Сказки мёртвого охотника

      Бромли распластался на толстом суку могучего дерева, испуганно поджав ноги и хрипло дыша. С такой скоростью он не лазил по веткам даже в детстве, когда ещё мог увидеть свои ноги за животом. Парня била крупная дрожь, и он уже в тысячный раз проклял самыми страшными словами Дерека, его охоту за Непонятно-Каким-Зверем и эту дуру-принцессу, которой и в живых-то нет с прошлого лета. Но если Его Высочество что-то вбивал себе в голову, то это даже раскалёнными клещами не вытянешь, даже тот пресловутый кулон с лебедем постоянно с собой носит. И так было всегда: в детстве они лазили по крышам и воровали сладости с кухни; подростками пили пиво вместе с конюхами и лакеями… А уж если принцу понравилась какая-нибудь женщина, даже чужая, даже старше его, то он не отступал, пока не заваливал её в постель. А Бромли, как лучшему другу, всякий раз доставались остатки с королевского стола. Ещё мальчишкой он понял, что Дерек превосходит его не только положением в обществе, но и силой, остроумием, беспечной храбростью, внешностью. Вокруг него всегда были девчонки. Но Бромли точно знал, в чём он, сын проигравшегося в карты дворянина, точно уж может уделать Его Высочество. Интуиция. Бромли нутром чувствовал, что не следует брать, с кем лучше не связываться, чего лучше не затевать. Но разве Дерек его когда-нибудь слушал?..       Так было и с этой дурацкой охотой. Мало того, что принц гоняется за призраком давно погибшей невесты, так ещё и верит словам умирающего старика Уильяма, который в агонии нашептал ему неизвестно что про какое-то чудовище. «Оно не то, чем кажется». Всё же ясно, как день: на них напали волки, разорвали стражу, уволокли в лес принцессу. Вон сколько крови было на дороге. А старый король просто помешался перед смертью. Все здравомыслящие люди это понимали, но все попытки вдолбить эту простую истину принцу были тщетны. Не помогли ни вино, ни женщины. «Отчасти, его можно понять, — рассуждал однажды Бромли, — не принцессу он желает, а её королевство. Чертов северный совет никак не хотел признавать его королём, раз брак не был заключён. А воевать с ними нельзя, это уже точно…»       Сначала Дерек перевернул вверх дном библиотеку замка, нашёл там что-то. Потом начал тренироваться, переодевая слуг в костюмы разных зверей. И теперь, почти год спустя, вытащил несчастного Бромли на эту проклятую всеми богами охоту.       Ветка предательски заскрипела под многопудовым весом, давившим её к земле. Бромли сглотнул. С Дереком они разминулись у реки, и принц пошёл на запад, к горам, а он с перепугу побежал на север. Набрёл на озеро около какого-то полуразрушенного замка и увидел огромного зверя, летящего над соснами. Да, так быстро Бромли по деревьям не лазил даже в детстве. Ужасающее чудовище, родившееся из самых жутких кошмаров. Страх застелил парню глаза мутной белёсой пеленой, но одного звука рассекаемого мощными крыльями воздуха хватило, чтобы он оказался на этой злополучной ветке.       Ему бы так и сидеть здесь, тихо молясь, чтобы его не заметили. Но любопытство, как известно, родилось очень давно. Бромли поднял голову, рассматривая чудовище среди деревьев, и обомлел: у самой кромки водного зеркала стояла девушка с длинными золотыми волосами и в тонком белом платье. Яркие лучи утреннего солнца окружали хрупкую фигуру невесомым свечением, и это было бы красиво, если бы тонкую талию не сминали руки в чёрных перчатках. Руки чародея, высокого широкоплечего мужчины, который лишь мгновение назад был в облике чудовищной твари. Девушка стояла к деревьям спиной, но парень видел как нежные губы ласкают лицо колдуна. Мужчина подхватил её за бёдра, закружил вокруг себя, и Бромли увидел красивое, до ужаса знакомое лицо. Принцесса Одетт, погибшая год назад… Раздался жалобный хруст треснувшего дерева.       Бромли лежал в груде веток и листьев. Лицо саднило, дыхание вырывалось из размозжённых лёгких грубыми толчками. Хотелось перевернуться на спину и отлежаться, окунуть гудящую голову в воду, но Бромли боялся пошевелиться. Прямо перед его глазами стояли огромные чёрные сапоги и колыхалась от легкого дуновения ветра ткань белого платья. — Знаешь его? — пророкотал мужской голос. — Знаю, — ласковая, звонкая речь Одетт. — Бромли, милый, — позвала она. И её слова заставили парня поднять голову…       Фиалковые глаза захватили его сознание. Он хотел в них смотреть, желал слышать звук её голоса, вдыхать запах хвои, исходящий от кожи и платья принцессы. Бромли с запоздалым ужасом осознал, что больше не властен над собой. Осознал и провалился в фиолетовый туман её чарующих глаз. — Да, Одетт… — проговорил он, вставая перед ней на колени. Девушка усмехнулась и наклонилась к его лицу, двумя пальцами поднимая за подбородок: — Расскажи мне, Бромли, милый, где же ты потерял своего принца?

