Скользкий друг

Всё, что запрещал Багира, всегда было намного интереснее того, что он разрешал. Ещё интереснее было делать то, что Балу, в принципе, лояльный к любым, даже самым безумным идеям, «сильно не рекомендовал». Ракша так и вовсе была не в курсе многих затей и попросту не знала, от чего стоит отговаривать своего самого непоседливого сына. Поэтому мысль снова наведаться в ту часть джунглей, где смерть была даже ближе к нему, чем когда за ним охотился Шерхан, бесконечно привлекала Маугли. И с лёгкостью соблазнила его. Для одного из элементов нового изобретения идеально подходила змеиная чешуя, и разве не умнее всего было бы утащить из сумрака лиан длинную шкуру Каа, чем днями собирать шкурки мелких змей? Несомненно, так. Эта логика была так же неоспорима, как величие слонов. Пружиня от уверенности в своём решении, Маугли под собственное пение нового мотивчика Балу быстро покинул края сочно-зелёной травы и медово-ласкового солнца, оказавшись в царстве теней и загадок. Беззаботность мальчика потухла вместе с песней на губах, когда над его головой, прикрывшись зарослями, потухло солнце. Это был другой мир. И от него разило опасностью больше, чем где-либо в джунглях. Оглушающая, словно подводная, тишина была более жуткой, чем рёв несущегося рядом стада буйволов. Воспоминания о прошлом визите калейдоскопом закружились перед глазами, теперь-то Маугли ясно вспомнил, почему ему ни за что бы не позволили вернуться сюда, тем более в одиночку. И, о, да, именно поэтому ему так хотелось этого. Пока Маугли крался мимо забавных зверьков, своровавших у него в прошлый раз еду, ему пришлось признать, что его тянуло сюда вовсе не выгодное приобретение, а именно те чувства, которые дарило ему это место. Адреналин и жажда неизведанного обжигали его грудь сильнее, чем мог бы обжечь Красный Цветок. Найти сброшенную змеиную кожу не составило большого труда. Мальчик сложил трофей в несколько раз и закинул на плечо, но и так один конец касался его щиколоток при ходьбе. Касание… Даже мёртвая, эта кожа, хранившая в себе лишь пустоту, а никак не энергию, которую он помнил, будоражила в Маугли непонятные эмоции. Она была необыкновенной, такой, какой подходит это странное выражение — «страшно красивый». Так прекрасна, что мороз по коже. Да, это про Каа. Маугли поймал себя на том, что думает уже не о джунглях в целом и не об этой тусклой кожице, а о настоящей, живой. Да, после схватки с Шерханом и победы над ним в Маугли проснулось так много силы и желания приключений, что впору мечтать о новом смертельном враге. И, конечно, Каа подходила на эту роль безупречно. Так безупречно, как она делает всё. Но мальчику не хотелось бороться с ней, ему хотелось просто на неё смотреть. Багира всегда казался ему самым красивым животным на свете. Чёрный, блестящий, будто намасленный, мех, два огонька глаз, словно луны на ночном небе, сила, не мешающая грации и изяществу. Идеальный хищник. До одной памятной встречи… Каа заманивала его сюда даже во снах. Днём, проводя пальцами по хорошо знакомой мягкой шерсти, хотелось ощутить под ними холодную твёрдость своей несостоявшейся убийцы. Маугли не по душе было так думать о ней. Она должна знать, что с едой не болтают, зачем тогда она говорила с ним о личном, о важном для него? Только ли чтобы отвлечь внимание? Как сладко было представлять, что это лишь ошибка, досадное недоразумение, что ей нравилось говорить с ним, что они могли бы это повторить, позволить её чарующему голосу обволакивать его, пока он заглядывает в эти золотистые омуты... Было бы глупо рассчитывать выбраться отсюда беспрепятственно. Маугли и не рассчитывал, а увидев препятствие, понял, что очень даже его ждал. И более того — именно за ним он и пришёл на самом деле. Преграда в виде, разумеется, огромного питона лениво свисала перед ним, расположившись на нескольких ветках сразу. Уши мальчика тут же заполнились стуком собственного сердца. И, о, всевидящие орлы, это был не страх. Он хотел этого так долго, что появление Каа буквально оглушило его. Прошло не меньше минуты, прежде чем нектар её голоса смог наконец пролиться в его сознание сквозь гул волнения. Невозмутима. Будто в прошлый раз она вовсе не собиралась им отобедать. Хотя, наверное, совсем несложно быть убедительной, когда ты змея и у тебя нет мимики, которая может тебя выдать. Зато есть гипнотический взгляд, с лёгкостью заставляющий тебя поверить, что это её нападение было сном, а не ваша дружба. Водить дружбу с Каа… Кому ни расскажи, Маугли ответили бы, что его опять покусали пчёлы. Но почему человеческий детёныш — сын волчицы, ученик пантеры, компаньон медведя — не может стать другом питону? У неё, конечно, есть безгранично мудрый ответ и на это. И Маугли выслушает её. И будет тонуть в её дурманящих глазах и голосе. Снова. И, может, не только в них. А пока ему просто интересно, какая история есть у Каа для него на этот раз, а ей будет интересно её рассказывать.