Не бросай меня

После фееричного задержания судьи Исихары прямо в коридоре здания суда минуло три месяца. Все это время следственный комитет и прокуратура собирали доказательства многочисленных преступлений совершенных бывшим членом Верховного суда, среди которых особую роль занимали убийства. И дневник Нами Такугавы стал огромным подспорьем для следственных органов. Отвратительные деяния, совершенные Исихарой из эгоистичной жажды власти, которые он так отчаянно старался скрыть, выплыла на поверхность и подхваченная СМИ очень скоро стала достоянием общественности. Несколько печатных изданий даже попросили у Каи, как владелицы дневника разрешения опубликовать его, но девушка отказала. Не потому, что не хотела разглашать на всю страну, что женщина, которую считали ее матерью, на самом деле купила ребенка собственного мужа, а потому что не хотела, чтобы люди узнали о жизни, которую вела Нами под влиянием Исихары Ватару. Все же и теперь у Нами имелись преданные поклонники ее таланта и девушка не хотела, чтобы спустя столько лет после трагической гибели актрисы ее имя смешали с грязью за аморальный образ жизни. Так что печатникам не оставалось ничего иного кроме как использовать немногочисленные материалы, которые публиковала прокуратура в связи с этим расследованием — короткие выдержки с описаниями совершенных преступлений. Но не одного Ватару затрагивали воспоминания Нами. Множество чиновников всех мастей и представителей правопорядка уличили в содействии и пособничеству бывшему судье. Скандал разразившийся в высших кругах власти разгорелся с невероятной силой и потребовал немедленных и крайне решительных мер. Большая часть верхушки управляющих органов правопорядка была уволена с позором. Те, кому удалось избежать уголовного преследования со стороны прокуратуры и жаждали избежать скандала сами охотно стремились переложить вину ответственности на бывшего покровителя. Не обошла история стороной и остальных членов семейства Исихары. Тоби-сама был вынужден покинуть пост министра сельского хозяйства и оставить политику к которой, впрочем, никогда не стремился. Вскоре стало известно, что его супруга подала на развод и отсудила у бывшего чиновника практически все его состояние. Что же до бывшего премьер-министра страны Исихары Кадзимы, занимающего этот пост дважды за свою жизнь, то узнав правду о том, что старший сын умышленно избавлялся от его конкурентов, принес публичные извинения. В своей заявлении Кадзима-сама признал, что не имел понятия о поступках сына, которым безмерно гордился всю свою жизнь. Он просил простить его за то, что был слеп по отношению к собственному отпрыску и за то, что занял пост премьер-министра не честным образом. Он отрекся от Ватару заверив, что семья Исихара больше не будет иметь с этим человеком ничего общего. Но и этого не было достаточно, чтобы смыть позор с семьи, которая не смогла разглядеть предателя и убийцу в своих рядах, поэтому, как тот, кто дал жизнь чудовищу, чувствуя свою глубочайшую ответственность за жизни людей разрушенные или отнятые его уже бывшим сыном Исихара Кадзима решил совершить сэппуку. Через час после этого заявления из резиденции бывшего премьер-министра, в которую он удалился после общения с прессой, сообщили о его кончине. Сам Ватару оставался под арестом в камере следственного изолятора до самого суда. В камере он был один, поскольку надзиратели опасались покушения или убийства бывшего судьи. Слишком много людей затаили на него обиду и мечтали отомстить. За все это время его не посещал никто кроме адвоката и журналистов, пытавшихся взять у него интервью и понять мотивы его поступков. Впрочем, понять мотивы не смогли даже следователи. Однако психолого-психиатрическая экспертиза проведенная по запросу адвоката показала, что Исихара Ватару пребывает в здравом уме и твердой памяти и несет полную ответственность за свои поступки. Его доставили в зал суда под конвоем, (как прежде Орочимару, которому уже вынесли приговор сроком в двадцать лет заключения в тюрьме строгого режима), со скованными наручниками руками и посадили в клетку, словно дикого зверя. Однако все присутствующие на слушание отметили, что изоляция заключения, а так же многочисленные предательства тех, кто был ему многим обязан подействовали на подсудимого не лучшим образом. Он осунулся, глаза залегли, в волосах прибавилось седых волос, а лицо покрылось сетью глубоких морщин. Всего за несколько месяцев этот влиятельный судья превратился в старика, удивительно похожего на своего отца. Слушанья длились с раннего утра и заканчивались поздним вечером. Прокуратура озвучила несколько сотен эпизодов совершенных Ватару преступлений, в числе которых был и предумышленный наезд на судью Якуши Ёроя, предумышленное убийство Мизуки Хиросавы заколку которой со следами ДНК Ватару обнаружили в его доме при проведения обыска. Обвинения в убийстве Нами Такугавы и Каойи Такугавы, спланированные бывшим судьей, но исполненные руками наемных убийц, а так же убийство судьи Нара, следы крови которого обнаружили в гостиной Исихары в стыках мраморных плит. Так же было озвучено множество эпизодов не законного возбуждения уголовных дел и ареста, жертвой которых стал не только Ёсики Окомото. Отдельным эпизодом стояли преступления совершенные Исихарой Ватару в отношении Такугавы Каи. Его многочисленные покушения на ее жизнь, начало которым бывший судья положил еще десять лет назад подмешав в сок сильнодействующий препарат, который вызвал у маленькой девочки сердечный приступ и чуть не стоил ей жизни. Заканчивая последним похищением совершенным с целью последующего убийства. Наемники, похитившие Каи из квартиры Итачи в ночь шторма так же предстали свидетелями перед судом и признали, что действовали по распоряжению Ватару, заплатившему им за эту работу. После ее освобождения из плена возглавлявший отряд наемник был убит, а остальные тяжело ранены, но в последствии выжили и теперь отвечали не только перед гражданским судом, но и трибуналом. Каи все еще не могла забыть ужас пережитый ей во время спасательной операции. Ее вывели на палубу катера, на борту которого ее удерживали, и она уже знала, что обратно в каюту ей уже не вернуться. С той самой неудачной попытки выкупить свою жизнь она уже предвидела финал этой истории и была готова ко всему, но не к такому. Когда словно из ниоткуда на палубу хлынули вооруженные люди в полной военной экипировке. Началась перестрелка. Удерживающий ее наемник, тот самый, что звал ее «Синеглазкой», закрылся ею, используя в качестве щита. Дуло его пистолета было у виска девушки, они отступали назад и любое неловкое движение могло заставить его нажать на курок. Но они уперлись в борт и отступать дальше было не куда и тогда раздался грохот и пуля пролетела у самого ее уха. Каи не видела кто стрелял. Звук выстрела оглушил ее и дезориентировал. Она не успела отреагировать, когда наемник, от попадания пули в голову которого отбросило назад. Он все еще удерживал ее обхватив рукой вокруг шеи и когда его тело перебросило через борт, она полетела вместе с ним. Она не успела даже вскрикнуть. Холодная вода мгновенно заполнила рот и нос девушки, хлынула к легким. Она хотела выплюнуть воду, хотела сделать глоток воздуха, всплыть наверх, хотя руки ее были связаны, а сама она никогда не умела плавать, все равно отчаянно боролась за жизнь, но тяжелое тело наемника камнем тянуло ее на дно. Большего ужаса в своей жизни Каи не переживала ни разу. Даже в тот момент, когда в ее палату пришел убийца и наставил на нее пистолет. Когда выстрелил и грудь ожгло болью она не была так напугана. Возможно потому, что в отделение было темно и она ничего не видела. Возможно потому что думала, что любимый мужчина приходится ей единокровным братом и не хотела жить. Но сейчас у нее была цель ради которой хотелось жить и позволить себе сдаться девушка не могла. Ее вытащил один из военных. Не раздумывая ни секунды он прыгнул за ней в воду, освободил от сковавшей ее словно тиски руки мертвого наемника и помог выплыть на поверхность. Совсем не изящно она плевалась и откашливалась, когда голова оказалась выше поверхности воды и преподаватель манер в ее частной школе пришел бы в священный ужас, увидев это, но главное, что она снова могла дышать. Им помогли взобраться на борт и ноги девушки снова коснулись твердой поверхности, но от пережитого потрясения тряслись с настолько неистовой силой, что устоять она просто не смогла. Ей помогли сесть и, чтобы согреться, укутали в чью-то огромную для ее изящной фигуры куртку. Когда она наконец совладала с собственным языком и смогла поблагодарить спасшего ее военного, он улыбнулся, сказав, что в благодарности нет необходимости. Он обещал ее жениху вернуть ее в целости и сохранности и ему совсем не хочется ссориться с ним учитывая в каком состоянии он сейчас находится. Один из военных встал у штурвала катера и повел его в направлении порта. Только тогда Каи увидела маленькую моторную лодку, закрепленную за карму катера и подпрыгивающую на волнах, на которой военные и подобрались к катеру. Из-за работы двигателя похитители не услышали ее тихий рокот, а из-за того, что не ожидали нападения и вовсе не были достаточно бдительны. И только тогда раздался звонок, которого ждал наемник и она смогла услышать голос любимого мужчины. Чувства нахлынули на нее с такой силой, что она не смогла сдержать слез, но справилась с собой и смогла сказать то, что должна была. И только шесть часов спустя, когда катер вошел в столичный порт они смогли, наконец, встретиться. Но тот момент, когда она чуть не утонула, все еще преследовал ее в кошмарах. Теперь же и она и Итачи выступали свидетелями в обвинениях против Ватару. Человек, который так жаждал лишить ее жизни за все время судебного заседания ни разу не взглянул в ее сторону. Зато не отрывал взгляда полного слепой ярости от Итачи, ведь именно он поставил точку на блестящей карьере бывшего судьи. Среди свидетелей снова выступал и Орочимару, которого доставили прямо из тюрьмы в которой он отбывал заключение, а так же Собаку — но — Темари и Нара Шикамару, ставшие жертвами сфабрикованного обвинения. Но самым неожиданным стало появление в качестве свидетеля обвинения Исихары Тоби, который не стал скрывать перед судом и журналистами, каким на самом деле человеком был его старший брат. Наконец, десять дней спустя судья возглавляющий слушанье вынес окончательный приговор. Исихара Ватару приговорили к смертной казни через повешенье, но многие считали приговор слишком гуманным. За всю боль, которую он причинил людям было бы гораздо справедливее заставить его мучиться дольше. И, видя, как подействовало на него тюремное заключение, многие жертвы Ватару и члены их семей желали, чтобы он оставался в одиночной камере до конца своих дней. Впрочем, обжаловать приговор прокуратура не собиралась. *** Карин отключила камеру и убрала телефон в карман узких брюк. Судебное слушание завершилось два часа назад, а она все еще находилась у дверей здания суда, снимая короткие интервью со свидетелями выступающими на процессе, представителями прокуратуры и адвокатов. Наконец, она закончила интервью с последними, но не по важности этого процесса свидетелями Учиха Итачи и Такугава Каи, которые любезно согласились ответить на ее многочисленные вопросы. Люди прошедшие через столько испытаний и пережившие боли больше, чем многие за всю свою жизнь, сумели отстоять свое право на будущее и личное счастье и Карин была безмерно рада за них. Видя, как они стоят рядом, касаются друг друга, смотрят в глаза — сразу становилось ясно насколько сильное чувство соединяло их души. Они были потрясающей парой не только гармонично смотрящейся вместе, но и умеющей предугадывать желания друг друга. В их общении не было борьбы, словно они всегда думали об одном и том же, словно знали друг друга, как открытую книгу. Но пережитый опыт не остался для них бесследным. Карин заметила, что Каи часто дергалась от резких звуков или случайных прикосновений, которых не ожидала получить, хотя и старалась этого не показывать. А Итачи старался не выпускать из руки ее ладонь и внимательно следил за