Противостояние любви

***

I listen to my heartbeat And I try to follow where it leads me, That's right, I don't wake up in the shadows anymore I can finally breathe I did a little deep-down searching Took a little time to work it through But I found everything The day that I had you I once was the lost one Like a wayward child Now you're the light That leads the way I can melt the drops of freezing rain I'll fly in and save the day I will always try to make it Better than it was for me You'll always be the first one in my prayers Just close your eyes and I am there It's a better world since you're my boy I'll always be your girl.*

***

      И кто придумал эти чертовы каблуки? Они ведь такие неудобные, такие высокие, такие… Какие? Ответь! Безумно красивые? Возможно! Но сейчас речь и вовсе не об этом.       Петра уже больше не могла гнаться за Монсом. И сколько ведь времени прошло: час, два часа, три часа, а, может быть, и больше? Голова была затуманена множеством непонятных ей мыслей. Они постоянно путались, постоянно смешивались в одну полную неразбериху…       «И вот зачем её вдруг поцеловал в щёку Маттиас? Да и зачем он вообще приехал сегодня? Зачем весь этот непонятный фарс вокруг неё? Зачем она вообще проспала такой важный день в её жизни? Зачем? Ведь всё могло быть иначе, несомненно, иначе! Сколько много вопросов, на которых нет ответа…»       «Я не знаю, что мне делать? — судорожно пробормотала Петра, выдыхая воздух. — Со мною никогда раньше такого и не случалось. Мне кажется, что Монс влюблён в меня, но… Люблю ли я его?»       «Как ты его можешь не любить, скажи мне, пожалуйста? Ведь он такой добрый отзывчивый парень…» — вторил ей чей-то голос из ниоткуда.       «Я знаю, но ведь всё это неправильно. Неправильно, понимаешь? Он должен любить другую, не такую как я! Я не подхожу ему».       «Как ты может такое говорить? Он любит тебе такую, какая ты есть, Петра. Веселую, беззаботную, красивую, в конце концов…Ты просто недооцениваешь себя, вот и всё, дорогая! Нужно быть просто чуть уверенней в себе, нужно быть просто самой собой, а не придуманным образом из волшебных сказок про принцесс!»       «Ты так и вправду думаешь?»       «Да, конечно. Ты должна остановить его, все ему объяснить, расставить всё на свои места. Я знаю, его поведение тебе показалось немного странным. Но ему тоже нужно многое сказать тебе, я верю в это и чувствую это. Останови его!»       «Да, я знаю… Я должна это сделать. Сейчас же…»       Женщине пришлось снять со своих бедных ног обувь и побежать дальше. Наверное, это очень забавное зрелище — наблюдать, как Петра бежит по голому асфальту босиком, с туфлями в руках и в легком летнем платье. Может быть, это зрелище и вовсе не забавное? Может быть, оно чего-то стоило? Может быть, оно что-то скрывает? Или нет? Сейчас это кажется совсем неважным…       На самом деле ей было не до косых взглядов окружающих. Ей показалось, что она серьезно виновата перед Монсом. Но почему? Это и предстояло узнать.

