Эхо от боя часов еще не успело стихнуть вдали, разбившись на тысячи осколков о шпиль Эйфелевой башни, а двум юным сердечкам, совсем запутавшимся и растерянным, показалось, что прошла уже целая вечность. Вечность, которая иногда может решить все. А иногда может оставить беспомощно метаться в поисках выхода.
Париж жалел своих героев. Конечно, посмеивался украдкой, не в силах лишить себя удовольствия пофантазировать о выражении их лиц, когда они наконец все узнают, но все же искреннее сочувствие, пожалуй, было сильнее. Хотя...
Это еще спорный вопрос.
И задать его можно было, лишь посмотрев на этих многострадальных бедолаг прямо сейчас.
Красная как рак Маринетт с удивительным рвением рассматривала каждую деталь стоящего неподалеку дома, старательно делая вид, что ничего необычного не произошло.
О да, ничего особенного. Она только что стала девушкой Кота Нуара.
И Маринетт с удвоенной силой вцепилась в свои волосы, притворяясь, что поправляет их, хотя тот факт, что она вот-вот вырвет их с корнем, не мог остаться без внимания. Наверно, ее синие локоны были живы только потому, что их старательно вытягивала только одна рука.
Вторая же до сих пор судорожно сжимала ладонь Нуара. И даже если бы Мари пообещали все богатства мира, она не отпустила бы руку напарника. Просто не смогла бы. Не хватило бы сил.
А, возможно, она просто не хотела этого делать.
В голове не осталось мыслей. А время потеряло свое значение. Вот она – настоящая Маринетт. Ей многое пришлось пережить за этот безумно длинный день, но она...
Кажется, по-настоящему счастлива.
Нуар не был настолько же радостен, по крайней мере, внешне, и это могло бы напугать Маринетт, если бы та смогла набраться сил и бросить на парня хотя бы мимолетный взгляд. Но она не могла. Ей хватало и собственных страхов.
И ему тоже.
Парень не мог не нервничать. Сердце стучало быстрее обычного, страшно хотелось начать часто и сильно хватать ртом воздух. Ему было страшно, и Париж, скорее, сочувствовал именно ему.
Ведь Кот Нуар, по сути, только что предал свою леди.
Нуар слабо вздохнул, и Маринетт, рефлекторно отреагировав на звук, повернулась к нему. На долю секунды синие глаза встретились с зелеными... и тут же разбежались в стороны, так резко парень и девушка отвернулись друг от друга. Они не могли заговорить, не могли даже посмотреть друг на друга, но тот крепкий замок, в который были сжаты их руки, крушил к чертям всю логику этого странного момента.
Легкая улыбка тронула губы Нуара, и Париж, с изумлением заметив, что он слегка покраснел, вдруг понял, что сильно, очень сильно ошибся.
Да, Кот Нуар переживал за Ледибаг. Но сейчас он боялся совершенно не этого. Он просто не знал, что делать дальше, и именно это и заставляло его пугаться все сильнее.
Но Нуар не был бы Нуаром, если бы он не мог найти выход изо всех самых безвыходных ситуаций. Без кошачьей интуиции, без удостоверения психолога – он понял, что именно сейчас маленькая Мари нуждается в нем сильнее всего. Парень улыбнулся чуть шире, и Маринетт, как раз бросившая на него очередной взгляд украдкой, вспыхнула еще сильнее. Эту улыбку она, кажется, уже любила...
Нуар заметил эту реакцию, и она стала для него самым мощным толчком к действию. Он решился сделать крохотный первый шаг. Пробный осторожный. Но именно ему предстояло определить, ошибка все это или нет. Определить их будущее.
И парень медленно разжал пальцы.
Синие глаза чуть округлились, и со стороны девушки донесся неосознанный возмущенный вздох. В следующую секунду произошло именно то, чего так сильно ждал Кот Нуар: ладонь девушки сжалась сильнее, не позволяя ему вырвать руку. Импульсивно, машинально... По крайней мере, Нуар думал именно так.
До тех пор, пока необычайно синие в темноте ночи глаза Маринетт не поднялись и не посмотрели на него в упор.
Это был словно кадр из романтического фильма. Мари сидела прямо напротив Нуара, крепко сжимая его ладонь своей, и смотрела ему прямо в душу. Ветер развевал ее волосы, и тонкие пряди ложились на ее лицо так, что этому удивительному кадру позавидовал бы любой фотограф. Выражение ее лица было просто удивительным: робкое, напуганное, растерянное и в то же время... очень нежное. Даже ее поза... Какая-то скованная, детская... Маринетт была сама на себя не похожа.
Маринетт была безумно красива.
И среди всей ее красоты ярким пламенем выделялись ее глаза. Нуар был готов поклясться, что они светились. Ярким голубым блеском переливались блики в глазах девушки, словно неизвестный художник, достигший вершины своего мастерства, наконец создал свой величайший шедевр. В ней все было идеально: даже ресницы, даже тоненький носик, который когда-то казался ему высокомерно вздернутым – что за глупости? Даже... даже...
Когда парень поймал себя на мысли, что рассматривает ее губы, его сердце пропустило не просто удар, а целых два или три. К щекам невольно прилила кровь, и заметившая это Маринетт покрылась милым румянцем, заставив Нуара совершенно сбиться с толку.
С этим нужно было срочно что-то делать!!!
И Кот Нуар сделал. Почти.
– Какая же ты красивая, принцесса... – понесся над крышами его тихий голос, и от этого звука они оба чуть не сверзились прямо с крыши.
Маринетт утратила весь свой румянец, став свеклой.
Нуару впервые стало безумно жарко под своей маской.
Честно, он хотел сказать нечто совершенно другое. Пошутить, подколоть... Но никак не высказать свои мысли вслух!!!
Впрочем, глядя на смущенную улыбку Мари, которая, как и любая девушка, любила комплименты, парень вдруг поймал себя на мысли, что высказать это прямо было не такой уж и плохой идеей.
– Спасибо, – тихонько поблагодарила девушка, и именно это, как ни странно, вернуло Нуару утраченное чувство душевного равновесия. На лице парня появилась широкая улыбка, и он ободряюще кивнул Маринетт.
Теперь он снова был собой. Теперь он знал, что делать.
– Поздравляю тебя, принцесса! – когда Мари услышала эту фразу, ей на секунду показалось, что все это – глупый розыгрыш, устроенный Нуаром, чтобы посмеяться над ней. Девушка тут же укорила себя за такие мысли и усилием воли вернула себе более-менее адекватное состояние. Пусть небольшое напряжение и осталось где-то глубоко внутри нее...
– С чем? – задала вполне логичный вопрос Маринетт, и ей страшно не понравился звук собственного голоса: таким тоненьким и робким он был. Она старательно прокашлялась и переспросила уже ровнее: – С чем поздравляешь?
Нуар подарил девушке свою фирменную улыбку.
– Знаю, это звучит немного странно, но ты только что победила Ледибаг! – Нуар думал, что эта фраза дастся ему нелегко, но сказать ее ему было на удивление просто. – Ты обошла ее, став моей... кхм... девушкой. Так что поздравляю, принцесса. Ты – первый человек, которому удалось утереть нос супергерою. Вот так-то.
Маринетт выпала из реальности секунд на двадцать.
И даже не из-за того, что не смогла понять, когда именно она смогла выиграть у самой себя, нет.
Из-за того, что он назвал ее своей девушкой.
