Как придёт час белого хлада и волчьей пурги, не ешьте жёлтый снег! Ешьте белый, он вкуснее. Геральт из Ривии.
— Геральт, спасибо, что вернул мне дочь, — гаркнул Ымгыр, развалившись на троне, и ехидно покосился на Цири. Ведьмачка презрительно фыркнула и оттопырила средний перст. — Деньги — зло, — пробормотал Геральт, отвернувшись от сундука с золотом. — Тогда возьми моего лучшего скакуна! — монарх притворился не заметившим пальца, подозвал конюха, ведущего под уздцы благородного вороного коня. — Папенька, берите хоть лошадь, — шепнула Цири на ухо ведьмаку, — а то последний вареник, что выпал из врага, мы уже съели. — А возьму! Плотвой назову! Цири мрачно покосилась на Геральта, стараясь подавить голодное урчание в животе.***
— Опять о ведьмаках мечтаешь? В палатку Инквизитора заглянул Дориан, выдернув мысли Тревельян из богатого нильфгаардского дворца. Кара захлопнула книгу и уставилась на гостя, в то время как оный бегло изучал обложку с изображением сурового блондина со шрамом на благородном небритом лидце. Пройдя, наконец, в палатку, Дориан загадочно ухмыльнулся и уселся рядом с Инквизитором. — Мечтать не вредно, — вздохнула она и сунула книгу под подушку, чем оторвала друга от созерцания прекрасного. Чтение немного отвлекало от дурных мыслей, как и Дориан. А он отлично разбирался в людях. Особенно в мужчинах. Особенно в мёртвых (издержки профессии). Так что Кара не успевала погрязнуть во мраке собственных дум. Всё же после разговора с Дорианом становилось легче. И раз уж пришёл, пусть подставляет отворот жилетки под скупую инквизиторскую слезу. Вляпалась. Сердце, аки банный лист, липнет вовсе не к жопе, а к представителям противоположного пола, коим оно не нужно, жизнь-говно и вообще. — Нельзя обижаться на Каллена, — убеждал дорогой друг, набивая кальян глубинными грибами. — Он обычный человек, а они нас боятся. Но знаешь, как говорят в народе, клин клином вышибают. Вытащи его якобы по делу, поколдуй то тут, то там. Глядишь, он привыкнет к тебе и всё само наладится. Привыкнет, ежели не сбежит раньше времени. Кара отлично помнила, что отпустила советника на отдых. Что если он решит не возвращаться в этот дурдом? Однако совет Дориана прочно укоренился в инквизиторском мозгу, и Тревельян решила прекратить поход, дабы вернуться в Скайхолд. Хороший был поход. Вивьен, давеча, получившая от Сэры прозвище мадам де Сортир, вела себя на редкость любезно: никому не язвила, не цепляла Сэру, не спорила с Дорианом и топила в любезностях Тревельян. Кара даже позволила ей издевательства в виде причёски, макияжа и тесного корсета, который мадам зачем-то притащила в такую глушь. Зато Тревельян в кои-то веки выглядела аки прынцесса, леди и Инквизитор в одном лидце. «Ведь именно о таком коктейле мечтает каждый уважающий себя сэр» — настаивала мадам. Но тут, в жопе мира Эмприз дю Лион, ни один сэр не оценил бы, под каким коктейлем леди будет мочить переродков из красного лириума. Шпионы быстро донесли, что сэр Резерфорд вернулся из отпуска, принялся за работу, съел на завтрак яичницу с сыром, выпил кофе и отправился... От дальнейших подробностей утренних ритуалов сэра Резерфорда Тревельян предусмотрительно отказалась. Главное, что сэр находится в трезвом уме и добром здравии. Осталась сущая ерунда, вытащить его из замка. Тут понадобятся веские аргументы, например, данные о местонахождении Самсунга. Но это не прокатит. Он потащит за собой целый отряд бойцов, а когда на месте никого не обнаружится, разозлится и разочаруется. Настоящих