Цыганка

Шёл 2004 год. Война закончилась шесть лет назад: Волдеморт был убит, его армия разгромлена, а Гарри Поттер и Орден Феникса уже праздновали победу, однако триумф оказался недолгим. Гарри пережил Волдеморта всего на несколько часов: шальное проклятье безвременно оборвало его жизнь. Из всех возможных это был самый злополучный поворот судьбы. В стране воцарился хаос. Мрачные, подозрительные личности выползли из щелей, в которых отсиживались во время войны, и постепенно взяли Министерство Магии под свой контроль. Потрясённый и растерянный Орден Феникса вынужденно самораспустился. Большинство соратников Поттера были слишком ошеломлены его смертью, чтобы сопротивляться новому порядку. Некоторых бросили в тюрьмы, кто-то вынужденно покинул страну, остальные бесследно исчезли, словно сквозь землю провалившись. С тех пор в Министерстве всем заправляли деньги. Дорвавшиеся до власти взяточники и хапуги стремились всюду отхватить кусок послаще своими нечистыми руками. Не осталось ничего святого: традиции, справедливость, равенство — всё оказалось втоптано в грязь. Над волшебной Британией безраздельно царствовало золото. Однако это не означало, что действующему режиму никто не сопротивлялся. Конечно же, существовало подполье. Небольшая группа отщепенцев, которые называли себя просто и со вкусом — Сопротивление — пыталась противостоять новоявленному правительству. Кроме того, среди пришедшего к власти господствующего класса сложилась довольно сильная оппозиция, во главе которой, к удивлению многих, встал Люциус Малфой. Довольно скоро после так называемой «победы» Малфой обнаружил, что, хотя по-прежнему пользуется определённым авторитетом в Министерстве, получает за свои услуги совсем не те суммы, на которые рассчитывал. Кроме того, даже питая сильную привязанность к золоту, ещё больше он мечтал о восстановлении былой репутации. Люциус всегда ценил в людях развитой ум, изящное коварство и следование традициям, а новому правительству явно не хватало всех этих качеств. Честно говоря, Малфоя очень беспокоила вся эта грязная, закулисная возня, жертвой которой в любой момент могли сделать и его. Это и стало главной причиной, заставившей искать пути сотрудничества с Сопротивлением. После многочисленных неудачных попыток ему удалось связаться с лидером подполья. По странному стечению обстоятельств их цели частично совпадали: борцы за свободу нуждались в нём так же, как и он в них. Им нужны были секретные сведения от информатора, который чувствовал бы себя в Министерстве как рыба в воде, а также деньги на подрывную работу. К счастью, Люциус имел возможности обеспечить их и тем, и другим. Раз в месяц на контакт с ним выходил назначенный Сопротивлением связной, чтобы забрать золото и добытую информацию. На сегодня как раз была назначена очередная встреча. Люциус Малфой сидел на скамейке в мемориальном парке, выстроенном после войны, и ждал. Связной опаздывал, поэтому он начал беспокоиться, не случилось ли чего непредвиденного. Уже довольно долго Малфой жил в совершенном одиночестве: Нарцисса умерла три года назад, а Драко уехал из страны. Так что по странной иронии судьбы волнующие рандеву, напоминавшие опасную игру, стали для него действительно важны. Существовало, правда, ещё несколько причин, по которым он нуждался в этих встречах… Вдруг окружающую тишину нарушил звук лёгких, неспешных шагов, и, подняв голову, Люциус увидел молодую цыганку, направлявшуюся в его сторону. Увы, в тот же момент он заметил невдалеке двух прохожих подозрительной наружности. «Чёрт, министерские ищейки сели мне на хвост!» — выругался он про себя. Незаметно наблюдая за цыганкой, Малфой ждал, пока та поравняется с ним. Одарённая соблазнительно яркой, даже несколько вульгарной красотой, она выглядела необычайно привлекательно. Вопреки сложившемуся о женщинах этого племени мнению цыганка не была ни высокой, ни худой. Наоборот, её грациозная фигура отличалась пышными формами и изящными изгибами. Абсолютно чёрные, буйные кудри спускались почти до пояса, а изумрудно-зелёные глаза ярко сияли. Она вышагивала медленно, можно сказать, лениво, развратно покачивая роскошными бёдрами и заставляя многочисленные шёлковые юбки заманчиво обвиваться вокруг стройных ног. Ярко-оранжевый атласный топ прикрывал лишь высокую грудь, выставляя на всеобщее обозрение красивый подтянутый живот и стройную талию. Массивные