Щеки привычно отозвались на мысли Мари, отреагировав бурной краснотой, и она машинально освободила свою ладонь, чтобы спрятать лицо, о чем, правда, тут же пожалела. Маринетт украдкой посмотрела на Нуара сквозь пальцы, но никакой обиды не заметила. Парень только подмигнул ей, чуть усмехнувшись.
А вот дальше начался Армагеддон.
– А я? – без обиняков осведомился Кот Нуар, своим спокойствием вызвав у Маринетт очередное желание ущипнуть себя, проверяя, не сон ли это. Откуда же ей было знать, что парень нарочно ведет себя как обычно, чтобы ей было легче прийти в себя. Он просто хотел помочь, да только в результате получилось как раз наоборот. Как обычно, впрочем. Девушка же настолько растерялась, что сначала даже не поняла вопроса. А когда поняла – непонимающе вскинула брови.
– Что «я»? – осторожно переспросила она, старательно игнорируя интуицию, вопившую, что это вопрос с подвохом, который ей еще ой как аукнется.
Улыбка Нуара подтвердила все ее опасения.
– А у кого я выиграл? – невинно поинтересовался он. – Ты же кого-то искала сегодня, верно? Я хочу знать, кого, – и, прежде чем моментально распахнувшая глаза Мари успела возразить, добавил: – Это было бы честно...
Интуиция победила.
Маринетт едва поборола в себе желание оглядеться в поисках белого флага, который ей сейчас стоило бы поднять.
– Ты вряд ли его знаешь... – издалека начала она, однако, прекрасно осознавая, что сказать все-таки придется.
Парень хмыкнул.
– Ты недооцениваешь мой кругозор! – задрал нос кверху он, и Мари слегка улыбнулась. В голове промелькнула мысль, что ей безумно нравится то спокойствие, которое она ощущает рядом с Нуаром. Ни заиканий, ни бесплодных попыток заговорить... Да, сейчас девушка сидела вся смущенная, с часто бьющимся сердцем. Но она все равно чувствовала себя так, словно вот здесь, на холодной парижской крыше, посреди ночи, звезд и ледяного ветра, рядом с парнем, чьего имени она даже не знала... – здесь ее место. Нигде, кроме этого маленького закутка. Ни с кем. Только с ним.
– Знаешь, что я думаю? – неожиданно даже для себя спросила Маринетт, уже шире улыбаясь, скорее, собственным мыслям. – Это все равно уже ничего не изменит. Так что нет смысла тратить на это время и...
– А знаешь, что думаю я? – Нуар, наигранно возмутившись, наклонился прямо к носу Мари, заставив ее вздрогнуть. – Это будет обидно, если какой-то идиот гонял тебя весь день, а я не приду к нему и не скажу «а я увел ее у тебя!». Я хочу знать, кого обошел в столь длинной схватке!
– Ты сражался за Ледибаг, – сузила глаза Маринетт, изо всех сил борясь с желанием стиснуть в кулаке майку, скрывая стук сердца.
В темноте сверкнули зеленые глаза Кота Нуара. Он получил удар и принял вызов.
– Считаешь себя хуже, чем она? – ухмыльнулся он.
Девушка еле уловимо вздохнула. Да, она считала. Еще как считала. Маринетт Дюпен-Чен была хуже, чем ее же вторая личность. Всегда. Во всем. Две стороны одной медали, Маринетт и Ледибаг были двумя разными людьми, и во всем мире одна лишь Тикки знала, как тяжело порой приходилось девушке, начинающей сравнивать себя... с собой. Да, она считала себя худшей из двух лиц...
Но сказать так Коту Нуару означало произвести безоговорочную капитуляцию и провалить только начавшийся спор. И из двух зол девушка выбрала меньшее.
– Ни капельки не считаю! – возмутилась она. – Просто ты сейчас ведешь себя так, будто с самого начала твоей целью была я, а не она.
– Кто знает... – вздохнул Нуар, внезапно отводя взгляд. – Может, так оно и было...
Трудно описать словами, какие эмоции пережила Маринетт в тот момент. Сильное удивление? Огромную радость?
Пожалуй, самой странной из них был пугающий восторг, что обычно возникает у актеров перед концертами. Восторг от того, что парень, возможно, знает ее секрет. И тут же страх – от того, что это произошло.
Сильнее, чем Маринетт Дюпен-Чен, путаться в своих эмоциях не умел никто.
– П-поч-чем-му? – еле выдавила девушка, мысленно осознавая, что ответа на этот вопрос она не хотела бы знать. Воспитанный ей самой страх того, что однажды все раскроется, поглощал Маринетт полностью. Она не хотела знакомить его со своими неудачами. Хотя сегодня он все узнал и сам... Она не хотела видеть разочарования в его глазах. Хотя сейчас они смотрели на нее совершенно по-иному... Она просто боялась. Хотя сейчас ее сердце билось вовсе не из-за этого...
Маринетт настолько запуталась в себе, что даже не понимала, кто она сейчас. Она видела в себе Ледибаг. И меньше всего на свете хотела, чтобы Нуар сравнил ее с ней.
Однако на этот раз ее опасения оказались развеяны.
– Ну... понимаешь, – парень с обезоруживающей улыбкой взъерошил свои волосы, – мы сегодня весь день сталкиваемся с тобой. Настолько часто, что я начинаю думать, будто это судьба... Вот и получается, что, бегая за мо... за Ледибаг, я на самом деле искал тебя...
Нуару захотелось вылить на себя ведро ледяной воды. Да, он сказал Маринетт именно то, о чем думал, но... Это ведь на месяц. Всего на месяц они стали парой, а что будет потом – никому не известно. Говоря сейчас такое, он признает, что между Ледибаг и Маринетт он выбирает вторую, и это решение окончательно. Принцесса уже заняла его сердце... Но и его леди все еще там была.
И самое страшное, что кто-либо мог бы сейчас сделать с героем Парижа – это поставить его перед этим страшным выбором.
Отказаться от Ледибаг он не мог.
Потерять принцессу он не хотел.
А выбрать кого-то одного – просто невозможно!
Был бы Нуар не котом, а волком – обязательно завыл бы на луну.
К его изумлению, Маринетт именно это и сделала.
Девушка подняла голову к небу и тихонько застонала, изучая просвечивающий сквозь облака месяц. Потом ее вздох перешел в слабый смех, но Нуар этого даже не заметил.
Воображение у него всегда работало на отлично, и сейчас оно даже против его воли связало вот этот момент с его геройской жизнью. Парень на долю секунды оказался в мире, где никогда не было Ледибаг – такой далекой от него божьей коровки. Вместо нее бок о бок с ним вдруг оказалась волчица-Маринетт. Серый геройский костюм, огромные голубые глаза хищника, ее коварная улыбка... Они бы неплохо смотрелись вместе! Нуар уже почти дошел до придумывания маленького квами-волка, когда внезапно возникший в его голове образ смеющейся девушки в красной маске моментально послал к чертям все его фантазии.
В худшей ситуации он явно еще не бывал!
– Ты не сможешь ему это сказать, – как сквозь пелену донесся до Нуара голос Маринетт, и он выпрыгнул из своих фантазий, тихонько благодаря небо за то, что не успел зайти слишком далеко.
– Что сказать? – эхом переспросил он. «Коты живут настоящим! – неизвестно откуда выкопал вдруг этот девиз Нуар. – Вот и будем придерживаться этой политики! Сейчас моя девушка – Маринетт? Отлично!»