каждым ее шагом, точно Каи могла исчезнуть в любую секунду, если он упустит ее из виду. И все же они были счастливы, глаза их горели любовью и Карин по-хорошему им завидовала, ведь сама она так и не решила проблем с личной жизнью. — Что собираетесь делать дальше? — спросила она уже не для съемки, а из личного любопытства. За минувшие три месяца у них почти не было времени встретиться и поговорить. Итачи и Каи были заняты постоянными допросами; прокурор вызывал их к себе едва ли не каждый день, чтобы составить как можно более точную картину произошедшего. Карин же продолжала работу в программе «Вне закона». Новый формат с двумя ведущими пришелся зрителям по душе и ее тепло приняли в качестве соведущей. Из-а постоянных репортажей и съемок у Узумаки почти не оставалось времени даже на то, чтобы подумать о планах на собственную жизнь и понять, чего же она на самом деле хочет. Впрочем, это была ложь. Девушка давно знала, что хочет от жизни она одного: быть с Саске и в этом крылась главная проблема. Младший Учиха вернулся домой в тот же день, когда Исихару Ватару арестовали. Он вошел в ее квартиру, пока Карин еще брала интервью у членов коллегии Верховного суда, забрал вещи и исчез, словно Учиха Саске никогда и не существовало в ее жизни. Вернувшись домой Карин обнаружила, что он ушел и ощутила настолько давящее чувство тоски, что разрыдалась. В ее бурной жизни еще не было отношений, окончание которых причинило бы девушке столько боли. Но она заставила себя поверить, что разрыв с Саске явление временное и им обоим нужно немного времени, чтобы осмыслить себя. С тех пор они больше не общались. Карин звонила ему несколько раз, но Саксе не отвечал и она прекратила попытки. Девушка знала, что Саске готовился к серьезной операции по пересадке нерва на руке взамен мертвого донором которого должен был стать его отец и, возможно, именно по этой причине он хранил упорное молчание. Не знал, чем все закончится и будет ли от пересадки толк. Но разве неспособность его пользоваться одной рукой отталкивала Карин? — Останетесь до приведения приговора к исполнению? — продолжила она. — Нет, — Каи улыбнулась. Ее синие глаза сияли не скрывая насколько она счастлива, что кошмар по имени Исихара Ватару закончился. — Мы вылетаем сегодня домой. Нужно отпраздновать окончание судебного процесса и объявить дату нашей свадьбы. — Дату? — оживилась Узумаки. Она давно знала, что это событие не за горами. Итачи изъявил желание взять Каи в жены уже через несколько недель после их знакомства и было удивительно, что они не сыграли свадьбу на протяжении этих трех месяцев. Но, судя по всему, они просто не желали привносить в свою семейную жизнь такой груз, как Исихара Ватару и ждали окончания судебного процесса. — И когда же вы решили пожениться? — В конце декабря. — Всего два месяца на подготовку, — прикинула Узумаки. — Не думаю, что Мэй и Микото-сан уложатся в такие короткие сроки. — Им придется, — ухмыльнулся Итачи. Он оплел рукой плечи своей будущей супруги и прижал ее к собственному боку так тесно, насколько это только было возможно. Каи вскинули на него голову, опалив взглядом сияющих глаз. Он смотрел на нее с тем же жаром и Карин поняла, что Микото-сан и Мэй действительно придется успеть с приготовлениями к назначенной дате. — Ты тоже должна поехать с нами, Карин. Каи оторвала взгляд от лица любимого мужчины который, судя по лихорадочному румянцу ее лица, вызывал у нее совсем не невинные мысли. — Я? — удивилась Узумаки. — Не думаю, что мое присутствие уместно… — Разумеется, ты должна присутствовать! — резко оборвала ее Каи. Карин каждый раз поражалась, когда у этой нежной, утонченной девушки прорезался командный тон, а взгляд становился полным решимости. В таком состоянии спорить с ней, казалось, совершенно не возможно. — Ты принимала непосредственное участие в этом деле и без твоей помощи нам никогда не удалось бы призвать Исихару Ватару к ответу. И мы очень благодарны тебе за помощь. Поэтому ты должна разделить этот радостный момент с нами. — Она подняла взгляд на Итачи и будто что-то прочтя в его глазах продолжила: — И быть на нашей свадьбе. Ты ведь член семьи, Карин. «Член семьи», — Узумаки задумалась над словами будущей госпожи Учиха. Считала ли она ее членом семьи, поскольку Карин являлась племянницей Мэй или же потому, что они с Саске… — Вам давно пора поговорить, — словно прочитав ее мысли произнес Итачи и Карин вздрогнула. Хоть она и мечтала вернуть их с Саске отношения, всякий раз как она задумывалась о их встрече по какой-то неведомой причине ее охватывала тревога, справиться с которой не получалось. Но Итачи прав, они оба слишком долго оттягивали этот момент. И чем больше проходило времени, тем труднее становилось возвращаться в прерванную точку. Но, возможно, им и нет нужды начинать с того момента, когда они остановились? Возможно, те их отношения и были обречены на провал! За минувшее время они оба изменились, лучше узнали себя и поняли свои желания. С этими знаниями и опытом пережитого они могли начать все с чистого листа и взрастить такую же любовь, как у Каи с Итачи. Но думает ли Саске так же? — Он хоть спрашивал обо мне? — спросила она без особой надежды. — Не то, чтобы спрашивал, — начал Итачи, но тонкая рука Каи легла на его ладонь, заставляя остановиться. Мужчина понял ее без слов и больше не произнес ни звука. — Саске всегда очень внимательно слушает все, что мы о тебе рассказываем, — закончила Каи. Карин улыбнулась. — Ну, уже кое-что. Ей действительно пора принять решение относительно своего дальнейшего будущего и покончить с этим. Но, что если ее ждал отказ? — Саске упрям, но не глуп. Не стоит переживать по этому поводу. Итачи снова каким-то мистическим образом понял ход ее мыслей, но что именно он пытался сказать, Карин не знала. *** Родные края утопали в изумрудной зелени и цветах. Если в столице многочисленные клены уже окрасились в желтый и красный, хотя погода стояла еще довольно теплая, то Окинава по прежнему дышала жарким летним зноем. Солнце ласково согревало своими лучами все, до чего могло дотянуться, а легкий бриз принесенный со стороны залива наполнял воздух солеными нотами. Микото работала в саду, дополняя свое непревзойденное детище луковицами весенних цветов. Стоя на четвереньках, маленькой лопаткой она делала углубление и осторожно опустив в нее луковицу, засыпала землей. Это таинство наполняло ее ощущением зарождения новой жизни, которая уже будущей весной превратит ее клумбы в пышный разноцветный ковер мелких цветков. Она чувствовала себя превосходно зная и то, что и сама она к весне приведет в мир новую человеческую жизнь. Они еще не знали пол ребенка, но по тому, как протекала беременность, женщина предполагала, что носит под сердцем дочь. Когда она ждала Итачи, а в особенности Саске девять месяцев беременности превращались для нее в сущее наказание. Сейчас же она чувствовала себя просто замечательно. Не было мучительной тошноты, головных болей и головокружений, которые часто приходилось переживать в прошлом. Напротив, ее словно переполняла сила и энергия и усидеть на месте женщине становилось с каждым днем все сложнее. Фугаку переживал, что слишком высокая активность может навредить ребенку и супруге, но Микото настаивала на своем. К тому же на ее фигуре беременность отразиться еще не успела, лишь слегка округлились щеки. Однако вскоре, когда ее живот достаточно округлиться она уже не сможет наслаждаться работой в саду. От увлекательного занятия женщину отвлек звук автомобиля, катящегося по подъездной дорожке. Она поднялась и отряхнув руки о передник, которым прикрывала простое серое платье с короткими рукавами направилась в сторону дома, чтобы узнать, кто к ним пожаловал без предупреждения. Фугаку находился в своем кабинете и гостей не ждал, а Саске… вернувшись из столицы он стал похож на тень. После операции по замене нерва, донором которого выступал Фугаку навестить Саске стали приходить девушки. Сакура и Ино каждый день стучались в их двери, но Саске ни с кем не хотел разговаривать и видеться. Он запирался в своем гараже и с раннего утра до глубокой ночи занимался тем, что разбирал и заново собирал мотоциклы. На вопрос Микото о том, зачем ему это нужно, младший сын отвечал, что такая работа помогает не только восстановить былую подвижность и силу руки заметно атрофировавшейся за время ношения бандажа, но и разработать мелкую моторику пальцев. И результат действительно был впечатляющим. Вот только сердце матери не обмануть, а оно прекрасно знало, что Саске просто закрылся от мира переживая свою личную трагедию. Выйдя из-за угла дома, ожидая увидеть кого-то из поклонниц младшего сына, Микото остановилась. Автомобиль, стоявший у самого порога был ей совершенно не знаком. Черная блестящая краска в свете яркого солнца отливала темно-синим. Окна иномарки так же были черными, затянутыми пленкой и увидеть, кто находится внутри Микото не могла. Но в этот момент водительская дверь открылась и из солона вышел человек. Микото сжала руками передник, а потом спустя несколько ударов сердца убедившись, что глаза ее не подводят, с радостным вскриком бросилась на встречу. — Мама, не в твоем же положении, — упрекнул ее Итачи за слишком быстрый по его мнению бег. Ее тонкие руки обвили шею старшего сына и прижали к груди с такой силой, какую было сложно ожидать от столь хрупкой женщины. — Я беременна, а не смертельно больна, — вскинула она на него сияющие счастьем глаза и отстранилась от него. — Запомни, это! Рано или поздно тебе и самому доведется в этом убедиться. Микото знала, что им с Каи пока нельзя иметь детей и среди тех препаратов, что она принимала по назначению врача после операции имелись и противозачаточные. Только через год станет ясно восстановилось ли ее сердце после ранения настолько, чтобы выдержать беременность. Но надежда на то, что у сына будет полноценная семья, а она станет бабушкой не покидали женщину. Уже то, что Каи пережила все ужасы похищения и последующих за ним событий без особенных проблем для здоровья было хорошим предзнаменованием. Каи открыла дверь салона и Итачи тут же подал ей руку, помогая выбраться из автомобиля. Но не успела девушка сделать и шаг, как тут же оказалась в объятиях будущей свекрови. Каи обняла женщину в ответ. — Дорогая, как я рада тебя видеть. Как рада, что все наконец закончилось, — в голосе Микото послышались слезы. — Мы тоже, — пробормотала в ответ девушка и Итачи заметил влагу в ее глазах. Еще минута и обе они разрыдались бы, но, нужно отдать должное женщинам семьи Учиха, обе взяли себя в руки и улыбнулись. — Почему вы не предупредили о своем приезде? — перешла в режим недовольной хозяйки Микото все еще не выпуская из рук Каи. — Мы говорили, что приедем, — заметил Итачи. — Но я думала, что это произойдет только на будущей неделе! Наблюдая картину семейного воссоединения сидя на заднем ряде сидений, Карин чувствовала себя так, словно подглядывала за чужой не уютно. Их с Мэй отношения хоть и были прекрасными, такой теплоты в них все же не наблюдалось. Как бы Мэй к ней не относилась, она оставалась ее тетей, а вовсе не матерью. С двенадцати лет Карин работала в модельном бизнесе и по факту была предоставлена сама себе. А когда в четырнадцатилетнем возрасте ей предложили переехать в столицу для работы с крупном агентстве Мэй отпустила ее с легким сердцем. Те полгода, что они прожили вместе после смерти Каойи-сана были самым продолжительным общением, что существовало между ними за последние десять лет. Даже сейчас, когда Карин позвонила тете и сообщила, что вернулась, Мэй посоветовала ее остаться в доме Учиха поскольку в ее доме, который она приобрела на деньги, что оставил ей Каойя-сан перед кончиной, еще не окончен ремонт. Но могла ли она оставаться в этом доме теперь? Как бы то ни было, иного выхода у девушки не было. И как долго бы она не сидела в машине, ничего не изменится. Открыв дверцу, она присоединилась к остальным. — Карин! — удивленно воскликнула Микото и бросила на сына взгляд, значение которого Узумаки не поняла. Итачи ничего не ответил матери и выражение его лица ни капли не изменилось, но, судя по