Сказка для Мири

      Отряд всадников двигался по разорённой местности. Был серый летний день, душно. Несмотря на то, что отряд был большой, двигался он почти бесшумно. То и дело от него отделялись одиночные всадники и отправлялись в разведку. Было тихо и пахло гарью пожарищ. Слева от дороги росли деревья, одни деревья подступали к самой обочине, некоторые росли группой чуть поодаль.       На поваленном ветром дереве, в глубине сидела девушка, лет пятнадцати, она сидела, вытянув одну ногу, и равнодушно смотрела на приближающийся отряд. Выглядела она неважно: вся в синяках и царапинах, оборванная, волосы её были растрёпаны, на губе запеклась корка. Рядом с деревом, на котором она сидела, лежала самодельная палка, вытянутая нога была перевязана обрывками плаща.       А отряд был уже совсем близко, было видно, что это люди или эльфы, хотя… откуда тут возьмутся эльфы? Девушка чуть воспрянула духом. Раз люди, значит, помогут. Она подобрала свою импровизированную палку, на самом деле это был обломок копья подобранный ею, когда девушка бродила по лесу. Но наступила на больную ногу. Боль раскалённым копьём вонзилась ей в мозг. Охнув от боли, девушка повалилась обратно на бревно. Покачнулась и стала падать на бок. Она сильно ослабела от голода и перенесённых испытаний.       От отряда отделился всадник, потом другой… и девушку взяло сомнение, а вдруг они вовсе не друзья. Она слышала, некоторые из людей, к вечному их позору стакнулись с орками, точнее с тем, кто ими повелевает. Вдруг эти люди из… этих? В душе девушки шевельнулся страх, а потом она снова махнула рукой. А, какая разница… Может быть это и к лучшему, может быть, если она хорошо попросит, они её убьют быстро и она догонит своих родных на смертном пути…. Из глаз девушки заструились слёзы, она стала их вытирать, размазывая грязь по лицу. Так было и в эти кошмарные дни, что она бродила по окрестностям, в надежде встретить кого живым.       Сама девушка спаслась случайно. Она полезла в погреб за свежими сливками, да так там и просидела, пока над головой слышались чьи-то крики и шум драки. Разумеется, залезли и в погреб, но девушка успела спрятаться за бочками, а прыгнувшего туда человека тут же убили. Выбираясь, девушка потом споткнулась об него.       Потом… она помнила смутно, сколько просидела, как выбралась. Помнила лишь как наткнулась на отца, он лежал поперёк общей комнаты, она ещё его тормошила в надежде, что он просто потерял сознание. Однако надежда оказалась тщётной, как и надежда на то, что кто-нибудь спасся кроме неё. Дом нападавшие не сожгли почему-то, хотя делов-то разбросать тлеющие в очаге поленья по полу кухни, или же швырнуть факел в открытое окно…. Но видимо это была лишь акция устрашения, впрочем девушке было всё равно.       Трясясь от всего происходящего, она выбралась наружу, Во дворе лежал ещё один покойник, наверное, брат или шурин. Он лежал лицом вниз, разрубленный почти напополам. Девушка, вне себя от ужаса, повалилась на ступеньки и завыла в голос. Можно было не сомневаться, что мать и сестёр налётчики утащили с собой, что их ожидает участь, худшая, чем смерть. До их деревни доносились лишь смутные слухи о том, что творилось на севере, в Ангбанде. Однако этих слухов хватало, тем более, что через их деревню ехали и ехали уцелевшие беженцы из того района. В основном люди. Их было хоть и мало, но они тоже жили в тех краях. Жители деревни слушали, ахали, сочувствовали, но были уверены, что беда обойдёт их стороной. Да, были уверены. Были…       Немного придя в себя, она вернулась в дом и, обхватив отца за плечи, потащила его тело за собой. Что она собиралась делать с ним, девушка сама не понимала. Далеко она его конечно не утащила, лишь перепачкалась в крови, что текла из его разрубленной головы и обессиленно упала рядом с ним. Она снова заплакала и плакала, пока не уснула.       