Пчела

Сколько нужно для счастья мальчику восьми лет? Подобный вопрос весьма занимал голову старшего Толмеджа, который глядел в окно. Мирный провинциальный пейзаж Сетокета успокаивал, внушая лишь одну мысль: его дети — сыновья Сэм и восьмилетний Бен — совершенно счастливы проводить детство в подобном месте. Тихом. Умиротворённом. Куда никогда не долетят конфликты и дрязги: крупные или мелкие. Трое мальчишек: Келли Брюстер, Эйб Вудхолл и Бен Толмедж — выбрали для очередной игры лужайку вокруг пышной клумбы. Так много ли им нужно для счастья? Пара веток, изображающих оружие, отсутствие неудобной обуви и ещё более неудобных чулок, возможность накричаться так, что вечером — за ужином — детский голосок будет совершенно неслышен. — Сдавайся, французский негодяй! — взвыл Келли, прыгая на спину своего более рослого друга. Бен вскрикнул, спотыкаясь, пробегая ещё пару шагов, оставляя грязные следы босых ног на подоле платья сидящей рядом Анны. Девочка от удивления вздрогнула, подняла на друга большие чёрные глаза. Бен, к тому времени отпущенный Калебом, развёл руками: «Прости. Ничего не поделаешь. Я был захвачен в плен», — сообщил этот жест. — Да брось, Энни, он ведь не специально! — в своём ключе истолковал взгляд Анны Эйб, приближаясь к друзьям. — Разве я что-то сказала? — девочка поджала губы. Много ли нужно для радости маленькой девочке? О! Пожалуй, всего одну вещь: возможность весело играть вместе со всеми. Но как можно играть с мальчишками, когда мама наряжает тебя в красивые платья, постоянно приговаривая: «Ты ведь девочка, Анна, ты должна вести себя прилично. И выглядеть сообразно своему положению». Что за такое особое положение она, разумеется, не рассказывала. Разрешала выйти на улицу вместе с мальчишками, но лишь на час — большее время считалось нарушением правил, установленных матерью. Наказание зависело от того, насколько долго Анна была на улице, как далеко убежала с мальчишками, сильно ли растрепались её волосы, много ли грязи осталось на платье. Один раз Анна убежала вместе с мальчишками, а ещё со старшими ребятами: Сэмом Толмеджем и Томом Брюстером — в самый настоящий поход, где ела самую настоящую похлёбку… За что дома её отхлестали полотенцем, а после целый месяц запрещали выходить из дома! Калеб решил помочь подруге бежать, но его поймали в саду дома, выпороли, а потом отдали родителям. На этом попытки спасения были окончены. А Анна навсегда поняла — она не мальчишка. И единственное, что ей позволено — всего лишь на часок выйти, подышать воздухом, укутанной в бесконечные юбки, пока мальчишки носятся без туфель, чулок и сюртуков по всему Сетокету, колотя друг друга палками и закидывая грязью. Вопрос Анны заставил смутиться всех троих. Порой им было стыдно перед девочкой. Особенно Бенджамину. Ему было так жаль, что Анна не такая, как они. Считал её определённо хорошей. Своей. Будто бы она тоже мальчик… Но почему-то в платье. Неловкое молчание прервал тихий гул со стороны цветника. С небольшой, нежной фиалки поднялась упитанная пчела. Анна вскрикнула, вскочила и в один прыжок оказалась за спиной мальчишек. Бен храбро выкинул вперёд руку с палкой. — Тише, Бен… Дядюшка говорил, что с пчёлами шутки плохи… — прошептал Калеб, пытаясь опустить руку друга. Однако, взлохмаченный, взволнованный, Бен почувствовал себя храбрым воином, который должен защитить друзей, а в первую очередь беззащитную Анну, от ужасного полосатого врага. Пчела зависла в воздухе, встревоженная нелепым размахиванием палкой. Жужжащее чудовище, плавно двигаясь в потоках воздуха, проскользнуло к защитнику. Следующий момент был омрачён громким криком Бенджамина. Вероломный полосатый монстр впился в его руку, заставив выронить палку. Из глаз брызнули слёзы. Мальчишка схватился за руку, а его самого тут же подхватили друзья. — Скорее! Нужно отвести его к отцу Толмеджу! — взволнованно крикнула Анна. Этого не потребовалось. Наблюдавший за сценой