И он честно постарался придать своему лицу обычное выражение.
– Сказать, что ты увел меня у него, – пояснила Маринетт, внезапно отворачиваясь и даря немного грустную улыбку ночному небу. – Это...
– Это не так?
Они вновь вздрогнули вдвоем. Пугающе синхронно, до смешного одинаково. Наверно, именно это и делало их героями Парижа – то, что, будучи такими разными, они все равно оставались похожими друг на друга больше, чем кто-либо еще в этом мире. Может, именно так квами и выбирают своих хозяев?.. Кто знает...
Маринетт удивленно посмотрела на Нуара, перебившего ее с таким серьезным тоном, что ее сердце тут же мысленно пририсовало к парню добрую тонну стрелочек с одинаковой надписью на каждой – «Неужели ревнует?..». Секунд десять зрительного контакта спустя девушка попробовала улыбнуться, но зеленые глаза не изменили своему строгому выражению, и она сдалась.
– Это так, – эхом разнесся по крышам города ее твердый голос. Маринетт уже не убеждала себя, не обманывала его – она просто говорила правду. И, что удивительно, тому кусочку ее сердца, что все еще ютился в комнатушке, завешенной фотографиями ее светловолосого одноклассника, больно не было. Словно он... отпустил ее прошлое. Словно уступил дорогу новой Маринетт.
– Я не это имела в виду, – вздохнула осознавшая эти перемены внутри себя девушка. – Я теперь твоя, это правда, – на секунду отвлеклась, чтобы легонько треснуть по кошачьей морде, что внезапно стала удивительно игривой, словно намекая на двусмысленность этих слов. – А сказать ты не можешь не потому, что я с этим не согласна. А потому, что тебя раскроют из-за меня!
– Ааа, – потянул парень, удовлетворенно кивая, и Маринетт, чувствуя, что отнеслась ко всему произошедшему на порядок серьезнее этого типа, резко скорчила надутую моську, осознавая, как где-то глубоко внутри нее зародилась первая капелька самого настоящего раздражения. Девушка еще не знала, что эта самая капелька вскоре приведет к таким последствиям, которые даже не могли прийти в ее голову. Пока что она просто косилась на напарника, прищурив глаза.
– Что еще за «Ааа»? – возмущенно поинтересовалась она. – Я ему, тут, видите ли, душу изливаю, переживаю... А он!
Нуар посмотрел на нее со своей привычной усмешкой, и никто другой, кроме Маринетт, никогда в жизни не смог бы заметить, что в ней что-то изменилось. На долю миллиметра? Секунды? Она не знала. Скорее, просто чувствовала это всем своим сердцем...
– Ты заботишься обо мне, принцесса! – тем временем сообщил парень, широко улыбаясь. И эта его улыбка была такой... легкой, теплой, спокойной – словно они с Мари были самыми близкими друзьями, проведшими всю свою жизнь вместе. Это не была та слегка грустная улыбка, которую Кот Нуар часто дарил своей напарнице, провожая ее взглядом. Это была улыбка человека, у которого на душе было абсолютно спокойно и чисто.
Это была улыбка, в которую Маринетт Дюпен-Чен моментально по уши влюбилась.
– Вот еще! – буркнула она, отворачиваясь, чтобы скрыть пылающие щеки.
– Забо-отишься, – просиял Нуар, наклоняя голову так, чтобы видеть профиль девушки. – И переживаешь!
Маринетт вздохнула, призывая себя к спокойствию, и закатила глаза.
– Ну конечно! – сдала позиции она, поворачиваясь обратно. – Ты же такой...кот! Только оставь тебя одного, мало ли, чего учудишь!
По правде сказать, она несла откровенный бред, и сама это осознавала. Ну вот где это видано, чтобы коты не могли сами о себе позаботиться, а?
– Где это видано, чтобы коты не могли сами о себе позаботиться, а? – в ту же секунду процитировал ее мысли Нуар. Пожалуй, это бы было попадание в точку, если бы за мгновение до этого Маринетт не придумала, как на это ответить. Своей шпаргалкой девушка тут же воспользовалась.
– Раз так, моя забота тебе точно не нужна, – пожала плечами она, чувствуя, как поднимается внутри скрытое злорадство.
Она ждала их веселой перепалки с пугающим ее саму нетерпением. Ей снова хотелось ловко парировать, оставлять Нуара в дураках и смеяться со своих проколов. Но этому, увы, не суждено было случиться.
– Да нет, – как-то безэмоционально отозвался парень, вновь отводя взгляд.
Маленькая капелька раздражения внутри девушки в ту же секунду переросла в здоровенный водный шлёп, который, судя по всему, в нее бросили с размаху. И оставили здоровенный синяк.
– Ну как знаешь! – девушку все никак не могло покинуть чувство, что Кот Нуар жалеет о том, что согласился стать ее парнем. И тот факт, что он не знает о второй ее личности, никак Маринетт не успокаивал. Наоборот, чем больше она об этом думала, тем больше злилась.
И именно это и сыграло свою роль в происходящем. Сначала эпизодическую.
А уже потом – главную.
– Не сердись, – заметив, что Мари обиженно отвернулась, примиряющее поднял руки парень. – Я просто задумался, – и, видя, что девушка не отвечает, он продолжил говорить. – Так ты мне скажешь, кто он?
Сердитые синие глаза обернулись на него, и Нуар впервые пожалел, что задал этот вопрос. Маринетт подтвердила все его опасения, заговорив как раз о том, что только что пришло ему в голову.
– Я только недавно нашла в себе силы отпустить этого человека, – она старалась говорить спокойно, но нотки какой-то отчаянной злости все равно то и дело проскальзывали в ее словах, – а ты снова и снова напоминаешь мне о нем! Я ведь всего ничего назад была уверена, что иду только за ним. А теперь все так обернулось, и я это не просто приняла, я была этому рада! Но тебе постоянно надо говорить мне об этом, словно ты хочешь, чтобы я одумалась и ушла наконец!!!
Любая другая девушка на ее месте бы заплакала. Но Маринетт, страшно удивив этим уже приготовившегося вымаливать прощение любой ценой Нуара, вдруг глубоко вздохнула и заговорила чистым голосом, без капли злости.
– Я повела себя как истеричка, прости, – подняла на парня виноватый взгляд она. – Готова ручаться, не такой ты себе представлял свою будущую девушку... Прости меня! Я постараюсь впредь не вести себя так!
Первая волна нахлынувшей злости прошла, остался только стыд за сказанные глупости. И девушка тут же захотела провалиться под землю.
«Вспомни, кто ты! – ругала она себя. – Ты скрываешь от него ВСЕ, но имеешь наглость еще на что-то жаловаться! Как тебе не стыдно?!»
Маринетт старалась казаться веселой, но искреннее сожаление било из нее настолько сильно, что перекрывало собой все другие эмоции. И Нуар, первые секунд десять ошарашено смотрящий на девушку, все же почувствовал свою вину. И из-за этого оттаял.
– Вот же дурочка... – теплые ладони внезапно оказались на плечах, и Мари вздрогнула, чувствуя, как у нее, словно у героини слезливой мелодрамы, начинает биться сердце. Все чаще и чаще. Чаще и чаще... Парень осторожно обнимал ее, стараясь не перейти черту и в то же время не дать ей почувствовать себя одинокой. И счастливо улыбался. – Тебе не перед кем притворяться. Я не для того просил тебя стать своей девушкой, чтобы каждый день любоваться на спектакль в твоем исполнении. Ты мне нравишься такой, какая есть. Так что не нужно стараться вести себя как-то иначе. Только не со мной.