***

      С наступлением тепла Ротбарт стал часто наведываться в столицу, понемногу подбрасывая Дереку подсказки. Возвращался на озеро он чаще всего глубокой ночью, а Одетт все это время проводила вместе с карлицей Бриджет, преданной лорду всеми частицами своей искалеченной души. И вот здесь возникли трудности: Лебединое озеро и сосновый лес считались охотничьим местом, и как только сошёл снег в окрестностях начали появляться вооружённые луками мужчины. Несколько недель Одетт пряталась в замке (Бриджет давно здесь обитала и охотников не опасалась), а вот принцесса, живущая в руинах, могла спровоцировать много ненужных вопросов. Ротбарт хотел убить нескольких охотников, чтобы отбить у других желание ходить на озеро, но и это вызвало бы подозрения: тихий лес, добрая карлица и вдруг — жестокие убийства. Но девушка нашла выход, который очень удивил чародея: — Научи меня превращаться в птицу! — Одетт стояла на ступенях лестницы так, что была на целую голову выше Ротбарта, и её тонкий пальчик упирался в его твёрдую грудь. — Ты же умеешь! Мне не придётся прятаться, а тебе не нужно будет никого убивать. — Целый день в облике птицы? — усмехнулся колдун, целуя тонкое запястье принцессы. — Этому нельзя научиться, к сожалению. Дар, что поделать, — он театрально пожал плечами. — Но я могу тебя заколдовать, — мужчина подхватил девушку на руки. — Днём — прекрасная лебедь, ночью — прекрасная принцесса. Я буду возвращаться, когда луна отразится в озере, и ты вновь будешь становиться собой. Что скажешь? — Мы слишком долго медлили.       Колдун стоял, оперевшись спиной о ствол дуба. Сложив руки на груди, он напряжённо обдумывал слова Бромли. Парень уже давно пришёл в себя и сейчас выл в башне замка, не в силах ничего вспомнить. Одетт сидела на камне у воды и не сводила глаз с колдуна. Вокруг них просыпался лес. — Лети к нему, — Ротбарт поднял глаза на принцессу. — Приведи его сюда к ночи, пусть увидит тебя. Помни: он должен думать, что ты под властью заклятья. Но принц должен быть уверен, что весь этот год ты провела в мучительной тоске по его ласкам, — последние слова лорд произнёс с едкой злобной ухмылкой. — Но не заигрывайся, принцесса.       Девушка кивнула, поднялась и вошла в озеро. Ротбарт наблюдал, как она отдаляется от берега всё дальше и дальше, а потом взмахнул руками. Два сияющих потока скрыли девушку в водовороте воды и магии и растворились в воздухе. Теперь по ровной глади плыла белоснежная, как первый снег, лебедь. Она на мгновение взглянула на берег и взмыла в бесконечно голубое небо, стремительно пропадая из вида.       Дерек зарывался пальцами в золотые волосы, пахнущие хвоей и ягодами, шептал что-то о любви и вере, покрывал поцелуями её шею и вырез на груди. Одетт отвечала, страстно, горячо, отдавала ему себя. Несмотря на то, что несколько минут назад принц собирался её застрелить. — Ты не представляешь, сколько раз я говорил с тобой, веря, что ты слышишь… — Я слышала, мой принц, я отвечала тебе… — Никто не верил мне, но я знал, что найду тебя!       Девушка потянулась к его губам, прижалась к ним и вдруг отстранилась: — Ты должен уйти. Сейчас же, скорее, слышишь! — она потянула его за руку к лесу. — Должен уйти? — переспросил принц и засмеялся. — Теперь я никогда тебя не оставлю!       Дерек попытался снова обнять девушку, но внезапный крик заставил его замереть на месте: — Одетт! Где ты, моя птичка?       