Прощайте, леди Маргарит Рокстон!

«Как часто в нашей жизни происходят маленькие события, которые переворачивают жизнь. Как часто мы не замечаем, как клянемся: Навсегда.» Мисс Кру сидела в своей комнате, перебирая бессчетные записки, что лежали на покрывале. Они были измяты, изорваны и сохранили явные следы слез. Слезы… Они стали верными спутниками суровой Маргарит за последние месяцы. Стекая серебристыми струйками по щекам, стоило лишь чуть забыться, и ее ледяные стены мнимого спокойствия разбивались вдребезги. Эти непрошеные ручейки брали начало прямиком в ее сердце, и им, соленым, бездушным, опустошающим было все равно, где сейчас находится девушка: на автопилоте помогает Веронике, рвет дневники Меллоуна, отвечает на вопросы Челленджера, сидя у камина. Стоило лишь на секунду ослабить контроль и соленые капли вновь расчищали себе путь на лице, давно забывшем иное проявление эмоций, кроме кривоватой вымученной ухмылки. Никогда прежде, даже в детстве, ей не было так безнадежно, никогда девочка Маргарит не плакала так горько, так открыто, как взрослая, сильная женщина, которой она стала сейчас. Все вокруг было наполнено этой тоской - серой, вязкой, безжизненной. Казалось, что без постоянных подколок, кокетливого ехидства и огненной ярости наследницы, которые так прежде раздражали всех вокруг, дом опустел. Словно из него высосали тот кислород, что поддерживал вечное горение жизни в этих четырех стенах. Радость ушла из дома-на-дереве вместе с препирательствами влюбленных, с бесконечными спорами и выяснениями отношений, с головокружительным флиртом и романтическими вечерами. Вместе с Джоном Рокстоном. Вероника беспокойными шагами мерила гостиную, хотя между жителями дома и был установлен негласный договор не выяснять у Маргарит, что же произошло, девушка не могла не думать об этом. Слишком резкими были перемены, слишком страшно было видеть, что первыми неприкрытыми эмоциями за эти пять лет на плато у железной наследницы были боль и тоска. Раз за разом хранительница давала себе обещание, что сегодня же встряхнет Маргарит, заставит ее через брань и слезы раскрыть причину этой ссоры, но, видя, как в потухших изумрудных глазах при первых ее робких словах вспыхивает ярость, готовая уничтожить все на своем пути, девушка отступала. В такие секунды наследница напоминала дикого зверя, что долго томился в железной клетке и сейчас, вырвавшись на свободу, все его силы, энергии направлены лишь на одну цель – уничтожить. Уничтожить то, что причиняет такую боль. А именно это чувство вновь и вновь поднимали со дна души бесконечные сочувственных взгляды и робость друзей. Маргарит тяжело вздохнула и смяла в руке очередной листок. Кому она делает лучше, сидя в этой клетке, что сама выстроила себе за эти дни? Зачем вновь и вновь перечитывает строчки, в которых больше нет жизни? Нет тех чувств, что когда-то автор вкладывал в них. А вот отклик в ее душе остался. Взгляд наследницы упал на лист бумаги скрытый под кучей мятых клочков, и хриплый смех вырвался из ее груди. О, да. Вот что осталось от ее глупой мечты, не менее глупая выходка! С полубезумным блеском в глазах мисс Кру прожгла ненавидящим взглядом ни в чем не повинную бумагу. «Леди Маргарит Рокстон, Леди Маргарит Рокстон» - гласили надписи на ней, сделанные красивым, витиеватым почерком наследницы. - Прощайте, Леди Маргарит Рокстон! – Ядовито произнесла девушка, но тонкие пальцы отказались рвать листок. Что-то сильнее обиды и ненависти жило в ее груди. Именно это «что-то» и не давало уничтожить ее прошлое, ее надежды, ее мечты. Из гостиной раздался приглушенный разговор друзей. Они вновь шептались о ней. - Я больше так не могу, - с усталым вздохом наследница поднялась с кровати, отбросив, словно обжигающий ее, листок назад на кровать, и направилась к выходу из комнаты. - Вероника, успокойтесь. Нам нужно решиться и выяснить что происходит, а не метаться по дому! Прошу вас – мягко увещевал блондинку репортер. - Что-то не особо вы преуспели в решительности, Нед! Если мы будем продолжать так и дальше, то все просто сойдем с ума! - Или перессоримся окончательно, – вставил профессор, задумчиво пощипывая рыжеватую бородку, - мы итак уже близки к этому. Этот год был не легким, но радостным! И я не понимаю, что сподвигло Джона уйти. А тем более Финн… - Профессор, не упоминайте эти имена! – Вероника вскинула руки в жесте отчаяния. - Лучше не будить лихо… На этом блондинка запнулась как фигурально, так и буквально. Наткнувшись разом на брошенный на пол арбалет Финн и стальной взгляд наследницы, вышедшей, наконец, добровольно из своей «кельи». - Быть может, стоит