Если только ты не пройдешь мимо

Вскоре после нашего визита в гости ночью мне приснился странный сон. Мы с Чонгуком стояли возле школы, будто бы ждали мальчиков и Аню с уроков, но их всё не было. Я волновалась, а Чонгук меня успокаивал: «Они просто дежурят в классе, сейчас придут». И вот, наконец, дети вышли из школы, но я вижу только старших, а ТэТэ и Чимин куда-то пропали. Я спрашиваю ребят: «Почему вы не все вместе?» А Юнги отвечает: «Мама, мы их потеряли…» и грустно-грустно смотрит на меня… Во сне меня совсем не смутило обращение «мама» от Юнги, но этот взгляд просто раздирал душу на кусочки. Я проснулась в страхе за несколько минут до будильника и даже сходила в комнату к ребятам, чтобы проверить, всё ли хорошо. Конечно, никто никуда не пропадал, все спали на своих местах, только Джин уже возился в ванной – он вставал раньше, чтобы помочь мне с завтраком. Я присела у кровати Тэхёна, коснулась его взъерошенных волос, поднялась, полюбовалась на невероятно милого спящего Чимина, взглянула на безмятежного во сне Юнги, на братьев, устроившихся на полу у шкафа на матрасах (новую кровать мы решили везти сразу в коттедж), не удержалась и погладила Хосока по спине – он это ужасно любил. Всё было в порядке, но сон давил на нервы. Я вздохнула и пошла на кухню в надежде переключиться на другую деятельность. - Доброе утро! – появился, улыбаясь, готовый к труду и обороне Джин. - Доброе, солнышко. Почистишь яйца? - Ага, - Джин надел фартук и уселся за стол. – У нас сегодня у младших три урока всего. Заболел физрук. - Вот и славненько. Нет, не то, что физрук заболел, конечно… Джин похихикал. - Если честно, не жалко его совсем… Такой солдафон. Хосоки от него вечно достается. Виктор Борисович утверждает, что наш Хосок – как девчонка. - Что он себе позволяет! – возмутилась я тут же. – Хосок просто мягкий и впечатлительный. - Ну, а он считает, что это у него женское воспитание. Мол, в семье мама была главнее папы, и поэтому Хосок такой. - Это он при учениках подобное говорит? – поразилась я. - Ну, не совсем, - поправил Джин. – На этом разговоре были мы с Намджуном. Ждали ребят с занятий, а тут он… О, говорит, ты его брат? Как вы воспитываете Хосока? Почему он подтягиваться не умеет? Что за женское воспитание? У вас, наверно, мама в семье руководит? – Джин постарался скопировать учительскую интонацию, у него это хорошо получалось. - А Намджун что? - А он ему в лоб выдал: «Мама и отец Хосока умерли полтора месяца назад, уж извините, свои претензии вы им сказать не успели». Ну, Виктор Борисович и заткнулся. - Замолчал, - на автомате поправила его я, но сама внутри порадовалась, что в нашей семье на одну зрелую личность стало больше. Намджун всё чаще в последнее время заботился не только о брате, но и о других младших. Хотя сам он оказался очень рассеянным (вечно терял свои вещи, к примеру), но все-таки взял на себя часть добровольных обязанностей Джина, объяснял ребятам темы, которые были непонятны, ждал после уроков, чтобы проконтролировать, что все нормально добрались до дома. В последнее время Чимин, ТэТэ и Хосок завели привычку уходить гулять в парк и приходить домой из школы намного позже обычного, наскоро обедали и периодически опаздывали на секцию, а тренер из-за этого ругался и грозил наказанием. Чимин по секрету сказал, что в парке они репетируют новый номер на домашний концерт. Пришлось попросить их не репетировать номера вне дома, а приложить больше усердия к занятиям в секции. Они согласились, но все равно периодически забывали об обещании. Поэтому старшие их и «пасли». Вот и сегодня, несмотря на раннее окончание занятий, ребята примчались домой за двадцать минут до начала тренировки. «Мы всё успеем, мамочка!» - заверили меня они и так же молниеносно ретировались, забросив в себя по плошке риса и рагу. У Хосока танцев сегодня не было, поэтому он остался со мной варить яблочное повидло. У нас с ним было не так уж много минут, которые мы за эти полтора месяца провели наедине, и я порадовалась возможности побыть вместе с усыновленным ребенком. - Хосок-а, как дела в школе? - Всё хорошо! – он улыбнулся. - Джин сказал, что физрук к тебе придирается? - Нет-нет! – замахал он руками. – Это я сам… Сам в этом виноват. Я плохо подтягиваюсь… Чимин обещал научить меня. - Точно всё в порядке? – я