Девушка вздрогнула всем телом, спряталась за принца, тихо всхлипнула: — Он всемогущ, Дерек, услышь меня! Ты должен сейчас же уходить! — Это тот чародей, который заколдовал тебя?! Пусть идёт, и я… — Нет, нет! Он убьёт и тебя, и меня! — Одетт бросилась к нему на грудь, схватила его лицо в свои руки. — Я уйду, — кивнул Дерек, глядя в фиалковые глаза. Такая манящая, такая желанная. Он хотел бы овладеть ею прямо здесь, на мягкой траве. Целый год она приходила во снах. Единственная, которая посмела ответить ему отказом. — Но ты придёшь завтра на бал! Тебя увидит мать, тебя увидят все! Как снять заклятье, Одетт? Принцесса грустно улыбнулась: — Ты всего лишь должен поклясться мне в любви… и доказать её всему миру! Дерек гордо вскинул голову: — Я сделаю это. Завтра.       Принц поцеловал её, вложив в мягкие руки тот самый кулон на тонкой золотой цепочке, маленькое сердечко с лебедем, и исчез в тени деревьев. — Браво! — хмурый голос заставил девушку подпрыгнуть на месте. — Я почти поверил.       Ротбарт стоял около дерева и красные искры в его глазах пылали жутким светом. Одетт молча и очень медленно подошла к нему, запрокинула голову, ведь по-другому она не могла видеть его лицо. Потом протянула руку и погладила колдуна по щеке. — Действуем по плану, — твёрдо бросил лорд, забирая у неё кулон. Он хотел уйти, но девушка повисла на его шее: — Не сердись. Я всего лишь играла, ты же знаешь.       Колдун тяжело вздохнул и набросил на тонкие плечи Одетт свой тяжёлый плащ. Принцессу окутал аромат вина, трав, мяты и табака. А ещё мужчины. — Сегодня холодно, — сказал он. Девушка улыбнулась и переплела пальцы их рук.       Удивительно, как глупы мужчины. Одетт в облике лебедя сидела на карнизе, сквозь стекло наблюдая за балом. Бриджет играла ужасно. Даже слепой и глухой сразу бы догадался, что перед ним не представительница голубых кровей. К тому же на девушке было чёрное платье. Дерек только вчера видел принцессу в белом одеянии, в котором она и была похищена! Где бы она взяла другой наряд для бала посреди леса? Попросила бы у колдуна?!       Но принц не сводит с двойника завороженного взгляда. Целует её руки, шепчет что-то нежное и ласковое. Прав был Ротбарт: этому важна только внешность, ничего более. Одетт было противно смотреть на весь этот фарс, происходящий в зале. На сладко-приторное лицо Юберты, которая радостно щебетала что-то о счастливой и долгожданной встрече; на гостей, недоумённо переглядывающихся между собой; на несчастных обманутых принцесс, столпившихся у стен. «Скорей бы, скорей бы!» — думала дева-лебедь, мучительно считая секунды до полуночи.       Часы громогласно отсчитали ровно двенадцать ударов. Пылкую речь Дерека прервал внезапный порыв ветра, открывший все двери и окна. В зал вошёл колдун, напевая какую-то весёлую песенку. В общем смятении никто и не заметил злорадной, мерзкой ухмылки, промелькнувшей в одно мгновение на лице принцессы.       Одетт отметила, что Дерек сразу понял, что за незнакомец так развязно ведёт себя в королевском дворце. Наблюдать за происходящим стало намного интереснее. — Привет, милый принц! — с издёвкой поклонился чародей.       Дерек приближался медленно, с угрожающей плавностью хищника, готового напасть: — Кто ты такой?       Ротбарт, проигнорировав вопрос, ткнул пальцем в принцессу: — Значит, ты всё-таки поклялся в любви другой, да? — Я не понимаю… — принц опешил, растерялся. — Это Одетт! — О нет, досточтимый принц… — засмеялся Ротбарт, выхватил у лакея бокал вина и осушил его. — Одетт — моя! И только моя! — Она не может быть твоей, маг. Я поклялся ей, поклялся ей в вечной любви. — Да! Ты, и правда, поклялся, — колдун прошёлся по залу, театрально выбросил в сторону руку. — Поклялся и навек потерял!       