Из записок Иккинга»
Время шло быстро. Настолько, что Иккинг был удивлен узнать, что минуло больше двух месяцев с тех пор, как он намекнул Барбаре о своих «великих» планах. Весь этот срок Охотник за головами рвался между посещениями сомнительных мест по всей Алтане, мусорной ямой десятого страта Шахты Сирены и, на удивление, приёмным залом графа города в его резиденции. Крупицы свободного времени приходилось тратить на ванну, Барбару и сон именно в таком порядке. Девчонка была расстроена таким пренебрежительным к ней отношением, хотя это точно было лучше, чем совсем ничего. Ей дико не нравилось то, что она до сих пор не была посвящена ни в какие планы парня. И ещё больше её злили постоянные, лишенные всякого смысла поручения. Девочка боялась считать, сколько раз ей приходилось покупать сушеное мясо, кости и прочую непригодную или малопригодную для человека пищу. Правда же заключалась в том, что все её попытки что-то узнать заканчивались резкой и, при этом, ловкой сменой темы. Иногда же Иккинг и вовсе попросту засыпал во время подобных горячих расспросов. В общем, парень делал всё, дабы уберечь подругу от знания того, что какой-то кобольд получает внимания больше, чем она. А кобольд действительно был интересен Охотнику за головами и поглощал значительную часть его внимания. За прошедшее время щенок полностью окреп и значительно вырос. Можно было сказать, что он уже близок к самому расцвету своих сил. Бело-серая шкура с темно-синими пятнами переливалась разными оттенками под изумрудным светом подземных цветов — своего рода универсальных заменителей солнца, из-за которых Иккинг часто чихал и сморкался. Темноглазый, с темной мордой и мощным загривком — волк устрашал. У него были огромные лапы, которые становились ещё больше, когда он бежал по кучам мусора, преследуя крыс. Его зубы с легкость могли разгрызть кости любого другого кобольда, что уже было множество раз проверенно на практике во время длительных прогулок по свалке, которая оказалась не такой огромной, как можно было подумать. Зато сам десятый страт оказался настолько велик, что туда могла поместиться чуть ли не вся Алтана. Именно благодаря своему зверю Иккинг обнаружил в недрах пещер большую каменную дверь, покрытую искусной резьбой. Диковинные узоры и дивные звери составляли собой изящный орнамент, центр которого занимал барельеф сирены. Морская обитательница, как ей и подобает, манила к себе волка и его хозяина — оба стремились по ту сторону двери, оба знали, что поддадутся соблазну.***
— Бар-р-ра, — Иккинг шептал, растягивая звуки и тряся девочку за плечо, — просыпайся. — Что? Зачем? — Вырванная из сна посреди ночи, она плохо понимала что происходит. — Почему так рано? — Скорее, поздно. Нам пора работать. Ты вчера купила, что я просил? — Да, кремень и бутылка скипидара там, на столе. — Барбара терла руками глаза, чтобы проснуться окончательно. — Постой. Какая работа? — Спасибо, — Охотник за головами чуть улыбнулся, вовсе не собираясь отвечать на вопрос. — Сходи, умойся. Будет легче. Она так и сделала. И уже вскоре оба покинули помещение гильдии Воров через неудобный узкий лаз, который так не нравился Иккингу.***
Два человека под покровом ночи осторожно приблизились к южной стене замка, носящего гордую фамилию своего хозяина — графа Алтаны, Геррана Ведой. Южная стена была самой высокой, так как уходила своим основанием в небольшую низину, но была плохо освещена, а её кладка нарушена из-за ненадежности почвы. Когда-то в этом месте под прямым углом уходила ещё одна стена, теперь разрушенная. Остаток этой стены был полон различных выступов, подниматься по которым — плёвое дело. Однако подъём шёл не особо быстро. В частности потому, что девочка больше висела на верёвке, связывающей её и парня, чем пыталась подниматься самостоятельно. — Не пытайся. Ты вообще почти ничего не весишь, поднять тебя несложно. А дальше на стене появится плющ, и станет ещё легче. — Иккинг ухмыльнулся беспечности графа. — Я бы запретил этой траве расти на стенах моего замка. Она превращает укрепления в нелепость. Эй, Барра, не смотри вниз. Ничего хорошего из этого не выйдет. Лучше слушай и смотри на меня. Наверху, если ничего не