Разнообразие

— Так значит сначала я тебе не понравился? — говорит Литвинов и направляется ко мне, улыбаясь. Я улыбаюсь в ответ и киваю, уже ощущая, как мужские руки обнимают меня, а Стас притягивает к себе. Я утыкаюсь затылком ему в грудь, приподнимаю голову, смотрю ему в лицо и говорю: — Весь такой грозный, в шапке и с сережкой — любая девушка бы испугалась. Мы смеёмся. Я жалуюсь на то, что репетиции очень изматывают, а Стас говорит, что жалеет, что нельзя станцевать со мной ещё раз. Я отстраняюсь и говорю какую-то нелепицу: я всегда странная с теми, кого считаю настоящими друзьями. Стас же почти попадает в категорию людей поближе. Литвинов сначала прислушивается и даже пытается поддержать этот бредовый разговор, но, кажется после того, как я говорю, что «Если бы меня попросили представить Егора в образе какого-нибудь сказочного героя, я бы представила колобка», Стас не выдерживает и смотрит на меня секунд пять, удивлённо моргая, а потом говорит, что «Всегда знал, что от тебя, Ир, ждать можно чего угодно». Я с ним полностью согласна: этакая девушка-загадка. Сама часто не знаю, что сделаю в следующую секунду. И почему только родители не назвали меня Алисой? Может быть и мне под руку попалась бы какая-нибудь страна чудес. Стас говорит, что рад знакомству со мной, но тут же меняет тему и спрашивает о Щебете — как мне с ним работается и все в таком духе. Я рассказываю, что все прекрасно, и, лукаво улыбаясь, добавляю: «Но тебя, Стас, не переплюнуть никому». Стас смотрит, не отрываясь, и улыбается уже тысячный с лишним раз, и мне вдруг кажется, что эта улыбка, словно у Чеширского кота, и на душе становится теплее. Литвинов поднимается с пуфика неожиданно и начинает кружить меня по залу: не зря я все-таки решила остаться здесь немного подольше. Танец выходит странным, мы больше дурачимся, но мне это так нравится, что я готова трепать Стаса по волосам долго-долго и упрашивать «Ну давай ещё потанцуем!» бесконечно. Стас отнекивается до последнего, но потом сдаётся, и мы делаем поддержку: он поднимает меня, а я развожу руки в стороны и чувствую — «Свободна!» Литвинов аккуратно опускает меня на пол и начинает щекотать, я смеюсь, но пытаюсь оттолкнуть его в сторону стены. Так продолжается несколько минут, пока я не понимаю: либо я должна бежать, либо он все-таки защекочет меня до смерти. Стас упускает тот момент, когда я начинаю убегать от него за своей сумкой, однако это меня не спасает, он легко ловит меня у дверей и прижимает к себе, и я действительно боюсь, что так он меня задушит. Мы дышим отрывисто, и волосы у Литвинова взъерошены. Я провожу по ним рукой, приводя их в нормальный вид, но в последнюю секунду не выдерживаю и сама же делаю волосы растрепанными снова. Стас стаскивает с моих волос резинку и в отместку расплетает косичку, которую я люблю плести по утрам. Волосы волнистые и лезут в лицо. Я легонько толкаю Стаса плечом и говорю, что же он наделал. Литвинов разводит руками и словно пытается сделать свое лицо виноватым: на самом деле это очень мило. Мне нравится Стас. Он хороший, с ним весело, и я бы хотела остаться с ним на проекте подольше. — Не скучаешь по дому? Ну, знаешь, спать на гостиничных кроватях, делить свое пространство с кем-то и все в таком духе — тебе не бывает одиноко? Литвинов снова неожиданно переводит тему, и я совершенно не готова сказать что-то серьёзное сейчас. Но на самом деле я не скучаю. Не знаю почему, но я не скучаю. Мне нравится здесь, и я не хочу уходить. — Ир? — Наверное, нет, — все-таки отвечаю я и начинаю собираться, — Пойдём в гостиницу, поздно уже. Стас кивает. Мы выходим и встречаем в коридоре Решетникову, которая лукаво прищуривает глаза, как только замечает нас. Мы киваем ей, забираем наши куртки и идём к выходу. Вечера зимой очень красивые, особенно если идёт снег. Мы говорим со Стасом о чем-то, как вдруг я спрашиваю о Кейко. Литвинов удивляется, но говорит, что они познакомились где-то год назад, потом оба участвовали в шоу «Танцуй», а затем вот и до «Танцев на ТНТ» добрались. Я вдруг чувствую себя одиннадцатилетней девочкой и завидую. Я знаю Стаса недавно, а она дружит с ним давно. Парень замечает смену в моем настроении очень быстро и спрашивает, что случилось. Я молчу. — Ты думаешь, что если я знаком с Кейко дольше, значит она мне больше дорога? — спрашивает Стас. И я киваю. Потому что, черт возьми, это правда! Я глупая, и Литвинов говорит это же в следующую секунду. Мы останавливаемся, он поправляет шапку у меня на голове, а потом снова повторяет: «Глупая, глупая». И добавляет: «Ты мне нравишься ведь». А потом целует, целует, целует, целует, и я счастлива и снова мне очень хорошо с ним. Я отвечаю на поцелуй, а губы у Стаса жёсткие, обветренные, но мне нравится. Губы нравятся, Стас нравится и снег, который начинает идти, тоже нравится. Ведь в эту самую секунду я словно та самая Алиса, которая нашла свою страну чудес. И домой я возвращаться не намерена.