мужчина уже сам бежал на помощь сыну. Признаться, дом он покинул ещё в тот момент, когда маленький храбрец выступил против пчелы. — Келли! Беги к колодцу, смочи платок в холодной воде! — на бегу скомандовал мужчина, — Эйби, беги до таверны, попроси бутылку виски или рома! — Виски или рома? — нервно уточнил испуганный сын судьи. — Чего угодно! Быстрее! — прикрикнул священник, подхватывая рыдающего сына. Анна в этот момент ощутила странный укол совести. Мать всегда твердила, что девочек все должны защищать. Все им должны помогать. Но ведь сейчас вышло так, что из-за неё Бен и пострадал! Ведь он выступил перед пчелой, чтобы защитить её. Ведь Келли и Эйб не нуждаются в защите. Они тоже мальчики! — Мистер Толмедж… — Анна всхлипнула. — Простите, мистер Толмедж! — она схватила Бена за здоровую руку, желая помочь хоть чем-нибудь, обхватила её ладошками, прижала к себе. — Что случилось, Анна? — изумился священник, в это время старательно извлекая из опухшего места укуса жало пчелы. — Бен… Он ведь… Он ведь решил защитить меня… И я… Я ведь не должна была играть с ними… Мама запретила мне, — она виновато шмыгнула носом, старательно сдерживая слёзы. И очень умело, ведь девочки не должны плакать! — Тише… Всё в порядке… Просто ему захотелось немного погеройствовать… Так ведь, Бен? Ну! Распустил слёзы! — мужчина покачал головой, заканчивая с извлечением жала. Примчались Калеб с мокрым платком и Эйбрахам со стаканом рома. Трактирщик заявил, что мальчишке ещё рано пить ром бутылками, а потому налил только стакан, заметив, что это пойдёт в счёт судьи. И что судья узнает о пьянстве младшего сына. То, что мальчику было восемь лет, не остановило мерзейшего человека от этих гнусных слов. Место укуса было щедро облито ромом, а после старательно перебинтовано холодным, мокрым платком. Всё это время Анна с каким-то ужасом смотрела на друга. Он был весь в слезах. Испуганный. Обескураженный болью. Его было так жаль. Так хотелось защитить его. Нет! Что бы там не думали взрослые, мальчикам нужны не только бездумные игры и возможность носиться, где угодно, постоянно подвергая себя опасности! Им всегда нужна надёжная защита. Наверняка и не только мальчикам, но даже совсем уже большим мужчинам. Как и маленьким девочкам нужно не сидеть, ожидая защиты и помощи! Любая девочка должна уметь постоять за себя. Иначе кто-нибудь достойный, но не в меру храбрый может вдруг оказаться жертвой такой глупости, как пчелиный укус. — С ним всё будет хорошо? — обеспокоенно спросила Анна, когда рука Бена выскользнула из её ладоней: отец поднял мальчика на руки, чтобы донести до дома. — Конечно. Не стоит волноваться. В конце концов, укус пчелы — не самое страшное, что может случиться с человеком… — Вроде оторванных конечностей или снятого скальпа? — живо спросил Калеб, обожающий истории о кровожадных индейцах и о войне… особенно о кровожадных индейцах. — Именно так, Калеб. Дверь закрылась за спинами мистера Толмеджа и Бена. Вместе с ними скрылась и Анна. Не смотря на всю опасность сурового наказания, она готова была провести у постели укушенного хоть всю ночь. Анна чувствовала себя ответственной перед Бенджамином. *** Эта сцена осталась в голове Анне Стронг на всю жизнь. Видя Бена, особенно взволнованного, она тут же представляла себе мальчишку, пытающегося унять слёзы от жуткой боли. В ту ночь его охватил ещё и жар. Анна действительно не отходила от его кровати. И мать даже не стала ругать, когда сонная девочка вернулась под утро, сопровождаемая Сэмом Толмеджем. Женщина перебирала старую, грязную посуду в шатре, коим любезно её обеспечил Бенджамин Толмедж. Майор Бенджамин Толмедж. Ох! Как она была сейчас зла на него! Как она была зла за то, что её старания — по большему счёту — ни во что не поставили! — Ну? Как тебе? — Бен объявился неожиданно, что заставило Анну приподнять голову и чуть поморщить нос. — Обоз принадлежал Натаниэлю Саккету… — кажется, Толмедж пытался