А я люблю женатого

             Катя сидела перед чашкой очень полезного ромашкового чая и пыталась уговорить себя этот чай выпить. Уговаривала по-всякому, даже ругала… Бесполезно. Бледно-жёлтую жидкость употреблять внутрь не хотелось категорически. Тем временем чай совершенно остыл, и Катя, здраво рассудив, что холодный чай — это не чай, и вообще нечего беременную женщину заставлять пить всякую холодную гадость, схватила чашку и, воровато оглянувшись, вылила содержимое в цветочный горшок. Вошедшая Юлиана молча погрозила Кате пальцем. Катя в ответ молитвенно прижала руки к груди и наклонила голову.       Удовлетворённые разыгранной пантомимой, женщины рассмеялись.       – Катя, ты сегодня встречаешься с «Еврокредитом»?       Катя отрицательно покачала головой:       – Нет, мы перенесли встречу…       Юлиана озабоченно нахмурилась, а Катя быстро добавила:       – Перенесли на завтра и к ним в офис… Думаю, они готовы заключить договор       Начальница просияла:       – Катя, какая ты умничка! Дожала их! Моя самая большая удача, что после свадьбы и совета директоров ты отказалась продолжать работу в «Зималетто».       – Юлиана, но ты же знаешь, я считаю неправильным…       – Да-да-да, считаешь неправильным, если «Зималетто» не руководит Жданов, — Юлиана перебила Катю, экспансивно взмахнув рукой. — Но ты руководитель и финансист от бога, я с ужасом жду, что тебя переманит какая-нибудь ушлая компания… Тот же «Еврокредитбанк» например… Ты на Желоковича произвела неизгладимое впечатление. Мне показалось, что он готов предложить тебе не только должность.       Катя покраснела.       – Юлиана!       – И это знаю тоже. Опять Жданов! Кать, — Юлиана села в кресло, предназначенные для посетителей. — Ты не слишком погрузилась в него? Не утонула в нем, нет? Я знаю, знаю, не сверкай глазищами! Андрюша — такой заманчивый омут… К тому же, если этот омут — весь только для тебя. Но Катя, смотри, не выплывешь…       Катя промолчала. На Виноградову она не сердилась, она слишком хорошо знала, что Юлиана всё говорит только из самых лучших побуждений и, самое главное, что она права. Но Андрей… Катя не могла по-другому. Андрей был категорически против, чтобы она возвращалась в агентство Виноградовой, он настаивал, что Катя должна остаться президентом «Зималетто». Но Катя чувствовала, не рассуждала логической частью своего разума, а чувствовала, что поступила правильно, уйдя с поста президента. Уволившись из «Зималетто», при этом продолжая сотрудничать с компанией мужа, она сохранит и получит больше, чем потеряет.       Вот только теперь она была в этом не столь уверена.       Юлиана заговорила о новом перспективном клиенте, и Катя, отбросив неприятные мысли, переключилась на дела.              За час до окончания рабочего времени Катя отложила бумаги, откинулась на спинку офисного кресла и лениво подумала, что ромашковый чай ей бы сейчас не помешал… А лучше — запрещённый врачом кофе, а ещё лучше — разрешённый шоколад! Катя потянулась к нижнему ящику стола, где — она точно знала — лежала надкусанная шоколадка. Ящик закапризничал и не открывался. Катя, тихонько ругнувшись, присела на корточки и дёрнула ящик на себя. Пусть чуть не упала, но вожделенная шоколадная добыча оказалась в её руках. Отломив несколько долек, Катя уже собиралась подняться из-под стола, но вдруг услышала стук входной двери и смутно знакомый капризный голос:       – Я хочу видеть… Эй, где тут кто? Куда все попрятались?       