Воронка

* * * В Хогсмид они вошли, когда уже стемнело. Антимаггловский барьер оба даже не заметили: просто увидели яркие огни. — А вдруг и правда тут всё хорошо? — тихо сказала Гермиона. — Вдруг магов на магической земле эпидемия не коснулась? — Сейчас узнаем, — неуверенно ответил Гарри. — Это было бы лучшей новостью года. Хогсмид выглядел живым: шорох шагов, разговоры, улицы, залитые светом, нарядные витрины. Гермиона чуть не расплакалась от облегчения. Гарри тоже выдохнул, надеясь, что сейчас встретит старых знакомых. Они шли по улице, вдоль вывесок и домов, ярких фонарей и волшебных шаров. За окнами мелькали тени движущихся людей; мужчина в остроконечной шляпе свернул за угол дома, что-то бормоча. — Гарри Поттер, дайте автограф, — раздался сзади детский голосок. Друзья повернулись. Там стояла, частично скрытая тенью от навеса магазина «Плюшки Атуана», девочка лет семи-восьми. Она протягивала Поттеру пустую ладошку. — Э-э-э... Мне нечем писать, прости, — пробормотал Гарри. Он ненавидел такие просьбы. — Дайте автограф, — механически проговорила девочка и шагнула вперёд, под свет фонаря. — Гарри Поттер, дайте... Гермиона отшатнулась от девочки: у той на лице уже проявились признаки разложения. В совершенно бесцветных глазах отражалась луна. Гарри разглядел это позже и подавил желание просто лечь на землю, закрыть глаза и пустить всё пропадом. — Гермиона, уходим... Она часто закивала, пятясь. — Дайте автограф, — механическим голосом повторяла девочка и тянула к Поттеру разбухшую, потрескавшуюся руку. — Переночевать тут не выйдет, — почему-то шёпотом сказал Гарри. — Ускоримся? — Да, да... Как я не сообразила... столько света. Он же магический, на годы заряжается. А отключить — некому. Они взялись за руки и быстрым шагом пошли по направлению к «Трём мётлам», откуда начиналась дорога к Хогвартсу. Девочка отстала, но её голос всё ещё слышался: — Гарри Поттер, автограф... Из кафе вышел ещё один. — Поттер, — прошамкал он и попытался схватить за рукав. — Исцели меня, Поттер... — Я не могу, — с ужасом сказал Гарри. — Не умею... — Я не могу дышать... — за ногу схватил лежавший на дороге однорукий зомбак. — Дыша-а-ать... Длинные когти пропороли и джинсу, и кожу. Гарри выкрикнул: — Ступефай! — и ногой отбросил его от себя. Рука легко разломилась и выпала из рукава. Гарри почувствовал, как по ноге течёт кровь, затекает в кроссовок. Ноге сперва стало горячо, затем холодно. — Избранный, — скрипела совершенно седая женщина в лимонно-жёлтой мантии. — Спаси меня. Спаси меня. «Маги, — подумал Гарри. — Всё, что могли эти могущественные маги, — до самой смерти верить, что придёт избранный и опять всех спасёт». — Что делать, Герм? Мы не можем их всех оглушить! — Петрификус Тоталус! — крикнула Гермиона, и ближайший тянущий крючковатые пальцы к Гарри зомби упал, замороженный. Пальцы его продолжали слегка шевелиться. — Медленно отступаем. Вывеска уже видна... — Купите кувшин, — из очередной лавки выпал зомби с пустыми руками. Он тянул их к Поттеру. — Кому кувшин? — Я голоден, — донеслось снизу. В кроссовок Гермионы впились жёлтые зубы зомби, щек у него не было. — Исцели нас, избранный... Поттер... Дайте автограф... — Адеско файр! — крикнула Гермиона. — Я не могу, не могу больше!.. Из её палочки вырвались языки пламени. Мёртвые горели плохо и не замолкали, даже охваченные огнём. Адское пламя по зомби — как по рождественской гирлянде — перескочило на крыши домов, разделилось на множество драконов и торжествующе затрубило. — Бежим! — закричала Гермиона. — Оно не остановится, пока не пожрёт всё! Бросай рюкзак! — Нельзя! Там же Чаша! — Вот и бросай в огонь! Они рванули подальше от огня, в сторону Хогвартса. За спиной трещало и рушилось, огонь выл как живой. У Гарри в кроссовке хлюпала кровь, пропитав носок. В боку кололо. Хуже всего была обречённость, Гарри был готов вернуться и упасть в этот огонь — если бы не Гермиона. Друзья забежали в Воющую хижину и побежали по узким тоннелям. Они не видели, как огненный драконий хвост смахнул хижину, как игрушечную, и в ярости набросился сам на