Сердца хрупки

02: 15, четверг Снова холод. Мрак. Тени. Снова они окутали меня. Я бегу, спотыкаюсь и снова с разочаровавшимся стоном поднимаюсь, царапая локти и колени о выступающие ветки больших старых деревьев. Не помню сколько я так бежала, но сейчас мне уже легко, словно я парю над землей. Словно не я сейчас стою здесь, посреди огромного темного непроходимого леса среди возвышающихся грозных деревьев, устрашающих одним своим ужасающим видом. Я вижу лицо. Темные волосы, превосходившие своей чернотой крыло ворона, и яркая белая кожа, так ясно отражающееся в этой кромешной темноте. Тот, который находится в моем далеком сознании, где — то среди давно забытого детства. Она разворачивается и уходит прочь, в самую глубь темного леса. Я кричу, прошу ее остановиться, но вновь спотыкаюсь и не могу до нее дотянуться. Я снова кричу, стону, ору… Все, что можно делать в безвыходной ситуации. Снова холодно, снова дрожь. Крик в пустоту. Но вдруг она оборачивается и шепотом произносит мимолетным движением губ: — Адель! Тихий шепот превращается в громкое рычание зверя. А изображение мамы, так ясно поселившееся в моем сознании, крутится по часовой стрелке, превращая кромешную темноту леса во что — то очень яркое и ослепляющее мои сонные глаза. — Адель! — снова тот громкий голос, заставивший в моих жилах закипеть кровь. — Ты как? Эй… — сильные и крепкие руки тянут меня в свою сторону, но пока я не могу все различать ясно и четко. В моем видении все плывет, но я разглядываю яркие глаза Кира, так отчетливо очерченные из — за яркого света, исходившего от единственного источника в этой комнате — настольного светильника рядом с кроватью, где только что дремала я. Я всхлипываю, вновь вспомнив про свой сон, где я видела маму. Живую и настоящую маму… Кирилл крепко прижимает меня ко своей груди, нежно перебирая мои волосы, словно успокаивая одним своим жестом. И это помогает больше, чем никому ненужные успокаивающие и жалостливые слова, произнесенные в мой адрес раньше от незнакомых мне людей. — Тише, тише. — Кир целует меня в макушку, тем самым придвигаясь ко мне еще ближе. Теперь я чувствую его горячее дыхание в районе своей шеи. — Все хорошо, принцесса. — он нежно проводит тыльной стороной своей левой ладони по моей влажной щеке, убирая соленые капли, заставляя поднять голову выше, чтобы быть с ним на одном уровне. — Я с тобой, Адель. Все хорошо, слышишь? Я, будучи не в состоянии что — либо сказать, лишь киваю в ответ, снова горько всхлипнув, но хочу, чтобы он знал. Хочу, чтобы именно он разделил мою обиду и горечь утраты. Я никогда и ни за что не рассказала бы, боясь жалости людей, но сейчас чувствую себя, словно маленькая птичка, которую долго держали в клетке, а сейчас открыли нараспашку. — Я видела маму. — тихо и полушепотом произношу я, утыкаясь носом в его шею, чувствуя приятный аромат его одеколона. — Она была там. Была живой. — и снова я не сдерживаюсь, начинаю безудержно плакать, все еще горько всхлипывая. Словно тугой комок, так надежно сформировавшийся в моем горле, начал развязываться. Тем, что я сейчас вот так вот громко реву, сидя в объятиях почти что чужого мне человека, лишь смутно знакомого через своего сводного брата. — Тише, тише. — шепчет Кир, перебирая своими длинными пальцами мои спутанные и влажные волосы после душа. — Я с тобой. Я рядом, Адель. — произносит он, обнимая еще крепче.

