Семь не делится на три.

***

Я ведь всего только и хотел попытаться жить тем, что само рвалось из меня наружу. Почему же это было так трудно? Герман Гессе "ДЕМИАН. ИСТОРИЯ ЮНОСТИ ЭМИЛЯ СИНКЛЕРА"

***

— Я уже один раз спрашивал у тебя, больше не буду. Теперь будет так, как я скажу — Юнги наклонился над Элис, которая походила на бледного призрака. Грудная клетка поднималась и отпускалась под ритм дыхания. — Как бы мне не хотелось сейчас того, что ты там задумал, — она закусила щеку с внутренней стороны, — но нога все ещё болит, так что эм… Немного неудобно… — Мин засмеялся. — Я хотел ограничиться поцелуем — он даже не заметил, как смотрела Элис на его искреннюю улыбку. Он нечасто улыбался — А вы ещё та извращенка, менеджер — и девушка выдохнула. Она уже пропустила мимо ушей привычное «менеджер» и не приняла близко к сердцу «извращенка». Ей было приятно присутствие Юнги. Сердце, бьющееся в учащенном ритме, не сбавляло оборотов. Элис чувствовала столько эмоций в данный момент, что ей казалось это немного нереальным. Осознавать свою беспомощность и принадлежность другому — это не только облегчение в какой-то степени, но и своего рода проклятье, от которого многие пытались найти лекарство — Ты необычайно разговорчива — заметил Мин своим чуть грубоватым, но манящим голосом. — Что мне говорить? — девушка не смотрела на гостя. Она лежала на спине, на своей кровати, закрыв глаза и делая постепенные вздохи и выдохи, чтобы восстановить дыхание. Юнги ненадолго прищурил глаза и откинулся рядом. Он не предал значения её странному способу дышать. Его взгляд застыл в одной точке, на потолке. — Мы ничего не знаем друг о друге, кроме имён — молчание девушки было безмолвным согласием. Она ждала, что он скажет дальше — ну и, кажется, кроме того, что у нас засело в груди — Мин говорил прямо, без всяких обёрток он приступал к главной части — ты могла бы рассказать о… — Хм, — Элис не то усмехнулась, не то ухмыльнулась — я думаю, что об этом не нужно говорить. Мои проблемы покажутся тебе смешными. — Почему? — Потому что все думают только о том, насколько тяжело им и, оглядываясь по сторонам, они не видят что другим также нелегко. Всегда проще решить, что ты жертва; легче жалеть себя и твердить, что ты такой один. Наверное, я такая жа как и они. Мне тоже порой хочется думать, что нет ни у кого хуже и никто не испытывает той же боли, что я, поэтому, чтобы не вырываться из иллюзий, я не хочу говорить о своих проблемах. Пусть они будут для меня все ещё самыми неразрешимыми. — Помнишь, я говорил, что ты не разговорчива? Забираю слова назад — недолгое молчание снова охватило помещение. Это было не неловкое молчание, а скорее гармоничное и непринужденное. В этой тишине у обоих в голове проносились разные мысли, но они все сходились на одной: не то вопросе, не то неком утверждении — У нас ведь не должно быть продолжения? Это так неправильно. — Мир сам по себе не правильный — Элис повернула голову в сторону Юнги, посмотрела на него, как бы прикидывая, стоит ли игра свеч, но в любом случае, только она может знать, что же она решила. Девушка закрыла глаза и темнота поглотила двоих.