завести светскую беседу. Может быть, принести извинения? Нет. Анна была слишком рассерженна на друга детства, чтобы просто так начать говорить на посторонние темы. — К слову, он тот, кто написал наш шифр… Был тем… — Хватит, — прервала этот поток тошнотворно-обыденных речей Анна. — Калеб говорил с тобой? — она вновь поджала губы. Точь-в-точь как в детстве, когда пыталась сдержать в себе чувства, непозволительные для девочки. — Да… — Бен смущенно кивнул, опуская голову. С Анной он всегда чувствовал себя глупым мальчишкой. — Он рассказал, что роль… Роль той, кто идёт за армией, чтобы быть рядом со своим мужем, тебя не устраивает… Так что эта… Эта повозка отделит тебя от других женщин, как ты того и желаешь. В этот момент в душе Анны поселилось безграничное желание отходить железным ковшом смазливую мордашку друга. Или хотя бы сломать ему нос. — Я не об этом!.. — Анна осеклась, выдохнула и сбавила тон. — Я хочу помочь… Помочь тебе… Калперу… Нашему делу! — Это невозможно… Слишком… Слишком опасно, — молодой мужчина покачал головой. — Здесь, в лагере? — Анна сдержала смех. — Ты слишком долго пробыл вдали от Сетокета, — она пригрозила Толмеджу пальцем, что заставило его отступить на шаг назад. — Хорошо… Хорошо! Но говори тише… И не надо указывать на меня пальцем! — возмущенно ответил Бен, чувствуя некоторое уязвленное самолюбие. Но всё же он хотел помочь! Защитить Анну! — Ах вот как? Возможно, это приказ? Но меня ведь не взяли на службу, майор Толмедж! — Прекрати, Анна! Ты находишься здесь по разрешению командующего… И решение может измениться, — Бен попытался выглядеть внушающе, но это вызвало в Анне лишь гнев и отвращение. — Не делай вид, что я для тебя пустое место! — прикрикнула она. — Забыл, как я держала тебя за руку? Всю ночь, пока ты плакал от того, что тебя укусила пчела! — Я был ребёнком. Мне было восемь лет… А ты, кажется, так и не выросла из того возраста! — И поэтому ты не веришь, что я могу помочь? — Анну душила злость. Женщина сделала шаг назад. Разговор ушёл далеко от беседы двух старых друзей. Бенджамин… Слишком изменился. Она и представить себе не могла, что услышит такие речи! Такие слова от того, что после той злосчастной ночи постоянно оправдывал её перед строгой матерью, рискуя получить оплеуху. Помогал ей оттирать грязь от платья и убирать волосы, если игра заходила слишком далеко. Бен Толмедж. Ни Келли Брюстер, ни Эйб Вудхолл, а именно Бен Толмедж стал её первым настоящим другом! Мальчишкой, который был согласен на то, чтобы его защищала девчонка. И она защищала. И она ни на секунду не усомнилась, когда Эйбрахам попросил помощи. Но что сейчас? Сейчас она станет настоящей обузой. Той, которая вынуждена тащиться следом за лагерем. Пускай и в отдельном обозе. Но под вечной защитой. Вечно быть слабой и беспомощной. Окончился разговор ещё хуже, чем начался. Бен оповестил Анну о таком, что желание ударить его ушло только вместе с самим офицером. Она не заплакала. Не было обиды или боли. Только безграничная злость на человека, так наплевавшего на её старания. В этот момент Анне показалось, что в воздухе вновь загудела злополучная пчела. Но уже не то полосатое чудовище, с «победы» над которым началась их настоящая дружба. Пчела эта была гулом в ушах от гнева, застившего глаза. Миссис Стронг опустилась на край стола, скрыв лицо в ладонях. Впервые за много лет она пожалела, что родилась на свет девчонкой, которую нужно защищать. И всё же? Что нужно маленькой девочке? Сейчас Анна точно поняла ответ на этот вопрос. Любой девчонке, сколько бы лет ей не исполнилось, нужно лишь уважение. Уважение её личности, а не попытка заставить её подчиниться мужской воле, выставленной за нежную заботу. Анна топнула ногой. Нет. Она не станет подчинённой. И Бен наверняка понимает это. И он скоро вернётся. Сам или с подачи Калеба — неважно. Мальчишке, укушенному пчелой, всегда будет нужна помощь девочки, державшей его за руку.