Если только ты не пройдешь мимо

На следующий день я созвонилась с Натальей и договорилась встретиться с ней в центре реабилитации, где уже четыре дня находились ребята, которым предстояло стать частью нашей семьи. Правда, я с трудом представляла себе наш с ними разговор. «Мальчики, не могли бы вы помочь нам получить дом? Не согласишься ли ты, малыш, стать моим сыном сразу после смерти твоих родных?» Бр-р-р… Для смелости я взяла с собой Юнги и Джина, которые в качестве дополнительной нагрузки разложили по пакетам лишнюю одежду и обувь из гуманитарной помощи и то обмалевшее, что я выгребла из шкафов у мальчишек, и теперь несли котомки вслед за мной по улице - возвращать на склад центра. - Слушай, - сказал Юнги. – Джин тут рассказал, что у них в классе есть какой-то Ким Намджун, у которого брат Хосок - одногодка наших мелких. Джин кивнул в подтверждение. - Скорее всего, это про них говорила вчерашняя тетка? - Вполне вероятно, - пожала я плечами. – Много ли Намджунов в нашем городе? Если бы ребята оказались вашими знакомыми, было бы замечательно. К чужим людям всегда тяжелее пойти жить, особенно если… - тут я остановилась, потому что вдруг вспомнила, что и Юнги, и Сокджин приехали к нам точно так же. Юнги хмыкнул. - Смешная ты, нуна. - Ага, - сокрушенно согласилась я и улыбнулась. - А я рад, что именно вы меня взяли, - сказал вдруг Джин. – У вас хорошо. - Ну и славно, радость моя. И не у вас, а у нас. И значит, всё не зря, - удовлетворенно кивнула я. Джин улыбнулся. - А Намджун… Он вам понравится. Если это про него, конечно… Намджун – отличник, его учителя обожают. Школьную олимпиаду по математике выиграл. Английский хорошо знает… - А Хосок? Известно тебе про него что-то? Джин помотал головой. Зато ответил Юнги: - Если это тот ненормальный, который вечно везде таскается с нашими ненормальными, то я его видел. Как устроят возню в коридоре – хуже малолеток! Я хмыкнула: - Когда ты перестанешь звать их ненормальными, нормальный ты наш? - Говорю, как есть, - пожал плечами Юнги. В центре реабилитации было тихо и безлюдно. Дети, оставшиеся без попечения, здесь долго не задерживались, уезжая с перевалочного пункта либо в семьи, либо в детские дома. Как объяснила Наталья, этих двух братьев, в случае их несогласия поселиться у нас, ждало либо разделение по двум разным семьям в других областях, либо детский дом в N-ске, бывшее прибежище Юнги и Чимина. Оба варианта казались мне безрадостными, и я надеялась уговорить ребят поехать-таки к нам. Даже с практической точки зрения переезд в наш дом был для них выгоден: можно жить в своём городе, ходить в свою школу, общаться с друзьями, следить за своей пустующей квартирой, в конце концов. Но… Все эти доводы убедили бы скорее прагматика Юнги, а кем были новые мальчики, я пока не представляла. Отправив Джина и Юнги с пакетами на склад, я прошла в кабинет директора центра реабилитации, и она сразу же проводила меня к жилым помещениям. - Намджун куда-то выходил недавно, скоро должен вернуться, - сказала она. – А Хосок в комнате. Воспитатель говорила, что он всё никак не перестанет плакать. Измучился парнишка, спит по ночам плохо. Вы зайдите сами, без меня. Может, так лучше будет. И директриса ретировалась, оставив меня в недоумении топтаться на пороге комнаты. «Что же мне ему сказать-то? – нервно решала я. – Представлюсь, ладно, а потом что? Сразу к делу? Я – твоя будущая приёмная… Ох…» Я глубоко несколько раз вздохнула, успокаивая себя. И решив, что мои топтания на месте ни к чему не приведут, шагнула за порог. В большом светлом помещении стояло с десяток кроватей и тумбочек, в дальней части комнаты располагалось несколько письменных столов. На одной из кроватей лежал мальчишка-подросток, укрыв голову подушкой. До меня донеслись тихие всхлипывания, и сердце сжалось от боли собственных воспоминаний. «Не думать о прошлом, думать о ребенке…» - приказала я себе и подошла к мальчику, присаживаясь