Физкультура — это спорт, доведенный до абсурда.
***
За что я ненавижу среду, так это за физкультуру в средине уроков перед математикой. Мало того, что весь класс уставший, так еще и прётся на уроки после физкультуры в спортивных костюмах (кто-то вообще не ходит). В школе же свободная форма, хотя одноклассники и учителя не против обсудить тебя и твой развратный вид: слишком короткая юбка, слишком большой вырез, слишком высокий каблук — и всё, ты предмет обсуждения и слухов… Как мало надо сделать, чтобы тебя начали обсуждать, говорили бы о чём-то хорошем: о выигрышах, таланте, оценках, нет! — надо полить грязью и оскорбить. Опозориться один раз — достаточно для того, чтобы узнать всё, что о тебе действительно думают люди. Проще говоря, школа убивает в тебе всё сострадание с детства. Ещё говорят, что этот ад — "наш второй дом". А ещё я ненавижу этот урок из-за того, что здесь надо не бегать, нет, не отжиматься и потягиваться. Это, как дочь военного, я умею. А из-за того, что тут надо играть в волейбол. Я тупо не умею! Особенно в баскетбол, с моим-то ростом… — Драгоций, будешь подавать, — сообщает учительница и я успеваю раскрыть рот, чтобы возмутиться, но ровно с её свистом, мне приходится плестись на площадку, где девчонки играют против парней, и занимать позицию в углу. Сейчас будет позор, капитальный позор. Почему именно сегодня? В мире столько ужасных дней, неужели так трудно выбрать один из них и испортить мне настроение именно в один из этих дней? Сегодня же прекрасный день. Вон дождь на улице… — Ольга Владимировна, вы смеётесь?! — обиженно тянет Маришка, покручивая в руках мяч (вот кто действительно умеет играть, бесит она меня. Красивая такая, с фигуркой, и умеющая играть во все эти чёртовы игры с мячом). — Да она даже отбить не может, подать и подавно… — Отбить я-то могу, тебе что? Руку или ногу? Хотя, у тебя вся голова и так отбита, — злостно фыркаю и твержу себе, что сейчас точно сделаю всё, что надо: подам мяч и не опозорюсь, как всегда. Как же мне не хватает Огневой, которая вечно за меня выходила на поле. Теперь-то девочек не хватает, и на игру выгоняют всех. — Злой Сухарик, — смеётся одноклассник со стороны парней, а я сдерживаюсь, чтобы не показать средний палец и лишь закатываю глаза, так же как и Маришка. — Резникова, я тебя не спрашивала. Если подает Драгоций, значит, подает она! Не попадёт, поменяетесь! Вперёд, — и снова учительница дует в свисток, а я морщусь. Пытаюсь поймать мяч, который мне подает Маришка, и я почти его ловлю, почти… мдам-с, я понимаю ржач окружающих — не словить мяч на расстоянии двух метров. Гадство. — Вот так подаешь! — кричит учительница показывая рукой примерные движения и я правда пытаюсь; подбрасывая мяч; бью по нему рукой, но он не долетает до сетки, вообще… Бог мой, как стыдно. И я кусаю губы, поглядывая на насмешки парней, главное не начать краснеть. Даже мистер-мне-плевать-на-всех-у-меня-великая-тайна-с-географом, усмехается. Га-а-адины… — Драгоций, еще раз! — требует учительница и Маришка с довольной улыбкой а-ля «Я была права. Она криворукая», кидает мне мяч; я злая, и я его ловлю, и решаю, что так точно больше не кину. Отвожу руку назад, и, замахиваясь, кидаю мяч через сетку. По теории, он перелетел и должен был попасть в другой угол, но попал в первые ряды парней, и чувак (в сторону которого стремительно летел мячик) не успел среагировать, и мяч удачно пролетел перед его лицом, упав куда-то в середину. Марк (а именно на его мордочку покушался мячик) удивленно приподнял бровь, и взглянул на толпу девчонок, то бишь нас. — Беги, Драгоций, — посоветовал кто-то из толпы, но Марк, кажется, не обратил на это внимание, и я лишь закатила глаза. Он нарочно в меня мячиком кидать не будет! — Дай-ка. — Просит Марк у одноклассника, который держит мяч, и тот легко пожимая плечами, передает мяч Марку. Он не будет в меня кидать, он же не идиот, — но я зачем-то пячусь ближе к центру, меняясь местами с