изменилось, двое стражников. Ни в коем случае нельзя, чтобы нас обнаружили. Если такое случится, что ты будешь делать? — Ну… Убегать? — Прыгнешь вниз со стены? Удачи тебе от всего сердца. — Иккинг резко дернулся, когда один из камней выскочил из-под ноги. — Подумай пока над этим. И Барбара думала. Но больше о том, как вообще этот парень появился в её жизни. Не то чтобы он был очень странным, но многое в нём казалось почти нелепым. Его манера вести якобы серьёзные разговоры вообще выглядела глупо. А в особенности была ужасна его привычка держать все свои чувства, мысли и даже желания в тайне ото всех. Воровка, почти беспомощно повиснув на верёвке, продолжала размышлять и смотрела вверх, туда, где под тусклым светом алой луны пальцы Охотника за головами ощупывают выбоины и выступы каменной стены, как белеют костяшки этих пальцев от веса двух людей и как носки кожаных сапог ищут надежные углубления. Они поднялись почти до конца и замерли под зубцами стены. Над ними остановился стражник, отбрасывая жуткие тени светом своего факела. Мужчина наклоняется и будто невзначай смотрит куда-то вдаль. Камень холодит щеку Барбары, когда та сильно прижалась к нему в надежде, что их не заметят. Мгновения растянулись на вечность, но вот стражник идет дальше, а ночные гости вскоре продолжают взбираться. Иккинг, разумеется, первым оказался на балюстраде стены, следом за ним — Барбара. Оба нарушителя бесшумно проскользнули в надстройку угловой башни, что увенчивала угол между южной и северной стеной. Даже если в ней кто и был, ночь надежно окутывала двоих воров мраком. Пожалуй, она, ночь, была единственным, на что вообще можно было полагаться. Несмотря на то, что Иккинг долго и тщательно готовился к этому делу, в плане было слишком много «если» или «по обстоятельствам». А Барбара и вовсе не знала ничего вплоть до цели их проникновения. Спуск во двор замка занял немного времени, потому что лестница в башне совсем не охранялась. От этого становилось проще, но ещё предстояло преодолеть расстояние до главного строения и проникнуть в него. — Пойдём по одному. Я буду первый. Постарайся запомнить дорогу, — парень шептал, осматривая всё, что можно было увидеть из приоткрытой двери башни. — И ещё. Не беги и ни в коем случае не крадись. Двигайся уверенно и верь, что имеешь полное право тут находиться. Но сначала надень это. Охотник за головами протянул тунику в цветах графа Ведой. Именно такую носили слуги графа — об этом знал каждый. Но как парень раздобыл их, да ещё и подходящие по размеру, Барбара не представляла. Пока девочка натягивала тунику поверх одежды, парень уже выскользнул из укрытия и уверенно шагал по присыпанной щебнем дорожке в сторону дворца. Темнота не давала возможности подробно разглядеть мирно идущего человека, и это делало того настолько естественным, что он не вызывал никаких подозрений. Барбара не особо верила, что сможет так же, но ей уже ничего не оставалось. Без помощи парня выбраться не удастся хотя бы потому, что верёвка осталась у него. Поэтому девчонка шла, всем сердцем надеясь, что идёт так же, как и парень. Ей стало дурно, когда несколько солдат появились из ворот дворца и направились к ней на встречу. Страх сковал её на столько, что она могла только идти вперёд, почти не дыша. Когда они поравнялись, стражники лишь мельком посмотрели на воровку и прошли мимо. Это ощущение было сравнимо с тем, если вы сняли с себя что-то невероятно тяжёлое. Барбара теперь даже не помнила, как дошла до того места, где ждал Иккинг. — Молодец, в этом ты оказалась хороша. Но внутри наверняка будет сложнее. Голову держи поднятой, смотри прямо, а не под ноги. Если будешь пытаться скрыть лицо, сразу вызовешь подозрение. Поняла? Барбара кивнула, и оба влезли в распахнутое окно. Это была дворцовая кухня. В ней приятно пахло едой и пекущимся хлебом. У печки спал поварёнок, но чуткостью сна он не отличался. Воры выбрались из кухни, двигаясь по коридору. То, как уверенно шел Охотник за головами, внушало уверенность и девочке. Вдвоём они прошли мимо дворцового стража, совершающего свой обход. Несколько раз свернули то налево, то направо по длинным коридорам, миновали несколько лестниц и