себя, пожирая. * * * В Хогвартсе было тихо и почти темно. Гарри огляделся. На стенах висели опустевшие, неживые портреты. — Профессор Дамблдор! — крикнула Гермиона. От стен отразилось эхо, но тут же оборвалось. В коридоре один за другим зажглись факелы — всего несколько факелов, и те как будто нехотя, — указывая коридор, ведущий к Большому залу. Гарри взял девушку за руку. — Почему так жутко? — спросила Гермиона. — Мы же в Хогвартсе. В самом безопасном месте. На земле. — Слишком тихо, слишком пусто, — отозвался Гарри. — Слишком темно. Да и последнее... то, что нам осталось, не самое приятное. Они пошли, прислушиваясь к своим шагам. Эхо всё так же гасло, будто стены были увешаны коврами. «Пивза бы сейчас встретить, — подумал Гарри. — Да я бы и Филча расцеловал». По коридору разнёсся мучительный стон. Капризное эхо как будто обрадовалось жуткому звуку и принялось перекидывать его от стены к стене. Гарри показалось, что пламя факелов стало каким-то... серебристым, что ли. Он моргнул. Нет, всё-таки показалось. Друзья ускорились. Двери в Большой зал были распахнуты, проём неярким пятном виднелся в правой стене. Гарри чудился взгляд в спину — недобрый и ожидающий. Они зашли в зал. Сперва Гарри подумал, что это была не та дверь: зал тоже съёжился чуть ли не вдвое и потускнел. Он снова моргнул и решил, что просто не видел его раньше в полутьме. На столе Гриффиндора под красно-жёлтыми флагами лежал Волдеморт, похожий на огромный шотландский хаггис, завернутый в грязную простынь. Он не шевелился. От него исходил запах тлена и плесени. Гермиона судорожно всхлипнула. — Ты постой тут, пожалуйста, — попросил Гарри, выпустил её руку и направился к неподвижному телу. Вблизи Волдеморт выглядел ещё хуже, чем пах. Простынь закрывала тело, но Гарри заметил на его шее синюшные пятна, заходившие уже на скошенный подбородок и подбиравшиеся к ушам. Глаза были почти закрыты; светились узкие грязно-белые полосы у нижних век. В изголовье лежал в ожидании знакомый изогнутый клык. — Том, — позвал Гарри вполголоса и сам себе удивился. Он никогда так его не называл. Да и полуразложившееся тело, хоть и не тянуло на величайшего тёмного мага, но и о некогда приятном юноше тоже никаких воспоминаний не вызывало. Волдеморт дёрнул нижней губой, то ли от боли, то ли пытаясь что-то сказать. — Мальчик мой... — услышал Гарри за спиной знакомый полушёпот и рывком обернулся. — Директор! — крикнула Гермиона, но не тронулась с места. Дамблдор стоял в дверях, в одной из своих дурацких мантий, со своей дурацкой бородой, и блестел своими дурацкими очками. Гарри отчаянно пытался почувствовать радость, облегчение... хотя бы их подобие. Не получалось. Директор медленно, как будто двигаясь в воде, обогнул Гермиону и приблизился к столу. — Гарри, — тихо сказал он и протянул руку. — Вы... мы ошиблись, профессор Дамблдор, — ответил Гарри сквозь зубы и отвернулся. — Крестражи... их нужно было уничтожать все сразу, да? — Крестражи, — повторил директор. — Я уничтожил те крестражи, что нашёл. Ты уничтожил крестражи, мальчик мой? Гарри молчал, глотая слёзы. Он успел увидеть мёртвые, бесцветные глаза. — Отойдите, профессор, — сказал он наконец. — Я закончу. — Мальчик... — Отойдите же, чёрт бы вас побрал! — Гарри! — ахнула Гермиона. Поттер стиснул кулаки. — Да! — выкрикнул он. — Я Гарри. Гарри Поттер, мне шестнадцать лет, и я должен умереть, прямо сейчас, потому что я последний крестраж Волдеморта, мальчик на побегушках Дамблдора и... и... спаситель этого трижды грёбаного мира. Ты ещё не поняла? — Гарри, что ты говоришь такое, успокойся, возьми себя в руки! Мы же дошли. Директор здесь. Всё будет хорошо! Гарри повернул голову. — Хорошо? Герми, очнись. Твой директор — зомбак. Альбус, мать его, Дамблдор, величайший волшебник, победитель Гриндевальда... Зомбак с пустыми глазами и давно мёртвыми мозгами. Ну как, всё хорошо? Гермиона подлетела к нему и хлестнула по левой щеке. Поттер рассмеялся и опустился на пол. — Это не истерика, — сказал он. — То есть истерика, конечно, но не потому... В общем, Герм, можешь сама посмотреть на своего профессора. А потом послушай меня, ладно? Гарри оперся на ножку стола и разглядывал свои руки. Гермиона отошла, потом вернулась и молча присела рядом. — ...