***

09:00, четверг — Ну, принцесса, хватит шмыгать носом, давай ешь. — Кирилл заботливо улыбается и ставит на стол яичницу, а за ней следует горячий кофе, аромат которого так нежно ласкает мои легкие. Он останавливается напротив огромного окна, из которого так бережно входят яркие лучи озорного солнышка. Его стройную мужскую фигуру плотно облегает белоснежная рубашка, из — за чего видна вся рельефность его тела. Нежные лучи солнца так правильно обрамляют его лицо, что он кажется не настоящим человеком, а идеальным манекеном. Я встаю из — за стола, потому что никакая пища не лезет, и направляюсь в его сторону, останавливаясь по правую сторону от него. Кирилл поворачивает свою голову в мою сторону, встречаясь с моими глазами. И мы более минуты смотрим друг на друга неотрывно, словно не решаясь завести разговор. Первым мертвую тишину разрушает его слегка хриплый тембр голоса: — Я разговаривал с Деном. Он сказал, что не сказал твоему отцу, где именно ты находишься. — сейчас Кир поворачивается в мою сторону совсем. — Точнее, он ничего ему не сказал. Александр все еще ищет тебя, и уже сообщил о твоей пропаже, обуславливая это тем, что сбежала из дома. Маленькая и вредная доченька сбежала от слишком заботливого отца. — он разочарованно хмыкнул. — Интересная версия, не так ли? На моих глазах даже не было намека на слезы. Эти соленые капельки давно закончились. Я стала другой. За одну ночь я стала другой. — Ты ведь не веришь ему, Кир? — произношу я, напоминая себе о том, что он разрешает так себя называть только мне. Даже своему лучшему другу — моему брату — не разрешал. — Нет. — отзывается он, притягивая меня своей крепкой рукой за талию и прижимая к себе. — Я верю только тебе. — с усмешкой говорит он. — Как бы банально это не звучало. Я благодарно улыбаюсь ему, за что в ответ получаю такую же искреннюю улыбку, которую можно встретить очень редко на его безупречном идеальном лице. — Спасибо. Большое тебе спасибо. Какое — то странное тепло пронизывает мое тело в районе около сердца. Я действительно благодарна ему всем своим существом и всем своим сердцем. — Пока что не за что меня благодарить. — он отводит взгляд, но потом снова возвращает его на меня. — Все только начинается, принцесса. — горько произносит он. Я всегда знала его как «крутого и брутального мужичка», с которым у моего брата были очень крепкие связи дружбы, с которым я начала препираться с первого его появления в нашем доме, который все время в чем — то меня упрекал, но никогда… Никогда не давал меня в обиду. Он словно был моим вторым братом, вечно защищающим свою маленькую сестренку. Всегда называл меня «принцессой», на что я изначально сильно обижалась, думая, что такое «имя» олицетворяет меня как « вредную и капризную маленькую богатенькую девочку», но он объяснил мне, что ему просто нравится меня так называть и это ни с чем таким не связано. Признаюсь, у него всегда были какие — то странные замашки. — Знаю. — тихо говорю я, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. — Ты меня не бросишь, а, Кир? — Нет. — твердо произносит он, обхватив мое лицо обеими своим руками, словно чашу. И я мысленно благодарю его, что он не сказал « никогда». Сейчас, возможно, для постороннего человека мы могли бы напоминать сладкую парочку, так сильно соскучившуюся по друг другу, но никто не знал бы, что именно творится у нас на душе. Мы просто стояли и обнимались. Так крепко, словно пытаясь унять дрожь сердца. — Адель, у тебя есть парень? — полушепотом говорит Кирилл, снова взглянув на меня в ярком свете назойливого солнца. Сначала я впадаю в ступор от его слегка ненормального вопроса, но такого желания острить и съязвить, как раньше, нет. — Нет. — просто говорю я. — Почему? — видимо, парня совсем не волнует то, что только несколько минут тому назад это именно я безудержно ревела «в его жилетку». Я отстраненно смотрю на него, но отвечаю: — Потому что я еще маленькая. — шепчу я. Действительно, какой парень? Во — первых, мне всего лишь шестнадцать лет, а во — вторых… Да я даже из — за него не могла нормально общаться с другими парнями! Все время всплывает только его образ в моем сознании. — А у тебя есть девушка? — даже в такие минуты у меня есть желание моего искреннего любопытства, чему я очень рада, ведь если бы его не было, то я бы утонула в своих слезах и горечи. — Нет. — отзывается он, а сам все еще гладит меня по щеке. — Почему? — Потому что ты еще маленькая, принцесса. — его губы расплываются в усмешке, а затем целуют меня в лоб. А я все еще стою перед ним, ловя ртом воздух, как рыба на суше. Он крепко прижимает меня к себе, а я желаю раствориться в нем. Он мне нужен. — Все еще только начинается. — как — то двусмысленно произносит он. Возможно, так показалось только мне, влюбленной дурочке, у которой полным полно проблем, даже помимо «любовных». — Только начинается. — повторяю за ним я, утыкаясь носом в его горячую теплую шею. Все только начинается…