Кабинет доктора Лобото

В первый день августа тысяча девятьсот девяносто третьего года. Энный штат, энный город, энная улица, пройдя вдоль которой вы можете наткнуться на вывеску, на которой красивым витиеватым шрифтом написано «Стоматология». Она была вывешена над стеклянными дверьми в толстой металлической раме на манер дизайна пятидесятых или шестидесятых годов. Внутри стоматологии было светло и уютно, и даже нельзя было сказать, что в таком красивом помещении люди ждут своей очереди на платную экзекуцию. На уютных кожаных диванчиках терракотового цвета расположились похожие своим спокойствием на коров в Индии люди, разглядывающие развешенные вдоль противоположной стены в ровный ряд красочные информационные плакаты: «Как правильно чистить зубы?», «Что такое кариес?», «Что включает в себя уход за полостью рта?», «Как избежать гингивита?», «Профилактика стоматита» и всё в таком духе. На другой стене, как раз над диванами красовалась огромная двухметровая картина с изображением безмятежного Средиземного моря, по шелковистым волнам которого плыла трёхмачтовая шхуна с белыми парусами. Удивительно, но в приёмной было очень тихо. Не было слышно ни визга машины для сверления зубов, ни криков пациентов. Словно эти кабинеты располагались в других мирах, или же стены там были слишком толстыми, что могли поглощать даже самый громкий звук, обеспечивая некоторое умиротворение. Но контрастом этого визуального умиротворения иногда служила музыка рабочего процесса за открывавшейся белой-белой дверью. И у некоторых людей волосы вставали дыбом в самых неожиданных местах, когда в очередной раз сверло обрабатывало зуб, а дверь оставалась открытой. Посреди зала стояла полка на колёсиках, заполненная журналами, газетами, книгами, брошюрками, открытками и всем прочим, что предлагала типография. И именно около неё стояла с завороженным видом девочка младшего школьного возраста, рыжая-рыжая лохматая шевелюра которой напоминала дольку апельсина, а зелёные и огромные, как у фарфоровой куклы, глаза блестели от заинтересованности, от жажды к жизни и от детской простоты. Она разглядывала фотографии в каком-то псевдонаучном журнале, особенно ей приглянулся снимок бескрайней пустыни Намиб с её красными от падающих лучей заходящего за горизонт солнца песками. К слову, она была не единственным ребёнком в зале ожидания. Кроме неё по помещению бегал мальчишка, истерично верещавший о том, что не хочет лечить зубы, что это больно, что он умрёт, а рядом с круглой, как головка сыра, женщиной застыла с каменным выражением лица белокурая девочка, из чьих широко распахнутых глаз вот-вот были готовы хлынуть слёзы. Удивительно, почему дети боятся стоматологов? Наверное, это связано с генетической памятью – мало кому нравится, если ему залезут в рот, будут там ковыряться: обнажать нерв в зубе и его удалять, рвать, стягивать, пломбировать, вдалбливать, травить мышьяком, точить, вычищать, заливать, отсасывать… продолжать можно очень долго, а вместе с тем и долго бояться. Признаться честно, той рыжей девочке было страшно, потому как одноклассники в новой школе успели потравить байки о кабинете стоматолога – мол, нет в мире опаснее места на земле, никто не услышит твоего крика из-за визга адской машины с адскими приборами и что тебя никто не отпустит, пока садист в белом халате не закончит своё тёмное дело, получив желаемое удовольствие. Эта информация, конечно, помогла сформировать определённый образ перед первым походом к нему, но девочка всячески старалась подавить в себе страх перед неизвестностью, так как понимала, что иногда стоит немного пострадать – в жизни без этого никак. А этот образ за собой закрепила мама. Кстати, она сидела в приёмной, наблюдая за тем, как идёт своим чередом жизнь за стеклом огромного окна. То была женщина флегматичная, но очень внимательная и ответственная (как ей тогда казалось), с короткой причёской, похожей на оперение рыжей курицы, и полупрозрачными веснушками под глазами. Натянутую спокойную обстановку разрушил противный голос