Проснувшись, девушка понадеялась, что вчерашнее было сном, просто путаным страшным сном, тем более, что спала она крепко, всю ночь, а на душе было спокойно. Но когда она открыла глаза, то обнаружила, что заснула, прислонившись к стене. Вокруг валялись брошенные поломанные вещи, чьи-то трупы, в глаза бросились чьи-то неприятно чёрные волосы, лужи крови. Всё её тело задеревенело, а ей в левое бедро упиралась голова её мёртвого отца. Нет, не сон… Её снова затрясло. Девушка, обняв себя за плечи, опустилась на пол и несколько минут провела, раскачиваясь из стороны в сторону. Она пыталась успокоиться.       В животе требовательно заурчало. Поднявшись, она прошла на кухню. Поела тушеного мяса из горшка, что чудом уцелел. Он стоял под столом, почти под лавкой, потому его и не заметили, а девушка обнаружила его случайно, когда полезла за луком. Увидев горшок, она рассмеялась — мать всегда прятала здесь еду, чтобы съели не всё сразу. Готовила-то она, пальчики оближешь.       Поев, девушка принялась за уборку. Но руки у неё так тряслись, что воду она разлила, не донеся от колодца. Бросив всё, она бродила по дому, по саду. В саду она обнаружила своих младших сестрёнок, они тоже были мертвы. В носу у девушки снова защекотало. Наверное, налётчики решили не возиться с малыми детьми и…. Она зажмурилась, пытаясь удержать слёзы — ничем они не помогут — но не смогла. Открыв глаза, девушка заметила ползшую по лицу одной из девочек муху, жирную, чёрную с зелёным отливом муху. Она её попыталась согнать, но куда там.       Детей ей поднять было по силам, и она зарыла сестёр на огороде, там земля была недавно перекопана и потому мягче. Потом девушка вернулась в дом. Она завернула в дорогу несколько лепёшек, взяла старый дорожный посох, надела прочные башмаки, замкнула зачем-то дом и отправилась в путь. Смутная тревога в душе гнала её прочь отсюда, на поиски безопасного убежища. Но где оно ещё есть, это убежище…

***

      Стук кон­ских ко­пыт выр­вал де­вуш­ку из горь­ких вос­по­мина­ний. Вски­нув гла­за, она уви­дела, что всад­ни­ки приб­ли­зились к ней. Она пос­пешно вып­ря­милась, вы­тер­ла ли­цо, как смог­ла и да­же приг­ла­дила во­лосы. Обид­но уми­рать чуш­кой, но что по­дела­ешь. Од­на­ко ког­да один из всад­ни­ков спе­шил­ся и приб­ли­зил­ся, то де­вуш­ка с об­легче­ни­ем уви­дела, что внеш­ностью он по­ходил на зна­комых ей лю­дей: был вы­сок, да­же очень, тём­но­волос и свет­логлаз. Но что-то в его об­ли­ке и одеж­де тре­вожи­ло её, ка­залось стран­ным. Де­вуш­ка спи­сала это на свой расс­тро­ен­ный рас­су­док. В та­ком сос­то­янии и не та­кое мо­жет по­мере­щить­ся. Так-то оно так, но… всё-та­ки как он смог уви­деть её на та­ком рас­сто­янии? Да ещё в те­ни…       Меж­ду тем нез­на­комец об­ра­тил­ся к ней на смут­но зна­комом язы­ке. Ви­дя её не­до­уме­ние, он пе­решёл на по­нят­ный ей язык:        — Кто ты де­вуш­ка и от­ку­да здесь взя­лась?       — Я…я… Ми­ри я, — сбив­чи­во и пос­пешно от­ве­тила де­вуш­ка. Го­лос её был хрип­лым и еле слыш­ным, но нез­на­комец кив­нул в знак, что ус­лы­шал её.       Мири про­дол­жа­ла, обод­рённая:        — Я на са­мом де­ле с за­пада, — она мах­ну­ла в том нап­равле­нии, где дол­жен быть по её мне­нию на­ходить­ся за­пад. — Я сбе­жала из пле­на… пять… нес­коль­ко дней на­зад. По­моги­те мне.       Она го­вори­ла то­роп­ли­во и сбив­чи­во, бо­ясь, что её ос­та­вят здесь. Пер­вый нез­на­комец об­ра­тил­ся к сво­ему то­вари­щу, что спе­шил­ся и по­дошёл бли­же. Пос­ле ко­рот­ко­го раз­го­вора, пер­вый нез­на­комец ска­зал Ми­ри:       — Мо­жешь ме­ня на­зывать Ним­росс.       