девчонкой, которая смеется и качает головой, остальные тоже сволочи ржут и ждут спектакля. Марк кидает мяч, и я, жмурясь, механично закрываю голову руками и жду удара, но не получив его, — услышав лишь удар мяча рядом с собой, — раскрываю глаза. Этот быстрый порыв ветра пролетел прямо рядом со мной, и как я поняла, мяч попал ровно в баскетбольное кольцо, рядом с котором стояла. О специально меня напугал что ли?! Ну хоть по голове не настучал! — Ах, ж… Гад, — фыркаю, и забираю мяч у девчонки, которая до этого стояла рядом со мной и вовремя поймала мяч, — ну все! По понимаю, что выгляжу глупо и вряд ли докину до него мяч, (хоть не убил, за это спасибо), но все же замахиваюсь, подходя ближе и кидаю мяч… Уп-с… я не рассчитала, а Марк не нагнулся и, вот теперь мне точно стоит бежать. Я попала мячом прямо в его наглую моську. И мяч с громкими ударами по полу попрыгал в другую сторону — его тут же поймал какой-то парень. Все, что было слышно в зале: офигевшие шепотки одноклассников и свит парней, которые явно давно ждали шанса поржать над чем-то. — Теперь точно беги. — Со смехом советует одноклассник, поглядывая на Марка. Который, ладонью потирает щеки, и словно боится касаться носа, ровно до тех пор пока Маришка судорожно не вздыхает и выкрикивает: — У него кровь! Учителя реагируют моментально, а вот у меня ступор, и все, что я могу это тихо пискнуть: «Упся-я-ян…». — Беги, Драгоций! — выкрикивает учительница, и Маришка быстро кивает головой, подтверждая ее слова. Они что, издеваются? Марк не побежит за мной! — тот лишь протирает пальцем под носом, собирая капли крови, и пытается сфокусировать зрение, чтобы понять, что происходит. Видимо, его неплохо пришибло. Так может он по жизни пришибленный, и мой мячик тут не причем! — Что? — оглядываюсь на учителя, не понимая чего от меня, черт возьми, хотят! — Беги, дура! Беги в медпункт. Ты мне нос сломала! — возмущается Марк и делает несколько шагов вперед, но, не рассчитав, слегка оступается и его начинает шатать, видимо, все же небольшое сотрясение есть. Но на благо Марка, один из одноклассников его поддерживает, не давая упасть, но Мистер-мне-плевать-на-всех отмахивается от него, говоря, что сам в состоянии ходить. Злой гад… — А, да… ну я сейчас, — очухиваюсь от шока и оглядываюсь по сторонам, словно ища разрешения куда-то бежать (главное подальше от Марка и мячей). Но учительница еще раз выкрикнула «беги, чего стоишь, как баран!?» (вообще-то я овца, с физиологической точки зрения) и уже, не думая, выбегаю в коридор спортзала, несусь в сторону лестницы, на второй этаж, где кабинет медсестры. — Стой, дура!.. Устало выдыхают позади меня, и я оглядываюсь. Марк держит пальцами (которые, млять, в крови! Мать вашу, у него реально кровь!) нос, следует за мной не таким быстрым, но уверенным шагом. И сжимает губы — я не спорю — ему больно, наверное еще и пытается не оступиться, и моя совесть требовательно просит ему помочь. Гадство. Думаю над тем, стоит ли ему помочь, или он снова отмахнется от меня, как от того парня на площадке, и не замечаю, как Марк на секунды останавливается, набирает в грудь побольше воздуха, и тяжело выдыхает. Так-так-так… обморок нам не нужен, ты же тяжелый, я тебя не дотащу! Боже, зачем я вообще этот мяч в руки взяла?! Какой позор на мою скоро седую голову! — Дура, ты поможешь или нет?! — выкрикивает Марк, который, видимо, все-таки собрался в обморок, и я теряюсь, Бог мой! Что мне делать?! У меня паника сейчас начнется! — Будто у меня есть выбор, — бурчу, борясь со своим стыдом, обнимая одной рукой Марка за талию, стараясь его придержать, чтобы он не упал. Марк удивленно поднимает бровь, и флегматично фыркает, словно не верит, что я могу его удержать, но, не сопротивляясь, медленно идет, словно не замечая моей поддержки, — …зачем ты вообще выперся? — пытаюсь сгладить конфуз, плохо, но пытаюсь. — Тупица. — Беззлобно ругается парень, — Мозг включи, я тут три дня, я не знаю где туалет, а ты про