данных ведь нет. А если послать записку от лица трактирщицы? «Сбежала из дому, жду под третьим дубом справа от ручья. Твоя Сссс...» Фу! Думай, Тревельян, думай! Пока думала, отряд забрёл не в ту пещеру. С потолка торчали ноги, словно сталактиты (очевидно, результат неудачного празднования дня воздушного десантника), и какой-то фараон оставил пирамидку с подписью «мы, фараоны, откладываем пирамидки, где хотим, и ваще». Видимо, испугался воздушного десанта. Дориан восхитился покроем брюк на сталактитах, свисающих с потолка. Мадам возмутилась пирамидкой посреди пещеры, Сэра бережно занесла цитату в дневник, и Тревельян понадеялась, не для того, чтобы пользоваться ею в Скайхолде. Загадка покладистости Вивьен моментально разрешилась по прибытии домой. Мадам потребовала всё бросить и немедля добыть ей не аленький цветочек, а вовсе даже орган. Сердце, если быть точнее. Впрочем, неудивительно, сама мадам отличалась отсутствием данного ливера, а цветочки вряд ли захотели бы расти в таких условиях. Разве что на могиле. И Кара даже заинтересовалась, не решилась ли Вивьен на пересадку. Но как выяснилось, сердце белого виверна Виви просила не для себя. А для кого, не говорила, пока на Барсиковой туше вдруг не начали пробиваться шерстинки, точно всходы молодой петрушки по весне. Тревельян загадочно прищурилась, мадам усвоила намёк, сдалась и отвела её к дедушке. На минуту Каре показалось, будто Вивьен таки заботится о ком-то, кроме себя, но оказалось, что показалось. Кара потаёнными ходами направлялась в инквизиторские покои, пока никто не успел потребовать печень быка или птицу счастья. Она собиралась привести себя в порядок, дабы опосля, будучи при полном параде, навестить сэра Резерфорда. Однако с чего начать разговор, придумать не могла. Вот взял бы, пришёл сам и для начала объяснился. Но под дверью в инквизиторские покои ждал, к сожалению, вовсе не лыцарь в мехах из Барсика, а некто незнакомый. Человек в капюшоне передал Тревельян запечатанный конверт и растворился в чёрном дыму. Войдя в комнату, Кара заметила на печати знакомые символы: «К.Р.». Тревельян ещё ни разу не бросали в письменном виде. Сердце застучало быстрее, и даже пропустило пару ударов. Она распечатала конверт, не торопясь заглянуть в записку. Опасалась приевшийся фразы вроде: «извини, ты классная, но мы слишком разные». Срывать пластырь на трезвую голову не хотелось и Кара морально подготовилась к новости — плеснула в стакан вина и выпила залпом. Прими, Андрасте, как лекарство. Будет не так обидно в очередной раз узнать, что проблема в её магической сути, которая делает ему страшно и больно. Ну подумаешь, мужиков что ли мало? Мало! Тревельян налила ещё вина и развернула записку. «Срочные дела в Ферелдене. Встретимся на озере Каленхад в семь вечера. Приходи одна. К.Р.» Кара сильно удивилась, повертела в руках письмо, но больше ничего примечательного не обнаружила. Все-таки не в письменном виде.***
Смеркалось. Надо озером нависал мрачный силуэт башни Круга. В воздухе вились москиты, пахло тёплой, слегка тухлой водой, в камышах громко пели жабы. Советник Инквизиции дожидался Тревельян в условленном месте, на лодочном причале. Весь такой отдохнувший и румяный, Каллен глядел на башню с печальным отвращением, словно боролся с ностальгией и изжогой. Тревельян осторожно подошла. Сэр Резерфорд официально поприветствовал её. Долго медлил с приговором, рассказывая, как похоронил в этой башне прошлое и друзей. Из-за магов. Таких, как она. С минуту они помолчали, разглядывая