Ним­росс, так Ним­росс. Слы­хали име­на и при­чуд­ли­вее. Прав­да, на че­лове­чес­кое имя оно не по­ходи­ло. Име­на у лю­дей, у муж­чин они жёс­ткие и рез­кие, это име­на во­инов, по­тому что каж­дый муж­чи­на — во­ин. И отец Мирри то­же знал, с ка­кого кон­ца бе­рёт­ся меч, хоть и был прос­тым за­житоч­ным фер­ме­ром. А это имя слов­но ти­хое жур­ча­ние ручья, слов­но пес­ня на­пева­емая впол­го­лоса… Мир­ри ус­та­ло про­вела по ли­цу ру­кой. Что за стран­ные мыс­ли при­ходят ей в го­лову. Она, на­конец, окон­ча­тель­но сбрен­ди­ла?       — Ты мо­жешь ид­ти?        — Нет, — так­же ти­хо от­ве­тила Мир­ри. — Но­га бо­лит.       Ним­росс ог­ля­дел де­вуш­ку и лег­ко под­хва­тил её на ру­ки. Мир­ри ох­ва­тила неп­ри­ят­ная дрожь, но она быс­тро ус­по­ко­илась. И да­же по­ложи­ла ему го­лову на грудь, она вдруг по­чувс­тво­вала се­бя так спо­кой­но, слов­но она бы­ла сно­ва ма­лень­кой на ру­ках у от­ца.       Спус­тя не­кото­рое вре­мя на хол­ме ни­кого уже не бы­ло.       На при­вале Ним­росс ос­мотрел но­гу Ми­ри, сре­зав её не­уме­лую по­вяз­ку. Но­га рас­пухла и по­сине­ла.        — У те­бя сло­мана ло­дыж­ка. Где это слу­чилось?        Ми­ри ярос­тно пос­креб­ла свою зу­дящую го­лову, ей бы­ло стыд­но, но она не мог­ла удержаться:       — В ле­су, я шла и спот­кну­лась о ко­рень де­рева.        — По­дож­ди.        Ним­росс вы­нул из се­дель­ной сум­ки ка­кое-то по­лот­но. Ми­ри вос­хи­тилась его за­пас­ли­востью. Тем вре­менем он раз­ре­зал сво­им кин­жа­лом по­лот­но на нес­коль­ко ров­ных лент и сно­ва скло­нил­ся над но­гой де­вуш­ки. Она ис­пы­тала не­лов­кость. Он та­кой вы­сокий и кра­сивый во­зит­ся с ней. С чу­мазой бро­дяж­кой. Да Мири те­перь бро­дяж­ка. И не­мытая уже ко­торый день, а вок­руг од­ни муж­чи­ны, как же она бу­дет справ­лять­ся…       — …ко­неч­но, нас не так прос­то убить, как вас, но… — го­ворил тем вре­менем Ним­росс, нак­ла­дывая ту­гую по­вяз­ку на её но­гу.        — А кто вы? — спро­сила Мир­ри удив­лённо, пе­ребив его, и сжа­лась не­воль­но, в ожи­дании гру­бос­ти или да­же уда­ра.        — Ты раз­ве не по­няла? — уди­вил­ся Ним­росс. — Мы нолдор из до­ма Ма­эд­ро­са Вы­соко­го, сы­на Фе­ана­ро. Вы ещё зо­вёте нас эль­фа­ми.        Ли­цо Мир­и вы­тяну­лось, она в смя­тении по­щупа­ла се­бе лоб. Эль­фы! Она по­пала к эль­фам! Нет, оп­ре­делён­но она ле­жит в ка­ком-ни­будь ов­ра­ге и у неё го­ряч­ка. Нет, она слы­шала, что эль­фы не вра­ги лю­дям и что мно­гие из лю­дей пос­ту­пали к ним на служ­бу и бы­вали гос­тя­ми в их до­мах. Но ведь то бы­ли вож­ди, знат­ные лю­ди. А ка­кова ве­ро­ят­ность встре­чи с эль­фом у до­чери прос­то­го фер­ме­ра? Вот то-то же.       Но встре­тила же она ор­ков, по­чему бы и эль­фов не встре­тить?        Мири что-то про­лепе­тала в от­вет, её вы­ручил не­ожи­дан­но за­ур­чавший жи­вот. Ни­мросс не­мед­ленно вспо­лошил­ся и сно­ва стал ко­пать­ся в се­дель­ных сум­ках. Он во­об­ще был очень за­бот­лив с ней.Мо­жет быть, Ми­ри на­поми­нала ему его дочь. А мо­жет быть, нрав у не­го был та­кой. Но в лю­бом слу­чае де­вуш­ка чувс­тво­вала с ним в пол­ной бе­зопас­ности.       От­ряд мчал­ся быс­тро. Мес­тность бы­ла тут от­но­ситель­но ров­ная и от­кры­тая, но пе­ред при­валом нол­дор пус­ти­ли сво­их ко­ней ша­гом. Дви­гались они так до­воль­но дол­го, и Мири зад­ре­мала. И ей приг­ре­зилось, что едет она вмес­те с от­цом на их ры­жей ко­быле по име­ни Быс­трая в гос­ти к тёт­ке…       Ним­росс дал ей не­боль­шой до­рож­ный хле­бец, за­вёр­ну­тый в ши­рокий лист. Мир­и об­лизну­лась, она уже ела эти хлеб­цы, ей го­вори­ли наз­ва­ние, но сей­час в го­лове у неё ма­ло что за­дер­жи­валось. Хле­бец был вкус­ный, и она с охо­той съ­еда­ла бы та­ких за раз пя­ток штук, а то и де­сяток, но ей вы­дава­лось толь­ко по од­но­му че­рез оп­ре­делён­ное вре­мя.        