Не лги себе

Руки болели, кажется, пальцы стерлись до костей об эту чертову грушу. Но я не могла остановиться, снова удар за ударом. — Нормальные девушки идут плакать, а ты избиваешь грушу. Не оборачиваясь я узнала голос. Хриплый голос Питера. Запах сигарет (и откуда достал) терзал носоглотку. — Зачем ты пришел? — я замахиваюсь, представляя его лицо вместо кожаного мешка. — Ты занимаешься самобичеванием? — проигнорировал он мой вопрос. — Тебе есть дело? — я всё же обернулась. — А ты не хочешь мне объяснить? — хмыкнул он. Я замолчала, он глубоко затянулся и тоже молчал. — Так зачем ты пришел? Я обошла Питера и собиралась уже уйти, когда он произнес. — Потому что мне не всё равно. Я хмыкнула на эту откровенную ложь. — Конечно, ты только не учитываешь, что я вас видела. Тебя и Джину. Или тебе и на неё не всё равно? Он только шире улыбнулся и вмиг оказался рядом. — А ты стало быть ревнуешь? Я отвернулась, вздохнув. «Ничего не выйдет, Трис. Ты и он — это глупая шутка, глупых гормонов». — Трис. Питер первый раз произнес моё имя, я не смогла не повернуться. Его зеленые глаза столкнулись с моими. Мне казалось воздух загустел и обволакивал нас. Его запах будил во мне что-то такое, чему я не могла подобрать названия. А моё имя, его хриплым шепотом, это выбило из меня дух. Заставило сдаться без возможности отступить. Да, как просто ему далась эта победа. Несколько букв моего имени и я хочу заплакать. Часто моргаю, сдерживая слезы. — Что ты от меня ждешь? Еще раз переспать? Да, пожалуйста, ты же похоже знаешь больше, чем следовало бы. О моих снах и твоем имени на губах. О том, что это я сделала первый шаг. А может и не я, но в итоге всё сводится именно к тому: Я предложила — Ты принял. Но это не любовь, Питер. Я любила, я знаю, — громко чеканю слова, подходя ближе и тыча пальцем в его грудь, — Это просто безумие! Ты и я. Это неправильное безумие. Гормоны. Или как еще это назвать. Я не верю ни одному твоему слову. А ты считаешь, что я могу спать с кем попало. Он потрясенно смотрел на меня, а я не могла больше сдерживаться, но плакать при нем не смогла бы ни за что. Разворачиваюсь, и сначала быстрым шагом, а потом бегом, скрываюсь за дверью. Знакомые коридоры, лестницы, выбегаю на улицу и опускаюсь на последнюю ступеньку, вдыхая холодный ночной воздух. Слезы сами текут по щекам, я пытаюсь их удержать, вытираю ладонями, размазываю, но снова и снова они капают. «Ты такая дура, Трис!» Мне хочется выть от жалости к себе, от боли, которая взялась из ниоткуда, и кажется, никогда не отпустит. — Отпустит, — бормочу я себе под нос, сжимая кулаки, — и жалеть себя не стоит. Вытираю слезы, глубоко дышу. — Это всё чушь, — чуть слышно, только себе, говорю я. Встаю и иду обратно в дом, рассеченные пальцы болят, от усталости и нервного истощения я хочу лечь прямо тут, но упорно иду к своей комнате. Плевать там ли Питер, плевать скажет ли он что-то, всё это не имело значения. Питера в комнате не оказалось. *** Утро принесло головную боль и весь день прошел, как в тумане. Я с кем-то разговаривала, кому-то что-то объясняла. Даже пару раз улыбнулась. Чувствовала спиной взгляд, но оборачиваясь, никого не видела. Вечер наступил слишком внезапно. Я подошла к двери своей комнаты и осознала, что за весь день не видела Питера. Открыла дверь. «Ну не вечно же избегать его теперь?» Он встал и сделал несколько шагов мне навстречу. Замялся и отступил. Я усмехнулась и прошла к своей кровати. Питер остался стоять. — Если ты хочешь что-то сказать, скажи. Завтра приедет Майкл и я уеду вместе с ним. — Я знаю, Джордж обрадовал меня этой информацией еще вчера. Питер подходит к тумбочке и вытаскивает сигарету. — Последняя, — хмыкает он, — тут не достанешь так просто. Я молча наблюдаю, как он щелкает зажигалкой, как делает первую затяжку и