всему, Микото этого было достаточно. Ее губы тут же растянулись в довольной улыбке, позволив Карин понять, что ничего против ее присутствия хозяйка дома не имела. Отпустив руку Каи, которой тут же завладел Итачи переплетя пальцы, женщина подошла к Карин и обняла с тем же рвением, как до этого обнимала сына и невестку. — Рада тебя видеть. Прекрасно выглядишь, — окинула она девушку придирчивым взглядом с головы до ног. — Знаешь, я смотрела все выпуски программы «Вне закона» с твоим участием. Мне кажется эта работа — твое призвание! «Призвание» … Карин с трудом сдержала грустную улыбку. Эта работа разрушила их с Саске отношения, а так же то, что он не был готов ей безоговорочно поверить. Не о таком призвании она мечтала. — Спасибо, — поспешила она поблагодарить женщину за комплимент. — Вы тоже прекрасно выглядите, Микото-сан. Беременность идет вам к лицу. — Не уж-то так заметно! — улыбнулась женщина и приложила ладони к округлившимся щекам. Каи прыснула смехом. Итачи так же не удержался от улыбки. Мать правильно поняла ход его мыслей. Последнее время Микото очень переживала из-за того, что Саске вел себя как затворник. При этом о своих мыслях и проблемах никому ничего не говорил. И Микото и Итачи знали причину странного поведения Саске, но как помочь человеку, который от помощи отказывается? Короткие моменты общения с Карин показали, что и она переживала их разрыв не менее болезненно, но все ее попытки связаться с Саске провалились и Итачи догадывался почему. Что же, пускай младший брат решил убегать, когда они встретятся лицом к лицу выбора у него уже не будет. — Ну, пойдемте в дом. Уверена, вы устали и проголодались с дороги! — Микото подхватила под руку Карин и увлекая ее за собой повела в сторону двери. Итачи и Каи последовали за ними. Из своего кабинета глава семьи Учиха услышал звук голосов в гостиной. Самым отчетливым из них оказался голос его супруги отдающей распоряжения Мисе и самой кухарки. Гораздо тише звучали еще два женских голоса и мужской. «Не уж-то Саске решил покончить с затворничеством и принять своих воздыхательниц»? — подумал Фугаку и взяв прислоненную к подлокотнику трость поднялся с кресла. Во время операции по извлечению нерва из его голени он почти полностью потерял чувствительность в ноге и удерживал вертикальное положение только при помощи трости. Нога не слушалась приказов мозга и безжизненным бревном волочилась за остальным телом. Врачи заверяли, что это временный эффект и в скором времени он обретет былую подвижность, как только восстановятся поврежденные нервные волокна. И правда, чувствительность медленно, но возвращалась, пока совершенно не приятным покалыванием в ноге. Но даже если бы он навсегда лишился возможности чувствовать свою ногу, Фугаку нисколько бы не сожалел о содеянном. Главное — он исполнил долг любого родителя, подарил собственному ребенку право на полноценную, здоровую жизнь. И то, что эта жизнь не приносило удовольствия его младшему сыну угнетало отца гораздо сильнее, чем собственная хромота. Постукивая кончиком трости по полированному паркету Фугаку вышел в гостиную и несколько минут пытался поверить собственным глазам. Нет, вовсе не Саске почтил родной дом своим присутствием, но и этих дорогих сердцу гостей он желал увидеть уже долгое время. И когда услышал от Микото, что его старший сын и невестка откладывают свое возвращение еще на неделю не сумел скрыть своего разочарования. Теперь же мужчина испытывал чувство приятного удивления видя Итачи и Каи в своей гостиной. — Отец! — Итачи заметил его первым. Его черные глаза буквально впились в лицо родителя. На официальной помолвке отец и сын пришли к примирению, но оно все еще оставалось шатким и Фугаку опасался, что могло разрушиться в любой момент. Однако теперь в глаза сына мужчина не увидел настороженности ил предупреждения. Итачи, не выпуская из пальцев ладони Каи, приблизился к нему и они крепко пожали друг другу руки. Девушка, стоящая рядом, улыбнулась будущему свекру и легко поклонилось. Фугаку смотрел на них, счастливых, любящих друг друга так сильно, что скрыть этого просто не получалось и сердце его разрывалось от гордости и страха. Ведь вся их жизнь могла разрушиться по его глупости и неосмотрительности. Какую ужасную рану все же он нанес своим детям. — Наконец вы дома, — проговорил Фугаку, Оглядев сына и будущую невестку с головы до ног, а потом перевел взгляд на Карин, словно его слова относились и к ней. Узумаки, чувствуя себя неловко сиротливо отступила к двери. Могло ли она считать этот дом своим? Было ли у нее право вообще находиться в его стенах? Захочет ли Саске выслушать ее и принять? Да и сможет ли она сказать ему необходимые слова, если увидит? От мысли встретиться с ним лицом к лицу девушку охватывал страх, а сердце колотилось в груди с настолько неистовой силой, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Она была близка к обмороку и оставалась в сознании только потому, что Саске не было, ни в этой комнате, ни в доме. Они расположились на диванной группе вокруг кофейного столика. Миса, сияя от счастья, подала чай. Микото принялась разливать горячий напиток по чашкам и позволила кухарке занять место рядом с ними и насладиться ароматным питьем с тостами и вкуснейшим персиковым джемом, вызвавшем у Итачи самые приятные воспоминания. — Так, значит, все закончилось? — заговорил Фугаку глядя прямо в глаза сыну, когда радостное возбуждение от неожиданной встречи прошло и за столом воцарилось неловкое молчание. Никто не знал, что стоит сказать, а о чем промолчать. — Слышал, его приговорили к смертной казни. — Да! — лицо Итачи было серьезным, а во взгляде блестела сталь. Он сидел на диване рядом с Каи так тесно, что они почти касались друг друга. И хотя его руки были заняты поочередно то чашкой чая, то тостами, каждый свободный миг его пальцы искали руку девушку. И сейчас, стоило разговору зайти о Исихара Ватару, он крепко сжал ее ладонь. И эта трепетная необходимость всегда чувствовать ее рядом лишний раз подтверждала через какой кошмар им пришлось пройти. — Приговор приведут в исполнение в конце месяца. — Я полагал, вы останетесь в столице до этого момента, — продолжил Фугаку, потянувшись к столу за своей чашкой. — В конечном итоге, он это заслужил. Итачи ничего не ответил отцу. Он повернул голову и встретился взглядом с синими глазами Каи. Она прикусила нижнюю губу, словно пытаясь перетерпеть приступ острой боли. Оба молчали. Карин, наблюдавшая за ними прикрыла глаза. Было ужасно видеть, насколько сильно мучает их память о пережитом. Саске рассказывал ей, когда они еще были вместе, что похищение Каи сильно подействовало на Итачи и он был на волосок от того, чтобы сойти с ума. Старший из братьев Учиха прекрасно понимал, что вернуть любимую женщину живой у него не получится, если только не пойти на безумный, смертельно опасный шаг, (что в последствии он и сделал), и молиться Богам, чтобы эта затея увенчалась успехом. Это был единственный случай, по словам Саске, когда Итачи признался в своей неспособности совершить что-то и открыто попросил о помощи. И эта слабость все еще поедала его изнутри. Он не смог прийти ей на помощь ни в момент похищения, ни позже, в момент ее освобождения из плена, когда Каи чуть не утонула в процессе ее же спасения. К счастью девушку успели вовремя вытащить из воды, но память об этом жила и в ней. — Он заслуживает самой ужасной участи, но не смерти! — Твердо проговорила Карин, успевшая в процессе работы над репортажами с судебного заседания над Исихара Ватарой услышать множество различных мнений по этому поводу. И составила свое собственное, помня о том, сколько человеческих судеб он искалечил. — Смерть для него будет избавлением. Я предпочла бы, что этот человек гнил в тюрьме до конца своих дней! Каи вскинула на нее глаза и удивленно захлопала ресницами, очевидно не ожидая столь откровенной кровожадности от нее. А, может, потому что Карин озвучила ее собственные мысли, которые Такугава не хотела произносить в слух? Когда Карин спросила их об этом после вынесения приговора, ни Итачи, ни Каи не высказали своего мнения лишь заметили, что не станут обжаловать приговор. Для них окончания суда стало точкой и должно было таковой оставаться, чтобы они могли начать новую жизнь не оглядываясь на пережитый кошмар. Как, впрочем, и всем остальным. — В любом случае, мы должны отпраздновать победу! Мы все это заслужили, — Воодушевленно проговорила Микото, стараясь избавиться от гнетущей атмосферы воцарившейся за столом. — Только не переусердствуй, милая, — ласково попросил ее Фугаку. — Не забывай, в каком ты положении. Микото бросила на мужа взгляд, который не предвещал ничего хорошего вынудив его неуютно заерзать в кресле. Разговоры о том, что она должна относиться к себе более бережно за три месяца беременности успели порядком набить оскомины. Фугаку отвел глаза. Злить супругу ему совершенно не хотелось. Последний раз, когда ему удалось вывести Микото из себя, она запустила в него заварным чайником. К счастью, покалечить его своей целью она не ставила и снаряд разбился у него под ногами, но проверять ее решимость еще раз не хотелось. Он отвела глаза не желая и дальше провоцировать ссору. Микото улыбнулась своей победе и повернувшись к Мисе принялась бурно обсуждать блюда, которые они могли бы подать на предстоящей вечеринке. Судя по энтузиазму, с которым она принялась перечислять угощения, праздник обещал быть грандиозным, а число гостей шокирующим. — Саске говорил мне, что тебе предложили занять кресло адвоката в составе членов Верховного суда, — перевел тему разговора Фугаку. — Могу я поздравить тебя с таким достижением? — Правда? — удивилась Микото прервав свои бурные обсуждения и взглянула на сына. — Я ничего не знала об этом. Мой сын станет членом Верховного суда! Не знала и Карин, но Итачи вовсе не должен был делиться с ней такими подробностями своей жизни. Гораздо больше ее интересовало: где сейчас Саске? И есть ли у нее шанс поставить точку и начать новую страницу своей жизни так, как она этого хотела? — Нет. — Итачи покачал головой. — Я отказался. — Что?! — Как? — Почему? Вопросы посыпались один за другим. Казалось не мыслимым отказаться от столь привлекательного предложения. Стать одним из членов Верховного суда для любого представителя Фемиды, будь то судья, адвокат или юрист — высшее карьерное достижение за которое, как выяснилось, могут даже убить. — У нас уже есть планы на будущее, — ответил Итачи и посмотрел на Каи таким взглядом, что Карин бросило в жар, а Микото многозначительно прочистила горло. Девушка улыбнулась ему в ответ. — И работа Верховного судьи не будет этим планам способствовать. — Я чую внуков! — тихонько пропела себе к чашку Микото сверкнув лукавым взглядом черных глаз на мужа. Фугаку прижал кулак к губам, скрывая улыбку. — Об этом мы еще не думали, — оторвалась от мистических глаз любимого мужчины Каи, Цунаде запретила ей беременеть на протяжении этого года, а дальше станет видно по ее состоянию. Но мысль о детях заставила порозоветь ее щеки. — Но планы у нас действительно грандиозные. — Посвятите? Или это тайна? — полюбопытствовала Карин. — Вовсе нет, — оживилась Каи. Похоже, разговоры на эту тему доставляли ей удовольствие. — После всего через что пришлось мне пройти, я особенно отчетливо осознала: как же сильно мне повезло. Но десяткам других пострадавших от действий этого человека не повезло и они оказались за решеткой или были казнены. И я много думала о том, сколько еще человек в стране оказались в схожем положении, когда не могут ничего противопоставить уголовной системе и доказать свою невиновность просто из-за того, что им не хватает на это материальных средств? Как владелица Фонда Такугавы, который в основном занимается строительством и инвестициями, я обладаю огромным состоянием и в моих силах помочь этим людям. Поэтому решила направить часть этих средств на создание благотворительной организации по защите прав человека. — Благотворительная организация? — глаза Микото загорелись интересом. Она уже представляла сколько благотворительных балов и аукционов проведут с Кушиной, чтобы поддержать