***
Марго откинула прозрачную, словно мутная поволока, шаль за спину и прогнулась к свету лунной дорожки, который падал на подоконник в ее комнате. Ей так хотелось залезть на него и раскинув руки в стороны, бросится вниз, как самоубийца со страшного обрыва в глубокий океан. И что бы утонуть и больше ничего не видеть и не слышать. Прав был мессир насчет сострадания — это не просто подарок, это часть той казни, бессильных мук, которые она заслужила, будучи еще живым человеком. Расплата бывает просто невыносимой… — Они еще молятся на него! Какой вздор, рабы! Он посылает им испытания не от большой любви и сочувствия. Ему нравятся их раскаяние, когда они умоляют Его простить и каются! — внезапно голос Азазелло облетел эхом комнату. — Хм-м… — он манерно скривился. — Моя Королева, не думаю, что это хорошая идея… Маргарита вопросительно взглянула на подданного, а затем опустила глаза на подоконник. — Нет, нет… — Азазелло мотнул головой. — Ничего не получится. Вот имели б Вы тело, да… кровищи было бы! Ой, картина была бы просто загляденье! Ярко-алые дорожки, характерная поза, волосы распались бы в красивых изгибах. А так… — он театрально махнул рукой, — пустая трата времени. Тем более, у мессира для Вас кое-что имеется. Пройдемте-ка за мной! Маргарита покорно последовала за Азазелло, даже не подозревая, что вскоре увидит Воланда, который странствовал несколько последних дней. — Мессир… — молвила про себя, то ли от радости увидеть его снова, то ли от удивления, которое настигло её, когда она перешагнула порог. Комната в которой находились все трое, была не совсем помещением. Со стороны казалось, будто их окружают одни кирпичные стены, а вместо потолка — темное, мрачное небо с яркими отблесками звезд и далекой луны. Воланд стоял около самого края обрыва, и Маргарите показалось, что он и вовсе просто парит над этой пропастью, зазывая ее подойти к нему. Она не боялась упасть. Только не сегодня. Слишком много страданий. «Может, наконец-то, все разом закончится? Может они решили меня убить насовсем…» — думала Марго про себя, все ближе и ближе подходя к супругу. Мессир ухмыльнулся, услышав ее рассуждения «Сирота казанская…», далее, поманил ее к себе и бережно взял под руку. — Ты права в одном, моя Донна… Скоро все закончится. Скоро… — Воланд взял ее за подбородок и приподнял ей голову к небу. — Помнишь твои слова… Утешь меня своими темными рассказами о дальних планетах и неизвестных звездах. Укрой своим черным покрывалом и спой колыбельную о том, как мне быть с моим даром. Подскажи мне, запутавшейся, раненной чувствами женщине, как мне быть? Возможно ли отдарить этот дар? — Так возможно ли? — Марго еще раз переспросила супруга. Ее начало пошатывать в стороны, и она подумала, что вот-вот упадет в обморок. Мессир протянул к ней свои руки и привлек ее к себе: — Есть кое-что другое. А теперь посмотри вниз, что ты видишь, дорогая? Как оказалось, это был не бездонный обрыв, а лишь глубокая, но не менее опасная яма, в которой было так темно и сыро. И особый затхлый запах, не без помощи ветра, доносился к Марго, оставляя по себе неприятный аромат. В этой жуткой серости, Королева заметила людей. Одеты они были обычно, и голоса их были спокойными, без надрыва и страха. Отчего-то ей показалось, что они вовсе не понимают, где находятся и что с ними сейчас происходит. Отчасти так и было — на самом деле, этих людей здесь не было, только картинка — перед глазами Королевы предстало иллюзорное воспроизведение того, что сейчас происходит на Земле, в тысячах километров от нее и мессира. — Что они здесь делают? — Ждут, — Воланд с особым прищуром всматривался в лица незнакомцев. — Своей очереди ждут. Маргарита недоверчиво посмотрела на людей, а затем удивленно воскликнула: — Они в булочной, что ли?! — Совершенно верно, и позволь заметить, что сейчас произойдет нечто непредсказуемое. Маргарита хотела подойти к ним ближе, ну вдруг вспомнила, что пред ней обрыв. Она сделала пару шагов назад, но пристального взгляда с лиц неизвестных не отвела, боясь упустить что-то важное. Наблюдаемые не заставили себя ждать — через пару минут в булочной разыгралась неожиданная баталия — кто-то заступился за старушку, которая попросила разрешения купить хлеба без очереди, на что добрая половина толпы отреагировала неадекватно. Кто-то начал бранить женщину, кто-то нравоучать — «здесь всем надо», «не у вас одной здоровье слабое», «ишь ты, как хитро придумала…» Закончилось все тем, что двое из мужчин сильно подрались, приехала милиция и булочную пришлось закрыть. В итоге — никому из очереди не удалось отовариться, и всех присутствующих забрали, как свидетелей в участок. Королева оторвала взгляд от происшествия и вопросительно посмотрела на Воланда. — И это еще не все… Таких историй много. Кто-то сострадает, но потом же за это расплачивается. Но, я покажу тебе самое главное. То, из-за чего ты страдаешь каждую минуту и час; то, что не отпускает тебя, и ради чего ты чуть не свела счеты с жизнью… Вдруг незнакомцы из булочной исчезли из ямы и перед собой Марго увидела старую комнату, похожую на ту, в которой она жила долго время с Мастером. Так и