золотые мониста и браслеты покрывали её длинную шею и хрупкие запястья, мелодично позвякивая с каждым шагом. — Вы ждете кого-то, добрый господин? — спросила цыганка, приблизившись к Малфою. Люциус кинул на молодую нахалку холодный взгляд и неприветливо процедил: — Боюсь, это не ваша забота, мисс. — Ой, сударь, не кричите на бедную девушку, — цыганка, не спрашивая разрешения, уселась на скамейку рядом с Малфоем и кокетливо надула губки. — Хотите, я предскажу вам судьбу по ладони, сэр? Всего за десять галеонов вы будете знать своё будущее так же хорошо, как знаете прошлое, — она смело ухватила Люциуса за запястье, повернув ладонь вверх. — Какие у вас приятные, мягкие руки, добрый джентльмен, — заговорила она снова, не сводя с него глаз. — Десять галеонов за простое гадание? — протянул Малфой и выгнул бровь в притворном недоумении, хотя ладонь так и не отнял. — Издеваешься? За эти деньги ты должна предложить нечто большее, малышка. — О, у меня много талантов, сэр, и если позволите, я их вам непременно продемонстрирую. И стоить-то будет всего на несколько галеонов дороже. Цыганка приподняла его руку и прижалась к ней приоткрытыми губами. Не отводя зелёных глаз от потемневших серых, кончиком горячего языка она проследила линии, очерченные на его сильной ладони. Приподняв её подбородок, Люциус медленно обвёл большим пальцем бесстыдно приоткрывшийся навстречу небрежной ласке рот. — У тебя красивые губы, цыганка. Интересно, сколько ты берёшь за полный набор услуг? Малфой постарался громко и тщательно выговорить каждое слово для двух «случайных прохожих», околачивавшихся неподалёку. — Двести галлеонов, и сразу же можете распоряжаться моими губами, как вам будет угодно, сэр, — наглая девица ловко втянула его палец в горячий, влажный рот. — И тебе не стыдно продавать себя? — Ах, мистер, что же делать бедной девушке, если она — голь перекатная и золото видит только по великим праздникам? — Сто, — решил поторговаться Люциус. — О, не будьте таким скупым, мистер. Такому доброму господину, как вы, это не к лицу. Мне нужны золотые монеты, сэр, а вам... — цыганка соблазнительно улыбнулась Люциусу и, обхватив ладонью, через брюки крепко сжала его стоящий колом член. —...нужна я. Сто пятьдесят. — Договорились! — быстро согласился Люциус и, поднявшись со скамьи, потянул нахалку за собой. Крепко прижав её к груди, он аппарировал в Мэнор, оставив министерских шпионов с пустыми руками и пересохшими от возбуждающего представления глотками. Спустя несколько секунд они приземлились в поместье Малфоя, в рабочем кабинете, который представлял собой комнату среднего размера с мягким, рассеянным освещением, льющимся из-за тяжёлых драпировок, закрывавших окна. Из обстановки две вещи обращали на себя внимание: массивный письменный стол красного дерева, занимавший весь дальний левый угол и камин с мраморной полкой. Расположенные вдоль стен стеллажи были доверху заставлены книгами. Когда пара появилась в кабинете, часы над камином пробили три раза. — Ты была чертовски близка к провалу, ведьма, — взволнованно пробормотал Люциус. Он всё ещё крепко сжимал цыганку в объятьях, уткнувшись в буйные кудри и чувствуя бешеный перестук её сердца. — Почему бы тебе не добираться каминной сетью сразу в поместье, Гермиона? — Ты знаешь, почему, Люциус. Думаю, тебе это известно даже лучше, чем кому бы то ни было. Министерство внимательно отслеживает все перемещения. Под наблюдением даже те камины, которые находятся на территории Мэнора. К тому же мы прекрасно развлеклись, пока морочили головы тем двум идиотам. М-м? — коварная ведьма придвинулась ближе и, запустив пальцы в белокурые локоны, попыталась притянуть его для поцелуя. Впрочем, Малфой не поддался её молчаливому требованию. В каком-то миллиметре от её лица он замер и прорычал в приоткрытые губы: — Удали чары гламура. Хочу видеть настоящую Гермиону. Я так скучал... Она застонала, досадуя на неожиданное промедление. Спустя один удар сердца в объятьях Люциуса стояла уже не нахальная цыганка, а единственная и неповторимая Гермиона Грейнджер. — Да… Это моя девочка… — довольно протянул он, собственнически завладев её ртом. Гермиона Грейнджер была связной Малфоя уже год. Собственно то, что она оказалась в рядах сопротивления, не стало для Люциуса чем-то неожиданным. Все его знакомые как один считали, что кудрявая ведьма покинула страну, однако он в подобную чушь