начинание Каи. — В чем будет заключаться ее суть? — Мы подумывали открыть сеть юридических компаний оказывающих весь спектр услуг. Чтобы люди оказавшиеся в затруднительном положении могли обратиться за первоклассной помощью в любом уголке нашей страны. И эта помощь: от консультаций адвокатов, юристов и судей, до проведения независимого расследования и экспертиз — будет для них совершенно бесплатной. Все расходы возьмет на себя Фонд. — Прекрасная идея! — одобрительно кивнула головой Микото вскинув на Каи полный гордости взгляд. Потом отставила чашку и, повернувшись к мужу, положила руку ему на плечо: — Мы непременно должны принять в этом участие, дорогой! — Конечно, родная. — Он накрыл ее ладонь своей, выражая свою полную покорность ее желаниям. Все минувшие годы их бака Фугаку принимал решения единолично и, зачастую, деспотично. Он всегда полагал, что действует в интересах всех домочадцев, однако именно это поведение чуть не разрушило его семью. Теперь он сменил курс и позволил Микото, мудрой и любящей женщине направлять себя. — На самом деле, мы рассчитывали на это, — сказал Итачи отставляя свою чашку. — Правда? Значит, я предугадала ваши желания. — Сеть таких компаний будет строиться очень долго и мы рассчитывали на сотрудничество с уже имеющимися фирмами и конторами, — пояснил Итачи свою мысль. — Это не скажется на привычной работе, но, в случай необходимости, они должны будут предоставить всю необходимую помощь нуждающимся, а расходы компенсирует Фонд. — Думаешь? — задумался Фугаку. — Одно дело собрать коллектив энтузиастов, готовых прийти на помощь в любую минуту и совсем другое компании, которые уже состоялись. Разве захотят они тратить время на сложного клиента, теряя при этом легкий и быстрый заработок. — Мы думали об этом. И пришли к выводу, что время таких компаний будет так же оплачиваться, — добавила Каи. — К тому же не стоит забывать, что известность этого благотворительного проекта принесет им большую популярность и доверие потенциальных клиентов. Что, в последствии, приведет к увеличению их дохода. — Вот как, — глава семьи Учиха выпрямился на кресле. — Прекрасная идея. Ты, Каи, превосходно разбираешься в стратегии развития бизнеса. — Вообще-то, нет, — девушка смущенно опустила глаза. — Эта идея принадлежала моему компаньону Акасуна Сасори, — взял слово за нее Итачи. — И он уже выказал свое согласие сотрудничать с Фондом на таких условиях. А, что скажешь ты, отец? — Как и сказала ваша мать, мы обязаны принять в этом участие. К тому же, я давно собирался передать компанию тебе. — Боюсь, тебе придется возглавлять контору еще некоторое время, отец. — Что? Но почему? — Мы сыграем свадьбу в конце декабря. А после Нового года мы с Каи переезжаем в Осаку. Так вот почему они назначили дату свадьбы именно на этот срок, поняла Карин. У них просто больше не было времени. — Переезжаете? О чем ты говоришь? — чашка с чаем в руках Микото мелко подрагивала. Она только обрадовалась, что ее семья наконец в сборе. Каи опустила голову. Ей было стыдно отрывать Итачи от семьи, к которой он только вернулся и следовать за ее мечтой. Но и он сам, казалось, был весьма заинтересован в том, чтобы ее задумка увенчалась успехом. Но, прежде чем она успела покаяться в эгоизме, Итачи ответил за нее: — Весной Каи будет поступать в университет в Осаке. Ей необходимы знания, чтобы успешно управлять Фондом, — заметил он и это было отнюдь не его предложение. Каи решила все быстро и поставила его перед фактом. Но не отметить правильность ее устремлений мужчина не мог, так что ему не оставалось ничего кроме как подчиниться. А где жить, его совершенно не интересовало. Главное, чтобы она была рядом. — Я же займусь открытием юридических компаний принадлежащих Фонду, наймом людей и их обучением, а так же поиском фирм, готовых с нами сотрудничать. Это будет маленький шаг к достижению цели. Каи вскинула на него глаза и Карин поняла почему. Это маленькое «с нами» говорило о том, что Итачи целиком и полностью разделяет ее устремления и мечты. — Похоже, вас, правда ждет великое будущее, — проговорила Узумаки. — Не удивлюсь, если когда-нибудь к вам постучат в дверь и предложат Итачи-сану пост премьер-министра страны за заслуги перед страной. Ее замечание вызвало за столом легкий смех, но сама девушка не пыталась пошутить. Она нисколько не сомневалась, что такое действительно способно произойти. Час спустя когда все слова были сказаны, а все новости повторены по нескольку раз, Фугаку поднялся с места. У него была назначена встреча с клиентом и отменить ее он не мог. Микото и Миса так же спохватились, что, раз они собираются устроить празднество, приниматься за работу требовалось уже сейчас. Каи собиралась встретиться с Мэй и Конан с которыми она собиралась обсудить нечто важно и которых пригласила в дом Учиха и они должны были приехать с минуты на минуту. Девушка извинилась перед Микото за то, что действовала не спросив ее разрешения, но будущая свекровь отмахнулась и заверила, что это и ее дом и она может распоряжаться им как ей заблагорассудится. Итачи оставался с любимой, а Карин… ей совершенно не чем было заняться. К тому же Саске она так и не увидела, да и не услышала о нем ничего нового кроме нескольких упоминаний. — Не хочешь прогуляться по саду, Карин? — спросил Итачи заметив ее понурое выражение лица. — Погода прекрасная. К тому же в этом саду можно найти много интересного. В его глазах что-то блеснуло, но Карин снова не поняла, что скрывалось за его взглядом. Однако предложение показалось ей весьма заманчивым, чтобы скоротать время, пока Каи не закончит свои дела с Мэй и убедить тетушку, что она в состоянии спать на раскладушке в ее прихожей, лишь бы она пустила ее в свой дом. Оставаться здесь и дальше ей было ужасно стыдно. *** Карин несколько раз обошла всю территорию сада петляя по узким отсыпанным гравием дорожкам мимо пышно цветущих клумб, раскидистых хвойных деревьев, служащим дополнением ярким краскам, пышных кустов и фруктовых деревьев, большая часть которых росли в самой дальней части участка и служили источником сочных плодов на протяжении всего летнего периода. Не удивительно, что всякий раз, когда в доме Учиха подавали чай, к нему обязательно выставляли на стол тосты со всевозможными джемами. Однако все это не вызывало у девушки особого интереса. Что же тогда имел в виду Итачи-сан советуя ей совершить эту прогулку? Она свернула на очередную дорожку, обогнула старый дуб, которому, по ее мнению, было не меньше пары сотен лет и который совершенно точно был посажен специально далекими предками семейства Учиха только для того, поскольку эти деревья никогда не произрастали в тропической местности. Величественное дерево поражало своими размерами. Толстые ветви расходились в разные стороны над головой девушки подобно лучам и тянулись к солнцу. Листва, несмотря на жаркую погоду уже начала желтеть и одарила огромное дерево сияющей короной. Обогнув могучий ствол, увлекаемая вперед узкой тропинкой, Карин вышла к строению, в котором сразу признала конюшню. Длинное, узкое деревянное строение высотой в полтора этажа тянулось вперед на несколько десятков метров. Широкие и высокие ворота с торца выходили на старую дорогу теперь заросшую по краям плющом и колючим кустарником. Узкие длинные окошки под самой крышей бревенчатого строения на вид которому было лет не меньше, чем встреченному ранее дубу. И хотя бревенчатые стены покрывал ровный слой свежей серой краски все равно здание смотрелось весьма экстравагантно в современном саду Микото-сан. Карин удивленно вскинула бровь. Она не знала, что семья Учиха содержит лошадей. И, пожалуй, это действительно заинтересовало ее. Она подошла ближе и осторожно приоткрыв створку ворот, заглянула внутрь. Из окошек под крышей лился мягкий солнечный свет заполняя все внутренне пространство ярким светом. С правой и левой стороны вдоль стен тянулись отделенные друг от друга перегородками в человеческий рост стойла оставляя свободным широкий центральный проход. Ничего больше из обустройства конюшни Карин рассмотреть не смогла как, впрочем, и живых лошадей. Нет, кони здесь были, только железные: мотоциклы, квадроциклы и Боги знают, что еще. Из-за высоких перегородок отдельных «гаражей» увидеть что-либо не представлялось возможным. Но главное, что здесь был он! В темной футболке и спортивных брюках Саске сидел к ней спиной на маленьком табурете посредине основного прохода низко склонившись над наполовину разобранным мотоциклом. Справа от него находился широкий передвижной верстак на колесиках всю поверхность которого занимали аккуратно разложенные в особом порядке детали. Слева — несколько поддонов наполненных темной жидкостью, в которых отмачивались другие части сломавшейся техники. — Привет, — Карин открыла ворота сильнее и вошла внутрь, притворив их за собой. В старой конюшне резко пахло бензином, а на полу виднелись пятна пролитого масла, и ни намека на запах соломы или навоза. Саске как будто не услышал ее слов, хотя Карин была уверена, что произнесла их весьма четко и достаточно громко. Он продолжал сидеть на табурете низко склонившись к полу, полностью сосредоточившись на своем занятии. Наблюдая за ним девушка с легкостью могла представить его лет сто назад, занятого тем, что чистил копыта настоящему коню или залечивал раны животному. Казалось, это именно то занятие, которое идеально ему подходит. Догадывался ли об это сам Саске? И все же было до ужаса странно и страшно видеть его во плоти спустя столько месяцев. Еще хуже было делать вид, что между ними ничего не произошло и ни могут общяться как старые друзья. Во всяком случае Карин надеялась, что у них это получится. — Не против, если я войду? — спросила она не дождавшись от молодого человека никакой реакции. — Ты уже вошла! — констатировал очевидное Саске не разгибая спины и добавил: — Подай тряпку. Карин огляделась по сторонам. С одной стороны от ворот, через которые она только что вошла на полу горой валялись сваленные в одну кучу покрышки которым, похоже, пришло время отправиться на свалку. С другой стороны в самом углу стоял стеллаж с бутылками со всевозможными жидкостями, коробки с запчастями, фары и прочие принадлежности о назначении которых девушка не имели ни малейшего понятия. А по стене над ним тянулся ряд металлических крючков с развешанной на них ветошью. Карин сняла с крючка первую попавшуюся и подойдя к Саске, протянула ему из-за спины. Он выпрямился держа в руках запчасть, которую только что закончил очистил до блеска и положил ее на верстак, к остальным деталям. Все еще не поворачиваясь к ней лицом, Саске забрал предложенную ему тряпку и принялся тщательно вытирать руки. И только после того, как и с этим было покончено, он поднялся со стула и, выпрямившись во весь рост, повернулся к ней. — Зачем ты здесь, Карин? — Приехала с твоими братом и невесткой отметить победу над Исихара Ватару, — честно ответила она. — Значит, они приехали, — пробормотал молодой человек скривив губы, явно недовольный тем, что ему никто не сообщил. — Но я спрашивал не об этом. Зачем ты здесь, Карин? Это был не тот вопрос, который девушка хотела услышать. Точнее, именно этого она слышать не желала. Ее снова обуял страх. Она и сама не понимала, зачем здесь. Зачем вошла в конюшню и заговорила с ним? Почему не закрыла ворота и не пошла прочь сразу, как только увидела его? Разве она не понимает, что ведет себя, как преследовательница, которые так его раздражали! Сгорая со стыда от собственной глупости Карин захотелось броситься прочь и спрятаться в доме. Но внутренний голос подсказал, что поступи она так, их история с Саске может так и закончится. Она взяла себя в руки и, облизав пересохшие губы улыбнулась. — Хотела посмотреть конюшню. Никогда в них не была, — с наигранной легкостью она пожала плечами, словно больше ничего не имело для нее значения. Его лицо вытянулось от удивления, а черные глаза наполовину скрытые непослушными прядями ниспадающей на лицо челки расширились. Ее ответ обескуражил молодого человека и Карин могла бы праздновать маленькую победу, если бы сумела оторвать от него взгляд. Саске был все так же