Разнообразие

Гордая. Неприступная. Не для него. Так считал Олег Клевакин с их первой встречи. С их единственной встречи, ведь они не общались. Ведь у них были свои жизни (очень разные, совсем не похожие), со своими проблемами и мечтами. И с танцами, которые значили очень много для этих двоих. Значили все. Всегда.

***

Пятый концерт должен был начаться с минуты на минуту. До финала второго сезона «Танцев на ТНТ» оставалось все меньше и меньше времени, а танцоры уже начали уставать. Бесконечные тренировки, короткие перерывы, сотни гневных комментариев и негатив — всё это уже успело надоесть, кажется, всем. Всем, но не Юлианне. Девушка наоборот с каждым днем тренировалась все усерднее и усерднее, ей хотелось остаться здесь подольше, ей не хотелось уходить. Сначала она вела себя по-доброму: старалась быть вежливой, никому не грубить, но неделю назад все поменялось. Маска больше не могла сдерживать её истинную сущность, и именно поэтому она чуть не послала Мигеля далеко и надолго, как только узнала с кем танцует. Но Таню Рыжову она смогла пережить, как пережила до этого всю боль, что была в её жизни. Она привыкла пахать, отдаваясь танцам без остатка, потому что знала что значит потерять все. В одну реку дважды не входят. Но Коршунова вошла. Вернулась после травмы на сцену. Зато характер прежний вернуть не удалось. Она стала грубой девочкой, посылающей парней нахуй с такой легкостью, что им и не снилась до этого. А Олег Клевакин в это время пытался разобраться в себе. Он хотел найти самого себя, потому что не понимал, кто он. Скромный рыжий мальчик с «Танцуют все» или уверенный в себе парень с вечным стебом и с кучей девушек, с которыми он привык всегда флиртовать. Ему не нравилось быть таким. Но ко всему привыкаешь. И он привык. Привык к скромному Стаеву, танцующему вместе с ним на этой неделе. Привык к Дружинину в роли «строгого» хореографа и вечной бессонице из-за страха. Он боялся. Боялась и она. И это, пожалуй, единственное, что их объединяло.

***

Юлианна думала, что сможет все. Юлианна не ошиблась, потому что, уходя, она все же смогла на секунду стать искренней. Но не дерзкой, язвительной и гордой, а той, какой была до травмы. Клевакин же наконец смог разобраться в себе. Он уходил со сцены с улыбкой и с твердым осознанием того, кто он. Они оба теперь знали, что будет дальше. И этот уход стал вторым связующим звеном между ними.

***

Олег должен был собрать вещи уже несколько часов назад, но пока он даже не удосужился достать чемодан из-под кровати, на которой пролежал с того самого момента, как закончились съемки. Юлианна уже давно должна была попрощаться с Решетниковой, которая стала её единственной опорой здесь. Единственной, кому Юлианна доверяла. Но Коршунова все еще не могла осознать все, что было. Не могла ни с кем говорить, ей лишь хотелось материться так грубо и отчаянно, как не делает никто на Земле. Они оба ожидали этого, но до последнего верили, что не уйдут. Им свойственно было верить в чудеса, несмотря на все, что они пережили. Им было просто необходимо встретиться этим вечером в одном из коридоров гостиницы, чтобы поговорить так просто и открыто, как не говорили ни с кем. Им было нужно пойти к Олегу в номер, взяв бутылку дорогого виски, и начать свою исповедь. Они должны были рассказать все, что было на душе. Они должны были кому-то довериться — и это их тоже объединяло.

***

— Скажи, ты вот всё-таки стерва или не определилась пока? — спрашивает немного опьяневший Клевакин у девушки, которая, что удивительно, трезва, как стеклышко. Юлианне бы послать его, да уже надоело. Поэтому она лишь грубо спрашивает: — А ты как думаешь? — с каким-то огнём в глазах. — Я думаю, ты стерва, — легко отвечает Олег, вдруг притягивая девушку к себе, — Только вот скажи, а сам-то я кто? — Спятивший алкоголик, — фыркает Коршунова, пытаясь отодвинуться подальше. Но Олег держит её очень крепко. Они находятся очень близко друг к другу, так близко, что Юлианне кажется, что она слышит, как бьётся сердце Олега (неровно и слегка быстрее положенного), а Клевакину кажется, что он чувствует её дыхание (сбившееся, словно от бега) на своей коже. — Я же серьёзно. — И я ничуть не вру. Наступает пауза. Девушка смеётся. А после подаётся вперёд и целует Олега в губы намного дольше положенного. Теперь у них одно сбившееся дыхание на двоих и стоны, руки, губы, смешавшиеся воедино. — Что ты творишь? — хрипит Олег, когда Коршунова начинает снимать с него футболку, которая тут же летит в на пол. — Пытаюсь быть стервой, надо же соответствовать, — рвано отвечает девушка, покрываясь мурашками от прикосновений Клевакина к её коже. Олег решает взять все в свои руки. Они уже лежат в кровати, поэтому в следующую секунду Клевакин снимает с Юлианны последнее, что может мешать им. Сам он уже раздет (а девочка-то не промах оказалась, правда?) и в голове нет никаких мыслей и никаких сомнений. Она тоже ни о чем не жалеет. Ни вечером, в его номере, ни ночью, в его объятьях, ни утром, рядом с ним в автобусе. В автобусе, который отвезет их в аэропорт, а оттуда — её в Санкт-Петербург, а его — в Челябинск. Ведь у них свои жизни (очень разные, совсем не похожие), со своими проблемами и мечтами. И с танцами. Которые значат очень много для этих двоих. Как и ночь, перевернувшая их жизни. Навсегда.