Тем вре­менем ок­ру­жа­ющие их эль­фы на­чали ста­вить ла­герь. Ви­димо это бы­ла не­кая точ­ка сбо­ра для от­ря­да, пос­коль­ку то и де­ло из су­мерек со­вер­шенно бес­шумно воз­ни­кали но­вые всад­ни­ки, что пу­гало Мири. Од­на­ко она храб­ро де­лала вид, что всё в по­ряд­ке.       По­том для Мири ус­тро­или мес­то для ноч­ле­га и она от­пра­вилась спать. Од­на­ко зас­ну­ла де­вуш­ка нес­ко­ро.

***

      А к оркам в лапы она угодила по собственной глупости. Мири не сразу ушла из родных мест, она долго бродила по окрестностям в надежде, что кто-нибудь из их деревни всё-таки спасся, смог убежать или спрятаться. Несколько раз девушка принималась звать, но тут же спохватывалась — на её зов могли откликнуться совсем не те, на кого она надеялась.       С ней творилось что-то странное, она словно раскачивалась на качелях. То она была бодра и её одолевало необъяснимое желание танцевать и петь, то её охватывало оцепенение и она могла часами сидеть, уставившись на какую-нибудь козявку ползающую у ног. То она была осторожна и опаслива, то беспечна. В какой-то момент Мири поняла, что идет, куда глаза глядят, без посоха, но зато в дорожном плаще пятнистого зелёного цвета. Где она оставила посох и откуда этот плащ, Мири никакого понятия не имела.       В один далеко не прекрасный день она неожиданно наткнулась на разъезд орков. Сначала Мири испугалась от неожиданности — это были первые живые существа, которые она встретила за долгое время. А потом и по-настоящему. В какой-то момент она даже побежала. Но пробежав немного Мири вдруг остановилась и, предварительно получив несколько зуботычин, дала себя связать.       Она думала, что её убьют, предварительно помучив, но нет. Её привязали к длинной веренице таких же пленников и всех погнали на северо-восток. В Ангбанд. Последующие дни… недели… прошли для Мири как во сне. Как в кошмарном сне. Орки хоть не убивали своих несчастных пленников, в основном женщин и подростков, но вдоволь поизмывались над ними. А тех несчастных, что падали от истощения на марше, орки просто добивали и скармливали своим ездовым волкам. На них ехали в основном стражники людей. И Мирри не знала, кого боится больше — орков или этих огромных животных, что смотрели пугающе разумно.       Кормили их редко и скудно. Хлебом и кусками мяса. Откуда орки брали хлеб — было непонятно, об источнике мяса пленники старались не задумываться. В принципе можно было бы, и отказаться, но голод был сильнее отвращения. Пить им давали сырую воду, от которой сильно крутило в животе и даже тошнило.       Сначала у Мири в душе теплилась надежда, что кто-нибудь нападёт и отобьёт их, но со временем она поняла, что единственное, что осталось — просто повалиться на пыльную каменистую дорогу и получить копьём в спину или грудь. А потом разум Мири погрузился в спасительное оцепенение, и сталось легче. Гораздо легче.       Однажды орки пригнали ещё несколько пленников. И все побежали дальше. Среди них выделялся рыжеволосый парень, он был почему-то в сапогах. И постоянно этот сапог ощупывал. Мирри это знала, потому что его привязали непосредственно к ней.       — Как тебя зовут? — шепнула она ему, когда они устраивались вечером на ночлег.       — Клэй. А тебя?       — Мири.       Тут к ним приблизился орк, что кормил пленников и подростки, Клэй был не старше Мири, замолчали.       Так прошёл ещё один день, потом другой. Как-то раз Клэй подполз к Мири и прошептал:       — Хочешь сбежать?       — Да как сбежишь… — вздохнула Мири.       — У меня есть нож, — зашептал Клэй, придвинувшись к девушке. — Я разрежу потихоньку веревки, и мы убежим.       — А волки эти? А орки? А куда мы вообще сбежим?       — Куда-нибудь, найдём помощь — дёрнул плечом Клэй. — А насчёт орков не беспокойся, мы убежим, когда они будут заняты между собой. Ты только погляди, что у них творится.       — Да гляжу, — уныло вздохнула Мири.       И правда, вечера, а может и дня, не проходило, чтобы орки не сцепились между собой. Обычно хватало сущей мелочи для ссоры, а то и смертоубийства. Вот и теперь, пока Клэй и Мири разговаривали, двое здоровенных орков что-то опять не поделили. До сжавшихся пленников доносились крики и плач.       Орки не поделили ребёнка, девочку. Что они собирались с ней делать, неизвестно. В этом плане, пленницы их не интересовали. Подойти и не с того не с сего ударить, пнуть, а то и харкнуть в лицо, это всегда пожалуйста. Девочке было лет одиннадцать, и она была очень хороша собой, как кукла. Орки и тягали ее, как треплют игрушку не поделившие её мальчишки. Остальные орки мерзко ржали и подзуживали их. Наконец, командиру их надоел плач и шум, и он потребовал прекратить забаву, но его подчинённые не обратили на это внимания. Тогда командир, потеряв терпение, обнажил свой огромный кривой меч и одним ударом располовинил бедного ребёнка.       Орки посмотрели на половинки девочки в своих руках, отбросили их в сторону. Туда же с горестным плачем устремилась мать девочки. Орки не обратили никакого внимания на пленников, они обнажили мечи, и вскоре по вытоптанной поляне закружилось трое орков, отчаянно рубившихся между собой. Остальным видимо не терпелось вмешаться в драку, но они пока были в стороне. Мирри поймала себя на мысли, что желает победы орку, убившему девочку. Конечно жалко её, но что ждало её впереди? Неожиданно она поймала себя на мысли, что рада смерти младших сестрёнок, они-то уже отмучились, и ужасная судьба не ждала их в конце изматывающего пути…       Внезапно забава кончилась. Орк, бившийся против двоих, на чём-то поскользнулся и упал. Его противники накинулись на него и, отталкивая друг друга, стали рубить его. Расправа переросла в драку уже между ними. Мири смотрела как завороженная. Орки развели большой костёр, и всё было хорошо видно.       По дёрганью верёвки, девушка чувствовала, что Клэй режет её. И тут один из орков покачнулся и упал. Из его спины торчали две стрелы с разным оперением. Потом ещё один из монстров тоже упал. И ещё один. Погибло пятеро, прежде чем орки со своим обычным рёвом бросились куда-то в темноту. К пленникам подскочил один из их стражников и замахнулся своим копьём. Прямо на Мири. Но ударить не успел. Его поразила в горло стрела. Орк стал падать, но Мири схватили за руку и дёрнули в сторону. Это был Клэй. Тут девушка как очнулась. Взявшись за руки, они помчались в лес.       Мирри, когда бежала по ночному лесу, ощущала во всём теле необыкновенную лёгкость, как будто она не из плоти и крови, а лёгкий бестелесный дух, будто она бежит во сне. Но тут её плащ, что развевался за её спиной, зацепился за какие-то кусты. Тесёмки врезались ей в горло. Мири пришлось остановиться и выдернуть руку из руки Клэя. Она ему кричала, чтобы он остановился, подождал. Но за рёвом сражающихся орков и воя их страшных волков, Клэй не услышал её и быстро скрылся в темноте. Девушка прижалась к ближайшему дереву, надеясь, что её не заметят, и у неё будет время влезть на него.       Из темноты на Мири выпрыгнул оскалившийся огромный волк, но тут же упал навзничь. Показался кто-то похожий на человека, но девушка поддалась панике и, взвизгнув, бросилась прочь. Она бежала напролом сквозь кусты, натыкаясь на деревья и пару раз ей казалось, что кто-то её зовёт, но остановиться она просто не могла.       