красив, как она запомнила. Широкие плечи, утонченные аристократические черты лица, длинные пальцы, узкая талия и мускулистые ноги. Но самое главное — его глаза. Они манили ее к себе своим мистическим цветом и Карин пропадала в них навсегда. — Тогда, смотри, — наконец нашелся с ответом молодой человек и вернувшись в реальность Карин поняла, что он тоже не отрывает от нее глаз. Они не пошевелились. Никто не сошел с места и не прервал зрительного контакта. — Слышала, операция прошла успешно, — эти слова дались Карин с огромным трудом, но молчать и дальше было просто не выносимо. — Поздравляю. — Спасибо. Теперь я хотя бы могу чувствовать то, к чему прикасаюсь, — ответил молодой человек и Карин вопреки здравого смысла вдруг показалось, что эта самая рука прикасается к ее обнаженной груди, гладит, сжимает, потирает сосок… Ее бросило в жар, щеки пылали. На губах Саске растянулась ленивая усмешка. — Если ты будешь и дальше пожирать меня глазами, рискуешь ничего не увидеть. — Как и ты, — прошептала она в ответ не в силах побороть дрожь в теле. — Мне здесь смотреть не на что, — заметил Саске. — Кроме меня? Она увидела, как дернулся его кадык, когда молодой человек проглотил вставший поперек горла ком. Она почувствовала, как наэлектризовался воздух между ними, ощутила разряды на кончиках пальцев. Во рту пересохло. — Саске, я, — она запнулась, провела языком по губам. Казалось, что могло помешать ей сказать слова, ради которых она к нему и приехала. Их обоих еще тянуло друг к другу, они сгорали в пламени стоило только встретиться взглядом, но отчего-то было не по себе. И все же отступить сейчас было бы трусостью с ее стороны. — Я приехала к тебе. — Что ты имеешь в виду? — все его тело напряглось, а черные глаза сузились. Карин пожалела, что затронула эту тему, но раз начала говорить, должна была довести начатое до конца. Она пригладила волосы. — Ты сказал, что мы живем в разных мирах и они никогда не пересекутся. Сказал, что не попросишь меня изменить свою жизнь ради тебя. Но я сама сделал этот выбор. — Что? — снова переспросил он. Казалось Саске не в силах осмыслить то, что она пыталась ему сказать, а Карин не могла подобрать более внятных слов, чтобы объясниться. Она вздохнула, снова провела языком по губам. — Я ушла из программы «Вне закона» и выставила свою квартиру в столице на продажу. Я буду жить здесь с Мэй. Совместно, мы откроем салон красоты. Уверена, у нас все получится, — торопливо, опустив голову, пока не сбилась с мысли, говорила она. — Я хочу жить здесь. С тобой, Саске. Быть с тобой это все, чего я хочу! Закончив, Карин подняла на него взгляд. Саске стоял не шевелясь, руки плотно сжаты в кулаки, лицо — застывшая маска. — Ты зря это сделала, Карин, — выдавил из себя молодой человек и отвернулся. Карин показалось, что земля разверзлась у нее под ногами, а в груди проделали огромную дыру. Она пошатнулась, но устояла на ногах. Не зря ее терзал неосознанный страх всякий раз, как она задумывалась о том, чтобы поговорить с ним лицом к лицу. Она не верно истолковала его слова. Саске не давал ей возможность выбора, он просто оставил ее навсегда! — Понимаю, — пробормотала она, чувствуя на ресницах влагу. И, развернувшись, быстро пошла к воротам конюшни. Ее сердце разрывалось на части, но глубоко в душе она уже давно догадывалась, что так и будет. Услышав торопливые шаги Саске обернулся и, выругавшись, бросился за ней. — Карин, постой! Ты не верно меня поняла! — пальцами он обхватил ее запястье и заставил девушку посмотреть на себя. — Я не это хотел сказать. — Не нужно извиняться, Саске. Я взрослая женщина и все понимаю, — она надеялась, что слезы не брызнут из глаз пока пытается изображать безразличие. — Но ты не поняла! — настойчиво повторил парень. — Ты не должна была уходить из программы «Вне закона». Работа на телевидении — твое призвание! Ты прекрасно смотришься в кадре и хорошо говоришь. Эта работа действительно тебе подходит. — Спасибо, — комплимент казался сомнительным, но она действительно прилагала много усилий. — И квартиру свою ты не должна продавать, — продолжил младший Учиха. — Как и переезжать сюда. Что же, во всяком случае ее выдворяли из города под предлогом ее успехов в карьере ведущей, подумала Карин. Он взял ее руки в свои, еще хранящие следы бензина и машинного масла и круговыми движениями потер тыльную сторону ее ладоней. — Если это ради меня, то что ты будешь здесь делать, если я уеду? — Что?! — Карин вскинула на него голову удивленно хлопая ресницами. — Уедешь? Куда? — В столицу, — ответил он и видя ее ошарашенный взгляд губы молодого человека растянулись в улыбке. — Я определился с будущим. Узнав, насколько увлекательным может быть расследование преступления, ощутив этот азарт, мне захотелось посвятить свою жизнь этому. Так что я решил будущей весной поступать в Токийский на юридический. — Решил пойти по стопам брата? — поинтересовалась она думая о том, что человека, которому предложили кресло в Верховном суде вне очереди превзойти будет крайне сложно. А ведь именно этого Саске и желал всю жизнь. — Нет, — он помотал головой. — Только встав по другую сторону, я смогу показать, чего стою. — Значит, прокуратура, — поняла она. Саске кивнул. — Я собирался переехать после Нового года. — Ясно, — она опустила глаза на их соединенные руки. Разумеется, он собирался переезжать после свадьбы брата, чтобы обжиться и, наверное, посещать подготовительные курсы, чтобы вспомнить то, что успел позабыть со школьной скамьи. — Думал ли ты о нас? — На самом деле у меня был план, — признался он и улыбнулся по-детски искренней улыбкой, — и своим неожиданным решением ты поставила в весьма щекотливое положение. — Правда? И как именно я тебе помешала? — Ну, для моего плана ты должна была оставаться в столице и в абсолютном неведении относительно моих планов, — начал он, с каждым словом сокращая расстояние между ними. — Ты бы увидела меня случайно в окно из окна своей квартиры и решила бы, что сходишь с ума. Потом ты встретила бы мой образ в метро и, даже на работе. А когда ты решила бы, что окончательно сошла с ума, я вышел бы тебе навстречу и… Его язык коснулся ее губ там, где до этого она проводила своим и девушка подалась вперед всем телом прижавшись к его груди. Губы ее раскрылись, пропуская желанного гостя в глубины рта и они соединились в долгожданном поцелуе, как оголодавшие звери. Она обвила руками его шею, зарываясь пальцами в густые непослушные волосы. Саске обхватил ее талию и с силой обеих рук прижал к себе. Его жаркие ладони беспорядочно гуляли по ее спине, ребрам, животу. Казалось, они никогда не смогут насытиться друг другом. Оба не знали, сколько прошло времени, когда они все же разорвали поцелуй и, тяжело дыша, стояли посреди бывшей конюшни прижавшись лбами друг другу. Сложно было вспомнить бывали ли в их жизни моменты слаще этого. Вдруг Карин тихо рассмеялась, заставив Саске отстранится и удивленно посмотреть на нее. — Что тебя так насмешило? — Нет, ничего, — она помотала головой. Лицо девушки раскраснелось сделав веснушки еще более заметными, глаза счастливо блестели, из-под длинных ресниц. — Просто я счастлива. Он собирался ездить за ней на метро! Саске, который ненавидит этот вид транспорта и считает его отдельным видом пытки? Не уж-то он настолько сильно хотел вернуть ее? Но, если спросить, он никогда не ответит. Впрочем, один этот порыв уже говорил о многом. Карин снова рассмеялась. Два месяца и они снова будут вместе. Пожалуй, наступление этого Нового года она будет ждать с таким нетерпением, которое испытывала только в далеком детстве! *** Конан приехала первой и уже некоторое время сидела напротив Каи буравя ее тяжелым взглядом янтарных глаз не произнося ни слова. Она так и не объяснила Хаюми причину столь внезапного приглашения, лишь попросила дождаться Мэй и тогда все станет понятно. Бывшая супруга Каойи-сана заставила себя ждать добрых тридцать минут прежде чем соизволила появиться рассыпаясь извинениями. Мачеха обняла Каи и расцеловала в обе щеки выразив свое удовольствие снова видеть ее живой и здоровой. — Сияние любви в твоих глазах очень тебе к лицу, дорогая, — улыбаясь, заверила она заставив Каи смущенно отвести взгляд. Наконец Мэй отпустила ее и повернувшись к противоположному креслу нахмурила брови: — А эта женщина здесь зачем? — Это я пригласила Конан, — ответила Каи и в ее голосе проявились повелительные нотки не допускающие возражения своим поступкам. — Присядь, Мэй. Я хочу вам обеим кое-что сообщить. — Надеюсь, что-то хорошее, — пробормотала Мэй, устраиваясь на диване рядом с Каи, показывая тем самым свои близкие с ней отношения. Конан на выходку женщины никак не отреагировала. Она совершенно не понимала, что здесь делает и, что могла ей сообщить Каи Такугава? Последний их разговор оставлял желать лучшего и хотя Хаюми успела пожалеть о том, что наговорила, извиняться за свои слова не собиралась. Не за тем же будущая госпожа Учиха ее позвала, чтобы требовать извинений? — Надеюсь, — ответила Мэй девушка. Каи подняла красную папку, которая лежала с боку от нее и, открыв, вынула из нее по очереди два листа. Один отдала Мэй, другой передала Конан. Обе в недоумении взяли предложенные бумаги и впились в них глазами. — Что это? — первой спросила Хаюми, когда так и не могла понять, что это все значит. — Шутка? — Нет! — спокойно ответила девушка и в ее лице Конан не увидела насмешки. Мэй продолжала пожирать глазами свой экземпляр документа. — Это состояние отца. Все, с учетом картин, коллекционных автомобилей и недвижимости, которой он владел. Точнее, одна вторая этого состояния на каждом документе. — И, что все это значит? — не унимала Хаюми силясь понять, что именно задумала эта женщина. — Постой! — прежде чем Каи успела что-либо пояснить, воскликнула Мэй, подскочив на диване. — Не хочешь же ты сказать, что разделила имущество моего покойного супруга между мной и ею? Женщина бросила в сторону Хаюми презрительный взгляд всем видом выражая свое неодобрение. Конан проглотила и это. Она прекрасно осознавала, что ей Каи уж совершенно точно ничего не должна. Но для чего же она тогда здесь? Чтобы убедиться в том, насколько богат был Каойя-сан и чего лишил Яхико? Или… в разуме Конан вдруг вспыхнула догадка, но она опасалась произнести ее даже мысленно, чтобы не спугнуть. — Не с Конан, — успокоила Каи мачеху. — С Яхико. Вторая половина отцовского состояния перейдет ему. Я понятия не имею, чего добивался отец составив завещания таким образом, чтобы я стала единственной его наследницей. Но мне это решение совершенно не кажется справедливым. Уладить этот вопрос сразу у меня не было возможности, но пока длился суд и следствие, нам удалось подготовить все необходимые документы. Осталось лишь поставить подпись. Конан прожгла взглядом номер счета, на котором, судя по документам, хранились принадлежащие теперь Яхико средства. Этой суммы с лихвой хватило бы, чтобы решить вопрос с долгом, который висел на них с Яхико мертвым грузом и который она так отчаянно, но безуспешно, пыталась погасить. Она рассчитывала быстро выскочить замуж за местного банкира, чтобы получить доступ к его счетам и, казалось, он тоже горит желанием скорее на ней жениться. Но стоило женщине переехать к нему, как все застопорилось. Очень скоро она поняла, что ничего, кроме статуса любовницы получить ей не удастся. И что тратиться на любовницу он так же не спешил. А между тем кредиторы не хотели больше ждать. Конан не знала, как выкрутиться из этой ситуации и принадлежащие Яхико деньги могли бы решить эту проблему. Однако он все еще находился в коме и не мог ими распоряжаться. Что толку иметь счет в банке, которым ты не можешь воспользоваться? — И ты сообщаешь мне об этом, чтобы я видела, что ты не бросила брата на произвол судьбы? — язвительно спросила Хаюми. Ее обуревал гнев вспыхнувший в тот самый момент, когда она осознала всю абсурдность ситуации. Каи сделал щедрый жест отказавшись от таких денег в пользу брата, но, в то же время и не теряла их. Яхико не сможет поставить свою подпись и деньги останутся лежать в банке. А, если, не приведи Бог, он умрет, половина отцовского наследства