было — эту подсобку она узнала бы из тысячи других. Королева видит себя, еще живую женщину, но абсолютно изможденную от невыносимых мук, и Мастера, который как будто живет в тени и ничего не замечает. Ее перемен в душевном состоянии, ее страдания за ним — он углублен в себя, свое беспросветное творчество и часто душит себя, а в последствии и ее, своим равнодушием ко всему окружающему. Марго все равно, что они не ели несколько дней, она почти уже не ощущала холода, потому что привыкла к нему. Теперешняя Марго вдруг опустила глаза в землю, по телу побежали мурашки. Тот злополучный четверг — тот день, когда она нашла Мастера в петле. Она машинально дотронулась рукой к горлу и ощутила на нем легкое покалывание, а затем перевела взгляд на яму. Она видит сейчас себя в каморке — измученную, мокрую от проливного дождя и веревку в руках. Она нашла этот небольшой кусочек на полу, недалеко от места, где висел в петле ее горе возлюбленный. Вот она завязывает первый узел, затем еще два — все для того, чтобы было надежней. Она готова висеть с ним рядом… — Нет, нет… — невольно выкрикнула Донна, и упала на землю, все так же держась руками за горло. — Вы же… меня же… Коровьев! — в одно время вспомнила она. — На какое-то время мне пришлось изменить твое сознание. Ты ведь действительно думала, что убежала с каморки, как только увидела Мастера, и потом позвала Коровьева, — Воланд поднял супругу и заключил в объятиях. — Вот оно… сострадание, — гневным тоном проговорил он, — еще бы немного, и если бы не Коровьев, ты бы висела в той каморке вечно — заключенная по своей глупости, потому что считала, что не уберегла его. Я не хотел чтоб ты знала об этом, но увы, мне пришлось показать тебе, чем бы закончилась история, подчинившись ты этому «дару». Маргарита слегка отстранилась от супруга и умоляюще прошептала ему в лицо: — Прошу тебя, ты всесилен и могуч, забери его у меня! Иначе мне не быть подле тебя! Воланд бережно провел рукой по ее лицу: — Ты должна сделать это сама. Иначе есть вероятность, что дар возвратится. Марго заговорщицки посмотрела на яму, и решительно проговорила: — Хорошо, я сделаю это сама, но помощь мне твоя, все-таки, понадобиться в одном… — Я тебя слушаю… — Верни на несколько минут в меня жизнь. Я знаю, ты это можешь. Верни, и тогда все должно получиться… Не спрашивая, что она задумала, Воланд лишь наклонился к ней и страстно поцеловал в уста, будто прощаясь с Марго навсегда. Тишина повисла в воздухе. Первый вдох, за долгое время его отсутствия, дался Королеве тяжело, но она знала, что это ненадолго. Поняв, что она снова жива, Маргарита безумно улыбнулась, и тут же одним рывком шагнула вниз ямы. Перед прыжком, она успела выкрикнуть: — Пошел ты к черту со своим состраданием! — и глухой удар эхом разлетелся по старым кирпичным стенам. Азазелло был прав — картина просто загляденье! Ярко-алые дорожки, характерная поза самоубийцы, волосы распались по земле в красивых изгибах. Марго была мертва. Только теперь сама, без чьей-то помощи. Теперь она грешница! А грешницам не положено иметь дары.***
Когда закат стал огненно-алым, мессир опустился в кресло на балконной террасе, и подумал, что не плохо было бы в следующий раз закатить шумный бал на другом конце Европы. Там с этим проще — и народ повеселее, и нравы у них не такие серьезные. К тому же, иногда очень даже полезно бывать в новой обстановке. Свита одобряла такие выгулы, поэтому без особого труда весенний бал Ста королей, все без исключения, согласились организовать сами. Воланд поднял руку и в ней появился бокал вина. Несколько глотков и он чувствует приятное тепло по всему телу, но особенно оно ощутимо на правом плече. Теплая рука… «Это не возможно…» У нее больше никогда не было теплых касаний, но мессир отчетливо помнил его, как будто она нежно касалась его плеч еще вчера. — Спокойный закат… — шепчет Маргарита ему на ухо, а сама улыбается. — Один из первых, после моей смерти. — Уточни-ка, пожалуйста, после какой именно? — Воланд шутливо касается пальцами ее волос. Конечно они оба знаю, после какой. Теперь она спокойна, абсолютно независима от человеческих чувств и грешна. — Как ты думаешь, он когда-то придет снова? — Зачем же? — Воланд привлекает супругу к себе, чтобы насладиться ее красотой при свете заката. — Что бы узнать, какой я стала, не имея его дара. — Я думаю, раб побоится сюда прийти еще раз. Он не знает, чего ожидать от женщины, которая собственноручно погубила себя, только ради того, что бы избавится от его подарка. — Тогда Он придет сам, чтобы посмотреть… — Он и так все увидит со временем. А пока… Пока впереди закат и подготовка к весеннему балу. Ты же знаешь, что тебе отведена в нем самая главная роль! Марго знала. Она теперь поливала балы не слезами, а кровью; не прощала и жалела, а беспощадно отправляла в самые темные уголки Ада. Она знала, что за все надо платить. И рано или поздно, она догадывалась, что наступит час, и она встретится с ним… с Мастером. Потому что рая он точно не заслужил… Как и вечного покоя. Они встретятся в темноте, где птицы никогда не споют ему о том, как она страдала из-за него. Закат поглощен пеклом…