Второе я Миро Милехина

-Тэ явэс бахталы, Рубина,-сказал я, входя в цветастую палатку, в которой одуряюще пахло сбором различных трав, которые сушились на веревках. -Тэ явэн бахтало, Миро,-улыбнулась шувани*, лукаво сощурив глаза и ласково улыбнувшись. -Бабушка, мне помощь твоя нужна,-тихо начал я, попутно обдумывая, как объяснить все Рубине, не выглядя сумасшедшим и не шокируя пожилую женщину. Я закрыл глаза, медленно вдохнул, судорожно выдохнул и рассказал бабушке любимой жены все, что мне к тому моменту удалось узнать. Рубина слушала меня очень внимательно, изредка сочувственно качая головой, а когда я закончил, серьезно спросила: -Уверен, что знать все хочешь, Миро? Я нашел в себе силы лишь утвердительно кивнуть, потому как под добрым, но пристальным взглядом черных глаз шувани язык словно бы отяжелел. Рубина молча зажгла толстую белую свечу из воска. -Смотри на огонь,-отрывисто сказала она и принялась нараспев глубоким грудным голосом читать заклинание, вводя меня в состояние сродни легкому оцепенению. Пламя свечи слегка подрагивало, завораживая и маня, как вдруг...всполох. Резкий, слепящий, похожий на вспышку огненный всполох заставил меня невольно зажмуриться. Словно в тумане огненного зарева я увидел молодого парня, как две капли воды похожего на меня самого только коротко стриженного и одетого в просторную серую рубашку и шаровары. Лицо моего двойника покрывала испарина, из правого виска сочилась тонкая алая струйка, губа была разбита, а руки связаны за спиной. Словно гонимые ветром откуда-то издалека, до моего слуха доносились слова: — Ты любишь ее? — Я не буду тебя обманывать, русский. Да и Аллах не даст соврать мне в такую минуту. Я не знаю, что такое любовь, но если это та слабость, которая разрушила меня — ЛЮБЛЮ. И не жалею.** Видение исчезло так же неожиданно, как и появилось, в один миг сменившись другим: Избушка, неимоверно похожая на мою лесничью сторожку, а в ней все тот же двойник, нежно обнимающий длинноволосую казачку, в которой легко угадывалась Марыся. -Вот если бы каждое утро начиналось вот так...-долетел до меня мечтательный голос казачки. - Как-так?-Осведомился мой двойник, которого, как мне помнилось, звали Альтаном. - С твоих глаз, твоей улыбки....никого бы не было счастливей меня - Никого...кроме меня,-Прошептал Альтан за мгновение до того, как кто-то невидимый с силой толкнул меня в спину, заставив вздрогнуть и открыть глаза. -Миро, со туса?-тревожно спросила шувани, положив свою теплую морщинистую ладонь на мою руку.-Шунэс ман, чаворо?*** -Шунаф****-еле слышно выговорил я, поморщившись от саднящей боли в правом виске.-что это было? -Твое прошлое,-вздохнула Рубина.-теперь ты знаешь все, и как ты этим знанием воспользоваться зависит только от тебя. -Погоди...-я тряхнул головой, оторопело глядя на бабушку.-если Марыся-мое прошлое, то как она оказалась тут, в 21 веке, в избушке лесника? -Это временная петля,-пожала плечами шувани. Хорошо, что ты мне все объяснила, плохо что я ничего не понял,-усмехнулся я про себя, но, чувствуя, что если углублюсь во все это,-как пить дать рехнусь, не стал ничего уточнять и расспрашивать. Вместо этого я тяжело поднялся на ноги, еще раз тряхнул головой, стараясь разложить по полочкам кашу, а вернее сборную солянку из мыслей, роившихся в моей голове, благодарно улыбнулся тревожно глядящей на меня Рубине и, кое-как сказав заплетающимся языком заветное "наистэ"*****, вышел из шатра, шатаясь, точно пьяный. Вопроса куда идти передо мной отнюдь не стояло, потому как ноги сами несли меня в сторожку, где я оставил перепуганную Марысю, а в голове заевшей пластинкой звучали строки незнакомой мне прежде песни: Любовь запретная, моя заветная, ты единственная моя. Без тебя мне не прожить ни дня. А травы клонятся, будто молятся и я склоняюсь пред тобой И не надо мне, не надо мне судьбы другой...*****