Безнадежно

Соленый ветер больно бил по мелким шрамам от ожогов - кожа на лице не успела толком зажить. Впрочем, это было неважно, ведь он наблюдал за Каской. Спрятавшись за мачту, чтобы девушка не увидела и не убежала в страхе. Действительно, что же он наделал? Уходя из Ястребов, нужно было взять ее с собой. Тогда бы ничего не случилось. Гатс ничего не мог изменить там, во время Затмения, и бежал, оставив ее у Рикерта. И вот когда он решился быть с ней, стараясь забыть свою жажду мести (или хотя бы отложить ее до лучших времен), несмотря на то, что это была уже не та Каска, которую он любил, как так вышло, что она перестала ему верить? Как так получилось, что он причинил ей боль? Имел ли он право вообще оставаться рядом с ней дольше? Гатс считал, что не имел, потому и не позволял себе быть с ней, единственной целью поставив стремление довезти пугливое существо до Эльфхейма. Ему было больно смотреть, как радостно и доверчиво Каска прижимается к Фарнезе, он хотел бы, чтобы так прижимались к нему, но не предпринимал попыток подружиться. Отчасти, чтобы позволить боли ранить себя, наказывая за беспечность, отчасти, чтобы не страдать еще больше от потока воспоминаний, который и так время от времени всплывал в памяти. Еще, он боялся. Безумно боялся, что однажды Ширке не сможет до него достучаться, что однажды он сойдет с ума и набросится, убьет их всех. В первую очередь - Каску. Он ведь уже чуть не убил ее однажды. А контролировать доспех становилось все труднее. Ни за что на свете нельзя было потерять ее. Не теперь. Не здесь. От размышлений его отвлекло появление Родерика. - Командир Гатс, будете стоять на ветру - разбередите раны, - улыбнулся он, приветствуя своего пассажира. - Я никакой не командир, зовите меня просто Гатс... капитан, - добавил он, лукаво взглянув на черноволосого наследника земель Иф. - Тогда и я просто Родерик, - кивнул тот. - Что делаешь? - Он непринужденно перешел на "ты", точно обрадовавшись этому отсутствию формальностей. И, проследив за взглядом Гатса, увидел Каску, охотящуюся за чайкой. - Вот оно что, - понимающе кивнул он. - Почему же не подойдешь поближе? Она ведь такая... беспечная, - моряк осторожно подобрал наиболее корректное слово. Гатс не ответил, подняв глаза к небу. Облака неспешно плыли своим чередом. Если бы он мог подойти ближе! Если бы она позволила ему подойти ближе! Если бы он мог стоять сейчас там, внизу, и обнимать ее! - Кто она? - Поинтересовался Родерик. - Твоя девушка? Каска покосилась на них, но увидев Гатса, раздраженно отвернулась и спряталась за снастями. - Это моя… Моя... - Гатс не знал, как это возможно выразить словами. Боевая подруга? Но она гораздо больше. Его женщина? Но и этого было недостаточно. Она был всем, теплый, постоянно ускользающий свет, направленный на Гриффита. Единственный член банды Ястреба, кто пережил Затмение, кроме него самого. Самый дорогой человек и родственная душа, та, чьи жесткие неумелые объятия были приятнее всего на свете. - А, неважно, - отмахнулся Родерик. - Вижу, ты... - Эй, подожди! - Крикнул он в сторону Каски, заметив, как та забралась по снастям наверх и идет к самому краю, колышимая ветром. Гатс в мгновение ока прыгнул туда, инстинктивно протянув руку. - Каска! - Сдавленно выкрикнул он. Но она не желала слушать, не желала спускаться, она скалилась, смотря взглядом загнанного зверя, готового продать свою жизнь подороже. А затем, она отпустила опору и начала падать. От страха у мечника перехватило дыхание. Гатс схватил ее тут же, цепляясь за снасти, протянул ей левую руку - металлическую - и вцепился изо всех сил. Точнее, вцепился бы, вот только искусственные пальцы разжались, не желая слушаться, и Каска полетела прямо в морскую пучину. У Гатса не было времени думать - он прыгнул следом, игнорируя крики Родерика вслед. Ледяная соленая вода обожгла его кипятком, впиваясь тысячами острых игл в каждую ранку, он чуть не задохнулся от боли, но дотянулся до тонущей Каски и обнял ее, впервые за много дней. Трепетно прижал к себе, пока в глазах взрывались цветные всполохи от соли, попавшей на обширные ожоги. "Я никогда не отпущу тебя, больше никогда", - думал он, слыша под водой звук собственного пульса. Каска была его единственной стоящей причиной жить. Так нуждающаяся в защите сейчас, порой вызывающая волны отвращения, сожаления или ненависти, она помогала ему сохранять рассудок. И если была возможность излечить ее душу, привезя к эльфам – Гатс сделал бы что угодно. Поэтому он и был здесь, на корабле. Бывший наемник и так потерял слишком много тех, кого любил. Случись что с Каской… Даже не хотелось об этом думать. Он вынырнул на поверхность, пока она колотила его пятками по пылающей спине, цеплялась за волосы, оттягивая назад, и мешала смотреть. Он не выдержал бы долго и чувствовал, что захлебывается. Но благо, внезапно тяжесть куда-то делась. Сперва он испугался, готовясь сражаться с любым из морских чудовищ за свою драгоценную ношу, но это оказалась всего лишь вовремя подогнанная шлюпка Родерика, и, понимая, что вот-вот силы покинут его ослабленное предыдущим сражением тело, Гатс подтолкнул Каску к борту шлюпки, помогая забраться внутрь. "Спасена", - промелькнуло в его мозгу. На секунду он расслабился, ощутив облегчение, и в ту же минуту его накрыло с головой огромной волной, топя в соленом бульоне, причиняя столько боли, сколько он уже не способен был выносить, тем более теперь, когда защищать было некого. Попытки удержаться на поверхности не принесли успеха, и зеленая толща воды сомкнулась где-то сверху, принеся отчего-то знакомое ощущение оглушительной тишины. Точно: каждый раз, когда они вдвоем оказывались у воды, это не кончалось ничем хорошим. Так приятно и так больно было воскрешать в памяти золотые деньки среди первой, настоящей банды Ястреба! Вот только в конце всегда всплывали мысли о Затмении, и внутренний зверь, монстр, просыпался, завладевая разумом. Безумная жажда мести захватывала всю душу, и не малых усилий стоило совладать с ней. Впрочем, это уже не было важно. В мучительном спазме сжались легкие, наполняемые густой соленой водой. Гатс даже не успел подумать о смерти: темнота вспыхнула перед глазами, ослепила и оглушила. Больше не было ничего.