горизонт, потом друг друга. Тревельян ждала тех слов, которые окончательно определят её место в его жизни, словно судейский вердикт, ведь после его рассказа стало ясно, что им не по пути. Но вместо ответа Каллен притянул её к себе, поцеловал жадно и трепетно, так, что у Тревельян земля ушла из-под ног. — Прости меня, — чуть отстранившись, прошептал он. — Ты не виновата в том, что случилось со мной много лет назад. — Говорят, бояться нас нормально. — Кара пыталась отдышаться, понять его и простить. — Кто знает, вот проснёшься однажды, а у тебя хвост и копыта. Или ты вообще утконос. И это меньшее из зол. — Ты ведь расколдуешь меня обратно? — улыбнулся он. — Хм, зависит от того, как ты будешь себя вести. — Тогда я прокрякаю: извини, что вёл себя как скотина и наговорил всякого. На самом деле я... На берегу кто-то кашлянул, они обернулись и неохотно разомкнули объятия. Дела Инквизиции никто не отменял даже здесь. Поэтому Каллен обещал вернуться через десять минут. Путешествовать вместе впервые оказалось романтично и многообещающе. Тотчас налетели голодные москиты на забурлившую в жилах кровь. Пришлось покинуть не очень приветливое место на лодочном причале. Пока советник отвлекался на дела Инквизиции, Тревельян ждала напротив расхваленного им трактира и раздумывала, одну комнату брать или разные? Готов ли он к следующему шагу, или ему нужно привыкнуть, как предполагал Дориан. А если брать комнату, то с большой кроватью или двумя маленькими? А может, хватит и стола? И всё же решила, что думает какую-то хренотень. Потому что ответ напрашивался сам собой. — У вас есть комната с большой кроватью? — выпалила она с порога. Заведение носило странное название «Брутально-гламурный караоке-трактир Водка, Балалайка и Танцующий Медведь». Под этой вычурной вывеской потонули выцветшие буквы «Избалованная принцесса». Тревельян опасалась, что после апгрейда в трактире будет слишком шумно, но вокруг стояла мёртвая тишина. Несмотря на столь кричащее, даже орущее название, трактир пустовал и никоим образом не напоминал Каре харчевни из Ведьмака. Хозяин дремал за стойкой. Едва он услышал голос, тотчас ожил и от неожиданности свалился со стула. Трактирщик был лысеющим, полноватым, старше средних лет и выглядел одиноким и печальным. Его одежда местами лоснилась от сала, а фартуком он, похоже, вытирал всё, до чего мог дотянуться. — Гости! Едрить твою в качель. Входите! Он моментально оживился, ринулся навстречу Тревельян и буквально протолкнул её внутрь, будто она сама идти не могла. От него несло костром, потом и перегаром — вполне себе солдатский дезодорант. — А что у вас так пусто? — поинтересовалась Кара. — Так енто, тараканов травили, мышей гоняли. Сам Епиегостанция приходила! — Трактирщик выпучил глаза и поднял указательный палец в жесте, обозначающем важность посетителя. Кара оглядела деревенское помещение. Если тут когда-то убирали и травили насекомых, то в прошлом веке. Паутина и пыль никуда не делись. Пятна на столах, грязь на полу, закопчённые светильники определённо никто никогда не вытирал. — Может, лучше в Ревизорро позвонить? Эти уж точно дадут вам волшебного пенделя. — Не надыть! А я вас лучше нумером угощу. Бесплатно, то бишь на халяву. На берегу-то нет других трактиров, а здесь вона — ента, как её, романтика! — хозяин наливал в кружку что-то кисло пахнущее. — Оркестр, правда, ещё в отпуске. А вы одна будете или с кем-то? — С кем-то. Романтика ещё та — сырость, москиты, букет старого подвала и болотной жижи. О таком