Молния блеснула между его пальцами и устремилась в девушку. Тонкую фигуру закрыла кровавая дымка и почти сразу рассеялась, оставив принцессу лежать на полу в неестественной позе, будто сломанную куклу. Принц бросился к ней, попытался поднять и в ужасе отскочил от тела: из-под золотых волос на него глядела отвратительная старуха. — Лучше бы ты отдал её мне, а теперь Одетт умрёт! — пророкотал голос мага, но сам он исчез. И в этот момент Дерек бросил взгляд на открытое окно и вскрикнул: в чёрном беззвёздном небе таял белый силуэт улетающей птицы.       Никто не смог его остановить. Принц вскочил на коня и галопом поскакал к озеру, почти не разбирая дороги, продираясь сквозь колючий кустарник. А над головой звенел злобный смех колдуна. — Ты успел… — прошептала девушка. Она лежала на холодном камне и еле дышала. Дерек спешился, схватил её на руки: — Где он? Где эта трусливая тварь?! Пусть выходит и дерётся со мной, если у него хватит смелости! — Я не знаю… Уйдём отсюда, прошу, пока он не вернулся! Наша любовь, Дерек… Мы сможем, прошу, уйдём!       Принц хотел возразить, но взглянув на девушку, тут же утонул в фиолетовом тумане её глаз, опьянённый ароматом хвои и ягод. Он осторожно посадил её на коня, запрыгнул сзади и направил верного скакуна в сторону города. Дерек даже не заметил, как за его спиной медленно плёлся Бромли, мокрый и уставший. А в одном из окон древнего замка стояла тёмная фигура в плаще с горящими, как угли, глазами.       Через два дня на Одетт одели корону восточного королевства Тамирии. Она официально стала женой короля Дерека и сразу после церемонии отправила письмо на Родину, сообщая о своём возвращении. Принцесса перечитала всю переписку мужа и главного советника её отца, сдерживавшего всё это время смуту в королевстве, и осталась довольна своими подданными, которые не пожелали верить в её гибель.       Свадебный пир она вынесла с трудом. Сослалась на усталость и ушла в свои покои, когда поняла, что не выдержит третьего рассказа мужа о его поединке с колдуном, который в первый раз закончился изгнанием мага, во второй — его смертью. Одетт прогнала пьяных служанок, встала перед зеркалом и попыталась сама развязать корсет. Внезапно, сильные жёсткие руки обхватили её за талию. — Ты… — тихо выдохнула Одетт, в зеркало наблюдая за мужчиной. — Ваше Величество, — кивнул ей Ротбарт, — позвольте, я помогу Вам.       С тихим шелестом белое подвенечное платье упало к ногам девушки. Мгновение — и тонкая нижняя сорочка облаком опустилась на пол. Одетт подняла руки и вынула из сложной причёски шпильки, позволяя водопаду светлых волос упасть на её спину. Чародей протянул руки и провёл ими по контуру тела молодой королевы, следя за ней через отражение — её красиво очерченные губы приоткрылись, но глаз она не закрыла. Ротбарт прижал её спину к своей груди, лаская девичью грудь, грубо и жарко приникая к белоснежным плечам и шее губами, оставляя тёмные отметины, знаки своей страсти. Одетт стонала, громко и тяжело. — Твой муж не соизволил навестить тебя, новобрачную, в вашу первую ночь… — прохрипел лорд, запуская пальцы во влажное горячее лоно, проникая глубоко, заставляя девушку кусать губы в нарастающем желании. — Возьми эту ночь. Возьми все ночи. Я не позволю ему прикоснуться к себе. Только ты, прошу, не оставляй меня… никогда!       Ротбарт бросил молодую королеву на кровать, придавил сверху своим телом, продолжая ласкать, брать страсть и дарить её. И только когда Одетт, изнеможённая, усталая, задремала со сладкой улыбкой на устах, он осторожно оставил её постель, оделся и, наклонившись, прошептал ей на ухо: — Осталось совсем немного. Последний рубеж, и я положу королевство к твоим ногам.       