У Маринетт даже слезы на глаза навернулись. Она никогда не могла бы даже подумать, что кто-нибудь скажет ей такие слова. До этого они звучали только на экране, их произносили не для нее, но сейчас... Это делало ее такой счастливой...
И Нуар не лгал. От этих слов веяло искренностью, правдой, Мари ощущала это всем сердцем. И именно поэтому и сама решила сказать то же самое.
– Спасибо... – девушка обняла парня в ответ, цепляя руки за его спиной в крепкий замок, утыкаясь носом в плечо, с теплой улыбкой закрывая глаза. Наверно, эта атмосфера, это опьянение происходящим, неумолкаемый стук сердца, шквал эмоций и чувств – ах, да Маринетт и сама не знала, почему сделала это.
– Я люблю тебя, Нуар...
Прошло секунды три, прежде чем они оба осознали, какое эхо сейчас пустилось гулять по крышам Парижа. Две пары глаз синхронно распахнулись, в немом испуге изучая бескрайнее небо, звуки в очередной раз отказались складываться в слова...
Парень осторожно отстранился, не отпуская рук с плеч смущенной девушки. И медленно-медленно поднял глаза. И вздрогнул, такой решительной была синева напротив.
Маринетт не отдавала себе отчет в сказанном.
Но об этом не жалела.
Впрочем, искреннего изумления в зеленых глазах Нуара хватило, чтобы отправить всю ее решительность в дальнее плаванье.
– На... на этот месяц, конечно! – затараторила девушка, часто-часто моргая. – Раз уж ты выбрал меня, то я тебя не подведу, не переживай! Приставать и докучать не буду, выдавать, что мы пара, тоже, разумеется, не стану! Ты можешь положиться на меня, я никогда-никогда тебя не подставлю! Я смогу прикрывать, если надо, а еще...
Чем дольше Маринетт говорила, тем шире становилась поначалу такая неуверенная улыбка Нуара. Рядом с этой девушкой ему становилось по-настоящему тепло и уютно. Парню все сильнее хотелось, чтобы этот момент остановился и не прекращался никогда, такое приятное чувство было у него на душе. Очень, очень нежное. Он и сам не заметил, как сжал плечи Мари чуть сильнее. Перед глазами вдруг поплыло, и от такого необдуманного поступка уже начавшего наклоняться парня спас (а спас ли?) внезапно изменившийся голос девушки.
Ставший ведром ледяной воды на голову.
– А того парня Адриан зовут, – еле слышно выдавила Маринетт, отводя взгляд. – Адриан Агрест, мой одноклассник. Навряд ли ты его знаешь, но раз уж ты так просил узнать его имя, то я... Эмм... Все в порядке?
Ту-дум
...
...
...
Вот и все.
Прекрасная идиллия этого мира, вдруг оказавшаяся такой хрупкой, полетела к чертям, стоило Нуару услышать свое имя.
Щелк-щелк-щелк! На мелкие осколочки разбивалась привычная картина, весь день формирующаяся внутри, и на ее место вставала новая, странная, непривычная. Но зато... верная.
Все это время. Все это, черт подери, время Маринетт искала его и только его.
«У нас обоих все получится!»
«Мы просто обещаем, что в этом году исправим ошибки прошлого!»
«– Слушай, а ты... уже нашла того... парня?
– Он как сквозь землю провалился...»
О, нет...
Руки в черных перчатках скользнули вниз с плеч девушки, а зеленые глаза застыли, раскрывшись в таком изумлении, что по ним одним можно было догадаться о правде. Так, по крайней мере, казалось Коту Нуару.
– Котенок? Что случилось?
Голос Маринетт подействовал как катализатор, моментально заставив парня отшатнуться от говорившей на добрый метр. Девушка испуганно вздрогнула, опуская руки, уже готовые было протянуться к нему навстречу. Она сказала что-то не то. Это было ясно как день. И она даже понимала, что именно.
– Черт, черт... – еле уловимо выдавил ошарашенный парень, все еще лелея надежду скрыть все свои эмоции. Правда, тщетно.
Она услышала.
– Нуар? – тон Мари вновь стал очень виноватым. – Я не хотела говорить именно потому, что не хотела, чтобы ты начал себя... сравнивать. То есть, я не имею ввиду, что ты не должен, не можешь или, наоборот, обязан это делать, просто... Я уже отказалась от прошлого, так что... на этот месяц... поживи настоящим и ты!
Эти слова имели бы хоть каплю воздействия, будь Адриан и Нуар разными людьми. Но так как на деле все было совсем наоборот, они стали словно солью на рану.
Парень поморщился, все еще ругая и себя, и всю эту ситуацию последними словами.
– Прости... – начал он.
Маринетт отчаянно замотала головой.
– Подожди! – перебила она. – Забудь о том, что я сказала! Я же вижу, что дело в этом парне, но... Просто представь, что ты его не знаешь. Вычеркни из головы все упоминания о нем или вообще перестань думать! Я же... Я же уже от него отказалась, так что... все в порядке! Я... – глаза девушки сверкнули необычайно ярко посреди такой темной ночи, а сама она уже в который раз порадовалась, что в темноте плохо видно ее лицо, напрочь забыв тот факт, что ночным зрением природа котов не обделила. – Я уже отказалась от старой привя... любви, – парень вздрогнул. – От старой любви, Нуар! Тогда почему ты сейчас начинаешь это снова и снова?!
И словно понимая весь драматизм следующего момента, стих весь шум, вверх взвился легкий ветер, развевающий волосы. Нуар низко опустил голову, словно борясь с собой. А потом вдруг выпрямился, на этот раз сверкая такой же решимостью в глазах.
– Я ведь могу доверять тебе, принцесса, – тихо, но твердо сказал он. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Здесь дело не в сравнении, да и забыть, – Нуар усмехнулся, – вряд ли получится. Просто... Тот парень... Адриан... Понимаешь... это... – он на секунду опустил голову, сильно сжав веки, а потом вновь поднял глаза, даже не совсем осознавая, что собирается сейчас сказать, – я.
...
Маринетт даже не сразу удивилась.
Она даже не сразу перестала улыбаться.
Она не упала в обморок, не вытаращила глаза...
Она просто улыбалась по инерции еще какое-то время, а потом внезапно застыла, словно кто-то нажал на «стоп».
И полностью и совершенно выпала из реальности.
Она стала маленьким черным камушком, которому все предыдущие события этого дня внезапно показались детскими забавами, она стала песчинкой, которой все происходящее стало абсолютно безразлично, она...
Только что она потеряла абсолютно всю связь с происходящим.
«Ч... т... о?..»
Впервые что-то похожее на мысль посетило ее голову минуты четыре спустя, когда уже вконец испугавшийся ответной реакции парень решился наконец осторожно провести ладонью перед ее лицом. Ожидаемого эффекта не случилось, но процесс осознания был запущен, и это был уже явный прогресс. По крайней мере, сейчас она должна была быстро соотнести все факты, все узнанное за день и сделать хоть какие-то выводы.
Должна была.
Но не стала.
Ибо процесс осознания оборвался на первой же ноте. Не без стараний Маринетт, разумеется.
