могли изумленно ахнуть, увидев это. Даэв собрал, вычерпал до дна и самой маленькой крупицы тот теплый и мягкий клубок, мурлычущий под ловкими пальцами, который передала магу Юфитинея, непослушными губами попросил его свернуться в плотный комок, стать тверже адамантита. Затем, безо всяких внешних эффектов и сверкания, запустил получившуюся конструкцию туда, где ярче всего пылала реликвия. В самое сердце древней магии. Все гениальное просто, не так ли? Застыла в ошеломлении Тиамат, замерло все вокруг и даже воздух, казалось, застыл без движения, ожидая, чем закончится дерзкая выходка мелкой пылинки на подошвах вечности. Только, когда повелительница балауров впилась в него пламенным взглядом, Рей понял, что значит камешек в жерновах. Мощь крушила, вгрызалась острыми клыками в барьеры его разума, сминая их, как скорлупки. Уже не было возможности гордо вскидывать голову, тело согнулось, свернулось клубком помимо его воли, осталось только одно жгучее желание – выжить. Выжить, несмотря ни на что. - Какие-то проблемы? – насмешливо спросил Кайсинель у скрючившегося заклинателя, прежде чем приступить к окончательному свержению владычицы балауров. Но первым внимание драконихи отвлек Маркутан. Он метнул в сторону чудовища посох, извергающий молнии, и только затем крикнул асмодианину: - Только умерев, она прекратит попытку подчинить тебя своей воле! - Этому не бывать, - прогремел яростный рев дракона, вздыбившегося сейчас не только крыльями, но и всем телом, - Я – повелительница балауров! Светлый бог, словно поставив точку, заключил: - Пора её прикончить. - Судьба провозглашает мне убить тебя, - предупредил повелительницу балауров Маркутан. Дальнейшее запомнилось Рею навсегда. Врезалось в память так крепко, что никто и никогда не мог бы представить. Пусть прошло бы и тысячу лет, маг будет помнить каждое застывшее вечностью мгновение. Владыка судьбы создал невиданное заклинание, перед которым меркла вся прежде излившаяся на Тиамат мощь. Словно три стремительно мелькающих круга, скрепленных вершинами невидимого треугольника, замелькали чудовищным сюрикеном, устремившись к единственной цели – Тиамат. Не мешкал и Кайсинель. С его пальцев сорвалась стая эфирных птиц, они захлопали крыльями, рассекая воздух. И каждое перышко, показавшееся острее доброго клинка, вонзилось в грудь пошатнувшейся от первого удара повелительницы балауров. Взмах крыльев дракона создал бурю, в эпицентре которой оказался заклинатель. Ослепительно вспыхнула реликвия Сиэли. Зазвенело в ушах и на краткий миг сознание покинуло Рея. Очнувшись, даэв увидел, что мощная фигура дракона, пронзенная сотней лезвий, рассеченная почти надвое сюрикеном Маркутана, медленно оседает и заваливается на пол. Удар огромного тела о камень был чудовищным. Сотряслись, казалось, сами границы сущего. Глаза балаурихи закрывались сами собой, но воля могущественной повелительницы оказалась сильнее смерти. Тиамат приподняла голову, и напоследок из уст её раздалось слабым громыханием, напоминающим отзвук уходящей грозы: - Вы сильнее меня? Как же так? Я… умираю! В следующий миг дракон издал полный отчаяния крик, прозвучавший из последних сил. В нем была вся яростная жажда жизни, которая свойственна любому существу, несмотря на приверженность добру или злу. Затем, словно не выдержав накала эмоций, голова чудовища упала на камень, чтобы не подняться уже никогда. - Ничего еще не закончилось, - прошептал Рей, которому в это мгновение улыбнулась сама Тьма.