Утро её застало лежащей в неглубоком овраге. Левая нога болела, царапины на лице и руках тоже. И вообще Мири чувствовала себя безмерно усталой и больной, Но она была живой и относительно невредимой. Видимо не зря говорят, что Валар жалеют и хранят дураков, Мири просто за голову хваталась, вспоминая свой ночной бег. В лесу по нынешним временам могли водиться создания и пострашнее орков. Хотя девушка могла с трудом представить кого-то страшнее орков. Полежав немного и напившись из ручья, что бежал по дну оврага, Мири стала выбираться наверх. Оставаться здесь у неё не было никакого желания.       Бодрости девушки хватило на короткое время, и в какой-то момент она стала засыпать на ходу. Но Мири всё равно упрямо стремилась вперёд. Именно в этом состоянии, она и зацепилась своей левой ногой за вылезший наполовину корень дерева. Да так «удачно», что сломала лодыжку. Сначала девушка думала, что просто вывихнула её, но когда попыталась вправить, ногу пронзила такая боль, что Мири не удержалась от крика.       Что ж…. Пришлось рвать на тряпки многострадальный плащ. Впрочем, в нём всё равно зияла огромная дыра. Кое-как замотав повязку вокруг голени и стопы, Мири отправилась дальше. Она так и продолжала засыпать на ходу, но боль в ноге всякий раз приводила её в чувство.       Сначала она приспособила под трость какую-то толстую ветку, но та быстро сломалась. А потом Мири наткнулась на следы побоища. Среди трупов орков и людей она обнаружила обломок копья, этот обломок был, пожалуй, коротковат, но это было лучшее, на что могла рассчитывать девушка.       Кое-как она доковыляла до опушки леса и тут силы покинули Мири. Она просидела почти целый день, отдыхая, пока её не заметил отряд нолдор.

***

      Мири зевнула и снова поскребла затылок. Сегодня она поднялась рано, ещё до света. Она поправила рукав плаща, что ей дал Нимросс. Собственная одежда Мири превратилась в лохмотья самого непотребного вида, а сменить их не было никакой возможности не было. Разумеется, девушка утонула в его плаще, пришлось подворачивать рукава и подвязывать полы плаща. Но зато теперь она выглядела прилично. Мири решила немного прогуляться перед завтраком. Опираясь на сделанную для неё трость, то есть палку с острым концом, который втыкался в землю, она пошла к центру лагеря.       М-м-м… а народу прибавилось. Верно, приехали ночью, Мири провела беспокойную ночь, но она могла просто не заметить их прибытие. Девушка продолжила свой путь, Иногда на неё оборачивались, мол, это что за чудо лесное тут бродит, но особого внимания не обращали.       Думать Мири не о чём не думалось. В голове у неё был туман, то ли от недосыпа, то ли ещё отчего. Иногда, правда, Мири думалось, что не худо бы причесаться, гребешок ей тоже одолжил Нимросс. Подумав о нём, Мири вздохнула. Ей было даже несколько неловко, что он так с ней возится. И другие предлагали ей свою помощь, однако Мири всегда отказывалась. Ей такое внимание смущало до слёз. Впрочем, до слёз её в нынешнем состоянии могла довести любая мелочь. Мири шла, опустив голову, но, услышав голоса вблизи себя, подняла её. Она отошла в сторону на сколько это возможно.       Первым делом она заметила богато вышитый плащ. Он был чёрный или тёмно-синий и богато расшит белой и серебристой нитью. Сколько девушка не вглядывалась, она не могла понять что же вышито: то ли морские волны во время бури, то ли стебли и листья диковинных растений, а может и вовсе морозный узор, подсмотренный зимним утром…. Мири сама неплохо вышивала, но до такого мастерства ей было, конечно, далеко.       