Семьдесят процентов чувств

Сердце безумно стучало в груди. «Она перевела! Правильно перевела!». Взгляд сочно-зеленых глаз невольно устремился в сторону одноклассницы. Девушка, улыбаясь, отдает геймпад Максу, наверняка, не сильно задумавшись при этом, левой рукой чешет затылок. «Стесняется,» — улыбнувшись, сам для себя решил Адриан. — «Она красивая». Парень сел за парту и не без удивления ощутил улыбку на собственных губах. Странно. Взгляд на одноклассницу вызывает приятную теплую нежность в душе. Она ведь добрая, милая, заботливая, по-своему целеустремленная. Конечно, не без греха — иногда бывает рассеянной, опаздывает и часто спотыкается, зато она настоящая. Не такая как Ледибаг. Да, его Леди была похожа на монумент чести, благородства, силы, ума… Да, что там! Всех качеств, присущих героическим личностям. Но… Героиня будто бы взамен была лишена сердца. Она не испытывала жалости к поверженным злодеям, не объяснила коту поцелуй на день святого Валентина и даже… даже не пыталась больше узнать у Кота, почему он на нее обижается. Молчит? Значит, так надо… Да, похоже Ледибаг это идеал, икона. Прекрасная, недостижимая и не понятная ему — обычному человеку. Была бы на месте Ледибаг Маринетт, она бы из кожи вон вылезла, чтобы узнать, что тревожит её напарника. «И ей бы… Ей бы я сказал…» — закусив указательный палец руки, решил для себя Адриан. — «Она бы точно поняла и ни за что на свете не стала бы считать меня обузой». Взгляд невольно скользнул в сторону одноклассницы. Она вновь весела, общается с Аликс и смеется. Маринетт кажется совершенно беззаботной и счастливой, плюс она талантлива. Почти так же, как отец. Габриель редко хвалил Адриана (никогда не хвалил), но он похвалил работу Маринетт. «Сколько помню себя, это величайшее проявление чувств со стороны отца,» — пронеслось в голове подростка, прежде чем он осознал, что добрые пять минут беззастенчиво таращится на одногрупницу. Маринетт этого не заметила, а вот Натаниель вполне уловил взгляд Агреста на девушке и сейчас сверлил взглядом, полным праведного негодования. Адриан смело взглянул в бирюзовые глаза парня. Память услужливо предоставила картинку. Натаниель надрываясь зовет Маринет, красный от бега, со сбитым дыханием носится по рядам стульев, выискивая девушку. Тогда не надо было смотреть в его глаза, чтобы ощутить панику и гнев. Гнев который испытал Нуар, когда понял, что одногрупник не уберег девушку от глупостей. «Я никогда раньше так не злился,» — подумал Адриан и отвел взгляд от Натаниеля, положив шеку на правый кулак. — «С каких это пор я начал интересоваться Маринетт?» — Можно? — Адриан поднял голову, поглядел на рыжего одногрупника и кивнул. Натаниель присел рядом и уставился на доску. Парень выглядел безмерно озадаченным. Казалось, будто в этот самый момент он собирается с мыслями и хочет сказать нечто важное. — Ты… — Натаниель резко остановился, будто поперхнулся, от чего возникла неловкая пауза. Таких пауз было множество в жизни Адриана, но впервые парень ощутил настолько осязаемый дискомфорт. — Тебе нравится Маринетт? — решился задать вопрос Натаниель, искоса взглянув на него. Адриан не любил лгать и, несмотря на отсутствие голоса, не умел. Оттого он неуверенно приподнял плечи и улыбнулся. Натаниель разочарованно выдохнул и уставился на парту. Было глупо ожидать прямого ответа. За всю свою жизнь он ни разу не встретил человека, который бы прямо ему отвечал. Все лгут. Или недоговаривают. Или искажают факты. Короче, говорят, что угодно, только не правду. Сколько Натаниель себя помнил, его обманывали все. Отец лгал, что любит мать, дед, что у внука есть талант. Причем старик делал это настолько убедительно, что родители добрый десяток лет насиловали его игрой на фортепьяно, сольфеджио, флейта … Бррр… Парень повел плечем и передернулся, будто от холода, что не укрылось от его молчаливого «соседа». Мама потом извинилась перед