медсестры, высунувшейся в тот момент, когда из кабинета вышел удручённый мужчина, схватившийся за перевязанную правую щёку, похожую на мячик для тенниса. — Лугоши! – Как только мать и дочь услышали свою фамилию, то тут же повернули рыжие головы к источнику звука, - заходите! Дверь громко хлопнула. Мать девочки медленно встала с дивана, поправляя клетчатую юбку-карандаш, и подошла к своему чаду, одетому в строгую школьную форму синего цвета. — Ну что, ягодка, твоя очередь, - она протянула ребёнку руку, девочка отложила журнал на место и схватилась за ладонь женщины, сглотнув образовавшийся в горле ком. Мать повела дочь к одной из белых дверей, откуда и появилась голова медсестры. Около проёма находилась табличка с именем ведущего приём врача: доктор Ло… Увы, но в силу своего возраста девочка не смогла до конца прочитать фамилию стоматолога. Дверь распахнулась, и перед матерью с дочерью открылся обложенный кафельной белой плиткой кабинет, в котором стояло стоматологическое кресло – тот самый трон мучеников, который сродни был только дыбе, а около него поставили письменный стол, захламлённый кучей документации. У стены стоял умывальник, а перед ним - высокий худой мужчина, чьи непослушные густые волосы напоминали смоляное пятно. Одет он был в верх от пижамы с короткими рукавами, из-за которых можно было увидеть бледную кожу, оплетённую сетью капилляров, и полосатые старомодные брюки. — Можно? – вытянув шею, спросила мать, придерживая за плечи вставшего впереди ребёнка. — Конечно-конечно, - стоматолог закончил мыть руки и взял парочку бумажных полотенец, чтобы высушить кожу. Когда он повернулся, то девочку охватил, мягко говоря, шок: лицо доктора было таким же бледным, как и руки, с каким-то трупно-синюшным оттенком; на носу красовались громоздкие полукруглые очки в черепаховой оправе, толстые стёкла которых отражали падающий свет и не давали разглядеть его глаза; но самой пугающей частью в его внешности была улыбка, в прямом смысле, до самых ушей, напоминавшая улыбку Глазго. Казалось, если доктор улыбнётся еще чуть-чуть шире, у него попросту отвалится нижняя челюсть. — З-здравствуйте, - заикнулась девочка, шокировано разглядывая широкую улыбку стоматолога и сжавшись в комочек, готовая убежать. — Так, а ты у нас… - доктор взял со стола медицинскую карту и поправил очки, фокусируя взгляд на написанном. Похоже, что этот специалист страдал от высокой миопии. «И этот человек лечит зубы?!» – с ужасом подумала девочка, наблюдая то, как стоматолог слишком близко приставил документ к лицу, почти касаясь кончиком длинного носа бумаги. — Бел-ла-дон-на. Белладонна Лу-го-ши! — Да, - девочка тряхнула головой, растрепав тем самым густые рыжие волосы по лицу, которые мигом заправила за уши мать. — Можно просто Белла. – Лелейно произнесла женщина, погладив дочь по щеке. — Интересное растение, не правда ли? – Спросил доктор, поправив огромные очки с толстыми двояковогнутыми линзами. — Не знаю. — Да что ты вообще знаешь? - Рассмеялся врач. - Садись в кресло, я сейчас подготовлюсь. Казалось, в те мгновения, когда мать сажала ребёнка в высокое кресло, Белла разучилась говорить, моргать и дышать, воображая, что же может ждать в первый визит к зубному врачу. Даже слова матери о том, что есть такое слово «Надо», не помогали унять мелкую дрожь и мощную тахикардию. Взгляд зелёных глаз сфокусировался на разложенных около кресла инструментах, которые выглядели, как настоящие орудия пытки инквизиции. — Итак, что тут у нас? – доктор резко появился перед побледневшим лицом девочки, отчего та подпрыгнула на месте и быстро заморгала. Он включил бестеневую лампу и сел на стул, похожий на тот, на котором обычно сидят пианисты. Собственно, с такими руками этому человеку было впору заниматься этим делом – он даже предварительно размял длинные тонкие пальцы. — Мы, собственно, для планового осмотра, - начала мать, стоя позади кресла и поглаживая макушку девочки. — Ах вот как. – Кажется, доктор приуныл, когда узнал цель визита. Стоматолог надел маску, что