вгляделась в его лицо: сложно было сказать по этому ребенку, тревожит ли его что-то. Он теперь редко грустил, заразившись позитивом от ТэТэ и Чимина, но я боялась, что этим он просто заглушает боль от раны. Потому что о прошлом он никогда вслух не вспоминал. - Всё в порядке, - кивнул Хосок, увлеченно ковыряясь в яблоке, которое чистил от сердцевины. - Хочу, чтобы ты знал, Хосок-а… Если тебе нужно будет поговорить или нужна будет помощь, ты можешь рассчитывать на каждого из нас. И на меня в первую очередь. Хорошо, малыш? Он посмотрел на меня и тряхнул каштановыми волосами в согласии. - Я знаю. Вы добрая. И ребята все классные. Хорошо, что мы у вас живем, а не в приюте, - последнее он добавил чуть тише и серьезнее. - Жалко только, что вы, как селедки в бочке, в этой комнате, - посетовала я. – Скорей бы уже переехать… - А скоро мы переедем? – Хосок оживился. - После Нового года, наверное. Как каникулы начнутся, будем перебираться. - Ещё целых две недели… Всего лишь две недели – а дел ещё не мерено, думала я, помешивая в кастрюле повидло. Докупить недостающую мебель, поставить сантехнику, установить нормальную лестницу на второй этаж... Быть женщиной и решать ремонтные вопросы – большой стресс. Хорошо хоть Чонгук скоро вернется, можно будет всё взвалить на него! Я улыбнулась своим мыслям. Каждый раз, когда я вспоминала нашу последнюю встречу, меня укрывало теплом и предвкушением чего-то большего. «Даже если он не думает обо мне как о девушке, - решила я, – я скажу ему о своих чувствах. Чонгук не такой, чтобы ощущать себя потом неловко, если он не сможет ответить мне взаимностью. Пусть посмеивается, пусть шутит на эту тему, пусть даже игнорирует, но я хочу быть честной». Я старалась не думать о варианте «пусть найдет себе другую», потому что это стало причинять настоящую боль. «Мама, с кем бы из нас ты стала встречаться?» - вдруг всплыло в памяти. Интересно, девушки моих мальчиков тоже будут вызывать во мне ревность?.. Когда повидло доварилось, прибежали с тренировки ребята. Я разливала горячую массу по банкам, чтобы закатать, и размышляла о будущем, а на кухню зашел Тэхён, подошёл ко мне сзади, обнял и уткнулся носом в плечо. - Тэхён-а, ты чего? – улыбнулась я. - Соскучился. - Дурашка ты, мы же всегда вместе. - Нее, - помотал он носом. – Все вместе – это не то. - Тебе разве не нравится, что ребят много? Весело же? - Весело, ага, - кивнул он. – Но я иногда хочу, чтобы только мы с тобой были. Помнишь, когда я только приехал, и мы сидели вместе в комнате, где я спал? - Помню, малыш. На старой квартире. Ох, какая же она была маленькая, - вспомнила я. – Теперь бы наша орава там точно не поместилась. - Маленькая, но хорошая, - задумчиво прогудел мне в плечо ТэТэ. – Уютная. - Уютный ты мой малыш, - не выдержала я и обернулась, прижимая его, теплого и доверчивого, к себе. Ещё немножечко не взрослей, Ким Тэхён, а? Побудь милым ребёнком, пожалуйста, ещё чуть-чуть. Он посмотрел на меня, в глазах смешинки и счастье. Радость моя… - Ну ладно, мам, я пойду к Чимину. - Иди, солнышко. Звонко чмокнул меня в щёку на прощанье и убежал. И тут я поняла, что у меня закончились крышки для банок. На улице уже стемнело, но я всё-таки заставила себя одеться (зря я, что ли, два часа тут повидлом занималась?), сказала мальчикам, что дойду до магазина через дорогу, и вышла из дома. Было скользко и сыро, снег падал мягкими хлопьями. Я быстренько добежала до магазина, купила крышки, вышла на улицу, и тут зазвонил телефон. Чонгук! Я радостно нажала на приём. - Алло, Рин, привет! - дорогой сердцу голос пробудил внутри ощущение счастья. - Привет, родной. Я сейчас не дома, вышла в магазин. - Ну… Так ладно. Что, говорить не можешь? - Могу! Просто я думала, ты с Юнги хочешь пообщаться. - Я с тобой хочу пообщаться, дурёха, - засмеялся он. - Что ещё за «дурёха»! – улыбнулась в ответ я, переходя дорогу. – Мне тебя мальчишкой называть нельзя, а тебе меня дурёхой – можно? - Ну ладно, ладно, не дуйся. Буду называть тебя… Но как он будет меня называть, я не узнала. Потому что мобильный телефон в руке очень отвлекает от передвижения. И потому что ниоткуда взявшаяся машина не смогла затормозить на гололедице. И потому что после удара головой о край крыши машины я уже ничего не слышала. И не видела. И весь мир погрузился во тьму.