перестать относиться ко мне как безнадежной больной и ходить на цыпочках? – Раздраженно бросила она, проходя мимо Вероники и равнодушным пинком отбрасывая с дороги более никому не нужный арбалет. - Мне кажется, пришла пора расставить все точки над i, - начала наследница, усаживаясь в плетеное кресло, и упираясь ледяным взглядом в вошедшего в комнату Саммерли, - присаживайтесь профессор. - Маргарит, мы… - Вероника, сядь! Неужели ты думаешь, что приступ откровения нападет на меня дважды? Так что сделай всем одолжение, просто сядь и выслушай. Спасибо. Сделав вдох, словно крупный глоток спиртного для храбрости, Маргарит продолжила, стараясь смотреть поверх трех пар глаз, заботливо и смущенно вглядывавшихся в ее бледное, осунувшееся лицо. - Нас с лордом Рокстоном больше ничего не связывает, это было обоюдное решение, за которое не стоит никого винить. Тем более Финн. Что-то подсказывает мне, что ее поступок продиктован чем-то иным. Хотя… я уже не берусь судить о чем-либо на этом плато. И если я ошибаюсь, то желаю этой паре немереного счастья, - натянутая улыбка, полная фальши и усилий казаться равнодушной, промелькнула на красивом лице. - Я не просила никого уходить, Джон сам принял это решение и он для этого уже большой мальчик. Я надеюсь, что маленькое затворничество не будет в тягость вам, потому что я решила остаться на этом плато. Отчего-то большой мир перестал представлять для меня особую ценность, дума, что я дольше проживу здесь, где меня не ищут наемные убийцы всех континентов. И, собственно, это все, что я хотела вам сказать. - Маргарит, - глядя на поднимающуюся со своего места девушку, Артур понял, что его слова будут лишними. Слишком хорошо он понимал ту горечь, что сейчас поселилась у нее в душе. Для того, чтобы приглушить боль нужно будет время, время и терпение. К счастью, именно этого на плато было в избытке. – Просто знайте, что мы ваша семья и мы всегда рядом. Остальные дружно кивнули, словно китайские болванчики. Слишком прямолинейные, они боялись навредить этой колючей женщине, которая в данный момент с такими беззащитными глазами открывала им часть своей души. - Спасибо, профессор. Я не люблю слово всегда, но спасибо. - Не стоит, дитя мое. Еще раз сухо улыбнувшись, наследница направилась в свою комнату, молчаливая, но решительная Хранительница увязалась следом. Густые сумерки стали накрывать джунгли, растекаясь по земле сероватыми струйками, они вместе с туманом заползали в комнаты дома-на-дереве. Принося зябкость и тревогу, предупреждая о том, что еще один день подходит к своему завершению и до утра люди остаются в холодном мраке, пока жгучее солнце, как горячее сердце влюбленного, будет пробиваться через небесную тьму, спеша на встречу к своей возлюбленной, что ждет его по ту сторону горизонта. И пока длится этот вечный бег небесного светила, будут длиться и людские страдания, расцветая в предрасственой тиши. Стекая солеными каплями на тонкую ткань подушек. Оставляя в душах пустоту, заполняемую лишь отрывистыми снами. - Маргарит, постой! - Вероника, я же все сказала. Мне нужно побыть одной, какое-то время, ты понимаешь, ОДНОЙ. - Нет, я не понимаю! Маргарит, я НЕ понимаю! Ведь еще вчера вы сгорали от любви, а сегодня просто так разойдетесь по разным частям плато, стирая все воспоминания о том, что было?! Ты сама учила меня бороться! - Бороться стоит тогда, когда ты действительно знаешь, что у тебя есть то, за что стоит проливать кровь и слезы. - Маргарит… - Нет, Вероника, хватит. Не хочу больше ничего объяснять, быть может, позже. - Хорошо,– вздохнув, блондинка с нежностью провела рукой по непослушным кудрям подруги, - все будет хорошо. И девушка приготовилась выполнить молчаливую просьбу брюнетки, оставляя ее наедине со своими призраками. - Я ненавижу эти слова, - отчеканила наследница ей вслед, - когда-то я твердила себе их каждый день, пока шла по пятам за человеком, ради которого была готова отдать жизнь. От Шанхая до Сиднея, от Конго до Москвы. А он лишь смеялся мне в лицо. Я больше не хочу, чтобы о мое сердце тушили сигарету и не желаю убеждать себя словами, в которые давно не верю. Мы будем жить, а уже жизнь сама покажет как. Замерев на полпути, Хранительница была не в состоянии ответить что-то на резкие слова, переполненные прошлой болью. Что же пришлось ей вынести в жизни, чтобы стать такой? Нет, у Маргарит вовсе не было ледяное сердце. А тем временем брюнетка замерла у приоткрытой двери. - Знаешь, по крайней мере, Джон любил меня. По-настоящему любил. Ради этого стоило попасть на это чертово плато, – закончила она, скрываясь за захлопнувшейся дверью. Он любил меня.