уик-энде может мечтать любая девушка. Но Тревельян — Инквизитор, привыкшая к полевым условиям, и от вида немытых торшеров в пикантные обмороки ей не падалалось. В углу что-то мелькнуло. Тревельян приготовила поисковый импульс. Раздался слабый щелчок, и мышь рухнула как подстреленная. Кара подняла её за хвост и, поднеся под нос трактирщику, как доказательство его вранья по поводу санэпидемстанции, по неосторожности засветила свою метку. — Инквизитор?! — опешил тот и мигом рухнул на колени. — Ваша милость, едрить тво... Не вели казнить! Всю правду скажу, как на духу. Не было никакого матьегостанции. А на тракте завелись грабители, вот народ-то и перестал захаживать. Боятся лишиться имущества. Понимаете, у нас давно ни единой живой души. Я просто не хотел вас спугнуть! Мамой клянусь! — А что же вы стражу не оповестили? — на пороге вдруг появился Каллен и подмигнул Тревельян. — Драсьте, — на секунду замешкался трактирщик, приглядываясь к очередному посетителю. — Дык, оповестили, мать её, стражу-то! Стража пришла в лице троих трезвых бойцов. Помещение проверили, дорогу проверили — работу сделали. Ну и приняли, так сказать, и закурганную, и стременную, и на посошок. И видать, бойцы голыми домой вернулись. Опосля и стража обходит нас стороной. Вы первые гости за последние, как я уже говорил… эм… Он задумался, и уставившись в потолок, начал загибать пальцы. Каллен оглядывал место своей бурной молодости. И судя по блаженной ностальгии на его лице, Кара могла лишь вообразить, насколько хорошие времена знало это место. Очень хорошие. — Но мы только что прошли по этой дороге, — нахмурилась она и оглядела своего спутника. Каллен выглядит внушительно, но и стражники ведь не пальцем деланы. Наверное. — Ужо пару месяцев у нас тут ни души, — посчитал трактирщик и указал в угол, где стояла табуретка, балалайка с одной струной, тазик с поварёшкой и облезлое чучело медведя. Медведь и в жизни хворал, судя по виду. — Даже оркестр сбежал! — А стражники, говорите, много выпили? — Каллен прошелся между столов, подобрал с пола пустую кружку, сдул с неё пыль, заглянул внутрь, и поставил на стол. — А то! И шансон горланили на всю округу. Ща, ежели память не подведёт: Корифею ветер дует То в лицо, то в задницу. Инквизиция поставит Его раком в пятницу! А в Орлее мужики Белы и напомажены Но при виде Тревельян У них штаны обгажены. Мередит пришла к Орсино, Умоляя ее взять. Но старик сказал ворчливо: Отвали, ядрена блядь! — Мы уже поняли. Хорош, — остановила его Кара. — Выходит, грабители нападают только на выпивших и весёлых? — Дык на них нападать-то легче. Но я кажонный день молился Андрасте, она откликнулась и послала вас! Вы поможете? Трактирщик смотрел на них с надеждой на положительный ответ. Тревельян подумала, что пора бы подыскать заведение поприличней. Пока они не вляпались в историю. — Завтра выделю солдат, чтобы всё проверили, — согласился Каллен. Тревельян подтверждающе кивнула. — Не, так вы их не поймаете. Они прячутся. Их надыть на живца, то самое. — Он присвистнул и хлопнул кулаком по ладони. Только этого не хватало. Кара не собиралась проверять действие разбойников на себе, как в историях про Ведьмака. Там Геральт напился чтобы выследить вампира, охочего до пьяных. Это могло бы сработать, если бы заведение функционировало. Но оно не работало, а перед Инквизицией стояла другая задача — найти нормальный трактир, снять номер и укрепить шаткие, непонятные отношения с Калленом, а не развалить их окончательно. Для того Инквизиция сюда и