снова вернется к ней, но совесть Каи в будет чиста, ведь она сделала все, что могла. — Я сообщаю тебе об этом, Конан-сан, потому что с этого дня ты станешь принимать решения за Яхико, — Каи бросила на нее взгляд в котором читалась спокойная сила и уверенность, и женщину передернуло. Близкое общение с Учиха Итачи явно пошло ей на пользу. Перед Конан больше не было растерянной девчонки нуждающейся в чужой помощи и защите. Жизнь закалила ее и Каи не собиралась прогибаться перед кем бы то ни было. Рядом с этой Такугавой Каи Конан почувствовала себя маленькой и беззащитной. Девушка снова открыла папку и, вынув из нее еще один лист бумаги передала его Хаюми. Документ был заверен нотариусом по всем правилам и имел все необходимые печати. Не доставало лишь подписи самой Конан, имя которой так же значилось в документе. Она пробежалась взглядом по строкам составленным скучным бюрократическим языком. Каи, как единственный живой родственник Такугавы Яхико назначала полным его опекуном Хаюми Конан. Как законный представитель Яхико Конан имела права: принимать решения относительно дальнейшего лечения Яхико, распоряжаться его счетами, а так же движимым и не движимым имуществом. — Каи, зачем ты это делаешь? — голос Мэй заставил Конан оторваться от документа и поднять на нее глаза. Женщина впилась в сидящую рядом девушку строгим взглядом. — Я, конечно, благодарна, что ты позаботилась обо мне, но если бы твой отец хотел оставить эти деньги Яхико, он сделал бы это сам! К тому же, не стоит позволять распоряжаться имуществом чужому человеку? Яхико может умереть и никогда не воспользоваться своей частью наследства, но и ты можешь не получить его обратно! — Яхико очнется! — с непоколебимой уверенностью заявила Каи даже не взглянув в сторону мачехи. Она смотрела прямо на Конан и, казалось, все ее слова предназначались ей одной. — Ему становится лучше и врачи уверены, что брат придет в себя. К тому же, хоть это и наследство отца, сейчас эти деньги принадлежат мне и только мне решать, как с ними поступать, Мэй! Что до Конан, она вовсе не посторонний человек. Она женщина, которая любит Яхико. Я уверена, она сделает все необходимое для его благополучия. Широко распахнутыми глазами Хаюми смотрела на миниатюрную девушку сидящую напротив и не верила собственным ушам. Не верила, что эти твердые, решительные слова произносит именно она. Краем глаза женщина заметила, что и Мэй опустила глаза. Каи продолжила: — Конан, ты сказала мне, что я не имею права решать за брата, потому что не знаю его. Ты была права и я приняла твои слова к сведению. Если ты согласна принять мое предложение и взять на себя ответственность за его будущее — поставь свою подпись! В голове все перемешалось и встало вверх дном. Только сейчас она начинала осознавать все, что только что произошло. Каи Такугава, которой она так ненавидела только что решила все ее проблемы. Теперь она могла расплатиться с долгом и бросить этого никчемного банкира за которого держалась исключительно ради денег. Она могла жить в доме Каойи-сана, который Каи так же оставила брату и пользоваться его автомобилем. Она могла больше ни от кого не зависеть и посвятить всю себя Яхико и заботе о нем! Хаюми вдруг ощутила, что не может вымолвить ни слова, спазм сдавил ей горло, а слезы глубокой благодарности жгут глаза. Чтобы не разреветься она прижала ладонь к губам и кивнула в ответ на вопрос девушки. — Отлично! — Каи одарила ее теплой улыбкой и подала шариковую ручку. Конан быстро поставила размашистую подпись в соответствующей строке в документе о праве опекунства и повторила ту же процедуру на документе о принятии Яхико половины состояния его покойного отца. — А ты, Мэй? — девушка повернулась к бывшей супруге своего отца. Мэй виновато улыбнулась и взяла ручку. — Прости, если полезла не в свое дело. Просто, ты так мало знаешь о жизни и я хотела помочь. — В этом все дело, — Каи внимательно наблюдала за тем, как Мэй выводит иероглифы своего имени на документе. — Если я не буду принимать свои собственные решения, то никогда не получу жизненный опыт. Но Конан показалась, что девушка произнесла эти слова исключительно для того, чтобы не затевать ссоры. Испытания, которые выпали на ее участь за последний года наделили Каи таким жизненным опытом, который Мэй даже не могла себе вообразить. К тому же она была невестой Итачи и, разумеется, успела обсудить свои решения с ним, а он никогда не был глупцом. Так что в советах Мэй, да и вообще кого бы то ни было. Пусть она и разделила состояние отца между Мэй и Яхико не оставив себе ни йены, Каи все еще оставалась владелицей Фонда Такугавы, которым ей предстояло управлять. И твердость характера, а так же умение огибать острые углы, которые она продемонстрировала в ходе этой короткой беседы прекрасно подходила к ее будущей роли. — Если это все, — Конан поднялась с места. Ей не терпелось расплатиться с долгом и разорвать отношения с банкиром, — я пойду! — Постой, Конан, — девушка повернулась к ней. — есть еще кое-что, что я хотела обсудить с тобой. — И повернувшись к мачехе добавила: — Мэй, не могла бы ты… — Конечно, дорогая! — та сразу поняла, что ей стоит оставить их одних и поднялась с места, сжимая в руках документ на свою часть состояния Каойи-сана. — Я хотела увидеть Карин. Не подскажешь, где она? — Карин в саду, — улыбнулась ей Каи, но глаза остались холодными. Мэй вышла из комнаты, но Каи так не произнесла ни слова. Она смотрела вслед мачехи и думала о чем-то, о чем Конан не имела ни малейшего представления. Однако ей показалась, что Каи испытывает холодность по отношению к Мэй, но старается не демонстрировать это открыто. Не известно, поняла ли это Мэй, но то, с какой поспешностью она покинула гостиную наводило на определенные мысли. — Так, что ты хотела мне сказать? — спросила Конан, когда молчание затянулось. — Прости! — девушка вздрогнула, словно успела забыть о том, что в комнате не одна и повернувшись к Конан виновато улыбнулась. — Хочешь чаю? Не дожидаясь ответа, она легко поднялась и с дивана и исчезла по направлению к кухне. *** Мэй торопливо прошла по коридору и вышла в холл. — Не могу поверить! Не могу поверить! Не могу поверить! — Едва слышно бормотала она. Ее глаза лихорадочно блестели, а лицо пылало. Женщина все еще не могла прийти в себя после сцены произошедшей в гостиной. Разве возможно, чтобы кто-то по доброй воле расстался с такой суммой денег! Мэй и не мечтала, что станет обладательницей такого богатства. Все, на что она могла рассчитывать в собственных мечтах ограничивалось лишь четвертью от состояния покойного мужа. Если бы только она не осталась единственной наследницей, но тогда и Каи, и Яхико… — Не могу поверить! Тень шевельнулась с боку от нее отделившись от стены. Мэй вскрикнула, прижала руки к груди. Фигура шагнула к ней на встречу и полоса света льющегося из окна упала ему на лицо. Женщина шумно выдохнула. — Итачи-кун, ты до смерти меня напугал! Разве можно так подкрадываться, — она глупо хихикнула и обмахнулась зажатым в руке документом будто ее бросило в жар. — Я собиралась повидаться с Карин. Каи сказала, что она в саду. А ты, что здесь делаешь? Ждешь Каи? Она еще разговаривает с Конан… — Нет. Я жду вас, Мэй! Женщина вздрогнула. Лицо Итачи ничего не выражало, но голос, которым он говорил с ней полнился сталью, а взгляд черных глаз впился в нее словно колючие иглы. Не понимая, что происходит, она воскликнула: — Меня! Зачем? — Хочу спросить, мучает ли вас совесть? — не меняя тона спросил мужчина. Мэй судорожно сглотнула. — Совесть? Не понимаю, о чем ты, Итачи-кун? — Правда? — Он сделал всего один шаг по направлению к ней, но этого было достаточно, чтобы заставить ее пятиться. — А мне кажется, вы прекрасно знаете о чем я говорю. Деньги, которые вы получили от Каи. Вы ведь не заслуживаете их! — Почему это?! — встрепенулась она. — Каойя был моим мужем! Мы прожили в браке два года и еще пять лет до этого состояли в очень близких отношениях. Он умер, не успев переписать это глупое завещание, которое составил, чтобы наказать Яхико. И если кто и не заслуживает этих денег, то он, а не я! Ее горячая тирада не вызвала у Итачи ровным счетом никакого сочувствия. Он покачал головой и скрестил руки на груди. Губы мужчины тронула ироничная усмешка. — Не успел. Или вы не дали ему на это времени? Глаза Мэй широко распахнулись от удивления. Она сделала еще пару шагов назад, шумно втянула носом воздух. — Не… не понимаю, что ты имеешь в виду, Итачи-кун, — она говорила с придыханием и часто дышала, словно ей не хватало воздуха. Грудь тяжело вздымалась, лицо покраснело, а руки, сжимающие документ на право владения частью имущества покойного мужа она спрятала за спину, словно Учиха в любой миг мог вырвать его у нее из пальцев и разорвать в клочья. Итачи не двигался с места, но не отрывал взгляда от лица женщины и этого уже было более чем достаточно. От этого взгляда не куда было деться. Он проникал, сквозь одежду, кожу и кости в самую суть ее души и постигал самые потаенные, тщательно сокрытые от других тайны. Он знал, и это осознание напугало Мэй больше, чем если бы ей приставили нож к горлу. — Я много думал, — повернув голову к окну заговорил Итачи, точно не слышал предыдущих слов женщины, — как получилось, что Исихара узнал, что именно в тот день Каойя-сан будет один дома и что дневник, который он столько лет жаждал заполучить находится в его сейфе? Этот вопрос мучал меня на протяжении всего времени, но ответа на него не находилось и я решил оставить его. Тем более, что ответ уже ничего не решал. Но настал день, когда мою любимую женщину похитили вместе с дневником, о существовании которого после смерти Каойи-сана знал лишь очень узкий круг людей. Большая часть из которых члены моей семьи, подозревать которых я даже не думал потому что они лучше позволили бы себя убить, чем предать нас! А, значит, был кто-то еще, кто знал о дневнике гораздо раньше, чем о нем узнала Каи и сказала остальным. И все встало на свои места. — Ты не понимаешь… — начала, было, она, но Учиха не позволил ей продолжить. — Это должен быть человек, которому Каойя-сан доверял настолько, чтобы посвятить в тайну существования дневника бывшей супруги и о том, сколько компромата на высокого чиновника в нем содержится. Человек, с которым он поделился о получении угроз в адрес его нынешней жены и дочери и с которым вместе принимал решения о том, как не допустить трагедии. Наконец, человек, который всегда был рядом с ним, — Итачи повернул голову к женщине и его глаза опасно блеснули, — это вы, Мэй! — Нет! Все не так! Ты не понимаешь! — Ей казалось, что она рвет горло от крика, но с губ срывался лишь жалкий хрип. Она опустила глаза не в силах больше вынести его пристального взгляда полного ярости. Мэй понимала его. Понимала, что Итачи никогда не простит ей ее поступков, но он должен хотя бы попытаться войти в ее положение: — Каойя помешался на этом проклятом дневнике и ничего не желал слышать: ни уговоров, ни слез, ни угроз! — Он умирал и перед смертью хотел исполнить обещание, которое дал бывшей жене, — не согласился с ней Итачи. — Тогда почему ему было не подумать о жене нынешней? Или дочери? — вскрикнула она надрывным высоким голосом. — Почему, заранее зная, к чему все это может привести, он не подумал о нашей безопасности? Ведь это наши жизни стояли на кону, не его! Я с огромным трудом убедила его хотя бы подумать о том, чтобы выслать Каи из страны. Хоть какие-то чувства к дочери у него еще оставались. Обо мне он и думать не желал. А когда я стала настаивать — выгнал из дома, швырнув в лицо чек! Я не хотела никому навредить. Я хотела избавиться от чертовой тетрадки, которая могла стоить мне жизни. Я представить не могла, чем все это может обернуться… — В ее голосе слышалось раскаянье и вся поза с поникшей головой, поникшими плечами и сгорбленной спиной свидетельствовали об этом. — Он сказал, что это не мое дело. Моя жизнь — не мое дело! У меня просто не было другого выбора иначе нас всех убили бы из-за него. Ее голос потух и в комнате воцарилась тишина нарушаемая лишь ее сбивчивым дыханием. Женщина опустила руки и прислонилась спиной к