чуть успокоило Беллу, и обработал перчатки резко пахнущим раствором. – Открой рот шире и скажи "А". Как раз в тот момент, когда врач наклонялся к девочке, та успела прочитать бирку на его нагрудном кармане: «Доктор К. Лобото». Но помимо этого, свет, пройдя через толстые стёкла рогатых очков, засветил глаза стоматолога: глубоко посаженные, белок, окружавший коричневую радужку, резко контрастировал с тёмными кругами под нижними веками. Вооружившись зеркальцем, он начал осмотр ротовой полости, в частности зубов верхней челюсти, где как раз и начали появляться коренные резцы. — Ох, я смотрю, что тут придётся поработать – первый верхний моляр начал гнить. Его тоже придётся удалить. Мужчина выпрямился на стуле и поглядел на побледневшую девочку, вскинул бровь, усмехнулся и снова навис над ней, внимательнее присматриваясь к зубу с чёрной дырой на его окклюзионной поверхности. — Белла, ты точно хорошо чистишь зубы? Или твоя мать зря думает, что уже не надо за тобой со щёткой гоняться? В какой-то степени даже миссис Лугоши почувствовала, насколько может быть неприятным приём у стоматолога – эти люди способны нанести боль, даже не обнажая пульпы. А для матери нет ничего больнее, чем критика её методов воспитания. — Знаете, можно не переживать по этому поводу – моляры начинают меняться к девяти годам. Поэтому, его можно просто вырвать. — Вырывать?! Но он у меня новый, - возразила Белла, одёрнувшись в кресле, отчего из её рта выпали инструменты и упали на коленки. — То есть как? – Раздражённо спросил стоматолог, задрав брови и подняв инструменты, которые тут же отправились в баночку с надписью «0,1% Альфадез-форте». — У меня месяц назад выпал зуб, когда я скатилась с лестницы. Помнишь, тогда ещё Майкл Гауэрт меня толкнул. — Но почему ты раньше ничего не говорила? – Положив руку на грудь, спросила миссис Лугоши. — А я и не заметила, - Пожала плечами девочка. Мать с доктором Лобото переглянулись: женщина недоумевающе широко распахнула глаза, а под толстыми очками стоматолога ничего нельзя было увидеть, но со своего места Белла отчётливо видела, как стоматолог недовольно щурился. — То есть как? Не заметила? Разве у тебя из того места не шла кровь? – Недоумевая продолжала расспрашивать дочь мать. — Ты хоть уверена, что он выпадал? — Да. У меня дырка была между зубов. — Ну, аномалии в развитии зубов, что тут сказать. – Громко выдохнув ноздрями, констатировал доктор, хлопнул себя по тощим ляжкам и пожал плечами. - Если ты говоришь правду, Белладонна, то нам придётся лечить твой зуб. – Он произнёс её имя так, словно сцеживал яд с клыков у кобры, чтобы влить его в крохотные ушки. — А это не больно? Просто одноклассники говорили, что это очень больно – лечить зубы. Вы меня не будете мучить и ремнями к креслу привязывать и держать до тех пор, пока я не завоплю? — Нашла, кого слушать, - закатив глаза, покачала головой миссис Лугоши, - Маме с папой будет гораздо больнее - придётся сильно раскошелиться на твои зубы. — Дети, - засмеялся в кулак врач, смотря на маленькую пациентку с огромными, почти как у рыбы, глазами полными страха. – Думаю, что можно приступить сейчас к этому – чего время тратить на пустую болтовню, когда я смогу запломбировать зуб даже с закрытыми глазами за считанные минуты. «А по вашему виду можно сказать, что вы всегда действуете на ощупь» - плотно закрыв рот, подумала Белла, и очередная волна холода прошлась по телу, заставив руки и ноги покрыться гусиной кожей. — Потерпи, Белла. – Мать погладила дочь по плечу, ласково улыбнувшись, чтобы успокоить нервничавшую девочку, и встала позади кресла. — Вам лучше отойти, мадам. – Доктор Лобото взял чистое шлифовальное сверло и установил его в гнезде зажима. – А то вы мне будете мешать. Лучше сядьте на тот стул. Стоматолог указал на стул в углу, куда и приземлилась хрупкая миссис Лугоши. — Открой пошире рот. – Он установил слюноотвод за щёку. И следующие мгновения прошли, как в тумане. Звуки окружающего мира заглушил вой ужасной зубоврачебной машины. Девочку одолели тахикардия и