притащилась. — Хорошо бы восстановить работу заведения. — Советник поправил покосившуюся картину с изображением тощей эльфийской принцессы с большими ушами, и снял с неё паутину. — Вряд ли это осуществимо в один вечер. Должен пройти слух, что здесь снова появились посетители и тогда... — Если трактир давно опустел, то и грабители никого не ждут, — подхватила Тревельян. Она надеялась убедить трактирщика отложить поиски хотя бы до завтра. Вопрос ночлега важнее, и останавливаться на ночь желательно не здесь, поскольку в этом трактире точно не выйдет соврать, будто все номера заняты, а остался только один. — Не проблема, — обрадовался трактирщик. — Я пошлю ворона моему корешу, тута рядом. Уж он язык за зубами не удержит и через полчаса вся деревня набежит. Вечер как раз, самое время! А ещё у меня есть кое-что любопытное. Трактирщик вдруг куда-то запропастился, словно под землю провалился. Так и есть: за стойкой обнаружился вход в погреб. Яйца Андрасте! Ну почему у этого мужика всё на мази? Тревельян надеялась, что он заблудится в погребе или найдёт там подземный ход, по которому просто свалит подальше. Она поглядела на своего спутника. — Здесь слишком тихо, грабители не поверят. Нужна музыка, песни, — сообщил Каллен в распахнутую дверцу погреба. — Завтра я пришлю своих солдат и они с радостью всё устроят. Поймают ваших грабителей. Кара мысленно порадовалась, что Каллену тоже не особо хочется заниматься проблемой трактирщика в эту самую минуту. — О! — вынырнувший из погреба трактирщик будто и не слушал их. Он поставил на пол клетку с птицей, старую пыльную бутылку и снова исчез в погребе. Насколько Тревельян успела разглядеть, коллекционное вино называлось «Ядрёный глубинный гриб». — Выиграл у одного заморского купца, берёг на особый случай, — донеслось снизу. — Кар! — подтвердила птица и встрепенулась. — На вино не похоже. — Каллен поднял бутылку и внимательно изучил этикетку. — Тут стёрлась дата, но сказано, что напиток содержит лириум. — Кар-кар! — ворон захлопал крыльями, словно нетерпеливо требовал налить ему огненной воды. — Тебе нельзя. — Инквизитор забрала бутылку, многозначительно посмотрела на Каллена и ворона, и вернула её трактирщику, едва выбравшемуся из узкого проёма погреба. — Берегите дальше. — Дык не бухло енто вовсе, а Джинн, который якобы исполняет желания. И открывать его надобно токмо в присутствии опытного мага, навроде Инквизиции. А тут подходящий случай, гы-гы. Трактирщик отработанным движением привязал к лапе птицы записку и выпустил её (птицу) в окно. Ворон исчез в ночи. — Знаю я этих Джиннов, — буркнула Тревельян, с опаской покосившись на бутылку. — Маг действительно нужен. И пара бойцов не помешает, чтобы отправить гада в Тень. Но Инквизиция сейчас занята более важными делами, надо спасать мир и всё такое. — Тьфу! Эвона значит, какая ваша Инквизиция! А говорят, вы людям помогаете. Брешут, суки! — обиделся трактирщик, скрестил руки на груди, отвернулся. — Давайте так, неугомонный вы наш. Никаких Джиннов. Просто пейте свою бурду, — Каллен попросил у Тревельян флягу с кунарийским спиртом и вылил его в кружку с элем. — Этого хватит, чтобы по-быстрому вас накачать. Выйдем на тракт. Мы с Инквизитором спрячемся, а вы исполните что там у вас в репертуаре, для привлечения клиента. И как только заметим что-то подозрительное... — Я? Чур с тобой, Инквизиция! — оторопел трактирщик, перекрестился и трижды плюнул через левое плечо. — Енто ваш долг — служить и защищать. Вот вы и пейте. И горланьте. Всё нахаляву, тем