Хрупкий мир Серебряной Луны

      Усаги видела сладкие сны, даже слишком, они оставляли приторный вкус, от которого уже начинало ломить зубы. Сны были розовыми и воздушными, как сладкая вата, и такими же липкими. Она увязала в них, как в паутине, и точно знала, что на другом конце за ней наблюдает паук, следит своими многочисленными глазками, ждет, когда она выдохнется, потирает острые мохнатые лапки и прикидывает, с какого конца начать свою трапезу. Возможно, ей хотелось проснуться, но в то же время она боялась реальности, продолжала погружаться и вязнуть. Вздрагивала каждый раз, когда паук, такой же слащаво-розовый, как сны, касался ее цепкими лапками, заботливо пеленая. Каждый виток его липких нитей вносил резонанс в ее чувства. Каждая новая нить добавляла темный оттенок. Она не сопротивлялась до тех пор, пока розовый цвет не сменился на черный. Но когда стало действительно страшно, было уже поздно кричать, легкие, казалось, залиты сиропом, но даже если бы она закричала, ее некому было услышать. Она не знала, что мир спал вместе с нею.       Покатые своды и многочисленные колонны окружали ее, и не было им конца. Ветер редкими порывами перекатывал ржавые листья по прозрачному полу. Стен в этом странном месте не было. Или они утопали в тумане? Красивое платье принцессы превратилось в лохмотья, она не могла вспомнить, где так потрепала его. Оборванные края подола обнажали красивые, белоснежные ноги, босые ступни холодил стеклянный пол. С каждым шагом он казался все холоднее. Она хотела бы найти свои туфли, но возвращаться страшно. Призраки преследовали ее, молчаливо ступая след в след. Иногда она могла различить в них знакомые лица. Они следили за ней пустыми глазницами, тянули костлявые пальцы, и тогда Усаги переходила на бег, тем самым тревожила ветер, и он начинал шептать страшные вещи. Чтобы не слышать их, приходилось снова продвигаться пешком.       Сколько она уже так бежала? Сколько еще впереди? Как она здесь оказалась? Ответить на это она не могла. На последний вопрос ее тело реагировало дрожью, как будто что-то острое и мерзкое касалось его.       Ступая по ледяному полу, девушка всматривалась вдаль, надеясь увидеть выход. В какой-то степени надежды ее оправдались, хотя и не так, как она ожидала. Впереди кто-то был. Он скользил от колонны к колонне. Усаги никак не могла уловить этот образ. Это не было похоже на призрака. Фигура проскользнула ближе, а потом показалась далеко впереди. Но даже с такого расстояния Усаги смогла рассмотреть, что это маленькая девочка. Она стояла, склонив голову набок и скрестив за спиной руки. Ветер трепал ее волосы, собранные в два хвостика. Девушка перешла на бег, стараясь не слушать ветер. С каждым шагом образ становился все четче, и чем дольше она смотрела на девочку, тем больнее билось сердце. В какой-то момент ей показалось, что оно готово выскочить из груди. Тошнота подступила к горлу, ноги не слушались от страха, но если упасть, то призраки не дадут подняться. А она должна, нет, даже обязана добежать до девочки, укрыть ее, увести из этого ужасного места, ведь теперь она знала, кто перед ней, узнала эти непослушные локоны и лукавые глаза, такие же голубые, как у нее самой. Усаги вытянула вперед руки, желая поскорей подхватить дочурку, но движения замедлились, с каждым шагом становилось тяжелее двигаться. Девочка ожила, сжимая маленькие кулачки, напрягая плечи, безразличие в лице сменилось гневом.       — Что ты наделала, мамочка! Что ты наделала!       Усаги не понимала, она хотела бы покачать головой, попросить объяснить, но не могла: непреодолимая сила держала ее, сковывая тело.       Малышка Чиби Уса несколько секунд смотрела на нее с ненавистью. По всему ее телу пошли трещины, словно она была фарфоровой статуэткой, брошенной на пол. Осколки держались несколько ударов сердца, а потом разлетелись в стороны и исчезли в темноте теней.       