***
— Почему вы не можете помочь? — кричала я в кабинете директора. — Вы же сами были за то, чтобы я ничего не меняла в прошлом. Сами исправляли за мной. Почему сейчас вы бездействуете?! Директор сидел в своем кресле и, отвернувшись от меня, смотрел в окно, где сквозь утренние сумерки пробивалась яркая оранжевая полоска на горизонте. Смотрел долго. Я чувствовала себя беспомощной и лишней в этом большом, просторном кабинете. Казалось, что время вокруг меня замерло — директор, не сводящий взгляда с восхода солнца, Фоукс, мирно дремлющий на жёрдочке, звенящая тишина, переполняющая помещение. Я замолчала, становясь частью этой безмолвной картины. Усталость, внезапно вновь накатившая на меня, погружала в полудрему. Я ждала ответ, но мой воспаленный мозг уже не мог припомнить, задавала ли я вопрос. Первый лучик света ворвался в окошко, немного изменив цвета этой композиции, через несколько секунд присоединившись к нам в нашем молчаливом сонном царстве. Единственное, что выдавало движение, что сигналило о том, что мы всё ещё живы, а не замурованы в этой комнате и обездвижены, — это мелкие пылинки, медленно танцующие в этом робком утреннем солнечном лучике. Должно быть, Северус мне подлил что-то в чай… Или всё же усталость так навалилась, резко, безжалостно, отодвинув все острые, волнующие меня проблемы на задний план? Я опустила голову, а затем, почувствовав, что погружаюсь в сон, резко дернулась и открыла глаза, чувствуя, что они болят, а щеки неприятно стянуты от многочисленных слез. — Мисс Грейнджер, идите спать, — мягко произнес директор, повернувшись ко мне, нарушив молчание и эту идиллию, которая успела успокоить мои нервы. — Я не могу спать, — пробормотала я, с силой зажмурившись, чтобы прогнать сон. — Не могу. Морально. Я должна её спасти. — Механизм уже запущен, мисс Грейнджер. Если вы вмешаетесь, он может сломаться окончательно. Не забудьте наколдовать чары. — Чары? Быстрый испуг пронзил меня. Я совсем забыла, что предстала перед директором в своем истинном обличье. — Вы не удивлены, — произнесла я, сама удивляясь этому факту. — Я давно уже заметил, что вы под чарами, мисс Грейнджер, — спокойно ответил мне Дамблдор. — Что бы вы ни делали, что бы ни говорили и о чем ни думали — я буду знать об этом. Слезы вновь застлали глаза, но сил плакать не было. Прямо перед директором я наспех наколдовала себе уже ставшую привычной внешность подростка. — Я разберусь без вашей помощи. Директор хмуро взглянул на золотую цепочку у меня на шее. — Мисс Грейнджер… Не хотел я вам говорить, надеясь, что в этот раз вы образумитесь, но придется, видимо, чтобы вы не натворили глупостей вновь. Я внимательно посмотрела на него, почувствовав учащенное сердцебиение. — Мисс Грейнджер, — снова обратился ко мне директор, явно медля. Он сцепил пальцы в замок и серьезно посмотрел на меня. — Я уже был в прошлом сегодня. Два раза. Я спас вашу жизнь. Первая реакция — это отрицание. Я не могла поверить своим ушам. Мне казалось, что директор просто жестоко пошутил надо мной, чтобы я не воспользовалась своим хроноворотом. Я открыла было рот, чтобы сказать ему об этом, но быстро закрыла, помотала головой и потерла усталые глаза. — В вас попали третьим непростительным, когда вы решили вернуться, — продолжил Дамблдор. Я зажала уши. Что он такое говорит? Я умерла? Он спас меня? Мозг не сразу предоставил мне нужное воспоминание — после того, как я аппарировала из леса к лагерям, то моментально упала, и надо мной пролетел зеленый луч. Это работа Дамблдора? Он сбил меня с ног? — Когда? — глухо спросила я. — Сразу же, как вы аппарировали, — спокойно ответил мне директор. — Вам нужно поспать. Гермиона?.. Воспользуйтесь моим камином. Я надеюсь, вы поняли, что вам нельзя возвращаться туда? Теперь я ему почему-то верила. Он действительно был там. Знал, должно быть, что я натворю глупостей. Получается, что расплата за моё необдуманное решение — смерть Пенелопы? — Почему вы не спасли её? — замерев перед выходом из кабинета, спросила я, не оборачиваясь на директора. — Это был наилучший исход. В первый раз погиб магловский мальчик, когда вы пытались его поймать. Убили его отца. И не только. Нельзя баламутить время. Я уже и так нарушил все его правила. Как и вы, отправившись туда спасать её. Оно забрало у нас плату за вмешательство, мисс Грейнджер. Я с силой толкнула дверь, проигнорировав предложение директора воспользоваться его камином, — хотелось побыстрее уйти из его кабинета, но я подспудно понимала, что это проявление моей трусости. Я просто боялась услышать ещё чьи-нибудь имена. Директор уже два раза перекроил тот отрезок времени. Своим возвращением я сделала только хуже. Убила других невинных, спасая Пенелопу. Умерла сама. Я устало плелась по ещё тёмным коридорам замка прямо к выходу. Миссис