***

*POV Элис* Я открыла глаза уже утром, когда мелодия будильника раздалась из телефона. Я была одна в комнате. Может, я вовсе рехнулась? Никого здесь и не было? Или же был… Я приложила ладонь к сердцу. Оно успокоилось за ночь, но, при возникновении в воображении образа Шуги, становилось более прытким. Я пыталась понять:«почему именно он?». И рост невысокий, и телосложение среднее. Я села на кровать и протерла глаза, будто от того, что я их буду протирать, передо мной снова возникнет он. Конечно, никого не появилось. Никого и не должно было появиться. Это было бы неправильно. От этого слова меня передернуло. Я ещё долго думала о нем: пока завтракала, пока переодевалась и красилась. Я посмотрела в своё отражение и впервые задалась вопросом:«почему я пытаюсь исправить себя?» Тёмные корни отросли и теперь переходили в светлый блонд. Я кинула взгляд на коробочку с линзами, содержимое которой раньше было моим первым аксессуаром. Это тоже неправильно. Трудно понять, что на самом деле может считаться правильным. Я села в машину и доехала до приевшегося мне уже здания компании. Стилисты меня предупредили, что с утра перекрасили подопечных. Я искренне завидую стойкости волос мемберов и на автомате провела по своим. Я даже не взглянула на те цвета, которые непробиваемым бой скаутам предназначались. Я решила, что будет лучше, если это станет сюрпризом. Странный из меня менеджер. Мне стоит поменяться местами с менеджером женской группы. По середине дня я пришла в студию, чтобы встретиться с мемберами. Я окинула взглядом каждого и про себя отметила, что что-то с ними происходит. В них было что-то, чего я не почувствовала при первой встрече. Когда мой взгляд дошёл до Юнги, то на нем же и остановился. Черный. Мысленно проклинаю команду по имиджу. Я уже думала, что лучше, чем светлые волосы для не него ничего и быть не может. Цвет подчеркивал бледность кожи и больше выделял тёмные глаза. Я поймала себя на том, что рассуждаю как фанатка. Определённо, меня нужно уволить за проф. непригодность.я мысленно потрясла головой, выкидывая из неё мысли о Юнги и старалась не задерживать взгляд, но буквально всем телом чувствовала, как его и ледяной, и жгучий одновременно взгляд был направлен на меня. Я старалась не обращать внимания на это и быстро прошлась по другим пунктам в бумагах. Я наткнулась на некоторые совместные репетиции двух групп в расписании. Я была не только осведомлена, но и также являлась одним из разработчиков программы по продвижению новой группы с помощью совместных коллабов. Мне кажется это действительно неплохим решением. Я передала каждому лист с распинаем ближайших выступлением и отдала основной распорядок в руки лидеру, все ещё чувствуя на себе взгляд Юнги. Мне тяжело от этого, от этого взгляда. Я, пожалуй, в первые не знаю как себя вести. Обычно, все получала я, теперь будто получили меня; обычно, я чувствовала все под контролем, до мельчайших деталей, но теперь ничего не было под контролем, наоборот, с каждым разом я будто теряла по одной части, не в состоянии разобраться с нею. Я совсем потеряла остатки разума и только сердце отдавало приказы, и я знаю, как глупо я выгляжу пытаясь быть безэмоциональной ко всему, что вокруг меня. Это моя защитная реакция, я так скрываю тысячу или даже миллион эмоций и чувств, рождающихся во мне и умирающих в следующее же мгновение. Сейчас каждый яркий всплеск отдавался низким басом и исчезал в темноте омута внутреннего мира. Мне напоминало это нежную мелодию, начинающуюся ярко и громко, но переходящую в тихую и грубую, однако все же благородную, оканчивающуюся почти неслышно. Я нервно сглотнула перед тем, как поднять голову и осмотреть всех беглым взглядом, чтобы поскорее приступить к рабочему дню. Я никогда не боялась работы, особенно, если она мне интересна. Я вышла из помещения и направилась к лифту. Вообще-то здесь не так много этажей, но я