Ты слаб

«Бел, привет. Знаешь, я не люблю писать письма, но одно все же напишу. Одно-единственное. Тебе, но только ради Люси. Пусть мы так и не поладили нормально, но я теперь жалею, что так и не смог узнать тебя получше тогда. Ты знаешь, я не умею писать письма. Но что уж поделать. Попробуем. Думаю, начать стоит так. Привет, Бельфегор, Это я, Нацу. Помнишь же меня, да? Как живётся теперь? Давно уже не виделись. Кажется, месяца два? Со дня рождения Люси, когда ты умер, а я нашёл тебя, сидящим под деревом у реки… Знаешь, если даже мне больно об этом говорить, точнее писать, то уж представляю, каково Люси. Не объяснишь, кровавый принц, что произошло в тот день? Хотя, чего это я: конечно же, не объяснишь. Конечно, я мог бы попросить Венди воспользоваться Млечным Путём, но мастер говорит, что взывать к душам мертвых — негуманно. Не понимаю я этого: ничего ведь плохого не хочу, да и драться с тобой в этот раз я совсем не планирую. Во всяком случае, я пишу тебе не для того, чтобы разбираться во всем этом. Хочу поведать тебе о том, что изменилось за эти два месяца, что тебя нет с нами, что ты больше не приходишь к нам в гильдию с маньячной улыбкой. Знаешь, а меня часто сравнивали с тобой: та же улыбка (только добрее), та же сила, та же магия, которой ты почему-то предпочитал не пользоваться, а сражаться с ножами. Было классно с тобой подраться, хотя следы оставалась совсем не такие, как от махача с Греем. Помню, как ты сходил с ума и начинал пытаться убивать. Пожалуй, в такие моменты действительно только наша Люси и могла тебя остановить и успокоить. Знаешь, она изменилась. Я же видел, что ты её любишь, принц. Не такой уж я и тугодум, как ты думаешь. И ты оставил её одну в такой момент. Я тебе этого не прощу, будь ты хоть трижды принцем-Потрошителем, жестоким магом! Ты не видел её с тех пор, как ушёл из этого мира, а мы — видели, твою ж! Без Люси грустно… Ты, наверное, не понимаешь? Говорил же я, что не умею писать письма. Сейчас постараюсь все разъяснить. Хорошо, что я не Эльза, а то бы даже Фрид с Руфусом ни черта не поняли. Короче говоря, дело в том, что она закрылась в себе и никого не подпускает к себе на пушечный выстрел. С её лица навсегда исчезла улыбка. Сколько бы мы ни пытались, она больше не радуется. Она теперь будто призрак, правда даже наша мастер Мёбиус выглядит более доброжелательно и оптимистично. Я боюсь её потерять. Потерять её ту, которой она была — её улыбка не давала сдаваться и нам. Я не могу точно понять её чувств и боли, но я стараюсь. Она совсем редко теперь появляется в гильдии, редко ходит на задания. Кажется, она выбросила из украшений все кольца, кроме одного — того, что ты подарил ей, того странного железного кольца. Кажется, для неё болезненно само упоминание о тебе. Не считаешь, что это уже слишком, м? Твоя очередная злая шутка обернулась злом для Люси! Бельфегор, ты слаб. Ты не смог защитить Люси от самого себя. Если вздумал покончить жизнь самоубийством… Ты о ней-то подумал?! Ведь Люси тяжело и больно. Сегодня утром она пришла в гильдию совсем убитой. Пришла, кажется, впервые за несколько месяцев. Она полностью сменила стиль одежды: теперь ходит в джинсах и длинных полосатых кофтах. Она — как будто бы второй ты! Но тихая, грустная, без тени улыбки на лице. Я думаю, ей одиноко, но меня бесит, что я ничем не могу помочь, а она своей болью делиться ни с кем не хочет! Даже с Миражанной или Фридом. Она пришла за новой миссией. Ты знал, что твоя гильдия, Вонгола, искала тебе временную замену? Временную, так как все еще надеется на твоё возвращение: никто из них не знает о твоей чертовой смерти! И Люси, она пошла сообщить им об этом и отнести твоё кольцо. Как ты выражаешься, кольцо урагана. Ты — Чертов слабак, не мог выжить, не мог просто жить. Ты помнишь нашу гильдию, Бел? Ты помнишь, как в ней было всегда весело и уютно? Теперь все не так. Наша команда распалась: без Люси мы не можем быть командой, ведь мы с Греем все время ругаемся, а Эльза уже не контролирует себя. Леви отдалилась от всех, а Громовержцы перестали появляться все вместе, так как неплохо с ней общались, и вместе они не всегда могут преодолеть желание подойти к ней и попытаться утешить. Но, знаешь