выпускает дым. — Что ты хочешь услышать? — Питер подходит ближе и садится прямо у моих ног. — Ничего, ты не можешь сказать мне ничего, — улыбаясь, говорю я. — Может тогда к черту слова? Он вдавливает недокуренную сигарету в пол и тянется к моим губам. Я не отстраняюсь, касаюсь пальцами его плеч. Питер нежно целует меня, гладит по рукам. А у меня внутри разгорается пожар, сердце сжимается, и, кажется, теряется где-то внутри тела. — Не стоит быть тем, кем ты не являешься, — шепчу я в его губы, выдыхая горячий воздух из легких. Питер усмехается в мои губы и целует жестче, пальцы сильнее впиваются в руки. Парень толкает меня на кровать и сам нависает надо мной. Кривит губы в усмешке. Я читаю его не озвученные мысли, как книгу, как гребанный стишок, заученный когда-то в детстве. Он наклоняется и впивается в губы, с остервенением врывается в мой рот языком, трет рукой между моих ног, прямо через ткань. Я выгибаюсь, тяну его футболку, он сдергивает её. Запускает руку под мою майку и помогает снять, с глухим рычанием возится с пуговицей на джинсах, сначала на моих, потом на своих. Обнаженная кожа, как оголенный провод. Я касаюсь его рук, провожу кончиками пальцев по тату, мне не стыдно, мне не хочется прикрыть глаза. Я должна видеть. Как он следит за моим руками, когда я перебираю пальцами по коже, когда провожу по его груди, животу, когда мои пальцы касаются вставшего члена. Его глаза расширяются и он закусывает губу. Наверно хочет что-то сказать, но я затыкаю его поцелуем. Это не похоже на секс, на занятие любовью, это сметает меня, ломает, гнет, перетирает. Не оставляя ничего от той девочки, которая приехала найти свой путь. Остаюсь только я. Я настоящая. — Я хочу тебя, — срывается с моих губ. Питер проводит пальцами по внутренней части бедра, поднимается выше, раздвигает половые губы, касаясь самой чувствительной точки. Я кусаю тыльную сторону ладони и закрываю глаза. Что-то шепчу и приподнимаю бедра. Я не могу ждать и не могу терпеть. Я тянусь к нему и тяну его ближе. С силой впиваясь в его плечи, царапая кожу. Он откликается, нависает, раздвигает мои ноги и резко входит. Я выгибаюсь с глухим стоном прямо в его губы. Питер резко отодвигается, ловлю его взгляд, затуманенный страстью. Я не могу думать. Не могу сообразить, что надо, наверно, вести себя по-другому. Он снова входит на всю длину и я обхватываю его ногами. Его рваное дыхание с хрипом вырывается из легких, ощущение запаха сигарет и его тела смешиваются. Мало его, мне мало чувствовать в себе. Именно сейчас мне нужно больше, больше чем он может мне дать, но я так хочу. Цепляюсь руками за его плечи, царапаю руки, выгибаюсь, дрожь проходит по телу, но я не отпускаю, теснее прижимаю его к себе. В голове только одно слово, одно имя, один стон. Он кончает прямо в меня, чуть подавшись вперед, опускается и долго целует в губы, старательно зализывая свои же укусы. Мы молчим. Питер опускается рядом, прижимает меня к себе. Зарывается носом в волосы. Что-то очень тихо говорит. Я не хочу ни о чем думать, отодвигаюсь и схватив под руку первую попавшуюся кофту и спортивные штаны натягиваю. Питер, тоже молча, одевается. Захватив полотенце, я быстрым шагом иду в душ. И уже под струями воды, смывая с себя его руки, даю волю мыслям. Они не жалят и не бьют, просто вяло ворочаются в вмиг заболевшей голове. Мытье затягивается, но я никак не могу заставить себя одеться и выйти. Вернуться в комнату. Вернуться и увидеть Питера. Но вечно прятаться тоже не вариант, и хмыкнув, я натягиваю одежду. Медленно иду в комнату, обдумывая что и как ему скажу. «Не лги себе, что ты ему скажешь? Люблю? Это не любовь. Давай останемся партнерами по сексу? Это даже в голове звучит слишком глупо». Только некому что-то говорить. Кровать Питера была аккуратно заправлена. Его вещей нет.