Усаги кричала, но звуки таяли, словно их не было. Пелена, окутавшая пространство, поглощала, впитывая целиком. Движения снова стали нормальными, но ватные ноги больше не слушались. Сердце больше не билось, оно осыпалось осколками из открытой в груди раны. Когда теряешь самое дорогое, движение теряет какой-либо смысл. Цели становятся размытыми, пока их вовсе не смоет дождем, дождем из горьких слез и отчаяния. Усаги чувствовала, как Тьма накрывает ее. Но это и к лучшему. У нее больше нет сил, а под покровом темноты никто не увидит ее слабости. Нет больше смысла оставаться сильной. Все ушло. А ведь она так старалась. Старалась не потерять цели, следовать своей судьбе. Старалась любить того, кто ей предназначен. Девушка чувствовала, как тела касаются холодные, костлявые пальцы призраков, которым удалось добраться до нее. Они рвали тело на части безжалостно и жадно, стараясь поскорей добраться до души. Наверное, было больно, но она не чувствовала этого, было уже все равно. Ведь она потеряла, потеряла все, что когда-то имела. Потеряла, стараясь удержать…       Усаги безразлично смотрела в холодную пустоту, ожидая, когда призраки насытятся, не станет боли, отчаяния и ее не станет. «Настанет ли покой?» — пронеслось в голове.       — Усаги… Усагиии… Уса…       «Откуда этот шепот?»       — Сейлор… Сейлор… Мун…       «Она была когда-то ею, но так тяжело вспоминать, лучше оставить в покое».       — Принцесса… Принцесса Серенити…       «Это тоже было давно. Прошло и незачем возвращать. Слишком больно».       — Усаги! — шепот сменился криком.       Она узнала, узнала бархатистый тембр. Глаза раскрылись в ужасе, она должна бежать, бежать от него как можно дальше! Пол превратился в зыбучий, ледяной песок. Она чувствовала, как погружается в него, как мелкие песчинки-льдинки царапают лицо.       — Усаги, прошу тебя, вернись!       «Нет, нет, я не могу, я должна следовать судьбе».       — Усаги, не покидай меня!       «Моего будущего больше нет, я потеряла его, я потеряла себя…»       — Усаги, чувствуешь ли ты звездное семя внутри себя?       «Звездное семя? Что это значит?»       Песок засыпал глаза и рот, но было все равно, мысли путались, где-то рядом было нечто важное, она пыталась понять.       Звездное семя есть только у воинов, у нее оно тоже есть, но какое это имеет значение?       — То, что ты так боялась утратить, теперь с тобой…       «Разве это возможно?»       — То, что ты так боялась утратить, нужно хранить, и ты способна на это…       Песчаные льдинки таяли, превращаясь в воду. Усаги продолжала тонуть, погружаясь все глубже.       «То, что я боялась утратить, внутри меня?»       — Теперь можно, не боясь, создать будущее, которое ты сама пожелаешь…       «Создать будущее, которое пожелаю, не боясь никого потерять?»       Погружение замедлилось.       — Теперь мы все можем быть честными друг с другом…       «Я хочу быть честной».       Тело стало подниматься к поверхности.       — Теперь мы можем быть свободными в своем выборе! Можем строить будущее каким пожелаем!        «Но оно будет другим!»       Тело Усаги остановилось.       — Оно должно быть другим, оно должно быть счастливым…       С минуту она колебалась. Прикоснулась ладонью к животу, показалось или тепло настоящее? Сможет ли она построить другое будущее? Поддержат ли ее друзья? Страх снова вернулся. Что скажет Мамору? Его лицо всплыло перед глазами, но она так и не смогла представить его глаза, смотрящие с укором. Он всегда был добр к ней, поддерживал и спасал ее не раз. Поймет ли он ее? Поддержит?       — Не бойся, — словно угадал ее мысли голос, — я буду рядом с тобой, если в этот раз ты позволишь мне остаться.       «Я хочу, чтобы ты остался и больше никогда не покидал меня!»       Она устремилась вверх, прорываясь сквозь толщу воды. Видела, как он протягивает к ней руку. Что-то острое цеплялось за ноги из недр, но теперь она была не одна, в ней жила яркая искорка, лучик ее надежды, которую у нее чуть не отняли. Теперь она была сильнее любого видения. Усаги решительно продвигалась вперед, не обращая внимания на цепкие лапы. Тонкие пальцы девушки скользнули в крепкую и такую теплую ладонь. Как она скучала по его рукам! Ей снова хочется дышать! Усаги почувствовала, как мощным рывком он подтягивает ее к поверхности, как снова забилось ее сердце.       — Сейя, — словно вдохнула она его имя, и холодный глоток воздуха окончательно пробудил ее, а горячие поцелуи его нежных губ вернули к жизни.