ли, утешить не получается. Как только Фрид или Эвергрин пытаются что-то сказать про тебя, Люси резко меняется в лице и перестаёт хотя бы натянуто улыбаться. Не губы начинают дрожать, словно бы сейчас она либо закричит на них, либо расплачется. Как ни странно, когда другие так говорят, у неё совершенно другая реакция. Видимо, Громовержцы были как-то связаны с тобой, да, Бел? Жаль, что ты уже не можешь мне ничего рассказать. Но кое-какие догадки у меня имеются (впрочем, ими со мной поделилась Леви). Она говорит, что ты, возможно, когда-то тоже мог быть одним из них, Громовержцев. Может, когда ты ещё не попал в Вонголу, они звали тебя к себе? Или, может, они когда-то состояли в Вонголе? Но ведь этот лампочка Лексус внук Макарова и всегда был в Хвосте Феи. Или это случилось во время его изгнания? Тогда ведь примерно ты и познакомился с Люси! Да? Я же прав? И плевать мне, что это догадки Леви. Она не может знать наверняка, какой бы умной не была. Люси очень скучает, ты же знаешь об этом? Ей тяжело, и я вовсе не удивлюсь, если она не вернётся с этого задания. Вполне возможно, что она, увидев старых знакомых, твоих лучших друзей, не выдержит. Ей было ужасно тяжело вызывать Звёздных Духов и смотреть им в глаза после потери Водолея. А я не сомневаюсь, что ты в какой-то мере заменил ей её. Такой же язвительный, те же злые шуточки, та же трогательная забота. Единственное, чем ты отличаешься для неё от Водолея — ты любишь её. И она это явно видела. И любила тебя. Слушай, а уж не из-за того ли ты совершил самоубийство, что решил, будто она не любит тебя? Вот глупости-то какие: она же души в тебе не чаяла. Но ты явно не идиот, так что, думаю, ты это понимал. Что же тогда повлекло за собой все эти события и заставило тебя убиться? Не расскажешь, конечно же. Прискорбно и даже немного неловко это признавать, но я тоже скучаю… Без тебя все и правда не так. Когда я увидел тебя, я тогда подумал, что ты просто спишь. Но кровь на твоих руках объяснила все. Ты либо убил, либо мертв. А верным был второй вариант, ведь ты, чистюля ты эдакий, точно бы после убийства вымыл руки и замёл следы. Ты же гений. И даже Совет не может выследить ни вашу гильдию, ни ваши действия: никто даже не знает о том, кто состоит в Вонголе и когда и кто убивает. Все чисто, и никаких следов. И ты бы ни в коем случае не стал оставлять следы крови на руках. Тем не менее, они были. Знаешь, в тот же момент мне стало дурно. Впервые поплохело просто от вида крови. Твоей крови и твоего мертвого тела. Это точно не было убийство: никаких следов борьбы, все аккуратно. Люси узнала только тогда, когда ты перестал приходить, а в газете уже напечатали новость о смерти блондина с диадемой и челкой и просьбой опознать. Странно, что твоя любимая Вонгола не читает новости, иначе бы давно знала о твоей смерти. Но когда ты перестал приходить, мне стало немного грустно, и даже одиноко. Споры с тобой и драки всегда были не такими, как с лампочкой, гвоздоедом и ледышкой. Ты — другой. Ты такой же, как и я. Только Леви и Люси говорили, что ты умнее, что ты и вовсе гениален, гениальный стратег. Говорят, ты бы одолел меня и без магии — лишь стратегией. Хотелось бы проверить. И мне не хватает тебя. Тоже не хватает. Твоей светлой макушки в здании не хватает. Ты раньше всегда приходил хотя бы раз в неделю, истерически смеялся во весь голос, впадал в безумие. А теперь, тебя нет… Ты слабак, Бел. Ты не смог бы спасти Люси, раз даже не смог спасти себя. Твой, Нацу. P. S. Так как я не знаю, куда отправлять письмо, сделаю, как Люси делала со своими письмами маме, спрячу его в шкаф. Скучаем. Удачи там в Аду (а я уверен, что ты не на Небесах).» — Вонгола, Шимон, Хвост Феи, Саблезуб, Каваллоне — все падет. Вонгола уже пала под напором Мельфиоре. Вонгола оказалась сломлена без этого психа. Моя пешка прекрасно справилась со своей задачей, убив его так, что это напоминало самоубийство. Никто и не подозревает, что принц-Потрошитель умер не своей смертью. Мы — новая, сильнейшая темная гильдия. Мы учли ошибки других трёх. Хвост Феи следующий на очереди, — проговорил мужчина, стоя в тени дерева возле дома Нацу, что усердно запечатывал письмо и прятал в ящик стола.