приставленных к ним охранников, пару залов и множество комнат. В одной из них парень наконец остановился, закрыл дверь за собой на засов и подпёр её огромным комодом. Он сильно шумел. — Нас же услышат!.. — Приглушённо воскликнула Барбара, ошеломленно наблюдая за происходящим. — Это почти нежилая часть замка, — равнодушно заявил Иккинг, стягивая с себя тунику. Девчонка сделал то же. — Почти? — Недалеко графские покои. Впрочем, не важно. Сегодня его здесь нет. — Парень распахнул окно и заглянул вниз. А после принялся осматривать комнату и проверять мебель. — Ты брала с собой отмычки? — Нет… — Девочка потупилась. — И тебе не стыдно? Ты же вор. Они всегда должны быть у тебя. — Иккинг улыбался, глядя на смущенно-хмурое выражение лица Барбары, которая то ли пыталась придумать себе оправдание, то ли подшутить в ответ. — Держи. Их тут всего десять, так что, пожалуйста, открывай замок аккуратно. Он сложный. Воровка принялась за открытие замка на второй двери этой комнаты. В это время Иккинг продолжал двигать мебель. Часть её закрывала дверь, другая часть выполняла роль опоры для верёвки. Первая отмычка сломалась, когда парень затягивал петлю через большой дубовый стол. Вторая, когда он дергал веревку, проверяя надёжность конструкции. Затем сломались отмычки с третьей по восьмую. Нешуточное беспокойство охватило парня. Он не был уверен, что за оставшееся время найдёт другой проход к своей цели. Барбара же стояла на коленях перед злополучной дверью, обливаясь холодным потом и осторожно ковыряя замок. Когда треснула девятая, девочка скривилась и взволновано взглянула на спутника. Тот обеспокоенно сжимал зубы, глядя на неё без каких-либо слов. Барбара вернулась к своему занятию. Отмычка была мокрой во вспотевших ладонях девочки и постоянно норовила выпасть из рук, но воровка не сдавалась, продолжая нащупывать и поднимать стопоры замка. — Ещё чуть-чуть, — шептала она, постепенно проворачивая сердцевину замка в гнезде. С облегчительным щелчком и треском последней отмычки дверь открылась. Иккинг вздохнул, Барбара вытерла лоб, поднялась на ноги и довольно ухмыльнулась. — Ну и как я тебе? — Я уже думал, что придётся тебя оставить здесь за такие выходки. — Охотник за головами шутил, но выглядел довольным. Это не ушло от девочки. — Теперь уходи. Как спустишься, жди меня. — Иккинг, казалось, вернул себе самообладание, но в его голосе читалось волнение. Он отстегнул ножны со своим коротким мечом и протянул их спутнице. — Я оставлю его тебе. На хранение. — Барбара округлила глаза. — Постарайся спуститься вниз аккуратно, без полетов и падений. В этот раз стена будет почти гладкой, так что полагайся на себя и веревку. Для нас обоих будет лучше, если мне не придётся после соскребать тебя с земли. — Но постой, Иккнг, не стоит расставаться с мечом… — Девочка забеспокоилась, принимая перетянутые ремнём ножны и глядя на них недоумевающим взглядом. — Если что, он мне поможет куда лучше, — невидимым движением руки Охотник за головами продемонстрировал кинжал. — Когда-нибудь я научу тебя этому трюку. А теперь вниз. Дай мне час, — добавил он строже. — Если к его концу не вернусь, можешь разнести замок в пух и прах. Но лучше уходи в Гильдию. Барбаре ничего не оставалось, как начать спускаться. Иккинг же исчез за взломанной дверью. Она вела в просторные покои графа. Они были пусты — граф этой ночью отбыл по своим графским делам. Лишь двое стражников, стоящих на страже за парадными дверями спальни, могли помешать вору, если не соблюдать осторожность и, главное, тишину. Оставалось найти то, ради чего все это предприятие было устроено. Без каких-либо зазрений совести Охотник за головами рылся в чужих вещах. Он проверил туалетный столик, все шкафы с одеждой, столы и их полки в поисках кулона, именуемого среди искателей приключений Кулоном Озарения. С его помощью становится возможным чувствовать чужие и передавать свои мысли любым существам, чья воля слабее воли хозяина кулона. Граф не был авантюристом и не был силен достаточно для того, чтобы читать мысли других людей. Возможно, и Иккинг сейчас не был на это способен. Но он точно знал, что с этим предметом сможет общаться со своим кобольдом. И это стоит риска. Дело оставалось за малым.***