– Напугал, блин! – тяжело дыша, выдавила она, отмирая и дергая Нуара за ухо. – Так и сердечный приступ недолго получить, знаешь ли! Не шути так больше!
– Э? – сейчас, видимо, настала очередь парня впадать в ступор. Правда, задержался он там куда меньше Мари, уже вскоре выплывая обратно. И тут же ощущая вполне логичное возмущение. – Да не шучу я!
– Хватит уже меня разыгрывать! – голос Маринетт с каждым словом становился все более дерганым и тонким, предвещая наступление паники.
Зато тон Кота Нуара делался все обиженнее.
– Говорю тебе, это правда! – пробурчал он, заставив девушку вздрогнуть.
– Пожалуйста, хватит! – теперь испуг был слышен яснее. Так же как и то, что Мари не прекращала попыток убедить себя в правдивости своих слов. Силой убеждения, не говоря уже о самовнушении, девушка не обладала, но, что удивительно, на этот раз почему-то выигрывала схватку с собой. – Это уже не смешно!
– Да не шутка это! – Нуар уже искренне возмущался. Не такой реакции он ждал. Совсем не такой. – Я – Адриан!
Маринетт подавилась заготовленной фразой.
– Ну сколько можно?! – задохнулась от растерянности, злости, испуга она. – Говорю тебе, не смешной это розыгрыш! Заканчивай уже!
Парень обиженно зыркнул на эту упрямую девчонку.
– Я буду повторять это столько раз, сколько понадобится, чтобы убедить тебя! – пообещал он.
– Не выйдет, - покачала головой Мари.
– Почему?!
– Потому что я не поверю!
– Почему?!
– Во-первых, я знаю, что вы были вдвоем в одном месте одновременно, – начала перечисление девушка. Было видно, как с каждым сказанным словом ей становилось все легче. – Во-вторых, супергероям нельзя раскрывать свои лица обычным людям. Ну и в-третьих, если бы ты был... Адрианом, это было бы просто нелепо!
– Во-первых, – глубоко вздохнул Нуар, убеждая себя в том, что поступает правильно, настаивая на своем, – я готов спорить, что ты не назовешь ни одного момента, в котором ты бы лично видела нас рядом. Не просто голос или осознание того, что мы есть. А именно видела! Во-вторых, ты моя девушка, пообещавшая мне, к тому же, не выдавать меня. И вообще, мне очень... стыдно от того, что ты весь день потратила на меня... и что ты вообще искала... меня... – Маринетт задрожала, теряя остатки убежденности. Нуар продолжал: – А в-третьих, почему это нелепо? Наоборот, для тебя все сложилось очень даже удобно, не находишь? – он улыбнулся, пытаясь за этим скрыть слишком жестокий смысл сказанного. – И вообще, я понимаю, что это шок для тебя, но почему ты упорно прячешься за тем, что это шутка? Я бы на твоем месте отреагировал совсем не так!
– Ах не так, значит! – потянула Маринетт, за паникой теряя остатки здравого смысла. – Ну конечно!
– Конечно не так! – обиделся парень. – Я бы вообще обрадовался!
– Ах он обрадовался бы!
– Хватит ахать! Да, обрадовался бы! Не впадал бы в ступор, не пугался бы! Почему ты мне не веришь?!
– Не пуга-ался бы, ага. Не верю и точка.
– Почему ты снова так себя ведешь?!
– Кто-то сам велел не притворяться!
– А теперь велю не паясничать! И да, не пугался бы!
– Обманщиков не слушаем! И я спорить готова, что хорош реакцией ты только на словах!
– Да кто тут обманщик?! И вообще, тут пугливая только ты.
– Ты обманщик! И не переводи стрелки!
– Это правда! И я не перевожу стрелки! У меня, в отличие от некоторых, нормальная реакция!
– А я не верю!!! И твоей «нормальной реакции» тоже!
– Придется поверить! А реакцию мою можешь проверять сколько угодно!!!
– Не поверю! А вот проверить – да легко!
– Я докажу! Оба утверждения!
– Вот и докажи!
– Вот и докажу!
– Докажи, докажи!
– Докажу!!!
Кипение внутри каждого из них возрастало в геометрической прогрессии с каждой новой фразой диалога. Оно бурлило, побуждало к действиям, затмевало разум и здравый смысл, лишало воспоминаний, хранящих в себе страшные призывы к спокойствию, и несло их обоих вперед, к необдуманным поступкам. Возмущение от неверия, попытка в подколах скрыть испуг от правды – все это соединилось в общую кучу, которая вот-вот должна была лопнуть. И не просто с легким хлопком воздушного шарика, нет.
С эффектом атомной бомбы.
Он хотел доказать ей, что говорит правду.
Она хотела показать, что он не обладает настолько хорошей реакцией, чтобы поучать ее и шутить над ней настолько подло.
Наверное, именно это и привело к тому, что после очередного «А вот и докажи! – А вот и докажу!!!» и мыслей в духе «Вот Фома неверующая!!! Да я сейчас ей так докажу, век помнить будет!!!» и «Бессовестный паразит!!! Как шутки дурацкие шутить, так это пожалуйста! А вот посмотрю я на его лицо, когда он окажется на моем месте!!!» обстановка накалилась практически до предела.
Нуар злобно прошипел что-то в адрес ее упрямости.
Маринетт сурово скрипнула зубами.
Зеленые глаза вспыхнули во всю мощь.
Синие распахнулись с небывалой решительностью.
И накаленная обстановка...
... лопнула.
Сорвавшись за двумя столь похожими криками.
– Отмена трансформации!!!!
– Тикки, трансформация!!!!
Секунду спустя небо Парижа поглотили две ослепительно яркие вспышки...
Вверх взмыли столбы света.
Блески начали опадать.
Из них вынырнули два невероятно довольных собой лица.
И две пары глаз встретились...
...
...
...
***
Граница Франции и Испании, пограничный пункт, 00:27.
Дежурная часть № 18, на посту Камиль Лурье.
– Блин, – думал парень, потягивая уставшие за целый день тренировок плечи, – опять на дежурстве, словно и не было двух недель до этого... – он задумчиво расхаживал из стороны в сторону. – Вот скажите, на кой черт Франции вообще сдались пограничники? Есть же у нас эти... супергеро-ои, – Камиль фыркнул, явно не воспринимая кумиров миллиардов как своих идеалов. – Пусть себе охраняют нашу страну своей волшебной силой... А вообще, – и он вздохнул, лениво поднимая взгляд в небо, – Как же здесь, твою налево, скучно. Кроме борьбы со сном ничего здесь не происходит. Никогда. Сплошной штиль. Ничего нет. Ничего и никогда! Скукота-аа!!!
И словно в опровержение этих слов спокойствие мирной границы было жестоко нарушено.
Очень.
Очень жестоко.
По полю прошел слабый ветерок...
Затем окна внезапно задребезжали...
И...
В следующую секунду Францию снесло волной ультразвука...
Нереальной силы вопль, внезапно раздавшийся из ниоткуда, буквально заставил Камиля подпрыгнуть и выронить оружие. Что-то среднее между «ТЫЫЫЫЫЫЫ?!??!?!?!?» и «ААААААААААААААААААА!!!!!!!!» давило на уши, заставляло паниковать и в ужасе озираться в поисках врага. Парень схватил ружье, начал палить в воздух, предупреждая об опасности, соседние посты подхватили тревогу, разнося ее повсюду. Было слышно, как испанские посты тоже начинают свою пальбу. Отовсюду полетели сигнальные ракеты, салюты, кто-то с перепугу срубил парочку деревьев, трясущимися руками набирались номера на телефоне, объявление о начале Третьей Мировой войны молниеносно летело к Парижу...