Катя поняла, что вылезать на глаза посетительнице не хочет, а хочет сжаться в комочек в своём мнимом убежище под столом и сделать вид, что её нет, совсем нет, и не было тут никогда… Она не готова встречаться со своим самым страшным страхом! Не готова! Катя тихонько вздохнула, выпрямилась, села в рабочее кресло и нарочито ровно сказала:       – Здравствуйте. Вы ищете Юлиану Виноградову?       – Нет. Я ищу Екатерину Жданову, — визитёрша с вызовом посмотрела прямо в глаза Кати, потом медленно оглядела её, усмехнулась, глядя на тающую плитку в Катиной ладони. — Это же вы? Вы Жданова? Нам нужно поговорить… Я, кстати, Лиля Во, топ-модель.       Катя кивнула. «Не торопись и всё узнаешь». Наверное, правильнее, наверное, лучше всего было бы выставить модель вон, отказаться разговаривать, вообще не смотреть на эту девицу…, но Катя устала за эти несколько дней так, как не уставала даже в те хорошие-злые-странные времена, когда работала в компании Андрея, когда настоящее было непонятным, а будущее зыбким. Сейчас она устала и морально, и физически. Устала бояться, ожидать, предчувствовать. Пусть уже всё кончится. Поэтому Катя расправила плечи, медленно, тихо и очень вежливо произнесла:       – Присаживайтесь, Лилия.       – Я Лиля! Неужели вы обо мне не слышали?       Шоколадка в Катиной руке отчего-то превратилась из плитки в комочек, и Катя спрятала руку под стол. Потом она найдёт салфетку, потом. Если оно у неё будет, это «потом».       – О чём вы хотели со мной поговорить?       Катя как будто бы со стороны услышала свой голос и с испугом подумала: «Только бы не свалиться в обморок. Только бы не свалиться!» К счастью или несчастью, накатившая было дурнота отступила.       Лиля, до этого лениво разглядывавшая Катю, её рабочее место, аквариум за её спиной, улыбнулась:       – Да, так я и думала… Ничего, миленько… Поговорим здесь? — Лиля обвела рукой пространство кабинета, а Катя сделала вид, что не понимает вопроса.        Лиля, не дождавшись ответа, ещё раз раздвинула губы в улыбке и уселась в кресло для посетителей у Катиного стола. Села, закинула ногу на ногу и сделала вид, что расправляет юбку. Юбка была коротка и расправлялась плохо — Катя почти весело подумала, что несколько суетливые движения Лили чуть-чуть походят на ловлю блох. Именно так Катя всегда представляла это действо: пальцы щепотью, захват чего-то невидимого, сдавливание, снова захват…       Молчание затягивалось. «Не торопись», — напомнила себе Катя.       Наконец Лиля прерывисто вздохнула, перестала щипать и разглаживать несчастную ткань юбки, опустила густые ресницы и тихо произнесла:       – Я люблю вашего мужа.       Наверное, после своего заявления Лиля ожидала что-то услышать, но Катя ничего не ответила. Да и не могла, если честно, потому что горло у неё пересохло, а язык стал тяжелым, неповоротливым и словно бы прилип к гортани. Да и что нужно говорить в таких случаях? И что думать? Катя не знала. Она печально подумала о чае, вылитом в цветочный горшок несколько часов назад. Подумала о грядущей встречей с руководством «Еврокредитбанка», о несчастной золотой рыбке за своей спиной, которую, кажется, забыли сегодня покормить, об Эле, которая — вот счастливица! — опять убежала с работы пораньше… Думать хотелось о чём угодно, кроме того, что происходило здесь и сейчас.       – Да! Люблю! — не выдержав тишины, вдруг выкрикнула Лиля, а Катя от этого крика вздрогнула.       – С вами понятно, — хриплым голосом, с трудом прорывавшимся сквозь сухие губы, сказала Катя, — а он?       – Что он? — Лиля вытянула шею, подобралась и стала напоминать поджарую злую гончую.       – Он вас любит?       – Андрюша? — Гончая мечтательно оскалила зубы, и Катя не сразу поняла, что это была улыбка. — Андрюша вам ничего не говорил, конечно же, да? — Гончая перестала улыбаться и добавила во взгляд снисходительности. – Ну, жёны всегда всё узнают последними… Но я не могу жить во лжи! — Теперь это была патетическая гончая. — В общем я пришла сказать вам сама, что муж вам изменяет… Любовь нагрянула внезапно и всё такое… Я решила, что… Знаете, Андрюша таким нерешительным бывает, боится вас огорчить, потому я решила сама всё рассказать. Если вы думаете, что я из-за карьеры… Так вот, я с Андрюшей не из-за карьеры! У меня всё отлично, меня пригласили на просмотр к Гуччи, коллекция лимитед эдишн. Итальяшки такие скупердяи, но лук чудесный могут… Да, я не сказала! Неделю назад я вернулась из Италии, а мой агент обещал мне разворот в «Упсс». Это, конечно, не «Вог», но это ворлдс джорнел, это…       – Мэгэзин, — чётко и уже совсем не хрипло произнесла Катя, перебивая излияния любовницы Андрея.       Девушка явно была увлечена своей модельной карьерой больше, чем мужем Кати. И вообще, эта неприятная встреча начала походить на фарс. Кате всё сильнее хотелось рассмеяться, пусть не радостно — истерически, но рассмеяться.       – Что? — тем временем переспросила Лиля.       – Журнал по-английски «мэгэзин». Ваши фото напечатают в подростковом журнале, я правильно поняла? Отлично, — Катя невольно произнесла последнее слово совсем так же, как делал это Андрей, и чуть поморщилась. — Вы изложили актуальные новости из своей модельной жизни, но причём тут мой муж?       – Так я вам и говорю! Я люблю Андрюшу. И мне даже на карьеру наплевать! Мы с Андреем поженимся, и я думаю, что вы не должны мешать его счастью! А вы о подростковом журнале… И он не подростковый… Целевая аудитория «двенадцать плюс»! Мне сказали, что «Упсс» читает моя целевая аудитория! Разворот в печатном журнале — это прорыв, это…       Катя слушала пронзительный, словно иглой впивающийся в мозг, голос и с изумлением смотрела на собеседницу — видела тоненькую, почти воздушной красоты девушку, облик которой не сочетался с голосом и тем, что она говорила. Вставить хоть слово в поток чужой речи Катя не могла, да и не хотела, собственно. Лиля тем временем вещала о модельном бизнесе, упоминала имена Андрея, Милко, Романа, Славы, Доменико, Валентина, снова Милко и Андрея… Иногда Лиля глотала слова — и Катя понимала, что так она удерживается от нецензурных выражений. Впрочем, удерживать их у Лили получалось не всегда…       Катя слушала, смотрела и в какой-то момент решила, что если Андрею, действительно, нужно вот это, то и пусть! Пусть уходит, Катя возражать не будет! И даже с ребёнком встречаться ему не запретит! Перед её глазами мелькнула яркая картинка: она, Катя, стоит с кудрявым белокурым ангелочком на руках, и Андрей, выходящий из огромного черного джипа, протягивает руки, требуя отдать ему малыша.       Катя моргнула, и видение сразу исчезло. Тем временем Лиля как будто выдохлась и, шумно всхлипнув — хотя слёз на её глазах не было и в помине — замолчала.       – Зачем вы всё это мне рассказываете?       Во взгляде Лили появилась растерянность:       – Ну… Это… Как же? Вы должны знать… Я и Андрюша…       – Я теперь знаю, спасибо.       – Ну и всё. Ваш брак изжил себя! Теперь вы должны отпустить Андрюшу! Я ему больше вас подхожу! Я как модель связана с модным бизнесом! — Лилина растерянность испарилась и Катя поняла, что нужно менять характер разговора, иначе модель вновь затеет монолог о любви к моде, модельерам, подиумам, показам, фотосессиям и Жданову.       «Андрей при этом будет в конце списка, — подумала Катя, и вдруг ей в голову пришло неожиданное: — Да ведь нет у них никакого романа!»       Катя откинулась на спинку кресла, хотя до этого момента сидела, выпрямившись, как струна. Андрей мог дать повод считать, что заинтересован, просто улыбнувшись Лиле или по своей давней и общей с Малиновским привычке — Катя всячески эту привычку порицала! — утешив модель после нервного просмотра у гениального дизайнера. Мог приобнять перед репетицией показа… Катя знала, что образ жизни Жданова до женитьбы не был монашеским, но и реальных фактов, подтверждающих, что муж после свадьбы взялся за старое, у неё тоже никаких не было. Она быстро перебрала в памяти такую короткую супружескую жизнь… Умолчания, несостыковки, ложь… Ведь не было же ничего? «Если, конечно, фактами не считать дурацкие гормоны и мою глупую ревность. Глупую и безосновательную…», — самокритично закончила Катя цепочку рассуждений и решила, что пора заканчивать беседу с посетительницей.       – Ну! — требовательно произнесла Лиля. — Что вы собираетесь теперь делать?       – Пожелать вам дальнейшей успешной карьеры, — Катя невесело усмехнулась. — И с удовольствием констатировать, что в её развитии Андрей Жданов вам не поможет. Скажите, Лиля, почему не попросили Андрея со мной расстаться? Почему вы пришли ко мне?       Глаза Лили вдруг забегали, острый носик странно задёргался, и Катя с радостью поняла, что её последние выводы были правильными — Андрей, скорее всего и не подозревал, что их с Катей брак «изжил себя».       – А вы пришли, потому что ничего у вас с Андреем не получается. Вы бы хотели, конечно, чтобы получилось… Но он вас от других моделей даже не отличает, правда?       Лиля вскочила на ноги и топнула ногой:       – Неправда! Мне говорили, что жена всегда цепляется за последнюю надежду…       – Вам говорили, что жена — не стенка. Я слышала.       – Что? — Лиля побледнела, и от этой внезапной бледности на её скулах четко выделился контур румян. Катя не знала, о чём подумала девушка, или какое воспоминание в ней пробудилось, но Лиля, чуть споткнувшись, сделала шаг назад, и повторила: – Что?       – Лиля, Андрей вас не любит и никаких предложений вам не делал. Он не вспомнит о вас через день после показа. Вы пришли ко мне с надеждой, что я устрою ему скандал, а может, надеялись, что я от него уйду. Но я люблю его, он любит меня… — Катя перевела дыхание и мысленно постучала по дереву.       Лиля покачивалась на высоченных каблуках и дёргала носиком, но молчала.       – Я верю своему мужу. Всегда верила и верю, — Катины уши тут же загорелись от стыда. — А если он захочет меня бросить, то сам мне это скажет! — К мысленному постукиванию по дереву Катя добавила ещё мысленное сплёвывание через плечо, ибо история с Кирой не совсем выветрилась из памяти.       – Ты!.. Ты!..— выкрикнула Лиля, но увидев, что Катя поднимается из-за стола, бросила нервный взгляд на Катину правую руку и отступила к выходу.       – Я — та жена, которая стенка.       – Ты! — Лиля схватилась за ручку двери и, не поворачиваясь к Кате спиной, вывалилась из кабинета. — Дура!       – Вполне может быть… — прошептала Катя и посмотрела на свою правую ладонь, сжатую в кулак. Он был стиснут так крепко, что костяшки побелели, а меж пальцев просочилось что-то непонятное, липкое и весьма неаппетитного цвета.       Не сразу, только через какое-то время, Катя поняла, что в руке у неё расплавилась не съеденная шоколадка.       И ещё чуть позже она вспомнила, что нужно кулак разжать.