более что наполовину ваше. А я всем потом расскажу, как мне помогла Инквизиция! Реклама на халяву опять же ж. Добро? — И куда делось «Ваша милость, не вели казнить?» — передразнила его Кара. — Не вели казнить, — мужик снова рухнул на колени и опустил голову. — Но служи и защищай! Я правду говорю, десять минут и все в округе будут в курсе. Каллен хмуро посмотрел на трактирщика, словно собирался придушить его взглядом; Кара вздохнула, поморщилась, глядя в кружку с забористым коктейлем. На одной чаше весов стояла ночь с Калленом, на другой — народная поддержка Инквизиции. Каллену пить нельзя, покуда он лечится от зависимости и любой допинг сведёт всё лечение на нет. Вернутся кошмары, лихорадка, бред, швыряние кирпичей и кошек Вивьен. Если напьётся Инквизиция, то непременно скажет Каллену какую-нибудь глупость и всё испортит. И вообще. Ворон с сообщением уже полетел, и отсчёт времени начался. А трактирщик между тем сочинял новый куплет про бесполезность Инквизиции. Не хотелось портить репутацию предприятия, как и свою собственную, потому советник посоветовал Инквизитору притвориться пьяной. Ведь себя пьяную всегда можно убедительно изобразить, при таком-то опыте. И всё пройдёт без особого ущерба. Но трактирщик, поморщившись, попытался мягко донести, что актриса из неё хреновейшая. Кара обиделась и забрала у него бутылку с джинном, чтобы заодно убрать от греха подальше. — Это не игрушка. Предмет нужно изъять и уничтожить, — сообщила она. — Да я тебя! — рявкнул трактирщик, схватился за бутылку и рванул. Стеклотара ударилась о столешницу и треснула, исторгнув серебристое облако. Оно пару раз кашлянуло, фыркнуло и полетело в сторону Инквизиции. Каллен на всякий случай взялся за рукоять меча. Тревельян показалось, будто облако ехидно улыбнулось и помахало ей рукой. По крайней мере, оно не выглядело демонически, но сконцентрировалось над её головой и исчезло. Инквизитору сначала поплохело, потом похорошело. Сильно. Настолько, что жизнь резко наладилась и захотелось отблагодарить трактирщика за проявленную смекалку. Определённо облако что-то сделало. Неужто Джинн исполнил желание трактирщика и из всех присутствующих выбрало именно её? Отнести бы этого Джинна в лабораторию для опытов. Заодно с трактирщиком. Впрочем, Тревельян когда-то читала о пьянящем заклинании, спрятанном в бутылке. Оно необратимо. Опьянение проходит как обычное, стоит подождать. Так маги в Кругах подшучивали друг над другом. — Это ик... нечесна, — буркнула Кара, чувствуя лёгкое головокружение и что заплетается язык. — Ах ты ж ё-моё! Сработало! — радостно подпрыгнул трактирщик. — А за насильственное применение магии против служителя закона и Инквизитора, вы будете отвечать на суде, — сообщил Каллен, собрав осколки в платок. — Вещественное доказательство мы заберём. Трактирщик с довольной рожей наблюдая за опьяневшей Тревельян. Остальное его уже не волновало. — Раз уж я в... ик в какой-то степени пьяна, мы пкажем, что Ик… визиция слов на ветер не брсает! — Тревельян постаралась сделать серьёзное лицо и не упасть, и, шагнув в сторону двери, уткнулась в плечо Каллена. — Кнтрлируй, чтобы я не наделала глупстей, шладенький! Советник ухмыльнулся, но по-рыцарски воздержался от комментариев. Заботливо подхватил её под локоть, забрал посох, дабы не отпугнуть клиента и случайно не зашибить трактирщика. Хотя зашибить его определённо стоило. Причём сразу, не дожидаясь ревизорро. — Я буду поблизости, — пообещал он, сопровождая её к тракту. — А потом набью ему морду. — Ты