Война сломает даже сильных...

Война ломает даже самых стойких, оставляя раны на сердце, уме и памяти. Раны, которые не лечит время... Никто не может остаться прежним под её покрывалом. Приятный запах чистой постели щекотал нос, а рыжеволосой всё не спалось. Тьма отступила полгода назад... Но это лишь на бумагах, сознание девушки каждую ночь тревожно вспыхивает воспоминаниями. Нет, было не тяжело расстаться с длинными рыжими волосами, было не тяжело смотреть, как они стали короткой стрижкой. Нет, было даже весело идти на первый совет, вызываться в первый бой. Тогда все мародёры одновременно подняли руки. И все ужасы проявились в синих глазах только потом. Она помнила, как страшно было после того боя считать своих, помнила, как нигде не могла найти знакомую каштановую голову. Лисса помнила, как трясла за плечи его - своего первого врага, с которым пришлось делить горе, пытаясь выдавить из того хоть слово. И как именно её она не увидела в списках. И война - её война - приобрела очертания, когда Алиса бросила обрывок со знакомым почерком на стол. Это было больно, сложно, тяжело признать. Только после этого она уже не улыбалась, сидя одна. Лисса все чаще упиралась взглядом в свои колени, обтянутые военной формой, и лишь слушала, думая о своём. Лисса помнила первую боль, вспыхнувшую в сердце. Это было уже после. Один из поединков, всё как обычно, а вдруг... Эта острая боль, заполнявшая каждый миллиметр сердца, тела, доходившая до кончиков рыжих волос. Это было не обычно - почувствовать. А ещё она помнила своё первое ранение. Кровь, хлынувшая из новой раны. Пару минут она лишь неловко прижимала руки к месту ранения, глядя на эту ярко-алую жидкость... А потом темнота. А ещё она помнила, каким вкусным был хлеб... Его было мало, но эти крошки были вкуснее всего. Теперь Лисса вновь улыбалась, и только в такие моменты она позволяла себе уткнуться носом в чистую подушку и плакать. Война ломает даже самых сильных...