сейчас не горела желанием к физическим достижениям и решила легко преодолеть расстояние в два этажа. Лифт задерживался. Я нервно начала притопывать, на самом деле, я не знаю как точнее это объяснить: ты топчешь одной ногой на месте и иногда это быстрые движения или медленные, не отрывая полностью ступни, а только мысок. Двери лифта открылись и зашла в кабину. В последний миг кто-то ещё присоединился ко мне, он промелькнул как чёрная тень и быстро нажал на кнопку «><». Я повернула голову и отошла машинально вправо на полшага. Хоть это и было всего 2 этажа, но я уже чувствую, как теряю контроль. Я в том возрасте, когда девушки наслаждаются отношениями и то что за ними следует: свидания, поцелуи…секс. Все мои отношения были на уровне:«помоги с компанией отцу» — поэтому я особо не углублялась в них, да и недолгосрочны были эти «союзы». Собственно, как и многим девушкам, мне не хватает мужчины, особенно в моменты, когда ты чувствуешь себя подвластной и безрассудной из-за этого. Естественно, я не говорю обо всех и каждой девушке, это о большинстве. — Я ушёл утром — осведомил меня Юнги. — Мг — подтвердила я то, на что и не требовалось отвечать подтверждением. Мелодия, оповещающая об открытии дверей через пару секунд, начал воспроизводиться. Все произошло в мгновении ока. Я не успела ничего понять, как рука Мина быстро потянулась к кнопке «Стоп» и нажала на неё. Мелодия оборвалась, как и моя единственная ниточка спокойствия — Ты чего это делаешь? — начала возмущаться я. — Развлекаюсь — он вообще отвернулся к зеркалу, находящемуся на задней стенке кабины лифта, и поправлял одну из неровно лежащих прядь волос. Во мне нарастал уже ком эмоций. — Что за развлечение? Я тебе не игрушка, Мин Юнги! Заведи себе тамагочи и развлекайся. — Конечно, не игрушка. Она бы так не завелась с первого раза — ухмыльнулся он и его кошачий взгляд смотрел на меня через отражение в зеркале. «Завелась?» — я оторопела. Завелась, в смысле разозлилась? Или…я шикнула на саму себя, на ту себя, которая уже давно ныла от недостачи внимания, от недостатка контакта — Ах — это было недовольном «Ах», близкое к досадному «Ащ» — не смотри так на меня, ты заставляешь меня думать, будто я маньяк. — Нет, я… — хотела бы я отступить, исчезнуть за этой стеной, провалиться хоть в царство Аида, потому что я опьянена ужасным и одновременно прекрасным чувством желания. Я уже чувствовала, как появляется знакомая и описываемая везде до жути банальная тяжесть внизу живота. Я держалась руками за тёплые перила, которые были прикреплены к стене. Я ждала и секунды тянулись вечность. Если бы здесь были бы песочные часы, то я успела бы посчитать каждую песчинку, утекающую в воронку других. Юнги никогда не колебался при мне. Он решительный, бывает немного грубым, но мне казалось, что на самом деле он тоже чувствителен, как и все люди в мире. Вот и теперь он также, без колебаний, в один шаг уже был близок ко мне. Вот тут растаяла. Сказать, что наши губы просто коснулись — это как описать «Войну и Мир» войной и миром. Я не могу и не хочу описывать действия, так как суть не в них, а в ощущениях, которые их сопровождают и я чувствовала, как впервые за долгое время я расслабилась и не держала в себе фонтан эмоций, рвущийся так много раз на волю. Я и не заметила как огненный след от губ Юнги ожог шею, я поняла его: — Я люблю тебя — сама не знаю, как это вырвалось у меня. Я никому никогда не говорила этих слов в том смысле, в котором имела ввиду сейчас и с теми эмоциями, которые испытывала. Юнги убрал волосы с моего лица и его тёмные, окутанные страстью глаза оказались на уровне моих. — Мне бы хотелось сказать, что я знаю, но ты не представляешь, как больно было бы ошибиться. — И всё же… Это так неправильно — шёпотом сказала я. — Мир сам по себе неправильный — отрезал Мин. Я положила руку ему на грудь и почувствовала сильное биение, такое схожее с моим.