А потом крик стих...
И оставил пограничный пост и Камиля в пугающей тишине...
Заставив до конца смены шарахаться от каждого звука...
***
Что в этот момент творилось в Париже – словами не передать.
В истерическом хохоте шаталась Эйфелева башня, ходуном ходили мосты и магистрали.
Еле пища от бессилья и смеха, колотил кулаками о свой экран подавившийся попкорном Хищная Моль.
Размахивая двумя порциями сахарной ваты, как крыльями, мчался к своему товарищу по киносеансам Мастер-черепаха, пропустивший, видимо, самое интересное.
Путая подушки и входные двери мчался писать свой новый хит вдохновленный этим «мелодичным напевом» Джаггед Стоун.
Судорожно публиковала в Ледиблоге предположение за предположением надевшая очки вверх ногами Аля...
Тот дурдом, что творился сегодня днем, ни в какое сравнение не шел с тем, что устроили ночью эти двое, подняв на ноги всю страну...
***
Момент истины настал, когда связки Ледибаг сорвались настолько, что отказались воспроизводить даже хрип, а вышедший из себя Плагг запихал в рот Адриану кусок своего сыра, заставив того подавиться.
Взрыв психики каждого жителя Франции моментально оборвался, сменившись тихим кашлем.
Воцарилась пугающая тишина.
И только две пары вытаращенных глаз продолжали сверлить друг друга, с явным намерением пробить дырку в оппоненте...
Если Ледибаг то, что произойдет, было известно, пусть и не воспринято ей за правду, то для Адриана произошедшее стало таким шоком, что все свои «Докажу!» он моментально испарил из своей памяти.
В голове осталось только одно: «А я докажу, что ты отреагируешь не так!» затем вспышка красного света и... и... и...
И на этом моменте связь с его сознанием пропала.
Ледибаг отчаянно пыталась связать мысли во что-то менее паникующее и более цензурное, так как тот поток, что творился у нее в голове, излучал панику такой силы, что откровенно пугал.
Только что... Нуар сказал... правду...
Только что... сейчас... случилось...
Вот примерно все, на что она была способна.
– А... ва... Ле... ты... я... а... – а вот то, что стало примерным итогом семиминутной борьбы Адриана с собой.
Дальше у него в голове внезапно наложились друг на друга образы Ледибаг и Маринетт... и его девушки. И осознание того, что Ледибаг и стала ею, вынесло его заново.
– Ахаха, – тоненьким голосом выдавил он, и выпал в прострацию.
Ледибаг дернулась так сильно, что чуть не свалилась с крыши. В порыве дикого изумления они с... Адрианом отшатнулись друг от друга настолько сильно, что едва не снесли собой противоположные бортики, и теперь она держалась на плаву только за счет твердости кирпичной кладки. Адриан, видимо, тоже.
Все... это... время...
Плечи девушки затряслись, еще не зная, на что направить этот жест – на рыдания, хохот или страх.
«... так что и ты... не унывай...»
«Это просто договор между друзьями!»
Ага, как же!
Совсем это не так!
Господи...
А тогда, когда они спрятались в одной кладовке... Все это время, это были только они!!! Их никогда не было четверо! Их всегда было двое!!!
Двое, только двое!!!
Ледибаг осторожно сморгнула и вновь подняла глаза на Адриана, добитого в такой степени, что сейчас он действительно больше походил на свое второе «я» – растрепанные волосы, все эмоции на лице... Он напоминал брошенного котенка.
Девушка внезапно захотела улыбнуться ему, чтобы хоть как-то подбодрить, но, не успел сигнал об этом дойти до нервов ее улыбки, как новое воспоминание начало все заново.
«Я люблю тебя, Нуар...»
Ей показалось, что ее заново заплетенные хвостики отделились от головы и пошли куда-то в космос, настолько сильной была реакция.
Они играли в догонялки с самого раннего утра...
Они заключили договор, обещающий, что они оба будут с теми, кого любят, хотя это казалось невозможным. Кто бы мог подумать...
Он спасал ее от Андрэ и Натаниэля, а она его – от толпы фанаток...
Они столкнулись, когда он попытался помочь ей удержать зонтик...
Они побежали прятаться в одно место и вместе убегали оттуда...
Он словил ее, когда она устроила сумасшедший забег по крышам, а она угощала его в знак благодарности...
Они вместе прятались в шкафу...
Вместе даже уснули...
Он спас ее от удара, а она развеселила его, забежав в ЗАГС...
Они вместе прошли очередной бой...
Вместе договорились, что будут ждать...
И вместе же нарушили это обещание, решив справиться с грустью по-кошачьи.
Все это время он бегал за ней, а она – за ним.
Их с самого начала было только
двое.
Осознание этого, пусть и стерло зародившееся было спокойствие на корню, но все же чем-то... согрело. Свалило гору с плеч, стерло груз на сердце.
Теперь все и правда сложилось... очень удачно.
Хотя даже думать об этом все еще тяжело. Как и знать, что все время она любила... Нуара. И... смеялась над попытками Адриана с ней позаигрывать...
Вот же...
А вот теперь действительно стало смешно.
Девушка тихонько хихикнула, только что в полной мере осознав свою глупость. И слепоту, пожалуй...
Для Адриана, уже приблизившегося к точке потери рассудка, это стало лучом света в темноте. Когда он смог связать два слова и осознал, что та милая принцесса Маринетт, что так весело общалась с ним в школе, что так храбро спасала его сегодня, что так вкусно кормила, что заставляла сердце биться чаще... и есть его леди, которую он искал... сначала искал... ему стало совсем плохо. Он мог ожидать от сегодняшнего дня всего, что угодно, но НИКАК не того, что судьба преподнесет ему подобный сюрприз. Что Маринетт преподнесет...
Маринетт... Ледибаг...
Скромная неуклюжая одноклассница... Сильная и ловкая героиня...
Милая девочка из пекарни... Решительная и смелая защитница Парижа...
Принцесса... Его леди...
...
Да, только тихий смех Ледибаг и спас его. Он и только он.
Проблемы как-то сразу отошли на второй план. Сердце, все еще работающее в шоковом режиме, колотилось как сумасшедшее, но...
Страх исчезал.
Очень медленно, крадучись, как кот, тихо, слабо, но исчезал.
Оставляя только растерянность.
И радость.
И Адриан тоже постепенно начал улыбаться...
Спустя минут пять тихого смеха девушка открыла рот, чтобы наконец разрушить тишину и сказать хоть что-то, но вместо слов изо рта вырвался только глухой хрип, напоминающий о сорванном горле. Откашлявшись, Ледибаг нахмурилась, глубоко вздохнула и с усердием, присущим только ей, попробовала снова, правда, увы, безуспешно.
Но именно эта ее попытка расставила все на свои места. Упорство, упрямство, желание идти до конца – правдивые качества Ледибаг, что в не меньшей мере проявлялись и в Маринетт, они словно объединили этих двух девушек в одну.
Поставив тем самым точку в этом безумно длинном предложении.
