Маки цвета крови

Ветер колышет маки цвета свежей крови, что выросли на этих полях после войны. Алые маки от горизонта до горизонта и ― ни души. Никто не придет, не будет восстанавливать разрушенную войной старую школу. Слишком больно, слишком много крови пролито на этой земле, слишком много смертей видели эти руины. «Может, когда-нибудь потом», но вот уже почти десятилетие в этих местах нет ничего, кроме маков. Хотя изредка, на пару минут за несколько лет, кто-нибудь приходит сюда, чтобы оплакать погибших в той войне друзей, родственников, возлюбленных... Черная тень скользит сквозь море кроваво-красных маков, широкие изумрудно-зеленые рукава трепещут под ветром, бледная рука касается длинными тонкими пальцами кровавого цветка, и лепестки его остаются в ладони юноши с мертвыми глазами. ― Что ты здесь забыл, предатель? ― резкий голос разносится над кровавым полем. Редко теперь живые заходят сюда, но еще реже ― двое могут тут встретиться. Невозможное совпадение. ― Предатель?.. ― словно шелест ветра в этих маках. Юноша оборачивается, встречаясь взглядом с нарушительницей здешнего покоя. ― А как еще тебя называть? ― и вновь голос, слишком громкий, слишком резкий для этого места, разносится над кровавым морем. ― Того, кто продал душу тьме! Того, кто даже после этого смел называться моим другом! ― Даже если так, стоит ли одна душа сотен жертв их победы? ― Как будто в противовес ей, его голос все так же тих, будто и не живой человек это говорит. ― Ты слишком эгоистична. ― Я лишь сожалею о своем лучшем друге, что не смог устоять перед искушением, ― ветер треплет полы ее куртки и волосы, когда-то коричневой копной спадавшие до лопаток, а ныне коротко остриженные ― эхо войны, от которого почти невозможно избавиться. ― Видимо, у тебя никогда и не было лучшего друга, если ты так считаешь, ― впервые в его голосе проскальзывает намек на эмоции. ― Я тот, кто я есть ― темный маг, некромант, лорд Певерелл. Не по своей прихоти, но по праву рождения, ― и вновь голос его безжизненен, как ветер в этих полях. Вокруг двоих вздымается алый вихрь, будто морская пена в шторм. Разбушевавшаяся стихия треплет полы одежды, в длинных черных волосах юноши запутались лепестки маков, будто капли крови на выжженной земле. Они молчат, и лишь ветер поет реквием павшим в прошедшей войне. ― Почему, Гарри?.. ― на мгновение в ее голосе проскальзывает горечь, но лишь на мгновение. ― Хотя, тебя же теперь следует величать Гарольдом Певереллом! Следуешь традиции предшественника, отказываясь от своего имени? Он разворачивается, в лучших традициях своего самого нелюбимого учителя, уходя прочь. Зачем слушать от той, кого когда-то смел называть лучшим другом, проклятия лишь за то, что в тебе проснулся дар древнего рода. Тем более, если уже слышал все это от других сотни, если не тысячи раз. Но вдруг ветер доносит до него неожиданные слова: ― ...постой, да постой же ты, Ральд! Я же совсем не о том хотела сказать, ― он останавливается, давая девушке себя догнать. ― Десять лет. Почти десять чертовых лет я ловила тебя, чтобы узнать правду, а вместо этого... ― А нужна ли тебе та правда, Мио? ― впервые за весь разговор она видит перед собой не ледяную статую Лорда-Некроманта, а своего друга, пусть выросшего и поменявшего взгляды на мироздание. ― Она может... несколько не вписываться в твое представление о мире. ― Я знаю. И все же ― за эти годы я слышала столько легенд о Сумеречном Замке, что хочу услышать и его историю. Настоящую, ― она смотрит в его холодные изумрудные глаза и, кажется, видит в их глубине бушующее пламя, незаметное чужому взгляду. А ветер подхватывает пять алых лепестков из его ладони и уносит за горизонт.