Неозаглавленные

Мы снимали одно из неплохих помещений в Ванкувере под репетиционную базу. На самом деле я любил наш зал в восемнадцать квадратов больше своей квартиры, и подолгу засиживался здесь даже тогда, когда остальные ребята расходились по домам. В приятной полутьме пыльных светильников, окруженный пропахшей табачным дымом темной обивкой стен, я чувствовал себя умиротворенно. Здесь рождались стихи, здесь появлялась на свет мелодия, здесь всплывали в моем сознании идеи, с которыми наутро я делился с товарищами по группе. Эти восемнадцать квадратов стали моим вторым домом, они же сделали из меня узника, жившего в своем мире. - Идите, ребята, - немного поспешно сказал Такамаса, делая порывистый глоток питьевой воды. Сегодня он вместо меня засиживался допоздна, и мы, зная его неоднозначную натуру, решили дать ему полную свободу в действиях. Такамаса был искусным гитаристом, редким самородком, и он не любил, когда на него давили, и я отлично понимал это. - Только не скури все запасы сигарет, - кинул я напоследок, зачехляя свою акустическую гитару. Такамаса лишь усмехнулся, прикуривая. Он был неожиданным, непредсказуемым и до сих пор слишком загадочным, как при первой нашей встрече в ночном клубе. Мне казалось, я мог простить ему все его странные выходки, вытерпеть все его едва разборчивые речи, смириться с его отрешенным взглядом. Я чувствовал, что нуждался в нем, мне хотелось знать, что он есть в моей жизни, и мы идем бок-о-бок, вместе справляясь со всеми трудностями, встречавшимися на нашем общем пути. - Спасибо, - услышал я за своей спиной, переступая порог, но почему-то не оглянулся. Я не мог сказать наверняка, послышались мне это слово, или оно прозвучало на самом деле, только почему-то именно с ним, плотно застрявшим в моем сознании, я проснулся на следующее утро. В Ванкувере моросил серый дождь, на город опустилась бесцветная дымка, и мне поскорее захотелось оказаться в нашей студии. Я был уверен, что Такамаса уснул на низеньком потрепанном диванчике, о перила которого была потушена не одна сигарета. Только я встретил полнейшую темноту и тишину, окутанную холодом. Здесь словно никого никогда и не было, а о вчерашнем оставленном беспорядке говорила разве что пепельница, полная скуренных бычков. Такамаса не сдержал свое слово. Он не сдержал свое слово дважды, решив, что почти незаметный белоснежный клочек бумаги, лежавший на столике, способен все объяснить. «Скурил все, что было. Новые сигареты в буфете. Такамаса» Словно сигареты – это единственное, что могло волновать меня, и я почувствовал колкий удар в самое сердце. Не было ничего, что предвещало бы беду, но я ощущал себя крайне неуютно в студии. Мы прождали своего товарища целый день, не начиная без него репетицию, перекидываясь лишь парой слов, выпивая каждые два часа по бутылке пива. К полуночи стало понятно, что Такамаса Ишихара сегодня не придет, а ровно в двенадцать ночи я открыл личную страничку своего друга на фейсбуке и осознал, что он вообще не вернется в Ванкувер. Он был на пути в родную Японию. *** - Почему? Журналисты с любопытством напирали, совершенно позабыв о профессиональной этике, и Крис неуютно поерзал на своем сидении. Все, что сейчас происходило в конференц-зале, касалось его самого ровно столько, сколько и Ишихару. Такамаса сидел неподвижно, медленно обводя взглядом присутствующих представителей СМИ, и Крис неосознанно спустился на своем стуле, чтобы вновь безопасно спрятаться за спиной одного из корреспондентов, сидевших спереди. - Знаете, раньше я задавал себе этот вопрос, - начал музыкант уже немного более расслабленно. – До тех пор, пока не нашел на него ответ. Я – собственник, и если что-то попадает в мои руки, это станет моим от и до. - В Ваши руки попала группа, о которой Вы мечтали, разве это не здорово? Разве не здорово полностью контролировать то, чем занимаешься? – спросил один из журналистов. Такамаса едва заметно отрицательно мотнул головой. - Разве это здорово – быть постоянно под чьим-то контролем? – почти жестко спросил он в ответ. – Подминать кого-то под себя, устанавливать для всех свои правила? Рядом со мной находилось три талантливых парня, но я затаптывал их собой, своим существом, потому что я считал, что только я знал, как нам надо было двигаться. Я был тем, кто выстраивал шаг каждого из нас, и, в конце концов, я испугался, что однажды кто-то из нас оступится. Крис неожиданно почувствовал, как какая-то пелена медленно затянула его глаза, отчего лицо Ишихары казалось совсем нечетким. Ему меньше всего хотелось сейчас именно этого, и он судорожно раскрыл губы, делая глубокий выдох. Ему больно было возвращаться в тот период времени, который так и не получил своего названия в его книге жизни, которая писалась страницы за страницей. Ему больно было оттого, что человек, вынуждавший его сейчас вернуться в те дни, ранил себя еще больше. Такамаса Ишихара обрезал свои крылья, чтобы не взлететь выше тех, с кем он начинал свой полет. - И все-таки, Вы не жалеете о своем решении? - Нет, - твердо ответил музыкант. - Вы поддерживаете связь со своими бывшими товарищами по группе? Японец промолчал, впервые за всю пресс-конференцию опустив голову, и Крису почему-то неосознанно захотелось разнести к чертям головы всем этим бестактным журналистам, в числе которых он сейчас сидел. Он проклинал себя за то, что купил билет на эту драму, рассказывающую о нем самом. Он проклинал себя за то, что до сих пор считал Такамасу лжецом, но почему-то верил каждому произнесенному им слову. Пока в зале стояла неловкая тишина, Крис резко взмахнул рукой, и ассистентка японца ухватилась за него, как за спасательный круг. - Следующий вопрос! – громко сказала она. Крис поднялся, не чувствуя своих ног и не отрывая взгляда от смоляных волос своего бывшего друга. Тот сидел неподвижно, не поднимая глаз и скрестив пальцы рук в замок. - Почему, - начал Крис дрожащим голосом, - почему вместо Marlboro Lights оказались Kent? Такамаса Ишихара даже не вздрогнул, услышав вопрос, на который ответ знал лишь он один. Он медленно поднял глаза на Криса, будто совсем не удивившись увидеть его здесь. Какое-то время японец просто смотрел на него, пытаясь понять, что изменилось в том за эти годы. Наверное, ничего существенно не поменялось, разве что перед ним стоял тот, кто в ближайшем будущем покорит музыкальный рынок Европы. - Я хотел, чтобы ты бросил курить, - улыбнулся Ишихара.