Норрис, принюхавшись ко мне и не найдя ничего интересного для себя, отвернулась, принявшись вылизывать свой бок. — Мисс Грейнджер, — окликнули меня, но я продолжила идти. Мне казалось, что если я остановлюсь, то просто упаду на месте и разрыдаюсь. Оклик повторился, назойливо отдав приказ моему мозгу, а тот в свою очередь скомандовал моему телу. Я всё-таки остановилась. Меня догнал Северус. Видно было, что он немного запыхался. Он с беспокойством оглядел меня и вкрадчиво произнес: — Я хочу, чтобы вы мне объяснили… Свои слова… Тогда, в Выручай-комнате… Вы сказали о Непреложном обете, что директор должен был спасти меня от смерти… — Не берите в голову, профессор, — устало попросила я. — Разве можно спасти кого-то от смерти? Просто, знаете, я нагадала несчастье вам на уроке Прорицаний… И попросила Дамблдора мне помочь. Историю с Сириусом вы знаете. Я действительно лезла не в свое дело. Вы же сами видели. Вот мы и обменялись с директором рукопожатиями… — Вы думаете, я поверю? — строго спросил он. — Звучит нелепо. Из-за какого-то гадания давать Непреложный обет, вам так не кажется? — Не хотите — не верьте, — пожала плечами я. Северус немного растерялся. — И что же вы нагадали? — Что вас разорвёт на части оборотень. — Как мило с вашей стороны, — сыронизировал он. — Вы потребовали от директора спасти меня от оборотня? Зачем это вам? — Вы же помните, что я вам сказала… — растерялась я. Голос вновь сбился от учащенного сердцебиения. — Тогда, в Выручай-комнате. О своих чувствах к вам… — Вы… влюблены? Он был немного взволнован, это чувствовалась. Я молчала, не зная как лучше всё преподнести. От его близости и его вопроса у меня перехватило дыхание, и сон уже не настолько сильно интересовал меня. Не думала я, что всё произойдет… вот так вот. Когда я в первый раз сказала ему о своих чувствах, стояла весна. Я была переполнена любовью и чувствовала взаимность. Слова сами сорвались тогда с губ. Их хотелось повторять и повторять. Об этом хотелось кричать миру. Сейчас же всё было иначе. Но я уже не могла забрать свои слова обратно. Слишком поздно. — Да, — потому бесхитростно призналась я. — Извините, мне нужно к Уизли, а то они меня хватятся… — Уж не аппарировать ли вы собрались? — строго спросил Северус, не переставая с волнением оглядывать меня. — Идемте ко мне в кабинет, там есть камин… — Нет, профессор, спасибо. — Грейнджер! Это не обсуждается, — тоном, не терпящим возражений, сказал он, взмахнув мантией. Судя по его реакции ничего понять было нельзя. Я, повинуясь, последовала за ним. Если миссис Уизли застукает меня, выходящей из камина, то можно будет соврать про Косой переулок или родителей. — И давно это у вас? — тихо спросил Северус, не доходя до своего кабинета. Я вынырнула из мыслей о Норе. — Что? — не поняла я. От прохлады подземелий вновь потянуло в сон, стало зябко. — Не тупите, — немного раздраженно произнес он. — Чувства ваши давно? — Давно, — ответила я ему в спину, шмыгнув носом. Не верилось, что мы сейчас обсуждали мою влюбленность. Казалось, что всё это — предрассветное видение. Конечно, не каждый день признаются в любви. Наверное, Северус этих слов никогда и не слышал. Но его настороженный взгляд на меня и напряженный голос не сулили ничего хорошего. Наверное, он видел, в каком я состоянии нахожусь, и потому не стал говорить ничего о невозможности наших отношений. Это, наверное, по его мнению было и так само собой разумеющимся. Он просто распахнул дверь своего кабинета и впустил меня, протянув летучий порох. — Вы уверены, что вам не нужна медицинская помощь? — как-то жестко спросил он, скосив на меня взгляд. Я утвердительно кивнула, вцепившись в мешочек с порохом, протянутый мне. Перед камином я остановилась. Хотела повернуться, но вся смелость во мне куда-то испарилась. Проще было сделать шаг вперед. Войдя в камин, я бросила щепотку, произнеся: «Нора». Сквозь языки зеленого пламени я увидела растерянное выражение лица профессора. На кухне никого не было, я благополучно вылезла из камина и отряхнулась. Очевидно, все спали, потому что дверь на улицу всё ещё была заперта. Я осторожно прокралась в спальню. Джинни спала на спине, и её ярко-рыжие пряди раскинулись по всей подушке. Я забралась под одеяло и почти моментально провалилась в сон.***