Адриан набрал полную грудь воздуха, медленно выпуская его назад, а затем, просидев с закрытыми глазами около минуты, распахнул их уже с улыбкой. И встал. Осторожным шагом начиная двигаться к развязке...
Ледибаг, в то время расстроено стучавшая кулаком по груди, словно пытаясь пробить путь для своего голоса, не сразу заметила перемены в настроении парня. А когда заметила, вопреки всему, не испугалась. Только опустила руки, словно смирившись, и, подтянувшись, села на бортик крыши. И тоже улыбнулась в ответ.
Вот, казалось бы, и все. Однако Адриан шел неровной походкой, теряясь в догадках, что же ему делать дальше. А руки, которые Ледибаг усиленно прижимала к бортику, все равно заметно тряслись.
И, тем не менее, финал был уже близок. Как никогда...
Парень подошел практически вплотную и, сделав, пожалуй, единственный правильный выбор, решил довериться своим чувствам. Правда, не всей безумной гамме эмоций, но самым нежным из них, наверно...
Девушка только улыбнулась чуть шире, когда Адриан, дойдя до бортика, опустился прямо на крышу и сел у ее ног. Он поднял голову, опять несмело улыбаясь, она улыбнулась немного ярче в ответ. Они по-прежнему не сказали друг другу ни слова, но...
Этого было достаточно.
Правда, ненадолго...
Эта тишина, становившаяся просто райской после целого дня безумной беготни и стрекоты и казавшаяся такой желанной, уже вскоре стала чуть-чуть пустой.
Ледибаг было комфортнее молчать с Нуаром.
Адриану было проще молчать с Маринетт.
Девушка поняла это первая. Наверно, именно поэтому первыми хриплыми словами, наконец нарушившими тишину стали не банальные признания, ни глупые приветствия, а просто просьба. Маленькая просьба, выражающая собой все их желания.
– Превратись обратно... пожалуйста...
Пару секунд удивленного взгляда, а потом смягчившиеся глаза и теплая улыбка.
– Конечно...
Когда лучи яркого зеленого света окружили Адриана, уже через пару секунд вернув на поле этой маленькой битвы вселенского масштаба виновато переминающегося с ноги на ногу Кота Нуара, Ледибаг не выдержала.
– Ха... ха... ха... Господи боже! – девушка закрыла лицо руками, наконец позволив своим трясущимся плечам перейти на сторону смеха, и расхохоталась. Она тряслась от этого не веселого, но и не грустного смеха так, будто хотела выплеснуть все свои эмоции до конца, чтобы их больше не осталось. Вообще.
И у нее практически получилось.
– Леди... – очень, очень осторожно начал Нуар, но напарница его, видимо не расслышала, потому что вместо ответа она сделала очень и очень странную вещь, до смерти перепугав этим самым парня: девушка внезапно резко оборвала смех, глубоко вздохнула и... вдруг раскинув руки в стороны, откинулась назад. Туда, где заканчивалась крыша и начиналась пропасть высотой в целую кучу этажей.
Она, конечно, не упала. Ледибаг не менее ловко, чем обычно, зацепилась согнутыми в коленях ногами за край крыши и повисла вниз головой, с интересом водя руками по козырьку верхнего окна. Но она-то заранее знала, что собирается делать.
А вот Нуар – нет.
– Ты чего творишь?! – взвыл он.
Вся предыдущая неловкость отступила на задний план, когда в дело пошли эмоции. И это стало еще одним шагом к финалу...
– Шшш, – девушка покачалась из стороны в сторону, а потом, на секунду недовольно поежившись, подняла руки и стянула ленточки, превращая хвостики в лохматую синюю копну, и кивнула, словно сама себе. – Видишь ли, ты только что уничтожил все мои нервные клетки, так что я немного сошла с ума. Дай мне время восстановиться.
Кот Нуар растерялся настолько, насколько это было возможно. Правда, по сравнению с предыдущим шоком, этот легкий испуг и гроша ломанного не стоил, так что парень быстро пришел в себя. И тут же отогнал от себя все свои непрошенные мысли, сосредотачиваясь на настоящем.
– С ума сошла? – он дернул девушку за колено. – Поднимайся, а не то сейчас кровь к голове прильет!
– Красный с синим – хорошее сочетание, – пробурчала Ледибаг, где-то глубоко внутри понимая, что она просто хочет отсрочить неизбежное.
И это знала не она одна.
– Красный с черным – вот хорошее сочетание!!! – вспылил Нуар, уже без церемоний наклоняясь, хватая Ледибаг за талию и дергая на себя. – А синий неплохо сочетается с зеленым!
Героиня Парижа тяжело вздохнула, осознавая, что оставшийся ей на сегодня последний бой самый тяжелый из всех, что она когда-либо проходила, и... сдалась.
– Ужасный набор цветов, – чуть улыбаясь сказала она, наконец поднявшись и тут же едва не врезавшись в мигом залившегося краской парня. – Я же дизайнер, мне виднее...
Две пары глаз, уже который раз за этот день оказавшиеся так близко друг к другу, сначала немного напряженно изучали оппонента напротив, а потом смягчились и оттаяли...
– А я модель, – даже сейчас Нуару было слегка непривычно говорить о своем втором лице, что, впрочем, теперь его не пугало, – и в этой индустрии с рождения.
– О, готова поспорить, ты терпеть не можешь возню с тряпками, – хмыкнула Ледибаг.
Сейчас словно повторялась ситуация с зонтиком. Глаза в глаза, нос к носу и пара миллиметров до поцелуя. И одно-единственное, такое существенное отличие – не случайно.
Теперь уже не случайно.
Легкие смешки замолкли, и они вновь застыли, глядя в глаза друг другу и улыбаясь. Однако на этот раз пауза надолго не затянулась: очень скоро ее нарушила покрасневшая девушка.
– Ну уж нет, – наигранно проворчала она с улыбкой. – Тикки, давай назад! А не то я сейчас окончательно и бесповоротно разрушу образ крутого и непоколебимого супергероя, превратившись в комочек смущения.
Где-то глубоко внутри Тикки, видимо, согласилась, тут же запустив обратную трансформацию.
Нуар, пару секунд как завороженный наблюдая за красной вспышкой, едва подавил в себе желание рассмеяться: когда маска, испарившись в тысяче брызг, открыла пунцовые щеки девушки, та внезапно показалась ему такой милой! Маринетт отвернулась в сторону, подняла слегка дрожащую руку, с которой красной россыпью исчезли лежащие на ладони ленточки, вздохнула и максимально решительно посмотрела в глаза Нуару, уже через секунду, правда, вспыхнув как маков цвет. Парень все же не смог сдержаться и хмыкнул. А затем чуть сильнее сжал руки, которые так и не убрал с талии девушки, и наклонился прямо к ее лицу.
– Ты человек-кремень, да? – тихо посмеиваясь, спросил он, заставив Мари хихикнуть.
Ее тихий смешок повторился еще раз, стоило ей открыть глаза и посмотреть на Нуара. А затем еще раз. И еще. Парень и сам начал посмеиваться. Смешок, смешок, смешок... Девушка внезапно вдруг замолчала, но Нуар словно понял ее мысли и замирать следом не стал.
Вместо этого он осторожно убрал одну руку, поднял ее и провел ладонью по щеке девушки. А затем наклонился и коснулся своим лбом ее лба, позволяя времени в этот момент остановиться...
В следующую секунду по крышам Парижа пронесся тихий и нежный смех...