Утро проникло в комнату и разлилось по ней чистым и свежим аромат лета. Одетт крепко спала, не замечая, как медленно изменяется её тело. Конечно, девушка знала, что это должно произойти, но об этом совершенно ничего не знал её муж… — Одетт! — закричал Дерек, явившийся в покои после пира. Алкоголь мгновенно испарился из его крови — на кровати, раскинув крылья, лежала белоснежная лебедь. — Боги… Что с тобой?!       Птица встрепенулась, оглядела себя, жалобно посмотрела на короля и спрятала голову под крыло. — Я должен убить его, так? — хмуро спросил Дерек, сбрасывая камзол и одевая тонкую кольчугу, пристёгивая к поясу меч. — И ты будешь свободна, да?       Лебедь согласно кивнула. — Тогда жди меня.       Дерек скрылся за дверью, приказами будя и собирая воинов. Одетт сбросила с себя перья, сладко потянулась и встала с кровати. «Я буду ждать, но только не тебя…»

***

      Его воины были разбиты, изувечены, обескровлены. Огромный зверь, чудовище с телом волка и крыльями летучей мыши, яростное и не знающее пощады — жестокий колдун, укравший Одетт. Он нападал сверху, вырывал из тел ключицы, разбивал головы о деревья. И ни один меч не мог достать его, а стрелы оказались совершенно бесполезными — настолько быстро двигалась тварь. Уже давно не дышит верный толстяк Бромли: его плоть разорвана на мелкие куски, как и у всех солдат. Дерек остался один. И ему страшно… Король, в момент поседевший за этот неравный короткий бой, стоял на круглой поляне, утопающей в крови. Он смотрел на растерзанные тела, в голове шумело от густой, вязкой, пугающей тишины, которая вдруг наполнила лес. Колдун не нападал, специально мучая своего противника, выжидая, когда страх и отчаяние окончательно сломят Дерека.       Молодой король упал на колени и закрыл лицо руками. Тошнотворный запах смерти проник в каждую частицу его тела. Дерек взвыл, как раненый зверь, потерявший всякую надежду на спасение. — Ты жалок, принц. Я подарю ей твою голову.       Голос прозвучал откуда-то сверху, но у короля не хватило смелости даже поднять голову, чтобы взглянуть врагу в глаза. И когда он услышал влажный звук ломающихся костей, то даже обрадовался страшной боли, охватившей его сознание и тело. Это конец, избавление от страха. Затрещала шея, Дерек хрипло закричал, и безголовое тело неловко упало на землю. Фонтаны крови из разорванных артерий ударили сначала в воздух, а затем обагрили чёрную землю.       Одетт вальяжно раскинулась на жемчужных простынях в сладкой полудрёме. По красивому молодому телу скользил лунный свет, холодный и потусторонний. Золотые волосы, рассыпавшиеся по подушке, во мраке казались расплавленным серебром. Ротбарт наклонился к лицу девушки, обжигая кожу прохладным дыханием: — Как там?.. Поцелуй любви рассеет чары сна… — проговорил он и приник к мягким трепещущим губам. Тонкие руки обхватили его за шею, заставили нагнуться ещё ниже. Чародей целовал жадно, будто в последний раз, и не сразу почувствовал угрозу — губы Одетт были горькими, но он не отрывался от них, впитывая этот вкус, сливаясь с ним. Страшная догадка поразила лорда. Он дёрнулся, одной рукой упёрся в кровать, другой попытался оторвать девушку от себя, но тело не слушалось, сознание поглощал фиолетовый туман. Осталось только одно — горький вкус её губ. На короткое мгновение Одетт разомкнула поцелуй, горячо прошептала: — Прости, но я слишком долго подчинялась чужой воле. И больше не могу делить свою власть с кем-то ещё, даже с тобой. Но не волнуйся — я умею быть благодарной. Ты многое сделал для меня и, клянусь, получишь свою награду. Я верну тебе титул и земли, ты всегда будешь рядом со мной, но возвратить тебе волю… — девушка покачала головой. — Увы, я не могу так рисковать. — Отпусти… — прохрипел чародей в последней попытке вырваться. Девушка улыбнулась и вновь соединила их губы.