на соседнюю кровать. Осторожно убрав подушку, я увидела покрасневшее опухшее некрасивое лицо и длинные, ниже ушей волосы, выкрашенные в каштановый. Глаза мальчика были закрыты, и на мой приход он никак не отреагировал. «Спит, малыш», - я протянула руку и погладила его по спине, не в силах сдержать нахлынувшую нежность. Всхлипывания вдруг прекратились, мелкие морщинки у его глаз разгладились. Он задышал ровно и спокойно. «Бедный мальчик, как же плохо без мамы», - подумалось мне, и в горле моментально засвербело: судя по всему, с каждым новым ребенком я становилась все сентиментальнее. Дверь позади меня открылась, я обернулась и увидела Юнги, Джина и еще одного паренька-корейца, который смотрел на меня немного насуплено. Его темные волосы были уложены и зачесаны назад, открывая выбритые виски, что лично у меня никак не вязалось с образом пай-мальчика, описанного Джином. Ребята вошли в комнату и остановились возле Хосока, а странный отличник сел по другую сторону его кровати, подальше от меня. - Намджун? – тихо спросила я: сам он, судя по всему, представляться не собирался. Он хмуро кивнул, глядя на брата. Думаю, он заметил при входе, что я гладила того по спине, и теперь пытался понять, потревожила я Хосока или наоборот успокоила. - Это тот Намджун, о котором Джин говорил, - пояснил Юнги. - Отлично, - ответила я. – Значит, вы знакомы друг с другом? Намджун опять кивнул. - Знаешь, зачем мы здесь? – спросила я у него, решив, что тянуть смысла нет. Он поднял на меня глаза. - Вам нужен дом, и вы решили забрать нас в свою семью, чтобы вам его дали, - произнес он низким красивым голосом, неожиданным для подростка. - Дом? – не поняла я в первую секунду. – Ах да, дом. Я уже и забыла. Юнги заржал. Я шикнула на него, мол, разбудишь, проверила дыхание Хосока, погладила его по голове на всякий случай и поняла, что думаю уже не о коттедже, а о том, выспится ли наконец этот мальчик, будет ли ему хорошо у нас и смогу ли я заставить его снова улыбаться. Намджун странно глядел на меня, как будто бы ревниво. - Нас разлучат, если мы не поедем к вам? – спросил он глухо, не обращая внимания на Юнги. - Если отправят в детский дом, то нет, Намджун, не разлучат, - я знала, что должна говорить честно. – Или если найдется другая семья, которая согласится взять вас двоих, то не разлучат, но проблема в том, что в нашем городе такой семьи может и не найтись. - Одна ты такая оригиналка, - хмыкнул Юнги. Я вздохнула. - Увы, да. Но квартира наша не резиновая. - То есть, это вроде взаимовыгодного сотрудничества? – сухо уточнил Намджун. - Ну, как тебе сказать… - я помедлила. – Я не собиралась брать новых детей больше. Честно. Мне хватает имеющихся. И квартира наша не такая и маленькая, если уж на то пошло. Вмещаемся, не страдаем. Но есть проблема. Джин живет у нас незаконно. Опека сейчас всеми руками за это решение, но стоит смениться начальству или нагрянуть проверке… Нет, Джин, ты не переживай раньше времени, - заметила я испуганное лицо парня (кажется, он не знал, что нам его вручили против всех правил). – Пока ты хочешь жить у нас, никуда тебе уезжать не надо. Ни в восемнадцать, ни в девятнадцать, ни вообще. Найдём выход в любом случае, - я взяла его за руку и крепко сжала её в знак поддержки, благо, что он стоял совсем рядом. – Займёшь очередь на квартиру, получишь её через три-четыре года, найдешь девушку, станете семьей – и слава Богу. В любом случае, пока не оперишься, живи у нас, хорошо? Джин кивнул и, кажется, собрался заплакать от нахлынувших эмоций. Юнги хмыкнул и толкнул его в бок, мол, не разводи истерику, всё же хорошо. Намджун смотрел на нас и молчал. - То есть, вы это ради Джина делаете? – наконец уточнил он. - Варианту «и ради вас» ты не веришь? Он пожал плечами. - Когда меня тетя и дядя забирали после смерти родителей, я хотя бы знал, что к родным еду. А вас мы не знаем. - Так ведь и я вас не знаю, - вздохнула я. – Не знаю, впишетесь ли