медпункт! — мне кажется, или он горит желанием стукнуть меня по голове, поражаясь моей тупости. А я что? У меня мозг в стрессовых ситуациях отключается сразу. А поскольку я вечно живу в стрессе, мой мозг предпочитает не включаться. — Да хватит меня «дурой» называть! — не выдерживаю, насупившись, обиженно поглядывая на парня, и, словно на зло ему, стараюсь идти быстрее, — Фантазию включи. — Идиотка — устроит? — равнодушно предлагает парень, пытаясь успеть за моим шагом. — Больше фантазии, — бурчу, на секунду запинаясь: он тяжелый, и тащить его за собой тяжело; да я даже мстить нормально не умею, не то, что играть с мячом! — Бесхребетное существо Юрского периода с интеллектом ленивца, так лучше? — усмехается, и я беззлобно бью его под ребра локтем (хоть один плюс!), он шипит и с улыбкой потирает ушибленный бок. — Ну вот… Хоть что-то новенькое, гадина, — проговариваю злым шепотом и добавляю в мелкую месть, чем вызываю еще одну его улыбку, он смеется с меня, или надо мной? А ну да… это одно и то же. Вздыхаю и приказываю завернуть за угол, на что Марк объявляет, что он дальше может уже сам идти и мне хватит к нему липнуть (конечно ж, блин! Когда, я еще полапаю шикарное мужское тело! — это был сарказм.). Но тут осталось совсем чуть-чуть, и в какой-то неприятной тишине мы дошли до кабинета медсестры. Меня тихо ела совесть за то, что я все же сломала бедному парню нос (не такой он бедный), и за то, что он теперь с такой распухшей моськой будет ходить несколько дней подряд. А Марк, кажется, мысленно ругался на меня… надеюсь, все свое мнение он оставит при себе. — Ну что ж… вот и обитель врачевателя Страха, — вздохнула, как только мы остановились перед кабинетом, и оставив удивленный взгляд Марка без комментария, открыла дверь, пропуская парня вперед: — Дамы вперед? — расценив мой жест благородства за очередную насмешку, глухо усмехнулся парень (интересно он теперь так всегда гундосить будет из-за опухшего носа?). — Инвалиды без очереди. — Фыркнула и подтолкнула его вперед. Марк закатил глаза и буркнул, хмурое «здрасти» медсестре. Заходя вслед за Марком в кабинет, я решила начать объясняться первой, посчитав, что Марку открывать рот не стоит; все равно кроме оскорблений он больше ничего не знает. — Я думаю, вы понимаете, в чем проблема?.. — предположила я, поглядывая виновато на Марка, а следом и на удивленную медсестру. — Я безбожно долго истекаю кровью, а этой бессовестной леди на это наплевать. — Горестно вздыхает Марк, и медсестра понимающе улыбаясь, встает с места: — Посмотрим, что с тобой… убирай руку, я должна осмотреть, и задери голову, — просит, и Марк, помявшись, все же это делает. И в этот момент мою фантазию сдуло в сторону берегов Америки, где писательницы так любят описывать жесткий секс. Проще говоря, вот сейчас я точно буду стыдиться не себя, а своих мыслей… слишком пошлых, развратных мыслей. Кристиан Грей нервно курит в сторонке в этот момент. Марк запрокинул голову назад, и кровь потекла вниз, к губам; а еще он тяжело дышал. Очень тяжело. Наверняка, из-за того что нос был забит и распух — приходилось дышать ртом; и каждый раз при вдохе, мышцы на его шее напрягались, и он тяжело сглатывал, облизывая обсохшие от частого дыхания губы. От таких картинок у меня немного плывет перед глазами и хочется задержать этот момент на еще пару секунд, и с тем же жадным удовольствием рассматривать его в такой позе. Гадство, а не чувства, но я от чего-то перестаю дышать. Картинка, а не мальчик. Надеюсь, у него достаточно социальных сетей, чтобы я могла часам на него втыкать и беситься — с черта он такой умный и красивый?! Медсестра вздыхает и с чем-то возится, а я, чтобы не мешать (скорее, чтобы тихо свалить и не нести ответственности) пячусь к двери, опираясь о ее косяк. По-хорошему надо извиниться, но… но боюсь, я даже заговорить больше с ним не смогу, у меня словарный запас иссякнет еще на слове «Привет». Да, именно так. — Эй, тупица, — окликает