ткой классный! — Тревельян расплылась в улыбке, обвила Каллена за шею руками, и повисла на нём, нежно целуя мягкие губы. Советник слегка смутился из-за присутствия зрителя, но ответил. Кара только надеялась, что эта Джиннова магия не оставляет во рту привкус перегара или кошачьего сортира. А то будет неловко. — Давай пшлём его на хер и за займёмся сексом прямо здесь, на холмах под звздами? Она подумала, как же это здорово так просто сказать о наболевшем желании. Кара бы с радостью набросилась на советника и изнасиловала, но поблизости не было ни одного стола, а под ногами путался грёбаный трактирщик. А, собственно, пошёл он в жопу! Тревельян туда его и послала вслух, заодно умудрилась запустить обе ладони под рубашку Каллена и успеть восхититься его разгоряченной шелковистой кожей. — Я только за. Вот разберёмся с делом по-быстрому, чтобы отстал этот… долбоящер. И потом самим же спокойнее будет, — пообещал Каллен, неохотно отстраняя её пальцы от себя. Довод звучал резонно, и Тревельян согласилась подождать. Ей вообще стало легко соглашаться. Она бы соглашалась на всё. Джиннова магия. На тракте стояла ночная тишь. Шелест травы перебивал лишь звонкий стрекот сверчков. Оглядываясь, Кара подумала, что затея может и не выгореть. Слишком тихо, пустынно. Если повезет, трактирщик поглядит на дурацкую затею и оставит их, наконец, в покое, а солдаты завтра разберутся сами. Заодно трактирщику наваляют. Хорошо. Дальше надо что-то делать. Попробовать привлечь грабителя песней, прямо как Геральт? Тогда песня непременно должна быть похабного содержания. Единственная такая песня, которую она знала, та, что иногда напевала Сэра. Остальные просто были ну совсем непроизносимыми вслух. В Редклифе гулящим девкам Платят очень-очень редко, Потому что эрл Теган — Старый жадный интриган. — О, а я, оказывается, петь умею! — выкрикнула она. А сама подумала, что ура — язык больше не заплетается. Однако всё равно её никто не слышит, кроме Каллена, и понадеялась, что очарует его своим прорезавшимся под шафе слухом и вокальными данными. И следующий куплет затянула громче: У Тегана хер огромный, Им гордится весь народ. Эрл им машет из окошка Только солнышко взойдет. Не особо чарующий куплет попался, но приличных песен пьяные и не поют. Сэры и лыцари должны это понимать. Сколько времени Тревельян слонялась по холмам, она не знала. Как и ожидалось, никто не шёл. Кара взобралась на вершину самого высокого холма шатающейся походкой и завалилась в густую траву. Звёздное небо нависало над ней. Звёзды двоились и вертелись перед глазами, но вскоре остановились. Кара чувствовала, что заклятие слабеет, а она трезвеет и решила, что ещё одна попытка и можно прекращать бесполезную затею. И самой навалять трактирщику. Каждый вторник в замок Редклиф эрлу возят шесть девиц. И до пятницы в округе писк стоит и слышен визг. Валяться одной в поле и орать что есть духу оказалось занятием весьма приятным. Но её приятное занятие неожиданно прервали. Очень грубо так прервали. Очень. Вид на звёзды ей перекрыли пять басурманских рож и одна маска Буратино. Двое басурман крайне любезно предложили Инквизитору вывернуть карманы, двое взялись помогать, поскольку она не торопилась немедля исполнять желания кого попало. — А ну отвалите, выблядки, — Кара резко поднялась, лягнула ногой ближайшего, попала во что-то мягкое и судя по сказанному фальцетом «бешеная сука», в цель. Буратино замаячил перед лицом, и она ухватила его за длинный нос, оттянула. — Гаспар, ты ли это? Как там