вы в нашу семью… - Впишутся, - с надеждой подал голос всё ещё растроганный Джин. Я улыбнулась. С каждым днем он был всё смелее, и я этому невероятно радовалась. - …Не знаю, будет ли для вас это полезно… - Будет, - опять встрял Джин. - Солнышко, всё равно решать ребятам, - мягко поправила его я и обратилась уже к Намджуну: - Давайте, вы подумаете пару дней и дадите ответ. Если хочешь, я попрошу поискать вам другую семью… Но всё же, мне кажется, Хосоку было бы неплохо жить вместе со знакомыми. - С кем? – не понял Намджун. - Те два придурошных из его класса, Ким Тэхён и Пак Чимин, с которыми он водится, - пояснил Юнги, не обратив внимания на мой укоризненный взгляд. – Они тоже в нашей семье. - Юнги, они не придурошные, это раз, и помни: они твои будущие братья, это два. - Они хорошие, - шепнул Джин, кивая Намджуну. - Я их знаю, - он посмотрел на брата, размышляя, – Хосок с ними дружит, – видно было, что он принимает нелегкое решение. А Хосок мирно посапывал, свернувшись буквой S. - Значит, я правильно понимаю: мы соглашаемся ехать к вам, вы усыновляете Хосока, оформляете на меня опеку, мы переезжаем в коттеджный поселок за городом, а когда взрослеем – уезжаем в нашу квартиру, так? – похоже, Намджуну всё нужно было разложить по полочкам. - Когда Хосоку исполнится девятнадцать, да, - уточнила я. – квартира же принадлежала его родителям, ты понимаешь… - Это неважно, у меня есть и своя, на Севере, от моей семьи, - ответил Намджун. - Хорошо, что так. Хоть за кого-то я буду спокойна. У ТэТэ, Чимина и Юнги жилья не было и от государства, увы, не будет как у усыновленных. - Фигня, я же сказал, что построю дом, - лениво протянул уверенный в себе Юнги. - Ты в художку сначала запишись, радость моя, - остудила его пыл я. – Аня тебе уже десять раз напоминала. - Да там дети одни, - буркнул Юнги, опуская голову и ковыряя носком ботинка линолеум. - Частные занятия стоят не такую уж огромную сумму. - У меня деньги кончились, - вздохнул он. - На то, чтоб покраситься в зеленый, тебе их хватило, - я не упустила возможности покритиковать новый цвет волос Юнги, с которым он сегодня заявился домой после парикмахерской. - Мятный! Это мятный! – возмутился он. - Да, Юнги, мятный, и тебе, в общем-то, идёт, но что скажут в школе? - Да всё будет нормально, - отмахнулся он. – Сейчас не ругают за такое. - Я согласен. Внезапная фраза от Намджуна прервала нашу перепалку, и я удивленно посмотрела на него. - Согласен? - Согласен поехать к вам. Хосок проснется, и я с ним поговорю. Он не будет против. Меня все устраивает. Нужно что-то подписать? Я пребывала в недоумении, что же заставило Намджуна дать такое неожиданно быстрое согласие, но уточнять про это не стала. - Вам нужно будет обоим подтвердить согласие на попечительство и усыновление. Остальные бумаги оформит отдел опеки. Намджун кивнул, не глядя на меня, и аккуратно убрал волосы с глаз спящего брата. - Когда нам можно будет пойти к вам? Хосоку здесь плохо. Не спит по ночам, плачет, не разговаривает с воспитателями. И не ест почти. Сердце ёкнуло от трогательной заботы старшего. «Он делает это ради Хосока, - поняла я. – Дошло до него, что это лучший вариант исхода событий». - Сейчас обговорю всё с директором. Думаю, хоть сегодня переезжайте. Пусть поспит только ещё, ладно? А то у нас, пока Тэхён с Чимином не уснут, спать невозможно. Мы в магазин с ребятами сходим, и через час-полтора я вернусь. Намджун снова кивнул. Уже на улице я подумала, что это будет мой первый опыт усыновления ребенка, с которым я даже не разговаривала, о чем я и сообщила Джину и Юнги. Юнги ответил, что следующим шагом будет усыновление лишь по корейскому имени. И всю дорогу до магазина мы хохотали. А через два часа в нашу гостеприимную квартиру зашли двое новых жильцов: серьезный и решительный Ким Намджун и чуть испуганный и волнующийся Чон Хосок. И после этого у меня появилось стойкое ощущение, что наконец-то все мои дети дома.