Крыс

Дом пахнет кровью, мертвечиной и страхом. Всё как крыс любит. Здесь его ждут, здесь его накормят. Здесь его погладят по шерстке. Женщина уже ждет. Она сидит у зеркала, водит гребнем по своим черным гладким волосам. Любуется собой. Напевает. Женщина довольна: сегодня она уже дурманила себя один раз, и боль отступила. Теперь она повторит — но медленно, осознанно. Крыс устраивается тенью за ее спиной, точит коготки о стену, пробует зубы о ножку кровати. Женщина берет из деревянной шкатулки шприц. Набирает морфий, отмеряет дозу строго, внимательно. Словно не делает этого по несколько раз на дню. Она отводит полу черного одеяния, открывая мертвецки бледное тело. Оглаживает свое бедро, ищет подходящее место — и всаживает иглу, стонет нетерпеливо, вгоняя морфий в себя. Крыс пробегается по комнате, вынюхивая чужие следы. Никого. Никто не приходил сегодня, дверь заперта изнутри и уже не откроется. Хорошо. Он будет пировать. — Кто здесь? — низким сиплым голосом спрашивает женщина. Встает с кресла, осматривает комнату — и, конечно, никого не видит. Сколько уже лет она прилагает все усилия, чтобы не видеть его? Крыс ждет, пока она идет к кушетке, ложится, со стоном вытягивает ноги. Ткань одежды расходится: под тонким шелком нет ничего, только тело, которое было красивым когда-то давно. Женщина не помнит, что стала сухой и холодной. Думает, что всё еще красива. — Готова ли ты к чудесам вечности? — выщелкивает насмешку крыс, поднимаясь по ее ноге. Когти оставляют на бледной коже глубокие царапины, но женщина потом решит, что сама себя ранила в пророческом припадке. За эти годы она достигла немалых успехов в умении лгать себе. Лгать во всём, лгать всегда. Женщина стонет, запрокинув голову, когда его когти царапают ее бедра. Раньше крыс приходил к ней с лицом ее мужа, с лицами других мужчин, — и она принимала его в себя, крича от восторга, задыхаясь от экстаза, который считала мистическим. Раньше женщина была красива, желанна и полна сил. Крыс пробирается по ее иссохшему бледному телу, крепко впиваясь когтями, а она только стонет. Мелкие красные метки он оставляет на ее животе, на ее бесформенной груди, на ее костлявых плечах. — Смотри, — начинает он, но женщину скручивает спазм; ее тело бесконтрольно бьется, изгибается, руки молотят по кушетке. Крыс падает на пол, недовольно отряхивается, отступает к стене. В ушах звенит. Кто-то другой перехватил контроль, какая-то другая сила, — и с губ женщины срываются бессвязные слова. Она бормочет о реках крови, о вестнице, о грядущих бедах. Крыс прислушивается. Смерть накрывает город своим полотном, смерть обещает много еды, много крови. Крыс оставляет женщину, проходит через щель в стене и бросается в темные улицы — на запах первой жертвы.