***

      — Дауэ, не прикидывайся, что не умеешь говорить по-русски. Я же знаю, что умеешь… — сказал Сергей заплетающимся языком.       — I do not understand, but you are so cute… — пробормотал Дауэ, с нежностью заглядывая Лазареву в глаза.       Впрочем, этим двоим и не нужны были слова. Они просто наслаждались компанией друг друга и напрочь забыли про убежавшего от них Монса. Эти двое шли в обнимку по коридору Эрикссон-Глоба, уже ничего не помнивши, и все что-то говорили и говорили друг другу, пока… откуда ни возьмись, прямо в их сторону бежала бедная, запыхавшаяся Меде! Заметив полупьяных Дауэ и Сережу, она остановила их и спросила.       — Ребята, извините, что прерываю вашу замечательную идиллию, но, вы не видели Монса? Он был с вами, и вдруг… вдруг он неожиданно куда-то убежал. — женщина изрядно волновалась. — Скажите мне, пожалуйста, где он, прошу?       — О, здравствуйте, Петра! — ответил ей Лазарев. — Мне кажется, я видел его в своей гримёрной. Да, я думаю, что он там.       — Спасибо большое, Серёж. — поблагодарила мужчину Меде. — И ещё кое-что?       — Что?       — Не пейте столько много вина! А то до сегодняшнего вечера не дотянете, — звонко рассмеялась Петра. И когда у неё только время появилось на колкие шуточки?       — Ха-ха, постараемся, не волнуйтесь!       Женщина продолжила свой путь, а парни остались стоять каждый у своей стены. Видимо, они вмиг протрезвели…       Гримерка Зельмерлёва была прямо по курсу, когда Петра почувствовала, что уже устала бежать. Она отворила дверь и увидела Монса, сидящего на своем диванчике. У него был такой убитый вид, будто отобрали самое дорогое в его жизни, хотелось обнять покрепче, прижать к себе и никогда не отпускать.       Но она не могла сделать этого прямо сейчас. Нужно было серьезно поговорить…       — Монс, что произошло? Почему ты убежал? — Петра недоумевала. А еще она пыталась отдышаться, потому что так не бегала со времен старшей школы.       — Я не хочу сейчас разговаривать. Оставь меня, пожалуйста, — как-то сухо и невнятно промолвил Монс, а у Меде чуть челюсть не отпала. Она бежала сюда для того, чтобы полюбоваться на него что ли?       — Ну уж нет! Я не для того пробежала целую милю, чтобы на твою милую мордашку посмотреть. Ответь, что случилось, скажи мне, я прошу тебя, Монс, дорогой мой, друг, — настаивала на своем женщина, садясь к нему на диван и положив ему руку на плечо.       — Петра, ты не поймешь. — Зельмерлёв коротко взглянул на неё. В его голосе слышалось волнение.       «Я знаю, я должен ей всё рассказать! Но, что если нашей дружбе придёт конец? О Боже, как всё сложно и запутанно...»       — Ты хочешь мне сказать, что я уж настолько тупа, что ничего уже не смогу понять в этой жизни? Я постараюсь понять. Просто скажи мне, что ты так прячешься от меня? Разве это так сложно, а?       — Петра, выслушай меня... Фух, Боже, не думал, что до такого дойдет… — Монс, слегка усмехнувшись, немного затих и попытался собраться с мыслями.       «А вдруг она больше с ним не заговорит? Страхи одолевали его».       - Да говори уже. Не будь трусом. Ты мужчина, в конце концов, или кт…       — Я люблю тебя, Петра... Понимаешь, люблю!.. — еле слышно прошептал Монс.       Петра была в полном шоке. Все её догадки по пути сюда полностью подтвердились.       — … Прости… чт… что ты только сейчас сказал? — Петра не верила своим ушам. Может стоило себя ущипнуть? Нет, это ей не поможет.       «Это не сон. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет… Этого быть не может! Нет, ну как? Как?» — женщина судорожно глотала воздух в легкие. Она не верила всему происходящему.       — Когда мы впервые встретились на Мелодифестивалене в 2009 году, — начал неуверенно Монс, — я не думал, что я встречу тебя там впервые в Шеллефтео и мы будем стоять с тобой на одной сцене, перекидываясь парочкой фраз ну, и по некой моей вспыльчивой случайности, отделаемся легким поцелуем. — Монс усмехнулся. — Когда мы впервые встретились здесь, в Эрикссон-Глобе на Евровидении, я не думал, что мы с тобой станем лучшими друзьями, понимаешь? Я не думал, что каждый божий день мы будем здесь встречаться, ходить вместе на репетиции, весело проводить время, выслушивать наставления Эдварда, пить кофе, любоваться закатом, гулять по ночному городу и так далее… С твои приходом, Петра, моя жизнь разделилась на «до» и «после» еще тогда в 2009-ом, но сегодня — особенно... Я стал больше улыбаться, смеяться, делать всякие необдуманный вещи благодаря тебе… Ты вселила в меня уверенность, надежду, радость, счастье… Ты открыла для меня новый мир… и я влюбился в тебя…       — Оу, Монс, — к глазам Петры подступали слезы.       — Сначала я думал, что это просто усталость: какие-то странные мысли лезли в мою голову. Но теперь, знаешь... Ты такая добрая, открытая, весёлая, красивая, нежная… Я люблю тебя, я не могу ничего с этим поделать!       — Монс, прости, я перебью тебя, но я не знаю, что со всем этим делать. Что скажут об этом другие? Это будет неправильно, понимаешь, неправильно. Мне уже далеко за сорок, а тебе всего лишь только тридцать... У тебя только жизнь начинается, а у меня...       — А у тебя, что ли, заканчивается? — парень, не выдержав напряжения, рассмеялся.       — Ха-ха. Нет, но всё же, я уже не молода.       Петра не могла не ответить ему тем же. Её звонкий смех отдавался по всем уголкам комнаты.       — Перестань, пожалуйста. Ты и не выглядишь на сорок. В конце концов, ты мне нравишься такой, какая ты есть.       — Спасибо! — женщина заметно покраснела. — Но всё же, пойми, что же скажут на это другие? Ты не подумал об этом?       — Тебя интересует мнение других? Какая же ты глупая, Петра! — в голосе снова почувствовалась грусть.       «Да, похоже, она всё-таки меня не любит! А я, как дурак, надеялся...»       Вдруг в коридоре послышался чей-то знакомый мужской голос.       «Петра, Петра, ты где, ты оставила свою сумку у меня в машине!»       — О, боже, это Маттиас, только не он!       Монсу вдруг стало не по себе. Может быть, она еще не остыла к бывшему, а он тут со своими признаниями.       «Да к черту все признания! Нужно же действовать!»       — Знаешь, я не могу больше это терпеть, — Монс придвинулся поближе и с неистовством стал целовать её, кладя руки ей на талию.       — Монс, что ты делаешь? Ммм…       Сказать, что ей не понравилось — ничего не сказать. Эти теплые сладкие губы на её губах были чем-то невозможным, несравнимым, волшебным, невероятно трепетным… Они пленяли, завораживали, уносили в свой собственный мир… Они были такими мягкими, вкусными, приятными на ощупь…       — Знаешь, ты мне не безразличен, Монс! — она лишь тихо прошептала сквозь губы эти томные и пленительные для него слова.       Петра не хотела останавливать этот момент. Да, она любит его, по-настоящему любит. Теперь, она в этом полностью уверена. Но…       — Что здесь происходит, Петра? — неожиданно, вдруг из ниоткуда появился Маттиас. — Что ты делаешь?       Петра и Монс отпрянули друг от друга, словно нашкодившие школьники испортили школьный журнал.       «И вот зачем он здесь появился. Совсем не вовремя!»       — Я все, объясню, Маттиас! Ты не так понял… — Петра стала поправлять выбившиеся из причёски пряди волос.       — Я думаю, мне стоит уйти! — Монс встал с дивана и, закрыв за собою дверь, стремительно вышел из собственной гримёрки.       «Нет, она все ещё его любит. Она все ещё любит своего бывшего мужа… Или нас обоих? Но, как же её слова, которые она шептала мне? Какой же я всё-таки дурак… И вот зачем я ей всё рассказал. Сделал ведь только хуже...»