тахипноэ, от чего её живот с грудью быстро и аритмично опускались и поднимались. Зрачки расширились, на коже проступил холодный липкий пот, и все скелетные мышцы затвердели, как камень. А когда сверло зашло в рот, то произошло нечто странное: — НЕТ! – сверло из рук доктора словно выхватил кто-то невидимый и отбросил в сторону, оторвав от машины, а вместе с этим и толкнул мужчину в грудь, из-за чего тот упал со стула навзничь, машинально хватаясь длинными, как прутья, руками за окружение, тем самым зацепившись за лежащий на столе поддон с инструментами и опрокинув их на себя. — Мерзавка! – Мужчина сорвал с себя маску, обнажив злобный оскал. — Нет! – Девочка спрыгнула с кресла и повернулась к двери, готовая сделать рывок к свободе. - Не хочу! — Белла! Куда? – перед дверью встала мама, загораживая собой проход. Она не понимала, что происходит перед её глазами, поэтому её лицо не выражало больше ничего, кроме глубочайшего шока, ужаса. — Не хочу лечить зубы! – кричала маленькая мисс Лугоши, готовая оттолкнуть мать от двери. Но длинные пальцы крепко схватились за тоненькую лодыжку, и Белла плашмя упала на кафельный пол. В кабинете царила уродливая какофония, как будто ядерная бомба упала на большой дрельный завод и все звуки от этого взрыва рассыпались в жутком беспорядке по кабинету площадью пять квадратных метров. Будто в этот обложенный звукоизоляцией куб ворвался через слив плевательницы вихрь страха и агрессии. — Вернись на своё место! — Иди к чёрту! – девочка ударила доктора каблуком в подбородок, отчего тот расцепил хватку. — Дрянь! – Мужчина схватился за место, на которое пришёлся удар острого каблука туфли и злобно зарычал. – Френсис! Поймай её! — Нет! – девочка поднялась с пола в тот момент, когда в кабинет вошла та уродливая медсестра и направилась к девочке, растопырив толстые короткие пальцы, покрытые волосатыми бородавками. Окружена, но не сломлена. Белла побежала к двери и врезалась матери в затянутый юбкой из жёсткой ткани живот. — Мамочка! Пусти! Я не хочу! Нет-нет-нет! – Упрашивала девочка мать, захлёбываясь в слезах, вся опухшая и красная. – Прошу! – она начала истерить от страха, прыгать на месте и толкать её в бок, чтобы та освободила проход. — Что я тебе говорила Белла? – пытаясь преодолеть шок, отрешённо начала мать. – Нужно терпеть. Тебе НАДО пройти это. — Я не хочу мам! Я не хочу у него! Мама! Мам! — Белла… - и тут миссис Лугоши отнесло к стене, и она больно ударилась плечом, сползая по холодной белоснежной стене. «Свобода!» - Девочка распахнула дверь, но в этот момент, её схватили за поясницу те самые обросшие волосатыми бородавками руки и потащили обратно. – Нет! Нет-нет-нет! Не хочу! Белла вцепилась тоненькими пальчиками в белый портал двери и противилась тяге, шедшей со стороны уродливой медсестры, потягиваясь и болтая ногами. Если она потерпит и покрепче схватится за побеленное дерево, то её отпустят, и Белла без оглядки побежит домой, сверкая пятками, домой, где спрячется в самом тёмном уголке, где её не найдёт этот доктор Лобото. Но нет. Вторая пара рук, явно принадлежащая стоматологу, взялась за её запястья, надавила большими пальцами на их косточки, заставив сгибатели разжаться и ослабить хватку. Последним, что она увидела перед тем, как исчезнуть за захлопнувшейся лакированной дверью, это были изумлённые вытянутые лица с выпученными глазами, полные непонимания и осуждения. «Все мы обязательно вырастаем и забываем некогда принёсшие нам боль моменты, как первый визит к стоматологу, первая неудачная попытка сесть на велосипед, первая влюблённость, но я никогда не забуду этот момент - первый момент, когда мне в спину вонзили острый нож предательства. Я не забуду того отчуждения и немого страха в глазах моей матери, которая поняла, что её единственное дитя обладает необъяснимой силой. Я не забуду этого первого предательства. А их в моей короткой жизни было настолько много, что я просто потеряла всякое доверие к людям. И всё началось здесь и сейчас - на приёме в кабинете доктора Лобото.» — НЕТ!