Марк, и, как я понимаю, зовет он именно меня, но я решаю не реагировать, «тупицей» меня может называть только Огнева, — ты мне должна, — самодовольно заявляет, смешно говоря в нос, от чего я все же улыбаюсь и пытаюсь не заржать в голос. — Ага, сейчас, — флегматично фыркаю. Марк приподнимает бровь, и словно в напоминание убирает тряпку от носа, мдам-с… такое чувство, что его рой ос покусал, и все именно в нос целились. — Дурында. Это из-за тебя, — напоминает парень, и я опять закатываю глаза, — оно холодное. — Жалуется он, откидывая пакетик со льдом в сторону, — у меня пальцы задубели. — Хватит меня «дурой» называть! Я, между прочим… — возмущенно начинаю я, собираясь этот пакетик со льдом запихнуть ему в одно место (нет, не зад. У человека полным-полно отверстий, куда можно запихнуть, и сделать очень и очень больно. Как насчет уха или ноздрей?). — «Учусь на тройки и ломаю парням носы только из-за того, что в меня случайно попали мячиком?» — скучающе продолжает за меня Марк, и, словно услышав мои мысли, прикладывает пакетик назад к носу. — Случайно? Случайно только носы ломают, но точно не мячом по башке стучат! — нервно прикусываю губы, понимая, что этот гад прав. Совершенно прав, еще и улыбается так, что мне хочется ему врезать, с ноги, желательно в нос. Гадство. — Все это, конечно, смешно и весело, — произносит медсестра, что-то чиркая в журнале посещаемости, — но ответственность за все свои шутки нести надо, и кто из вас первым решиться посетить кабинет директора и написать докладную? М? Она поочередно осматривает нас, и я понимаю — попала. Капитально. Чует моя задница приближения ремня. — А без этого никак? Ну да, я все еще надеюсь, что это прокатит, поэтому смотрю на Марка: он голова, пусть он и думает как мне избежать встречи с отцовским ремнем! — Если я там извинюсь? В письменном виде, — добавляю, видя насмешку медсестры и ухмылку Марка. — То есть, если я не буду жаловаться на нее, то докладные писать не надо будет? — Марк, кажется что-то понял, и теперь этот самодовольный гад, что-то задумал. — Ну-у-у… вообще, нет, но вы можете разрешить этот вопрос с учителями, и избавиться от такой процедуры, как унижение перед директором, — пожимает медсестра плечами. — Хм-м-м… Драгоций, хочешь я тебе расскажу, во что ты попала? — я медленно киваю, отвечая таким образом на его слова, и внутри все покрывается холодом. Страшно. Вот же сволочь. — Я, прощаю тебя и не иду жаловаться, — начинает перечислять, нагло глядя прямо в мои глаза, — решаем проблемку с учителями; ну и позорюсь с этим три дня, — он убирает пакет со льдом от носа и я сдавленно хмыкаю, — ну, а в замен… А для «прощения» тебе придется кое-что сделать, — сообщает парень, и мне кажется, имей он клыки, он бы радостью ими блеснул. — Итак, у меня есть три условия!.. Вот же… гадство. Первые минуты у меня полный шок, и перед глазами проносятся все кадры из книг с пометкой для совершеннолетних, а так же осознание того, что он придумает именно такие задания, чтобы опозорить меня. И уже подумываю, что ремень это не худшее, что может случиться со мной. — Я тебе что, Рыбка Золотая? — огрызаюсь и нервно дышу, потому что в голове крутится два варианта событий и еще неизвестно, что хуже. — Ну-у-у… — усмехаясь, тянет парень, и медсестра с улыбкой качает головой. — Ребят, шли бы вы: мне в столовую надо, вам на урок. Пакет выкинешь в мусорку, если что, — добавляет и начинает собирать и закрывать свое свои журнальчики, тетрадочки на столе. Принципиально не помогаю Марку встать, пусть сам мучается, но словно на зло мне, ему помогает медсестра. — Идем, рыбка моя, — усмехается парень, и я, закатывая глаза, выхожу первая в коридор, подавляя желание захлопнуть дверь прямо перед его носом, чтобы его еще раз покалечить, желательно пару раз подряд. Медсестра закрывает дверь, а также советует парню идти домой и не мучаться, но сначала лучше решить проблему с учителями и моими извинениями. Мне уже как-то не хочется