Прошу, доверься мне

      Как ни странно, но весьма специфичное «лекарство» Леви помогло Гажилу прийти в себя и вырвало мужчину из крепких объятий депрессии, заставив начать думать о том, что его жизнь может быть вполне сносной. Пусть он калека, но это не значит, что нужно сдаться и покорно дожидаться смерти. Это не в его характере, ведь он борец по жизни и не должен был забывать об этом.       Редфокс нахмурился: он должен что-то предпринять, чтобы не быть обузой для своей женщины. Брюнет довольно оскалился, ему нравилось то, как это звучит: «Его женщина», еще ни о ком ему не хотелось сказать эти слова, но Леви стала приятным исключением. Эта раздражающая Мелкая была необходима ему, словно воздух, именно ради нее он собирался бороться и доказать всему миру, что он не жалкая тряпка. Хотя нет, не всему миру, а Леви и самому себе. Его врач стала для него светом, что звал его и не давал впасть в отчаяние, вырвал его из темноты отчаяния. Если подумать, то с самого первого дня, что он находится в больнице, именно она была рядом с ним, пыталась помочь, терпела все его выходки и помогала. Даже он сам себе был противен, но Леви не отступала, пыталась помочь, боролась за него. Это она была все это время сильной, а вовсе не он и это заставляло мужчину еще сильнее ценить эту девушку. Гажил понимал, что не может упустить это сокровище и, несмотря на то, что он стал инвалидом должен бороться.       — Да уж, стоило лишиться ног, чтобы влюбиться, — мрачно усмехнулся Гажил, размышляя над тем, что он теперь может сделать со своей жизнью. Вот только никаких идей в голову не приходило и это злило брюнета. — Я не сдамся! Нужно только выбраться отсюда и тогда… тогда я смогу найти выход и показать Мелкой, что даже в таком состоянии я могу быть главным! Другие же, как-то живут с этим, и я тоже справлюсь!       Двери палаты бесшумно открылись, и на пороге появилась смущенная, но улыбающаяся Леви. Редфокс взглянул на часы, ровно девять утра — он давно заметил, что врач каждый день приходит осмотреть его именно в это время, кажется у него даже рефлекс выработался.       — Доброе утро, как спалось моему любимому пациенту?       — Можно подумать ты не в курсе, ги-хи, — не удержался мужчина. Как же приятно смотреть на эту девушку и наблюдать за тем, как её щеки медленно алеют от смущения. От этого зрелища ему действительно становится легче, словно Леви для него самое лучшее и действенное для него лекарство.       — Прекрати, — шикнула на своего пациента Леви, не сумевшая сдержать улыбку. Даже не верится, что её безумный план удался и Гажил пришел в себя, он даже начал ухмыляться, в его глазах больше не было тоски, отчаяния и злости, да и сам он стал менее ворчлив.       — Почему? Может быть, мне нравится, напоминать тебе о том, что было.       — Продолжишь в том же духе, и я больше не приду к тебе… ночью, — буркнула врач, начиная мерить давление и температуру Редфокса. Больной шел на поправку, и это не могло не радовать, ему, конечно, еще предстоит долгий курс реабилитации и множество сложных и дорогостоящих процедур, но через неделю, максимум две, она сможет выписать его. Вот только делать этого не хочется. Девушка тяжело вздохнула от собственных невеселых мыслей.       — Что-то не так? — напрягся брюнет, не понимая, что могло расстроить его Мелкую. Неужели с ним что-то не так или ей настолько неприятно вспоминать о том, что было прошлой ночью? Он ведь даже не узнал, понравилось ли ей… А что если она была разочарована и теперь не знает, как ему сказать об этом? Что если осознала, что он ей не нужен? Сама эта мысль выводила мужчину из себя, заставляя его сердце биться сильнее. Он не может потерять Леви, только не сейчас, когда она только стала его.       — Скоро тебя можно будет выписать. Ты идешь на поправку очень быстро, — нахмурилась Леви, делая пометки в карте больного. — У тебя очень сильный организм.       — Разве это плохо? Ты вроде как радоваться должна…       — Я рада… правда, — натянуто улыбнулась девушка, чувствуя себя ужасным человеком. Гажил идет на поправку, и это повод вздохнуть с облегчением, а не грустить.       — Тогда что не так? — раздраженно поморщился мужчина, которому приходилось буквально выпытывать нужную ему информацию.       — Ну…ты уедешь домой, — девушка нервно теребила стетоско́п, не решаясь поднять взгляд на больного. Какая же она эгоистичная! Не хочет отпускать Редфокса от себя, даже не думая о том, что ему нужно приспособиться к новой жизни. И как ей все это объяснить ему?       — Ги-хи, разве это проблема? — Гажил перехватил руку девушки, сильно сжимая маленькую ладошку. МакГраден не нужно было ничего говорить, он все прекрасно видел в её глазах, в её смущенной и виноватой улыбке. — Глупая, пусть я и калека, но теперь, я не позволю тебе исчезнуть из моей жизни. Я подсел на твое лекарство и теперь без него не протяну и дня. Так что, ты не имеешь права бросить несчастного инвалида одного. Кто будет обо мне заботиться, если не моя Мелкая?       — Твоя? — сердце затрепетало от этих слов. Это щемящее чувство в груди делало её по-настоящему счастливой.       — Ага, ты же не сомневалась в этом… И еще не смей лечить других, так же, как меня. Не смотри, что я калека, убью всех! — алые глаза на мгновение наполнились злостью и раздражением, но это быстро прошло.       — Дурак, — Леви закрыла, пылающее от смущения лицо руками. — Неужели ты думаешь, что я со всеми веду себя так?       — Ги-хи, конечно, нет, но предупредить стоит. Никто не смеет прикасаться к тому, что принадлежит Железному дракону, и не важно, что он уже никогда не взлетит.       — Все! Хватит разговоров, — Леви поднялась на ноги, ей срочно нужно заняться делом, чтобы всякие неприличные мысли и мечты не лезли в её голову. — Мне нужно осмотреть других пациентов… А к тебе я загляну во время обеда.       — Снова пойдем на прогулку?       — Естественно, это полезно, — быстро ответила врач, буквально выскакивая из палаты, своего любимого во всех смыслах пациента.