Завтрак второй квадры.

Тихое раннее утро только-только начало будить маленьких птичек и прекрасные цветы ото сна, а почти все представители второй квадры уже бодрствовали и были полны сил. Ну конечно, какой тут сон, бета всегда готова к труду и обороне, вечная готовность в любой момент взять в руки оружие и отправиться защищать народ. Максим явился в трапезную самым первым, ведь всегда следовал заведенным традициям, никогда не опаздывал и не любил, когда опаздывают другие. Жуков прекрасно это знал, поэтому, посмотрев на часы в своей комнате, ужаснулся и принялся будить Ассоль (Есенина), что еще сладко спала в обнимку с теплым одеялом. — Есенин, а ну немедленно просыпайся, мы уже опаздываем. Поторопись, если не хочешь весь завтрак просидеть в нелепой тишине, ловя на себе недовольные взгляды Макса! - подгонял Маршал, пока его пара приводила себя в порядок. Каким-то образом Лирик собралась примерно за пять-восемь минут и, честно говоря, выглядела она отлично. Ну, по крайней мере, как для человека, что еще десять минут крепко спал , она была просто неотразима. Это очень порадовало агрессора и тот сделал комплимент своему дорогому дуалу. Пара уже спокойно и без спешки спустилась в зал, где уже был накрыт стол и заняла свои места. Стол был достаточно большим. В его главе сидел Максим, а в противоположной стороне, соответственно, место Маргариты (Гамлета). Посредине стола с разных сторон, друг напротив друга сидели Маршал и Есенин. Марго и Инспектор всегда сидели так далеко друг от друга. А все по одной простой причине: чтобы расстояние между ними мешало дуалам устраивать скандалы и ссоры. Да уж, Гамлет устраивала различные сцены, а Максим старался игнорировать повышенный тон, недовольство и упреки Наставника. Есенин посмотрела на Максима, и тот не показался ей рассерженным, ну, не на их опоздание так точно. Гамлета все еще не было за столом. Казалось бы, она всегда приходила со своим Максимом, а тут по непонятной причине эта особь заставляет всех ждать. Инспектор поглядывает на наручные часы, а затем терпеливо размешивает сахар в своей чаше с чаем. Она уже на полчаса опаздывает. — Мм, кажется кому-то не избежать наказания, - усмехнулся Маршал и откинулся на спинку стула. Как в этот-же момент в трапезную, словно на крыльях, влетает Наставник и как ни в чем не бывало занимает свое место. — Прошу прощение за мое столь долгое отсутствие, Господа, - проговорила опоздавшая и все, не сказав ни слова, принялись за завтрак. Только со стороны Горького послышался тихий смешок. Лирик и Жуков непонимающе переглянулись и продолжили есть. И вот опять эта мертвая тишина. Ассоль, хоть как-то разрешить ситуацию начала рассказывать о своих красочных и милых снах, что видела сегодня. Маршал внимательно слушал ее, продолжая завтракать, и изредка комментировал рассказ дуала. Ни Гамлет, ни Горький не участвовали в разговоре, они молча сидели и смотрели друг на друга. По окончанию действа все слушали очередные "страшилки" Маршала, но потом тот прекратил, увидев, что Есенин не на шутку был испуган. А Наставник со своим дуалом продолжали дальше прожигать друг друга взглядом. Взгляд Максима был властным, сильным и спокойным одновременно, а во взгляде Маргариты читалась невинность и непорочность. Казалось, что Инспектор в любой момент, подобно хищному зверю, может набросится на милого Гамлета. Взгляд за взглядом разжигали между ними страсть, искры которой раскаляли воздух. Это было не трудно заметить, поэтому Жукову не пришлось долго думать чтобы разгадать в чем дело. Он встал со своего места и, обойдя стол, подошел к Лирику. — Пойдем. Им, кажется, сейчас совсем не до нас и этого завтрака, - проговорил агрессор на ухо своему этику и взял ее за руку, пытаясь увести. — Но почему? - возмутилась та, уже выходя из зала. — Мне казалось, что мы так мило беседовали и вообще хорошо проводили время. — Совершенно очевидно, что у кого-то, - Жуков сделал некий акцент на последние слова. — Была бурная ночь, поэтому наш дорогой Гамлет и заставил нас так долго ждать, ибо приводил себя в порядок после плотских утех. — Так вот оно в чем дело, - усмехнулась Есенин, слегка посмеиваясь. — И правда, лучше оставить их одних, а то вдруг угли их страсти и нас ненароком обожгут.