стене, словно это признание отняло у нее все силы и она упадет, если лишиться опоры. Казалось, еще немного и она лишиться чувств настолько сильными оказались ее скрытые переживания. — Мэй, вы пытаетесь убедить меня, что пытались спасти Каи? — с безразличием в голосе спросил мужчина. Слова женщины нисколько не тронули его, более того, показались ему насквозь фальшивы. Он ухмыльнулся. — И вы полагаете, я поверю? — Это чистая правда, Итачи, — женщина подняла на него скорбный взгляд, глаза блестели от слез. — Я действительно не хотела, чтобы все так обернулось. — И к тому, что тем днем Каи приняла сильнодействующее лекарство, которое принимал от боли больной раком Кайоя-сан вы не имеете никакого отношения? — снова задал вопрос Итачи. Женщина захлопала ресницами, будто не понимала, что именно он говорит. Он вздохнул, сложил руки за спиной и подошел к окну всматриваясь в солнечный октябрьский день за стеклом. — Когда я только взялся представлять интересы Каи и попросил рассказать мне о том дне, когда был убит Каойя-сан, она мало что помнила. Кроме того, что у нее разболелась голова после аукциона и она приняла лекарство. Это было похоже на случайное совпадение. Кухарка перепутала упаковки и дала ей не тот препарат. Но так же Каи сказала, что у нее часто случались сильные головные еще с того времени, как была убита ее мать. Думаю, это стало последствием приема сосудосуживающего препарата, которым ее пытались убить тогда и вызвавшем у нее сердечный приступ. Так если головные боли случались так часто, разве кухарка не знала, как именно выглядит упаковка препарата, которые она принимала? Он стоял к Мэй спиной, но женщина чувствовала его пристальный, сковывающий все тело взгляд на себе и не могла пошевелиться. — Вы подменили лекарство, чтобы Каи совершенно точно оказалась тем вечером дома, а потом вернули все на свои места. Вы сообщили где находится дневник Нами и в какое время за ним лучше прийти, рассчитывая на то, что не только Каойя-сан станет жертвой. Если вы никому не хотели навредить, то все ваши действия выглядят крайне подозрительно. — Это вздор! — с огромным усилием ей удалось отойти от стены и сделать пару коротких шагов по направлению к мужчине. — Зачем бы мне это делать? Да и когда? Каойя выгнал меня и больше я в доме не появлялась! Когда бы я успела поменять содержимое, если Каи лично видела, когда я покидала дом! — Каи в этом случае не самый надежный свидетель, — он даже не удостоил ее взглядом. — Она приняла лекарство и поднялась в свою комнату, чтобы отдохнуть. Она проспала до глубокой ночи, а когда проснулась, из-за сильнодействующего препарата и пережитого шока не могла вспомнить события той ночи вплоть до момента, когда появилась полиция. Но в ходе повторного расследования обстоятельств убийства Каойи-сана в оде следствия против Исихары полиция снова допросила кухарку. Ту самую, что дала Каи подмененный препарат и она сказала, что в тот день вы с Каойей-саном ссорились дважды. После первой ссоры вы ушли и это тот момент, который видела Каи. Но позже вы вернулись. Кухарка слышала, что вы спорили из-за завещания, которое вы, Мэй, требовали переписать. Каойя-сан отказался. Вы вышли из кабинета и некоторое время рыдали на кухне. Этого времени было достаточно, чтобы снова поменять содержимое упаковок. А что до вопроса: зачем? Ответ на него сейчас в ваших руках — деньги! Только избавившись от единственной наследницы вы могли претендовать на часть состояния мужа, который не только вычеркнул вас из завещания, но, и это вы тщательно скрывали ото вех, подал на развод. Конечно, документ вы не подписали и его не передали судье, поэтому вы все еще числитесь его женой. Но ведь это совсем не то, о чем вы мечтали, верно? Талантливый, востребованный парикмахер, пользующийся высоким спросом у представительниц высшего сословия. Вы хотели влиться в мир, к которому принадлежали ваши клиентки и наши способ — Такугава Каойя-сан, богатый инвестор, вдовец, с двумя взрослыми детьми, которых вам не придется воспитывать. Все складывалось прекрасно, вот только Каойя-сан не торопился делать вам предложение. Целых пять лет вы терпеливо ждали, что день свадьбы вот-вот настанет, но чуда так и не произошло и вы поступили единственноверным способом, как заставить мужчину жениться. Вы сказали, что ждете от него ребенка. — Откуда ты… — Видите ли, Мэй. Когда за расследование берутся следователи заинтересованные в том, чтобы преступление раскрыть, а не сокрыть улики, всплывает много интересных фактов, — он повернулся к ней, желая узнать какой эффект произвели на нее его слова. Мэй стояла, вытянувшись в струну и плотно сжав губы, словно боялась, что может закричать. — После свадьбы, разумеется, у вас случился мнимый выкидыш и ребенка не стало. Вы запретили Каойе-сану говорить об этом, под предлогом того, что вас мучает душевная боль. Но на самом деле вы не хотели, чтобы кто-то узнал о вашей лжи. Ведь чем больше человек вовлечено в тайну, тем больше риск, что правда выйдет наружу. Но иглу в мешке не утаишь, да? Он узнал. И пока у вас еще была возможность получить хоть что-то, вы начали действовать. Но для этого вам нужно было избавиться от Каи и не важно каким образом ее бы не стало, главное, что завещание Каойи-сана потеряло бы силу. — Хорошо, — произнесла она после недолгого молчания, — ты поймал меня, Итачи-кун. Я действительно солгала Каойе о беременности и о выкидыше, лишь бы затащить его под венец. Но в этом я не уникальна. Но все остальное… Ничего, из того, что ты озвучил, я не делала. Я не пыталась никого убить или подстроить убийство. Смею напомнить, что узнав от Саске о том, что Каи обвиняют в убийстве я сразу бросилась ей на помощь! — Только потому, что опасались, что ее действительно оправдают! — Итачи не повышал голоса, но тон, которым он произнес эти слова заставил Мэй содрогнуться всем телом. — Нужно отдать вам должное, Мэй, вы действительно ничего не делали. Своими руками. Вы умело использовали подвернувшуюся возможность. Вы ведь уже проверили, что одного упоминания дневника достаточно, чтобы убить человека. Когда в Каи стреляли в больнице и она была на волосок от смерти, вы сообщили, что дневник Нами находится в здании Фонда, когда мы с Яхико отправились туда, рассчитывая, что наемный убийца избавиться и от него тоже. Когда эта попытка не удалась, а Каи вступила в наследство вы поняли, что можете получить не только деньги мужа, но и Фонда. Поэтому вы снова сдали ее сообщив, что она привезла дневник мне. Если бы Каи умерла на том катере, вы единственная остались бы в качестве опекуна Яхико и, разумеется, отключили бы его от приборов. И все состояние Каи могло бы быть вашим. «Могло бы»? — она не произнесла этот вопрос в слух, но по полные недоверия глазам и вздернутой брови, Итачи понял, о чем она думала. Он улыбнулся и эта улыбка была подобна яду, горечь которого Мэй ощутила на языка и тут же сглотнула, прогоняя вкус. — Для человека, который так много времени и сил потратил на поиски дневника и всех, кто был с ним связан, вы ничтожно мало знаете о его содержании, Мэй. Нами не была родной матерью Каи. Ее родила молоденькая любовница Каойи-сана, которая не могла о ней заботиться и Нами, поскольку не могла иметь своих детей, удочерила ее. Так что вы не единственная родственница Каи. Ее биологическая мать жива и я знаю, кто она. В случай если бы Каи погибла, именно она стала бы ее наследницей. И Итачи непременно добился бы того, чтобы так все и было. Но почему он говорит это открыто в лицо человеку, которого считает виновным? Не потому ли, что все его обвинения зиждутся только на домыслах? — И все же, ты не прав, — предприняла очередную попытку оправдаться Мэй. — Я никогда и никому не желала зла. — Не уж-то вы полагаете, что мои слова голословны? — отрезал Учиха. — И пусть вначале я мог лишь предполагать кто и по какой причине предал нас, последние месяцы у меня было достаточно времени, чтобы подкрепить свои выводы неопровержимыми доказательствами. Поэтому прошу: прекратите ломать комедию, Мэй. Мне все известно! Она смотрела на него широко распахнутыми глазами не в силах поверить собственным ушам, крепко сжимая в руках документ на собственность, который только что получила от падчерицы. Для того ли они задумали все это, чтобы заманить ее в ловушку? Мэй совершенно не гордилась тем, что сделала. При других обстоятельствах она никогда и не подумала бы совершить нечто подобное, но, как она и говорила Итачи, у нее просто не осталось выбора. Их дальнейшая судьба решилась в тот день, когда Каойя рассказал ей о дневнике и о том, что собирается сделать. Когда она стала получать звонки с угрозами. Когда муж, каким-то образом узнал об обмане и потребовал развода! Во всем виноват только Такугава Каойя! Или, может быть, она… Она встряхнула головой, прогоняя непрошенные мысли и подняла на мужчину глаза. — И, что ты собираешься делать дальше? Арестуешь? Подашь в суд? — Если бы я хотел сделать нечто подобное, то сделал бы уже давно, — холодно ответил Итачи. — Но я не хочу заставлять Каи снова проходить через это испытание. Она этого не заслужила. — Значит, она не знает? — в голосе Мэй слышалось явное удивление. — Я ей не говорил. Но Каи далеко не глупа и в состоянии сложить два и два. — Вот как, — теперь Мэй понимала причину той холодности, с которой вела себя Каи по отношению к ней. Она усмехнулась, потрясая документом в руке. — Так, этими деньгами вы решили избавиться от меня? — Не думаю, что Каи именно это имела в виду, — проговорил мужчина и скрестил руки на груди, — но я — да! Я хочу, чтобы вы исчезли из жизни моей семьи и никогда больше к ней не приближались! Иначе вы ощутите на себе все возможные последствия, а они вам, поверьте, не понравятся. Она усмехнулась. Она только купила дом и начала в нем ремонт, надеясь начать новую жизнь. Открыть парикмахерский салон. Не такой пышный, как тот, в котором она раньше работала, а что-нибудь попроще. Однако, похоже, ее планам не суждено сбиться. Учиха всегда крайне резко реагировали на угрозы членам их семьи и на защиту всегда вставали единым фронтом. Мэй понимала, что в этом городе, даже префектуре, для нее не будет будущего. — Я тебя поняла, Итачи-кун, — смиренно произнесла женщина. С выбранным ей домом так не хотелось расставаться, но она сможет пережить эту потерю. — Можно мне теперь повидать свою племянницу? — Пока, да, — Итачи сделал жест рукой, предлагая ей двигаться дальше. Мэй, боясь, что он передумает и выставит за ворота, быстро прошмыгнула мимо него и выскочила на улицу. Солнце опалило ее глаза, заставив женщину прищуриться и поднести руку ко лбу, чтобы закрыться от ярких лучей. Воздух Окинавы казался особенно манящим в этот день, возможно потому, что больше она никогда не сможет его почувствовать. Мэй сделал несколько шагов, по направлению к саду, где, как ей сообщили, проводила время Карин и увидела их. Карин и Саске остановились в нескольких десятках метров от дома в тени раскидистой ели с таким расчетом, чтобы ни из одного окна дома их было невозможно заметить. Держась за руки они о чем-то тихо переговаривались склонив головы настолько низко друг к другу, что почти касались. С губ Карин не сходила счастливая улыбка. Саске не улыбался, но его черные глаза блестели и не отрывали восхищенного взгляда от лица девушки. Мэй остановилась внезапно все осознав. Слова Итачи, которым она не придала должного значения, посчитав, что легко отделалась за свои прегрешения. Но Итачи и не думал проявлять милосердия, не после того, как она сознательно пыталась навредить Каи. Он отомстил и месть оказалась кране жестока. «Я хочу, чтобы вы исчезли из жизни моей семьи и никогда больше к ней не приближались!» — сказал он и имел в виду не только Каи. Возобновив отношения с младшим Учиха Карин, единственная родственница и единственный же ребенок, который у нее был, теперь навсегда была потеряна. Итачи не позволит ей даже попытаться наладить связь с племянницей. Доказательств ее вины в смерти Каойи и покушении на жизнь Каи предостаточно, чтобы остаток жизни она провела за решеткой. Но куда страшнее и горше, если Карин станет известна страшная правда о поступках