по-орлейск-ик… курва! Она отпустила нос и маска ударила владельца по лицу. Владелец ругнулся на орлейском. Тревельян ожидала увидеть кого угодно, но только не Гаспара, тем более в сопровождении соратников. Шестеро оборванцев, судя по всему, являли собой его грозную армию. Кара вскочила, отряхнула куртку и прочитала заклятие паралича. Грабители замерли, но согласно замыслу, сохранили способность говорить. — Сиськи Андрасте! Леди Инквизитор! А мы тут это, боремся с алкоголизмом! — замялся Гаспар, словно пытался забиться ещё глубже в задницу, когда понял, что уже по уши в ней. — Ага. Только у вас бизнес нелегальный, так что по-любому придётся вас арестовать и передать королевскому суду. Потому что Инквизиции возиться с вами некогда. И вообще, не люблю я эти суды. Захочешь снести башку какому-нибудь мудаку вроде тебя, так половина не одобряет! А вроде все были согласны, что ты мудак! Нет уж, пошло оно всё. Кара поморщилась, вспомнив последний суд над герцогиней. — Может, не надо, а? По старой дружбе? — взмолился Гаспар. — Меня незаслуженно выгнали из страны, из-за тебя между прочим! Должен ведь я на что-то жить! — Говорят, в тюрьме трёхразовое питание. — Тревельян засунула руку в карман куртки одного из грабителей. Потом прошлась по карманам каждого. Набрала несколько мелких монет, пуговицу, скрепку, зубочистку, пару отмычек и кондом в дырявой упаковке. — Так-так, негусто. Плохо старались, господа грабители, даже взять с вас нечего. А Инквизиция ведь нуждается! — Напоследок она обшарила карманы Гаспара и насчитала сто монет. — Ого! Гаспарушка, дорогой, как вышло, что из всей шайки ты самый богатенький Буратино? Не делишься с друзьями? Ну и гнусный же ты! Тревельян стянула с него маску, чтобы увидеть раскаяние на его лице. Но раскаяния не было. Остальные поглядывали на Гаспара с презрением. — Я не виноват! — вякнул он. — Меня подставили! Эти деньги мне подложили. Гаспару никто не поверил, и ему крупно повезло, что бандитов из его шайки держала надёжная тревельяновская магия. В этот момент появился Каллен вместе с трактирщиком и отрядом стражи. Оказалось, он решил, что Инквизитор в опасности и принял срочные меры по её спасению. А главное, вовремя. Советник облегчённо вздохнул, когда увидел, что спасать нужно вовсе не её, а троих ограбленных ворюг, одного, продолжавшего держаться за яйца, и Гаспара с шишкой во лбу. Трактирщик обрадовался, что теперь его караоке-трактир снова оживёт и деньги потекут рекой, как прежде. После суда, конечно. Потому радовался недолго. Тревельян решила арестованных не расколдовывать. Их так и сложили кучей в телегу, сверху посадили Гаспара и отправили в Денерим ближайшим телепортом. Заклятие Джинна, судя по всему, имело одно побочное действие — когда эффект уменьшался, появлялось самое настоящее похмелье. Разболелась голова, начинало клонить в сон, ну и без дурацкого чувства вины не обошлось. Угораздило же ляпнуть про секс! К сожалению, совместный уик-энд откладывался до лучших времён, поскольку Инквизиция категорически отказалась оставаться на лечение, ночлег и прочее в бывшей «Избалованной принцессе». Когда шли к телепорту мимо караоке-трактира, оттуда уже доносились вопли, напоминающие песню: Изабелла на морях Здоровье поправляла. Сто здоровых мужиков До смерти зае... В этом месте певцы прервались, будто, увидев отряд Инквизиции, побоялись штрафа за сквернословие, но быстро одумались и продолжили: Эх, заставляла! Хей-хо, хей-хо! То самое заставляла! И правда, слухи распространяются быстро.