Следующую неделю я решила провести в Норе, как и планировала ранее, потому что чувствовала, что с родителями мне будет только хуже. Когда они будут уходить на работу, я останусь одна и стану съедать себя изнутри, мучаясь мыслями о недавних событиях. В шумном доме Уизли можно было абстрагироваться, так я думала поначалу, но не учла того факта, что Перси и мистер Уизли работали в Министерстве, а все остальные, кроме Молли, своими глазами видели нападение Пожирателей, а это означало только одно — каждый день будут вопросы и обсуждения. И я оказалась права. За ужином Артур, тряся свежим выпуском «Пророка», во всю поносил Риту Скитер. Перси поддакивал, а затем вступал с отцом в диспуты по поводу эльфа Барти Крауча. Гарри и Рону удалось рассказать мне о событии в лесу. Они поддерживали Перси, только не признавались вслух. Не мог домовой эльф наколдовать страшную Черную метку. И они были правы. Я всерьёз задумывалась над тем, чтобы помешать планам Барти Крауча-младшего. После того, что произошло в ночь чемпионата мира по квиддичу, я сильно боялась, что время раньше положенного заберет чьи-то жизни, и большие опасения у меня вызывала жизнь Гарри. Нельзя было полагаться только на директора. Всех ему все равно не спасти, как уже показала практика. Проще просто не провоцировать время. До поздней ночи я ежедневно размышляла, что я могу сделать, чтобы предотвратить жертвы. Каждый раз в процессе обдумывания у меня рождался всё более рискованный и отчаянный план, заключающийся в том, чтобы помешать Гарри участвовать в Турнире. Молли Уизли купила на всех учебники и школьные принадлежности, когда мы были на чемпионате мира по квиддичу. Она нам отдала их на следующий день. Для меня полезно было в который раз повторить программу четвертого курса. Всё-таки статус всезнайки нужно было поддерживать, хотя бы на зло Северусу, который на каждом дополнительном занятии по зельям искал в моих работах ошибки и недочеты. К концу недели я обнаружила, что у меня подходила к концу порция оборотного зелья, которую мне выдал этим летом Северус. Между тем закончились и мои волосы для зелья. Оставалось только одно — по нескольку раз в день накладывать на себя чары изменения внешности. В любом случае, мне уже пора было отказываться от оборотного — время шло, и мой организм должен был расти, внешность меняться. Потому в конце недели я стала привносить какие-то изменения в свой облик, чтобы было правдоподобно. Приходилось опираться на память. Джинни первая заметила это и высказала мне, что я как-то изменилась. В тот день я периодически подбегала к зеркалу, придирчиво себя рассматривая. За день перед отбытием в Хогвартс Чарли отправился в Румынию, а на следующий день Нору решил покинуть и Билл. Перед отправкой он поймал меня, прогуливающейся в саду, и вручил свой адрес в Египте на клочке пергамента, поцеловав меня в щеку. Я замерла, не успев ничего ответить, потому что он стремительно ушел, и решила остаться в саду, пока он не аппарирует. Мне было бы неловко смотреть ему в глаза. Я искренне верила, что его внимание ко мне имело чисто дружеские намерения, но где-то в глубине души понимала, что, скорее всего, я ошибалась с выводами. Наравне с Барти Краучем-младшим, нападением Пожирателей и смертью моей знакомой меня мучила мысль о моём необдуманном признании в любви Северусу. Я постоянно анализировала его движения, слова и взгляды, каждый раз трактуя их по-разному. Сердце заходило в бешеном ритме, стоило мне о нём подумать. Не находя себе места, я решила послать профессору весточку со Стрелкой, прося о встрече. Мне важно было знать, что он обо мне думал на самом деле, а не по моим предположениям, и как воспринял мои слова о влюбленности в него. Ответа всё не было, и я, отчаявшись, начала потихоньку мириться с той мыслью, что он не ответит мне по причине занятости. По крайней мере, я искренне пыталась себя в этом убедить, тогда как анализирование этой ситуации привело к тому, что в моем сознании прочно укоренилась мысль, что он меня не хотел видеть и избегал из-за моего поспешного поступка. Как-то в один из дней Фред обозвал меня социофобом за мою любовь к прогулкам по саду и долгое сидение в комнате Джинни с блокнотом в руке, куда я записывала планирование четвертого курса. Близнецы, с рождения обладая веселым нравом и нескончаемым оптимизмом, первее всех оправились от той злополучной ночи, поднимая настроение всем своими шутками и безобидными выходками. И мы все были очень им благодарны за это. Утром, когда мы поспешно завтракали, собираясь в Хогвартс, пришёл ответ от Северуса со Стрелкой, который чуть не перехватил Рон. — Кто это тебе там пишет? — с подозрением уставился он на желтоватый конверт, обидевшись, что я выхватила письмо из лап уставшей совы перед его носом. «Мисс Грейнджер, Вы решили систематически портить мои нервы, в этот раз придумав что-то более изощренное, чем обычно? Ещё раз увижу у себя в комнатах эту неадекватную сову — попрошу домовиков закатать её в пирог. Не вижу смысла нам с вами встречаться, через два дня вы будете в Хогвартсе». Я с беспокойством посмотрела на старую неясыть. Понятно было, почему ответ от Северуса шёл так долго. Между тем все уже сидели на чемоданах, дожидаясь, пока миссис Уизли даст команду двигаться на выход. Наш ждал четвертый учебный год в Хогвартсе.