Первый крестраж был на втором курсе, помнишь дневник? Так вот, получается, я всё это и начал!.. Но я же не знал. Вторым было кольцо Гонтов — и директор его уничтожил, и зомбаков стало больше. Герм, он сразу понял, что эпидемия из-за крестражей, но ничего не сделал! Он отыскал медальон, убил змею — и воронка росла, убивала людей, десятками, потом сотнями. Понимаешь? Мне он всё рассказал только перед тем, как отправил в Лондон за Чашей Хельги, а сам оставался с Томом... Герм, я последний... Том должен меня убить, а затем ты убьёшь его. Поняла? Тогда всё кончится. — Нет, — затрясла головой Гермиона. — Я не хочу этого знать! Гарри достал из кармана пистолет и протянул его девушке. — Давай, — твёрдо сказал он. — Каждую секунду умирают люди. Сотни людей. — Гарри, — слёзы текли по обеим щекам, капали на футболку. Гермиона этого не замечала. — Я не могу, нет... Поттер взял пистолет и вложил в руку Волдеморта. Согнул его иссохшие пальцы, так, чтобы тот удержал оружие, — но пальцы сразу разгибались с тихим скрипом. — Ты же видишь, у меня не получится. Это единственный шанс, Герм, всё прекратится, если я умру от его руки. Иначе мы все... Соберись, ну. — Нет, Гарри, нет... — повторяла девушка, послушно положив пальцы на пальцы Волдеморта. — Не могу. — Если любишь меня — сможешь. Лучше быть мёртвым, чем... — у Поттера сорвался голос. — Ты думаешь, мне легко ждать, а? Я просто хочу со всем этим покончить. Правда. — Гарри, — шептала Гермиона, когда его рука легла на её ладонь, направляя оружие себе в висок. — Гермиона, — сказал он, не поворачиваясь. — Ты лучшее, что было со мной, кто был со мной. Прости. Он надавил на её палец, и она нажала пальцем Волдеморта на курок. Выстрел прозвучал неожиданно оглушительно. Отдача откинула руку Гермионы, у Волдеморта, кажется, сломался палец, но он этого не заметил. Поттер обмяк и сполз к её ногам. Гермиона долго смотрела на страшную рану. Потом подняла левую руку и провела по спутанным чёрным волосам — там, где они не были мокрыми и липкими. Посмотрела на Дамблдора — тот стоял у колонны, что-то неразборчиво повторяя про крестражи. Тело Гарри зашевелилось. Он снова сел и медленно повернул к Гермионе голову. Его глаза потеряли цвет, взгляд был поэтому совершенно незнакомым, чужим. Не задумываясь, она схватила клык василиска и вогнала в простреленный висок. Кровь потекла по её пальцам, кровь Гарри. А он закрыл глаза и окончательно умер. Гермиона всхлипнула, втянула воздух сквозь зубы и повернулась к Волдеморту. Решительно приставила пистолет к его голове и дважды выстрелила. От Волдеморта крови было мало. Девушка ладонью вытерла брызги с лица и опустила руку с пистолетом. Дамблдор расслабленно упал и перестал шевелиться. — Всё закончилось, Гарри, — шепотом сказала Гермиона и села рядом с ним. — Я всё сделала, как ты сказал. Она вытерла глаза, трясущейся рукой поднесла пистолет к своему виску и сидела так несколько минут, пока рука не начала уставать. Тогда Гермиона положила оружие на стол рядом с мёртвым Волдемортом и вышла на улицу. Пели сверчки. Ветер гонял по внутреннему двору мятые бумажки. Гермиона прошла, не останавливаясь. Вода в озере была холодной. Она тёрла руки, пока те не начали неметь. Потом плеснула себе в лицо и обернулась. Приближающееся пламя окрасило башни Хогвартса в оранжевый цвет. Гермиона смотрела на них и не понимала, зачем она всё ещё жива. В полутьме раздалось фырканье, и Гермиона резко повернулась. Пришёл фестрал. Он не очень-то походил на коня — Гермиона не видела их раньше; но ей не было любопытно. Она села на подставленную костлявую спину. — Я хочу домой, — хрипло сказала она. — К маме. Фестрал стоял, переминаясь, и Гермиона успела испугаться, что лететь уже не к кому. Но он вдруг взмахнул тяжёлыми крыльями и взлетел. Гермиона крепко прижалась к жёсткой шее, ветер сдул слёзы с её щёк. Позади неё огонь пожирал Хогвартс. Впереди был рассвет.