***

      Королева шла по тронному залу своего родового замка, опираясь на сильную руку чародея. И справа, и слева от неё на коленях стояли феодалы, дворяне, послы, министры, богатые горожане, допущенные на коронацию, — её подданные. Их уважение смешивалось с паникой и страхом, это ощущалось почти физически, ведь подле трона королеву ждали те, кто последние восемнадцать лет были вне закона. Маги и ведьмы, те немногие, кто избежал расправы. Единственные, кому было дозволено стоять в присутствии Одетт. Они улыбались ей и свысока поглядывали на стоящих в рабской позе людей.       Лорд Ротбарт взял с бархатной подушечки, что несла совсем юная колдунья, почти девочка, серебряную корону изумительно тонкой работы, украшенную несколькими крупными изумрудами. — Королева! — возгласил он, одевая её на белокурую голову. — Мы склоняемся перед твоей волей. Прими нашу покорность и преданность! Королева, властительница Севера!        Последнюю фразу зал произнёс на одном дыхании сотнями голосов, слившимися в одну звонкую реку. Теперь пред Одетт на колени опустились и чародеи. Девушка улыбнулась и взошла по мраморным ступеням к трону, оббитом зелёным бархатом. По правую руку от неё встал лорд Ротбарт. Королева искоса взглянула на него и удовлетворённо улыбнулась: глаза мужчины все ещё были задёрнуты фиолетовым туманом. Значит, можно продолжать.       Дворяне подходили к трону по очереди, в порядке знатности, и желали долгих лет своей королеве. Совершенно ненужная, но обязательная традиция, которую свято чтили все короли Севера. Поэтому вернувшись в свои покои, сбросив тяжёлое атласное платье цвета хвои, Одетт решила первым же указом её отменить.       Чародей вошёл следом за ней, закрыв дверь на замок. Он подошёл к девушке и поцеловал округлое плечо. Королева тяжело вздохнула, развернулась к нему, соединила взгляды: жаль, что она не может дать ему полную власть над самим собой. Он делает то, что она прикажет, попросит. Колдун угадывает её мысли без слов, и Одетт невероятно рада, что тогда, в каюте, согласилась идти с ним по тонкому краю между бесчестьем и величием. Но сейчас ей приходится контролировать его, потому что, она уверена, если он получит свободу хоть на секунду, то тут же убьёт свою королеву. Девушка ещё не осознала до конца, какую страшную ошибку совершила. Ротбарт посмеивался над этим где-то глубоко в душе, там, где жило его сознание, сдерживаемое магией. Сам же научил девчонку, отдал в её хрупкие руки опасное оружие и сам же пострадал от него. Но чародей знал, что однажды она пусть и на мгновение, но потеряет над ним контроль. И тогда он ей припомнит. Не убьёт, конечно же, но накажет, заставит её признать его силу и власть, на которые она, глупая девчонка, так необдуманно покусилась.       Лорду нравились такие минуты, когда королева смотрела ему в глаза. Тогда он мог наслаждаться её страхом. Несколько раз она порывалась прекратить действие магии, и всякий раз останавливалась. Ничего. Он умеет ждать. — Я чувствую в себе ребёнка… — прошептала королева и опустила голову. — Твоего ребёнка. Я знаю, что ты слышишь меня сейчас.       Жёсткие пальцы схватили её подбородок, грубо поднимая вверх. Кровь в венах девушки похолодела: тёмные с красными искрами глаза не были окутаны фиолетовым туманом. — Я рад, моя королева, — пророкотал чародей и сжал её запястья до костяного хруста.