извиняться перед ним. И если сделаю это, то только скрепя зубами от досады. — Ну что, Старик Хотабыч, ты готова выслушать меня? Хотя, — Марк задумываться на секунды и мне хочется облегченно выдохнуть — он передумал меня мучать своими желаниями, — Я все равно их озвучу, и плевать на твое мнение. — И под конец фразы милая улыбка. Гад… — Говори, — цежу сквозь зубы, и, опираясь о закрытую дверь кабинета, посматриваю на Марка. — Во-первых, Драгоций, я потерял кучу дорогой мне крови. Знаешь, я начал задумываться над тем, что ты кровососущая — вон сколько крови высосала, — наигранно пожаловался парень, — поэтому, твой обед - мой обед. — Но, — возмущаюсь, собираясь сказать, что у меня вообще ничего сегодня нет. — Захарры без сладкого не бывает, так же как урока географии без двойки. Тут я с ним не могу не согласиться, и я, тяжело вздыхая, киваю головой, мол, ладно, весь мой обед сегодня твой. — Дальше. — Мрачно поглядываю на Марка, и верю, что теперь могу носить полный статус Великомученицы. Особенно после издевательств этого дьявола. — Второй — такая мелочь, как домашка, меня не интересует. Тем более ты последняя, к кому бы я обратился по этому поводу… — он окидывает меня оценивающим взглядом, и я строю еще одну рожицу, высовывая язык от отвращения. — Так во-о-о-от, — продолжает, — ты извинишься. Всего то? Извиниться? Ну это я могу сделать, что трудного-то? Брякну пару слов и все. — Можно начинать? — Иронично интересуюсь, и Марк пожимает плечами. — Можешь начинать сейчас, в классе продолжишь, мне же больше комплиментов, — кидает Марк, заранее зная, что я не пойму его намека и снова буду переспрашивать, выставляя себя дурой. — То есть? — непонимающе хлопаю глазами, глядя на это чудо преисподней. — Ты извинишься перед всеми, с чувством, и немного стелясь под меня, можешь не стесняться слов «Великолепный, Великий…», — с наигранным воодушевлением проговаривал парень. — Великодушный, — буркнула и поняла — отказаться причин почти нет. Почти, — а третье? И это не единственное, что меня сейчас интересовало: что он мог такого загадать? Выполню ли я это; и сильно ли опозорюсь; и насколько сильно? Поэтому временно исполняя роль главного параноика школы, я поглядывала на довольно улыбающегося Марка, у которого так и тянуло спросить: «чего ржешь?! Достал!» — Ну-у-у… поскольку моя фантазия итак работает на грани, то это останется секретом для тебя, и пока для меня, — хмыкнул, и сейчас его улыбку можно было спокойно сравнить с голодным оскалом животного. Хищник, мать его, чтоб его через ногу… и весь мой скромный поток неформативной лексики посыпался на его головушку, благо я материлась мысленно, но качественно. Мне определенно не хватает моей Огневой, которая бы нашла решение этой ситуации. Мирное решение. — А если учителя не согласятся? То я не обязана ничего из того выполнять? — нахмурилась, потому что, зная таких, как Марк, надо продумывать все от начала до конца. — Не обязана, — спокойно пожимает плечами. — И с чего ты вообще взял, что я соглашусь? — пробирает легкая дрожь, хотя я четко понимаю, что Марк ничего не знает о ситуации в моей семье и понятия не имеет, что может случиться за очередной выговор со мной. — Ни с чего: согласилась и хорошо, не согласилась, и черт с тобой… ну так ты идешь? — светлая бровь парня взметнусь вверх, и я согласно покивала, следуя за ним. Если так подумать, то это не самое страшное, тем более извиниться и так перед ним стоит, а если он способен мою задницу вытащить со дна, куда я стремительно провалилась, то это только плюс. Большой и жирный плюс. — Я согласна! — кричу Марку вдогонку и тот хмыкает, словно, совершенно не сомневался в том, что я соглашусь. — И что? Это не меняет того, что нам вдвоем придется идти к учителям, — напоминает, что мы обязаны решать эту проблему вместе. Что за гадкое слово «вместе»? — особенно в одном предложении с его именем. Ему я ничего не обязана, помимо всего обеда и извинений …перед всем классом.