Потом она перевела взгляд на владельца этого плаща. У него были непривычно рыже-каштановые волосы, спадающие ему на спину и пронзительный взгляд, такой пронзительный, что Мири поёжилась и опустила глаза. Но она успела заметить блестевшую под плащом кольчугу и богатую перевязь.       Второй эльф был очень похож на первого, но волосы у него были цвета воронова крыла и вид куда приветливый, по мнению Мири. Плащ у него был однотонный глубокого тёмно-синего цвета с меховой оторочкой. Впрочем, присмотревшись, девушка заметила, что плащ тоже вышит, тон в тон, плащ этот был заколот двумя фибулами, одна была довольно массивной, круглой с зеркальной поверхностью. А вторая была лёгкой и сделана в виде крохотной арфы. Не более, чем шутка. Под плащом у чёрноволосого эльфа тоже угадывался богатый доспех и оружие.       Мири перевела взгляд на первого эльфа. Она не решилась поднять глаз на его лицо и уставилась ему куда-то в район ключиц, она заметила, что причудливая фибула, застёгнутая на левой стороне плаща, каким-то образом сливалась с узором, вышитым на плаще.       Тут она снова взглянула на чёрноволосого эльфа. Его лицо выражало лёгкое недоумение, однако уголки его губ слегка подрагивали:       — Ну как, нравимся?       Мири густо покраснела, вдруг остро осознав, что разглядывать так бесцеремонно незнакомого чело… то есть эльфа… в общем, незнакомцев, очень невежливо. Она, конечно, из деревни, но не какая-то нищебродка. Ещё она остро почувствовала, что волосы у неё со сна растрепались, а она не потрудилась причесаться, и одета в плащ с чужого плеча. И вообще нога у неё сломана, и вообще она одна одинёшенька на этом свете. Губы первого эльфа шевельнулись, и Мири невольно сжалась. Ну, сейчас она получит за своё нахальство.       — Кто ты, девушка? — услышала она голос, что звучал как музыка. Услышав этот голос, Мири стала как пьяная и всё забыла. Разве можно забыть, что твои близкие погибли или в плену, что хуже смерти? А Мири забыла.       — Мири, — ответила девушка, ёжась от утренней прохлады и собственной робости. — Меня зовут Мири, я дочь Балана и Мирны, которые живут около Синих дол, там на западе.       — А я Маэдрос, сын Феанаро. А это мой брат Маглор.       Мири поклонилась чёрноволосому эльфу.       — Мне очень… приятно, — запинаясь, произнесла девушка и, спохватившись, поклонилась и Маэдросу.       — Вам… тебе, — поправился Маэдрос, заметив, как смутилась девушка от обращения на «вы», — тебя нашли мои воины. Они были внимательны к тебе?       Мири покраснев ещё гуще, хотя, казалось бы, куда ещё, и поспешно заверила, что все были очень внимательны к ней и заботливы:       — Особенно Ни… Нимросс. Он вообще мне как отец родной.       У девушки на глазах выступили слёзы, как всегда, при этой мысли. Видя её состояние. Маглор что-то шепнул что-то своему брату и тот отпустил девушку.       Спустя некоторое время, сидя на своём месте позади Нимросса, девушка восторженно обозревала войско нолдор, что строилось вокруг, насколько это возможно. Неподалёку развевалось знамя Маэдроса, старшего сына Феанаро и самого упорного врага Моргота.       «Когда вернусь домой, мне будет, что порассказать» — думала она, улыбаясь. — «Только надо выпросить какую-нибудь безделушку, а то ведь не поверят».       В этой мысли было что-то неправильное, но Мири не успела понять что.       Запели трубы и нолдор с развёрнутыми знамёнами выступили в поход. Они побили и изрядно проредили вражеские полчища и возвращались домой с победой. Да, они потеряли многих, но скорбь о погибших друзьях и братьях мешалась в их душе с радостью победы и отмщения. Ибо, мало кто из врагов ушёл от их копий и мечей.