Перевою метель, Переплачу дожди Только не уходи, Только не уходи Пере-пере молчу, Пере-пере кричу Только не оставляй, Быть с тобою хочу
— Лен, ты уверена, что это он был? — допрашивала подругу Сельская. Около нее лежало уже с десяток фантиков от конфет, которые она, разумеется, не будет — она же на диете. Глаза Жанны вылезали из орбит, когда она слышала каждое новое сказанное Еленой слово. Она как врач не понимала, как такое возможно, как он с таким диагнозом мог столько протянуть. — Жанн, говорю тебе, за мной уже неделю кто-то ходит, а кто, если не Тёма? — измученная шпионажем за самой собой, вздохнула Жарова. — Я и вчера у садика видела, так за Тёмочку испугалась... Жанн, ну кто будет следить за мной? — почти сорвалась девушка. — Действительно, следователь милиции... Кому это надо? — усмехнулась Сельская. — Ты Максу говорила? — Нет... Я не знаю, что говорить, как говорить! Сейчас Лена больше думала о сыне, маленьком Тёмочке, который называет отцом Максима и не знает, что его родной отец давно... а может, он совсем рядом, только его никто не видит. Было больно жить с мыслью, что он умер, что его больше нет, что они... она его никогда не увидит, что он в сырой земле... А сейчас, сейчас спустя столько времени, вдруг появился этот маленький, горящий вдали огонек надежды. Этот маячок, который вот-вот погаснет, до которого она должна добраться любой ценой, если он еще здесь, в этом мире... Хотелось верить, верить, что он жив! Что все это время был на лечении, что в диагнозе ошиблись, что-то перепутали, лишь бы он жив... жив... — Ты только себя не обнадеживай, а то потом больно будет... — бросила напоследок судмедэксперт и покинула кабинет подруги, рукавом халата утирая слезы, невольно катившиеся из глаз.***
С работы Лена шла уставшая, совсем убитая. Макс поехал в сад за Артемом, проявил, так сказать, инициативу, а она сказала, что к их приезду приготовит ужин. Но... Но не хотелось просто видеть Жарова, видеть, как он будет пытаться развеселить ее, поднять ей настроение, узнать, что случилось. А это случилось, всего ничего, более трех лет назад... Так давно! А кажется, только вчера она видела его буквально каждый день! Ругала его, кричала, любила... Слезы катились из глаз сурового на работе следователя. Он, возможно, никогда больше не придет, никогда ничего не скажет, не обнимет... Просто невыносимо было чувствовать, что внутри, внутри самой себя что-то разрывается на части. Она родила и растит его ребенка, их сына, который считает отцом другого мужчину. Когда Тёма спрашивал у матери про Макса: "Когда придет папа?" — женщине хотелось ответить "никогда". Он был так похож на Колосова, который исчез из ее жизни навсегда, ушел так быстро, что никто не успел понять, как это произошло. Эта треклятая болезнь, которая уносит жизни стольких людей. Она не видела перенесенных Артемом мучений, не знала, как он хотел жить, просто жить и существовать, когда понял, что его дни сочтены. Как хотелось завыть и рвать на себе волосы от того, что никто ничего не может сделать, а ты, молодой парень, должен покинуть этот мир. Еще вчера ты думал, что будет завтра, послезавтра, через месяц, год... А сегодня ты боишься не проснуться завтра, боишься, что никогда не увидишь того, кого любишь, кому не успел сказать главные слова... Елена шагала по многолюдным улицам столицы и видела сотни людей, спешащих куда-то. Мы не задумываемся, кто эти люди, куда они спешат, а может, они точно также, как Лена когда-то шла в больницу к Артему после химиотерапии, а сейчас он неизвестно где и жив ли он вообще. Жарова поймала на себе взгляд, вновь поняла, что за ней кто-то идет. На этот раз Лене не захотелось скрыться где-то во дворах и уйти от, так называемого, преследования. Надоело уже играть в кошки-мышки, надоело ночью, засыпая с Максимом, тешить себя иллюзиями, что Артем жив, что скоро он появится. Необходимо было расставить все точки над "i". Хватит мучить себя, хватит думать, что он где-то рядом. Если это не он, то она хотя бы узнает, кто это. Брусникина свернула на менее оживленную улицу и только хотела остановиться и поставить того человека (предположительно Артема) в тупик, но он сам окликнул ее, назвав Еленой Владимировной. Вряд ли преодолевший рак Колосов стал опускаться бы до таких официальностей, но зная его, все могло быть. Жарова обернулась и посмотрела на стоящего перед ней парня. Ее сердце рвалось на части... Это было не Артем... Это не он... Значит, это значит, он... Нет! Нет, нет, нет! Он мертв. И этого не изменить. Он ушел навсегда. Теперь у нее не осталось никаких сомнений, надежд не осталось. Они, жившие в ее сердце еще пару минут назад, сейчас канули в небытие. Этот человек был моложе Тёмы. Да и не мог он быть им, это точно не он... Напротив нее стоял парень с напуганными глазами. Он держал в руках спортивную сумку, а ее содержимое было неизвестно. Лену окутал страх. Кто этот мужчина? Что ему надо от нее? Неужели Жанетта была права, говоря, что это могут быть преступники. Оставалось надеяться, что эта спортивная не для нее, а стоящий перед ней мужчина не маньяк. — Кто вы? — выдавила из себя Лена. — Колосов....