Иккинг опоздал почти на час, но девочка всё-таки дождалась его. Она была сильно не довольна тем, что парень заставил её волноваться, и тому не оставалось ничего, кроме как принести свои искренние извинения. Со стороны каждому было бы забавно наблюдать, как эти двое препираются под серой громадой замка на фоне светлеющего неба, но таких зрителей не было. Солнце уже окончательно взошло, когда воры вернулись в гильдию. Уставшая после бессонной тяжелой ночи девочка почти тот час же ушла спать. Иккинг какое-то время сидел рядом с ней, разглядывая её несколько грустным взглядом, будто видел в последний раз. В прочем, возможно, так оно и было. Парень тихо встал. Сборы были недолгими. Несколько кожаных элементов брони. Два длинных меховых плаща. Смена белья, немного тёплых вещей, мало пригодных сейчас, летом. Были ещё кремень и скипидар, купленные воровкой накануне. Короткий меч, кинжал и точильный камень. Верёвка, небольшое зеркальце для бритья. Маленький котелок, наполненный мешком с провизией, ложка, полная фляга воды. Не так уж и много для долгого путешествия, которое хотел предпринять Иккинг. Он тщательно обдумал это. Лето было в самом разгаре, до морозов ещё было какое-то время. Навыки Охотника за головами и почти ручной кобольд помогут выжить. Самым трудным было оставить Барбару, но лучше сделать это сейчас, до того, как оба привяжутся друг к другу окончательно. Иккинг это понимал. Подняв свои вещи, он ещё раз заглянул в комнату девчонки. Бесшумно приблизился к её столу и оставил на нём сложенный вдвое лист бумаги и ожерелье с красным камнем в серебряной оправе и на такой же цепочке. За оба предмета парень отдал почти все свои деньги, заработанные за два месяца в шахте Сирены, но совсем не жалел об этом. К тому же, это был слишком жалкий подарок после того, что он собирался сделать. Тем более, в день рождения девочки.***
Здравствуй, мой хвостатый друг, — Иккингу приятно было видеть и чувствовать ошеломление кобольда от того, что тот ясно понимал и слышал слова своего вожака. Это была точная мысль, вложенная напрямую в разум волка посредством украденного кулона. И с его помощью парень мог теперь не только вкладывать мысли, но и слышать их. Теперь мы можем общаться! — волк был в восторге и отдавался своей радости, нарезая круги вокруг, как маленький щенок. Охотник за головами разделял это чувство, и от такой же беготни его удерживала только усталость. В последнее время его часто сдерживала именно она. Почему же она не остановила его сейчас? Поток горестных эмоций грозил захлестнуть парня, если бы не вмешался кобольд. — Ты дрался сегодня. И это не запах тех, что живут в пещерах выше. — Он не спрашивал, он точно знал и чуял то, чего не могла узнать Барбара. — Ты убивал сородичей. Можно сказать и так, — Иккинг испытывал смешанные чувства. В мыслях волка не было осуждения — он и сам убивал других кобольдов, — но что-то в этой фразе казалось колким и неприятным. — Пойдём. Не зачем тут стоять. Большой брат, — волк обратился вновь. — Я не чую твоего собственного запаха. Это правильно? Наверное, нет. Это расплата за то, что мы можем делиться своими чувствами друг с другом. — Парень замолчал, продолжая идти вперёд, и заговорил только тогда, когда дверь с сиреной предстала перед ним. — Не зови меня большой брат. Я Иккинг. Так меня зовут. А как зовут меня? — Меченый, — вслух произнёс Охотник, глядя на три ровных шрама на ухе кобольда. — Я буду звать тебя так. — Иккинг улыбнулся, почувствовав одобрение волка. Они быстро приняли друг друга, и их объединяло многое. Например то, что к двери их привело общее любопытство. Меченный первым близко приблизился к резному камню и принялся его обнюхивать. Когда его любопытство было удовлетворено, он вернулся и лег у ног парня. Я не чую ничего занимательного, — эта мысль сочилась разочарованием. Волк потерял некоторую часть любопытства и возбуждённости. Тогда откроем её ночью, — решил Иккинг, укладываясь поближе к стене на одном из плащей. — Посторожишь? Конечно, посторожу, — заверил его кобольд. Он повел ушами при звуках ровного дыхания спящего человека, а потом сам погрузился в настороженную дрёму.