Они смеялись вдвоем, снимая напряжение, накопившееся за сегодняшний день, избавляясь от всех страхов и никому не нужных, теперь казавшихся такими глупыми, переживаний. Смеялись с этого глупого дня, смеялись друг с друга, с самих себя. Они смеялись, прижимаясь друг к другу, высказывая этим свое доверие и негласно подтверждая, что принимают друг друга такими, какие они есть. Принимают настоящих себя. Смеялись, выражая так свое счастье, свои чувства. Это не был веселый смех. Не был громкий, не был задорный. Это был теплый смех. Смех нежности и света, смех счастья.
И смех далекого-далекого, такого светлого будущего...
– Верно... Ледибаг кремень... – отвечая на вопрос, тихо прошептала Мари, когда их смех растворился в тишине ночи. Девушка подняла свои глаза и заглянула глубоко-глубоко в зелень напротив. Заглянула в самую душу. А потом подняла руку, накрыла своей ладонью ладонь Нуара и тепло-тепло улыбнулась. – Но Маринетт другая. Она скорее как... как... Она такая... – и девушка всерьез задумалась, на секунду становясь предельно серьезной.
– Она нежная и легкая, - подсказал Нуар, с улыбкой наблюдая за тем, как краснеют щеки Мари.
Та помотала головой.
– Скорее, слишком мягкая, слабая и робкая, – подкинула своих эпитетов девушка и кивнула, соглашаясь сама с собой. – Полная противоположность Ледибаг.
Нуар даже вздохнул, вдруг осознав, что как он сам хотел всегда быть похожим на Кота Нуара, так и Маринетт стремилась стать такой же, как ее второе я. Они всегда были гораздо более похожи, чем он думал.
А значит, он и правда всегда наверняка знал, как ее отвлечь!
– Хм, – наиграно задумался Нуар, сощурив глаза, – мягкая, робкая, нежная, слабая и легкая? – и он вдруг ухмыльнулся в своей обычной манере. – А знаешь, какое слово приходит мне на ум, принцесса?
– Какое? – с искренним интересом вскинула голову Маринетт, о чем, правда, тут же пожалела, такой хитростью лучились зеленые кошачьи глаза.
– Хе-хе, – выдержал драматичную паузу Нуар, и девушка моментально всерьез задумалась о том, чтобы превратиться и сбежать, краешком сознания отмечая, что думает об этом далеко не первый раз за день. Парень тем временем задрал нос, всем своим видом показывая, что умудреннее него в целом мире человека нет, хоть сам он и выглядел порядком смущенным, и наконец закончил: – По-це-луй. Не правда ли, подходит, не находишь?
Маринетт была уверена на все сто двадцать процентов, что он ждал от нее красных щек и невнятной речи. От себя скрывать ничего она не стала, признав, что смутилась безумно сильно, но все же не настолько, чтобы проиграть ему в этом бою. Вместо этого девушка рассмеялась, разрушая заново построенную неловкость.
– Я и не знала, что ты такой романтик, Нуар, – свой ход Мари сделала явно куда успешнее, заставив парня покраснеть, – однако ловкость твоих намеков находится на одном уровне с успешностью твоих каламбуров!
– Это значит, все очень плохо?.. – моментально скис парень. У него, казалось, даже уши поникли.
Маринетт закрыла глаза и с улыбкой вздохнула.
– Это значит как раз наоборот, – девушка легко, словно перышко, вскочила и в один шажок оказалась совсем рядом с уже успевшим отпрянуть парнем. И хитро улыбнулась, пугаясь как собственного бесстрашия, так и того, что она собиралась сейчас сделать. – Но знаешь, если ты хочешь, чтобы счастливый конец наконец свершился, не нужно настраивать ни себя, ни кого-то еще, – она поднялась на цыпочки и, чуть прищурившись, заглянула Нуару прямо в глаза, заставив его сердце пуститься галопом. – Просто берешь и делаешь так! – и парень даже опомниться не успел, как Маринетт, решительно улыбнувшись, вдруг потянулась вперед и накрыла его губы своими.
...
...
...
Изумленные зеленые глаза еще пару секунд ошарашено изучали пустоту, а затем Нуар моргнул и словно ожил. Он осторожно обнял девушку, прижимая ее к себе и, наконец опустив веки, отдаваясь своим чувствам...
Вихрем взметнулся ветер глубокой ночи, разметав волосы и заставив тонкие лучи света, исходящего от Эйфелевой башни, дрожать. Где-то в окнах волной поднялись занавески, замигали некоторые фонари... взрослые практичные люди бежали закрывать окна, юные и наивные ежились на улицах от холода, согревая друг друга. В одной маленькой комнате без мебели, сидя у большого экрана, один дедушка с улыбкой подавал очередной бумажный платочек своему растрогавшемуся другу. Где-то на неизвестной маленькой улочке стояли, обнявшись, парень с девушкой, что уже давно забыли свою цель разоблачить двух супергероев и достать этим мировую сенсацию.
Париж и сам тайком утирал слезы радости. Даже несмотря на всю жестокость этого праздника, несмотря на многие нежелания, несмотря на все, тысячи его детей сегодня соединили свои сердца, за что город был готов простить что угодно и кого угодно. За все.
И существовали сейчас посреди этого маленького мира два человека, которые сейчас не замечали ничего, кроме друг друга. Те самые, что должны были снести все то, что находится в небе. Они и правда так сделали. Смели все преграды и недопонимания, уничтожили все свои страхи и опасения. Они заслужили быть счастливыми. Они заслужили быть такими, как сейчас.
Это был очень робкий поцелуй. Осторожный, нежный. Простое касание губами, как в детских сказках, и ничего больше. Но это был их первый шаг, и именно таким они оба хотели его видеть. Потихоньку, маленькими шажками – так эти двое шли навстречу своему будущему, которого пока не знали, но о котором думали с улыбками на лице.
Их первый шаг стал именно таким, о каком мечтали они оба. О большем же прямо сейчас им задумываться не хотелось.
И Маринетт, и Нуар были счастливы. И только из-за того, что происходило с ними сейчас.
А будущее... кто же знает, каким оно будет. Возможно, уже сегодня им придется сломя голову нестись на очередное сражение, а возможно, судьба внезапно подарит им выходной, дав шанс прислушаться к своим чувствам и вновь открыть их друг другу. Да, будущее – это будущее. Никто никогда не может заранее сказать, что принесет ему наступающий день. Поэтому жить надо сейчас. Каждый миг, каждую секунду.
И любить то, что происходит с тобой.
Потому что настоящее – это и есть жизнь.
***
Парень и девушка осторожно отстранились друг от друга, выпустив изо рта облачка пара, выдающие, насколько необычно холодной была эта летняя ночь, и, вновь соприкоснувшись лбами, счастливо рассмеялись.
– Странно, – тихо проговорил парень сквозь смех, – почему во всех сказках поцелуй всегда означает конец истории? Значит ли это, что у нас теперь все закончилось?
– Весь романтичный настрой сбил, балда, – девушка легонько стукнула его по голове, рассмеявшись еще теплее. – Нет, конечно. Это еще не конец.
– Это только начало, да? – задорно подмигнув, улыбнулся парень, намекая, что понял ее с полуслова.
Однако ответ был отрицательным.
– Не-а, – улыбка девушки стала широкой и яркой. – Это лишь пролог!
И такой родной, теплый, веселый смех вновь пронесся по крышам Парижа...