ним, а отец — нет. Впрочем, так же, как и дед. Извиняться было не принято в их семье. Из неприятных мыслей рыжего вырвал лист бумаги, на котором каллиграфическим почерком была выведена фраза: «Честно? Нравится…» Натаниель впервые за свою жизнь испытал непреодолимое желание взглянуть кому-то прямо в лицо. Бороться с ним он не стал. И вот бирюзовые глаза покинули многолетнюю преграду рыжей челки. Взгляд был встречен ярким пронизывающим взором цвета первой весенней зелени и улыбкой. Видел ли он ее прежде? Может и видел, а может и нет. Такая открытая, светлая, беззлобная. Как у малышки Манон, с которой время от времени сидит Маринетт. Воспоминания складывались в голове, создавая прелестные коллажи из безобидных шалостей ребенка, гримас, каприз, надутых губ и почти плачущих на публику глазок. Да, малышка была мастерицей актерской игры для своего возраста, но ей никогда не удавалось укрыть вот такую улыбку. Улыбку, которой ему сейчас улыбается Адриан Агрест. Тот, кто может сделать несчастным его, но безудержно счастливой Маринетт. А эта улыбка… Она свидетель того, что парень говорит искренне. Невольно, нечаянно, Натаниель сам не понял как, но он улыбнулся в ответ и пожал руку своему сопернику. — Надеюсь, что ты, так же, как и я, хочешь сделать ее счастливой. На этой фразе и было прервано рукопожатие, а Нат, вновь спрятавшись за челкой, встал из-за парты и пошел к Маринетт. «Игра началась,» — пронеслось в голове подростка. В глазах заплясали чертики, а уголки губ медленно, но верно поползли вверх, раскрывая способность Адриана Агреста улыбаться, совсем как герой Парижа Нуар. — Эй! — услышал Адриан в сумке голос квами. — Хвост особо не распускай! В ответ парень надменно фыркнул и отвернул голову в другую сторону под ехидное хихиканье маленького друга. А всё же, что можно сделать такого, чтобы привлечь внимание Маринетт? Невольно опять захотелось на нее взглянуть, но внутренний порыв Адриан переборол, поскольку прозвенел звонок на третью пару. Химия? «Да, химия,» — подтвердил сам для себя парень, смотря на сухопарую преподавательницу. Мадам Менделеева была женщиной с весьма традиционными взглядами на обучение, потому коротко вздохнув он открыл учебник на семнадцатый раз перечитывая сегодняшнюю главу. Так как преподаватель химии была представителем тех немногочисленных учителей, которые предпочитали дать для Адриана отдельный опросник в конце пары, а не пробовать построить диалог так, чтобы Адриан тоже имел возможность в нем поучаствовать. Пожалуй, даже выход к доске был бы предпочтительнее, чем сидение наедине с собой и треклятой главой про свойства этанола, его применение и реакции на разные группы веществ. Благо хоть Мадам Менделеева составляла весьма качественные опросники. Над каждым вопросом приходилось думать, а ответ мог оказаться двумя главами ранее или какой-то заковыркой в этой главе. Всё таки, не зря Хлоя посоветовала именно этот колледж. Тут могут подобрать ключ к любому ученику. Даже сухопарая Мадам вызывала в Адриане пусть и небольшой, но все же интерес к предмету. Каждый преподаватель вызывал интерес по-своему, по-особенному. Следующим уроком была классическая литература. Почему классическая? Потому что мадам Бюстье иногда устраивала урок современной литературы, приводя примеры авторов современников (естественно втихоря от директора, т.к. данная программа оказалась не одобрена министерством образования). Естественно, чтобы изучать нечто интересное, надо семимильными шагами изучать скучное. Потому все старались, как можно быстрее покончить с классиками. Сегодня в программе был Шекспир. Его Адриан мог бы пересказать, если бы его подняли посреди ночи, лишь с той поправкой, что он не мог говорить. Мадам Бюстье преступила к уроку раньше окончания перемены, потому Агрест мог спокойно взяться за ручку с листком и начать осуществление своего проекта. Он же должен радовать Маринетт.