никогда не верил. Как Люциус узнал позже, Гермиона действительно покинула страну, сражённая потерей друзей. Гарри она лишилась в войну, а чтобы пережить предательство Рона, перешедшего на сторону Министерства, требовалось некоторое время. Рональд Уизли решил, что лучше сотрудничать с правящей в стране системой, а не идти по стопам Робин Гуда. По слухам, он даже пытался «наставить на путь истинный» верную подругу. Естественно, все его увещевания и посулы не помогли. Гермиона уехала из страны, чтобы выиграть время и собрать единомышленников по сопротивлению. Вернувшись, она занялась розыском и проработкой каналов по поиску денег и секретной информации. И именно в этом Люциус подошёл ей как нельзя кстати. То, что на этот раз они были в одной лодке, вкупе с постоянным напряжением и одиночеством, в конечном счёте толкнуло их в объятия друг друга, и вскоре они стали любовниками. Сейчас, по прошествии года тесного общения и взаимопомощи, уже можно было сказать: их связь служила не просто удовлетворению сексуальных потребностей — они действительно привязались друг к другу. Казалось, страстный поцелуй никогда не закончится. Малфой ласкал сладкий рот, смакуя его вкус и тепло. Когда они оторвались друг от друга, он прошептал: — Сколько времени в твоём распоряжении? — Два часа, Люциус, у меня всего два часа, — Гермиона нетерпеливо принялась расстегивать его мантию, покрывая взволнованное лицо россыпью нежных поцелуев. — Скорее, Люциус, не трать время зря. Хочу, чтобы ты взял меня по крайней мере дважды… Ведь нам ещё и о делах нужно успеть поговорить. Малфой легко поднял миниатюрную ведьму на руки и подошёл к огромному столу. Бережно уложив Гермиону на гладкую деревянную столешницу, он начал целовать хрупкие плечи, трогательно выступающие ключицы, длинную шею, щекоча нежную кожу возбуждённым бормотанием: — Ну, нет, дорогая… Так быстро ты от меня не отделаешься… Два раза – это совсем не то, что я для тебя запланировал… Ловкие пальцы в это время как раз стаскивали с неё трусики. — О Мерлин… И что же… что ты запланировал… чёртов искуситель? — задыхаясь в чувственной неге, сдавленно выдохнула Гермиона. — Во-первых, дорогая… Я буду дразнить тебя языком… ласкать и вылизывать… пока не кончишь… А потом… брать сзади, зажимая чувствительный клитор… пока не закричишь, содрогаясь в оргазме на моём столе… Я так люблю твои сдавленные стоны, Гермиона… Они возбуждают меня еще сильнее… К этому времени Люциус успел лишить её многочисленных ярких цыганских одежд, оставив только золотые украшения. Полностью обнажённая и раскрытая, она лежала перед ним, задыхаясь и постанывая от неудовлетворённого желания. Не в силах выдержать подобного зрелища, Малфой тоже застонал, чувствуя растущее нетерпение. Его пальцы вонзились в истекающее соками влагалище, размеренно двигаясь внутри, и он хрипло продолжил: — …затем переверну на спину и буду брать тебя снова и снова, раз за разом… — Сейчас, Люциус… Сделай это прямо сейчас, — задыхаясь словно в горячке, еле выговорила Гермиона. — Не могу больше… Возьми меня… Я так хочу… чувствовать тебя… на себе, в себе… Шагнув назад, Малфой быстро скинул мантию, рубашку, брюки и совершенно голый встал на колени перед своей сладкоголосой соблазнительницей. Со словами: — Откройся мне, ведьма, — он развёл её стройные ножки чуть шире и занялся всем, что запланировал, начиная с обещанного поддразнивания. Томные стоны и хриплые выдохи наполнили комнату, эхом отдаваясь в коридорах усадьбы… Два часа пролетели незаметно, влюблённым пришла пора прощаться. Полностью одетые, Гермиона и Люциус стояли посреди рабочего кабинета. Малфой в который раз нежно поцеловал её припухшие губы. — Ненавижу эти короткие встречи, ведьма. Хочу, чтобы ты осталась... надолго, — шепнул он в маленькое, порозовевшее ушко. — Ты знаешь, что я их ненавижу не меньше твоего, Люциус. Мы почти готовы нанести решительный удар. А с добытыми тобой сведениями и золотом, которым ты нас снабдил — Гермиона кивнула в сторону бархатного кошеля с галлеонами, — у нас равные шансы на успех. Если мы выиграем, я обещаю, что останусь у тебя так долго, как только пожелаешь, дорогой. — А если проиграете? — нахмурился Малфой, склонив голову и с наслаждением вдыхая ставший родным запах. Гермиона вздохнула и, сделав неуловимое движение палочкой, превратилась в цыганку. — Тогда мы будем пытаться снова и снова, пока не победим.