тети. Своего падения в ее глазах Мэй допустить не могла. Но пока у нее еще есть время, чтобы быть Карин той, кем она ее считала, женщина собиралась воспользоваться им сполна. *** Каи вернулась через несколько минут неся на деревянном подносе две чашки, чайник и небольшую тарелку с тостами с джемом. Поставив его на край девушка принялась неторопливо сервировать стол для чаепития. Конан не понимала, чем вызвано такое внимание к ее персоне. Она прекрасно осознавала, что в доме Учиха принимать ее как желанного гостя никто бы не стал. Было бы логично, если бы это именно ее попросили покинуть гостиную, а Мэй осталась пить чай и вести светские беседы с падчерицей. Но Каи поступила иначе. О чем же она хотела с ней поговорить? — Хочешь, чтобы я предоставляла отчеты о расходовании средств Яхико? — спросила Конан. Девушка, разливавшая в этот момент горячий чай по чашкам удивленно взглянула на нее повернув голову. — Не понимаю, о чем вы, Конан-сан? — Брось! — отмахнулась женщина. — Признать, спектакль выдался презабавный. Дать понять Мэй, что она и Яхико имеют одинаковое значение для тебя и имеют одинаковые права на долю отцовского состояния было превосходной идеей. Но ты ведь не так наивна, верно? После всего, что тебе пришлось пережить едва ли ты станешь слепо доверять кому-нибудь кроме Итачи и членов его семьи. Я права? Слушая ее Каи снова заняв свое место напротив. На лице ее застыло выражение недоумения и озадаченности, словно ничего подобного ей и в голову не могло прийти. Несколько мгновений она раздумывала над словами Хаюми потом взяла свою чашку с исходящим паром напитком и поднесла к губам, но пить не стала лишь подняла на нее взгляд пронзительно-синих глаз. — Вы правы, — ее голос был тихим, но твердым. От каждого ее слова струйки пара закручивались в спирали. — Теперь мне действительно сложно довериться кому-то, кого я не знаю. Но, как я сказала Мэй, вы не посторонний человек, Конан-сан, вы женщина, которая любит моего брата и готова пойти на все, чтобы его защитить. И этого для меня более чем достаточно. — Даже после того, что я наговорила в нашу последнюю встречу? — осведомилась Хаюми. — Пожалуй, именно из-за этого, — ответила Каи. Она отставила чашку так и не сделав ни одного глотка и снова подняла глаза на Конан. — Не стану скрывать, в тот момент я была обескуражена и глубоко обижена. Тем более, что вы не так поняли слова, которые я тогда сказала. Но позже я осознала, что поступила бы на вашем месте точно так же, касайся это моего любимого человека. Вы через многое прошли вместе с Яхико и ни разу не отвернулись от него, хотя, смею заметить, он ни единожды этого заслуживал. И этих рекомендаций мне вполне достаточно, чтобы доверить вам его будущее. И на этом разговор о Яхико был закончен. Я вовсе не собиралась с вас требовать отчетности. Девушка снова потянулась к чашке и на этот раз сделала пару глотков, предварительно подув, чтобы остудить напиток. Конан продолжала смотреть на нее с полным недоумением. — Тогда, почему я все еще здесь? — спросила она теряясь в догадках. — Не для того же, чтобы узнать последние новости из моей жизни? — Нет. Но разговор действительно затронет вас непосредственным образом. — Девушка вновь обратила все свое внимание на Конан. Ее взгляд был серьезным, а выражение лица сосредоточенным. — Я хочу предложить вам работу, Конан-сан. Хаюми несколько раз открыла и закрыла рот прежде чем сумела, наконец, обрела дар речи: — Мне? — казалось, ничто не может удивить Хаюми сильнее, но Каи это удалось. Следующие несколько минут Каи в подробностях рассказала Конан о планах на свою жизнь и о тех изменениях, которые она собиралась произвести в структуре работы Фонда. Организация, занимающаяся в основном инвестициями и отлично зарабатывающая на этом, теперь, по замыслу Каи, должна была лютую часть своего дохода тратить на благотворительный проект оказания бесплатной юридической помощи лицам, оказавшимся жертвами судебной системы. Сама задумка и размах с которым Каи собиралась подойти к воплощению своей идеи в жизнь поразили Хаюми. Но не только это. Каи Такугава открылась ей с совершенно иной стороны, впрочем, она никогда ее хорошо и не знала, чтобы судить. Конан прекрасно отдавала себе отчет, что все время была предвзята к ней особенно после трагедии случившейся с Яхико. Она считала, что после покушения Каи выжила не заслужено и должна была поменяться местами с братом, но лишь потому, что ужасно боялась потерять любимого человека и искала любого, на ком могла бы сорваться. И Каи непоколебимо приняла на себя бурю ее гнева и отчаянья. Они и сейчас поступала схожим образом. Эта девушка прошла через Ад, но вместо того, чтобы собрать все свои деньги и уехать в кругосветное путешествие или устроить что-нибудь безумное, чтобы вновь почувствовать себя живой и свободной, она прежде всего думала о тех, кому не так повезло. Женщина была готова признать, что благотворительный проект будет иметь огромное значение не только, для пострадавших от несправедливости судейских чиновников, но и для всей страны в целом. Но не могла не отметить и риски, о которых, впрочем, Каи знала и сама. Каойя-сан создал Фонд основываясь исключительно на собственных финансовых познаниях и собрал в руководстве людей подобных себе. Едва ли кто-то из финансистов и брокеров, нацеленных на то, чтобы заработать как можно больше, захочет терять часть прибыли на благотворительность. Тем более заниматься воплощением этой организации в жизнь, пока владелица Фонда будет получать образование в другой части страны. Именно по этой причине Каи хотела предложить должность директора Фонда Конан. — Но, почему я? — в голове Хаюми царил хаос. — Все очень просто! — Каи развела руками, словно объясняла маленькому ребенку простые истины. — У вас юридическое образование и вы сможете понять, что именно необходимо сделать, чтобы проект успешно функционировал. К тому же, как управляющая, вы сможете сами подбирать сотрудников и компании-партнеры для этого сотрудничества. — Похоже, ты упускаешь одну маленькую деталь, — поспешила напомнить Конан, — что мы с твоим братом занимались мошенническими схемами и твой будущий муж за это меня ненавидит. — Вовсе нет, — улыбнулась Такугава. — На самом деле, когда зашла речь о том, кто мог бы взять на себя управление Фондом, пока я получаю образование, именно Итачи предложил вашу кандидатуру. — Правда? — в услышанное было сложно поверить. — Неожиданно. Однако, это не отменяет мошенничества, в котором мы были замешаны с Яхико. Не боишься, что я обчищу счета Фонда так, что ты и не узнаешь? — Скорее, я надеюсь, — Каи прищурила глаза в уголках которых блестели озорные искры, — что вы, с учетом упомянутого опыта, сможете такие схемы обнаружить и вовремя принять меры. Конан хмыкнула: — Отправляешь мошенника ловить мошенников? Хитро. Девушка одарила ее легкой улыбкой. Если она не сама додумалась до этого, то тот, кто вложил эту мысль в голову Такугавы коварный гений. Предложение в самом деле оказалось заманчивым. Каи не скупилась на оплату. С такими деньгами Конан могла всю оставшуюся жизнь прожить независимой обеспеченной женщиной, даже если Яхико, очнувшись, отвергнет ее чувства. Ей не придется искать финансовой помощи у мужчин с которыми она при других обстоятельствах никогда не пожелала иметь ничего общего. — Так, вы согласны? — с нетерпением во взгляде спросила Каи. Конан все еще опасалась поверить в реальность происходящего. Казалось, стоит ей согласится и молодая владелица Фонда скажет, что это был розыгрыш. И все же она не смогла скрыть улыбки, когда после кивка головой, перед ней на стол лег контракт на право управления Фондом Такугава. — Боги, — пробормотала она ставя свою подпись на важном документе в третий раз за последние полчаса, — кто бы мог подумать, что главной рекомендацией к моему назначению станет причастность к финансовым преступлениям! И давай перейдем на «ты». Будет крайне неловко, если моя работодательница станет мне «выкать». — Согласна, — ответила девушка и поднявшись со своих мест они чисто по-деловому пожали друг другу руки. — Встретимся завтра в офисе Фонда и уладим последние формальности. — Хорошо. А теперь, если не возражаешь, я пойду. Не терпится уладить наши проблемы с долгом и разорвать отношения с одним надоедливым банкиром, который все равно не собирался на мне жениться. Простившись, Хаюми направилась к двери, ведущей в коридор, но голос Каи остановил ее прежде чем она успела повернуть ручку: — Конан, один вопрос, если позволишь! — Женщина обернулась и внимательно посмотрела на нее. Ощущение того, что Каи сейчас признается в жестоком розыгрыше обострилось. — Ты будешь возражать, если я захочу посещать Яхико, пока он в больнице? — Шутишь? — этот вопрос действительно показался женщине забавным. — Он твой брат. Ты и до этого могла выставить меня за дверь и запретить приближаться к нему. — Но теперь ты его опекун, — напомнила девушка. Хаюми улыбнулась и покачала головой из стороны в сторону. — Нет. Я не буду против. Она вышла за двери и наткнулась на Итачи, ожидавшего в коридоре. Он стоял прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. Поза его была расслабленной, но исходящее от него напряжение все же чувствовалось. Хаюми остановилась. — Караулишь, не придется ли вмешаться и спасать принцессу? — поинтересовалась она не испытывая больше к мужчине прежней враждебности. — Нет, — Итачи отстранился от стены. — Моя невеста в состоянии постоять за себя. — Да, — согласилась Хаюми возраждая в памяти ощущения, которые произвела на нее девушка. — Характера у нее прибавилось. — Это лишь начало, — губы мужчины тронула мечтательная улыбка. — Через год — другой, ты пожалеешь, что согласилась работать на нее. — Ну уж нет! Запугать меня у тебя не выйдет, Учиха. Черта с два я позволю выгнать меня с этой работы! — Ты даже не начала… — Мне уже все нравится и точка! Резко развернувшись к нему спиной Конан широкими шагами направилась прочь из дома. Итачи ухмыльнулся ей в след. Он не ошибся, позволив Каи дать ей шанс. Конан никогда не казалась ему плохим человеком. Лишь то, что она попала под влияние Яхико не способного принять на себя ответственность и вести честный бизнес сбило ее с верного пути. И за шанс, дарованный ей сегодня Конан всегда будет признательна. Он открыл дверь и вошел в гостиную. При виде его Каи тут же поднялась с места и поспешила навстречу. Они встретились посередине комнаты и сразу оказались в объятиях друг друга. Не больше часа, но они уже безумно соскучились. — Ты закончила? — спросил он, крепко прижимая девушку к себе, словно еще не в силах поверить, что она не исчезла. — Да. Сделала все, что хотела. — Каи говорила ему в плечо и ее голоса почти не было слышно, но Итачи чувствовал его всем своим существом, как чувствовал ее в своих руках. — А ты? О том, что собирается говорить с Мэй и о самой причине состоявшегося между ними разговора Итачи Каи ничего не говорил, но и она знала его потаенные мысли. — Да. Все закончилось. — Он отстранил девушку от себя, совсем немного только чтобы иметь возможность заглянуть ей в лицо. — Осталось лишь проследить, чтобы мама не слишком увлеклась подготовкой к празднику и число гостей не превысило пары сотен. — Не думаю, что это возможно. Во всяком случае судя по суматохе, которая сейчас царит на кухне. Она улыбнулась ему сверкнув глазами и Итачи готов был поклясться, что никогда прежде не видел ее такой спокойной, сияющей и уверенной в себе, как в этот минуту. Он склонился к ее лицу и легонько потер кончиком носа о ее нос. — Если все зайдет слишком далеко, мы всегда сумеем сбежать и остаться наедине, — успокоил девушку Итачи. Он опустил голову ниже и их губы встретились. Каи с жаром отозвалась на поцелуй, прижавшись к любимому мужчине всем телом, словно желая стать с ним единым целым. — Может, сделаем это сейчас? — спросила она чуть позже, переводя сбившееся дыхание. Сердце девушки отчаянно колотилось в груди вторя его сердцу. Итачи улыбнулся, прищурив глаза. — Как пожелаешь, — низким голосом заверил он и взявшись за руки, смеясь они бросились прочь из гостиной в новую жизнь, которая начиналась в этот самый момент.