Джинчурики с глазами моря

Девочка с голубыми глазами, вышла к нежданному гостю, держа в руках дымящийся кружки ароматного чая. Последний из Учих не заметил ее, стоя к кухни спиной, он разглядывал дом его новой напарницы. Ничего. Ни семейных фотографий, ни игрушек, ни даже книг — нет никаких упоминаний о детстве и семье, какие были у Саске. Стать одиноким трудно, но быть одиноким всегда — невероятно больно. Особенно для девушки. Наруко мало что знала о своих родных родителях, люди растившие её, а после чуть не убившие как монстра, ничего не знали о них. А Курама всегда увиливает от расспросов, что печалит Узумаки. Единственная подсказка это знак водоворота на детском одеяльце. Точно такой же имеется на жилетах чунинов деревни Скрытого листа. Как только предстоит возможность, она обязательно расспросить Какаши о данном совпадении. А пока Наруко собиралась узнать всё что возможно об этом Учихе. — Держи, — ставя одну чашку ближе к парню, сказала Узумаки. Обернувшись на голос, он вернулся мыслями к хозяйке дома. — Спасибо, — ответил Учиха и одарил девушку ленивой улыбкой. — Ты зашёл, чтобы расспросить о техниках? Или что-то ещё? — нутро сжалось, ей очень хочется верить, что все не ради чакры лиса. — Стало интересно, как ты смогла сдать экзамен и получить повязку ещё три года назад? — без промедления ответил черноглазый. Это была истина причина. Любопытство о силе способной отомстить Итачи, не давало парнишке даже сидеть смирно. — Какаши-сенсей говорил, что у меня большой запас чакры, — говоря это джинчурики не лгала. Хатаке и правда втирал ей это, ещё до того как узнал о их с Курамой знакомстве. Тот день девочка помнит очень отчётливо. Как будто он был вчера, на протяжении всей её жизни. Случилось это в день рождения светловолосой девочки, три года назад. Ещё тогда Узумаки и не подозревала, что внутри неё живёт зверь. Свой очередной день рождения она отмечала совсем одна, и возможно бы Наруко так бы ещё и не знала о Кураме. Если бы в ту ночь ей не приснились тихий голос и красные длинные пряди, ласковые руки и светлые как у неё волосы — эти моменты принадлежали её родителям, в этом девочка была уверенна. В то же утро она стала расспрашивать приёмных родителей о своей настоящей семье. На что те устав от однообразных расспросов Наруко, зло ответили ей, что её родители выкинули её как ненужного щенка. Гнев питал девочку всю её жизнь, и именно в тот момент дамба не выдержала столь сильного напора злости и боли, которые питали хвостатого. Чакра лиса окутала Узумаки и так в злости разрушила половину деревни вблизи Скрытого Листа. Когда гнев поутих без сознания малышка рухнула наземь. Ощутила она тогда впервые в своём подсознании, рядом с клеткой. Девятихвостый всяческий отпугивал от себя крошку, и всячески склонял её к мысли открыть клетку. Но одно действие и несколько слов, заставили биджу застыть в оцепенении. Маленькая девочка в двумя хвостиками забежала прямо в клетку и обняла лохматую морду Курамы. — Ты мой зверь хранитель? Какой ты красивый и пушистый, — говорила тогда Наруко, будучи не больше ногтя кьюби. Курама был настолько удивлён словами малышки, что даже зарычать не смог. Он не ожидал, что кто-то не боясь и не принимая его как огромный запах чакры, сможет так затронуть большое сердце биджу пропитанное болью. В тот самый момент, светловолосое счастье напомнило ему Мудреца Шести Путей. Маленькая Наруко стала частой гостьей в клетке зверя, однажды она уже хотела выпустить друга, и сам же лис запретил ей это делать, придупредив, что она умрёт в случаи его извлечения. Хоть девушка и испугалась, но затею не бросила. Теперь же её цель найти способ освободить Кураму и стать хокаге, чтобы деревня стала её новой семьёй. — Насколько большой? — поинтересовался Саске. «-Ух парень… — протянул сквозь полудрему лис, — тебе такие размеры и не снились. Узнаешь, зависть спать не даст.» В своих мыслях Узумаки шикнула на своего друга внутри себя и добавила словами: — Когда надо, тебя хоть с пушки стреляй, не разбудишь. Спал, спи дальше. Хмыкнув девятихвостый замолк.» — Не знаю, может он не такой уж и большой, — отпивая из чашки, в которой чай уже остыл, девочка пыталась за ять эту тему. " — Да не скромничай! Так ему уже и скажи: Внутри меня сидит пучок шерсти, у него аж девять хвостов. Курама старательно делал вид, что ему было глубоко плевать на общение генинов, но подогнутые уши говорили о смущении. — Что-то ты уж сильно разговорчивый сегодня, — отметила девочки, появляясь рядом с клеткой. — Шаринган. Ветер от рынка хвостатого теребил концы узла её лобной повязки, с знаком деревни. — Да поняла я! Хватит губы дути и уши гнуть! " — А можно мне поинтересоваться? — спросила гостя Наруко. — Можно, — спокойно ответил Учиха в перерыве между глотками. — Аа твои глаза уже красные…в смысле ты уже пробудил шаринган? Темноволосый покачал головой только. Верно, пробудить глаза в столь юном возрасте было бы немыслимо. — У тебя есть планы на оставшийся день? — джинчурики поняла, они сейчас появятся. Отрицательно головой качала уже блондинка. — Я собирался на полигон, если хочешь, можно потренироваться вместе, — вопросом предложил провести с ним время последний из Учих. — Это можно устроить, — ответила ему Наруко, чуть ли не подпрыгивая с старенького диванчика. — Тем более мне кто-то печати обещал. Уже накидывая свою любимую оранжевую с синим куртку у входа, сказала она вслух, но обращалась она к тому кто внутри неё. Узумаки и Учиха не спеша шагали в сторону тренировочного поля, отведённое командам, для тренировок, как командных, так и одиночных. Дорога прошла в тишине, вплоть до того как на части тренировочного поля в их поле зрения не попал человеческий силуэт.