***

Маринетт относилась к Мадам Менделеевой не очень благосклонно с тех пор, как аккумулировался Натаниель. Благо сегодня диктаторша была в духе и не мучила всех неимоверно сложными опросниками. На время урока химии рыжий парень, казалось, даже не дышал, пытаясь слиться с окружающим ландшафтом аудитории, что довольно-таки сложно с его цветом волос. Однако урок литературы с куратором всё расставил на свои места. Ребята вокруг пытались, как можно быстрее ответить на вопросы учителя и преступить к более интересной программе. Маринетт записывала стандартную таблицу по анализу главного героя произведения, как Алья пихнув её в бок, подсунула листочек в клеточку, украдкой стрельнув глазками в сторону Адриана. Глаза девушки засияли от новости. «Адриан! Адриан передал мне записку! Что там?» — она ноготком подцепила край бумажки, а потом её захватила паника и Маринетт прихлопнула записку. Хлопок, как назло, рокотом разнесся по всей аудитории. Группа, как в плохо сыгранном кино, одновременно обернулась в сторону девушки. Все, кроме Адриана. Парень, ссутулив плечи, схватился руками за голову. «Что же там такого написано?» — еще больше разволновалась Маринетт. — Мисс Дюпен-Чен, покажите мне то, что вы так бодро прихлопнули на моей паре,— с ласковой улыбкой на губах попросила Мадам Бюсьте. Девушку пробрали мурашки. Наверняка, Мадам не в духе, ведь таак ласково, ей даже мама никогда не улыбалась. Потому Маринетт смиренно вздохнув, открыла ладошки. — О-о-очень интересно, поведаете ли содержание рукописи, что интереснее великого Шекспира? — Маринетт затравленно посмотрела на куратора, глазами вымаливая пощады, но видно сегодня, просто был не тот день, когда можно бедокурить на паре. — Мы всё слушаем. Маринетт судорожно сглотнула и, кивнув, начала разворачивать листочек, после чего уставилась на текст. Беглый взгляд позволил девушке уловить содержание. На глаза невольно навернулись слезы, Маринетт еще раз взглянула на куратора, пытаясь в последний раз вымолить прощение, но взгляд женщины все так же оставался беспощадно холодным и колючим. — В обиженных чувствах с кривою душой, я словно ребенок брел за тобой, — потухшим голосом начала зачитывать текст девушка. — Ты озаряла пространство надежной, избавила мысли мои от боли прежней, — Маринетт взглянула на аудиторию, отметив про себя, что Адриан выпрямился и напрягся, будто бы затаив дыхание. — Что ж, продолжайте, мисс. Очень интересный стих. Имеешь привычку вслух заикаться, глаза отводить, беспричинно смущаться, — Маринетт невольно шмыгнула носом, после чего продолжила более ослабшим голосом. — И так случилось… Не твоя в том вина… Душа другого к тебе надеждой полна, — Перед глазами всплыл образ Натаниеля. Ее Натаниеля. Того, кто был всегда рядом и молчал, изредка улыбаясь в ответ. Маринетт вновь судорожно сглотнула и продолжила чтение. — Я вовсе не буду к нему ревновать, зачем подозреньем тебя обижать… — Адриан встал из-за парты, сгребая в охапку книги и учтиво поклонившись преподавателю, направился на выход из аудитории, — врать я не буду, мне нужен ответ. Будешь встречаться со мной… Маринетт. Да или нет? «Изменила?» — встав у выхода, подумал Адриан — Нет… — услышал парень голос одногрупницы, после быстрые шаги и толчок. Маринетт оттолкнула его от двери и вылетела пулей из аудитории, роняя по-пути крокодиловые слезы.