Как рождаются звезды

Все вокруг внезапно опустело. Лежать в кровати без нее стало непривычно, готовить ужин на одного человека было странно. Прошло почти три месяца с тех пор, как они встретились, а Шишио казалось, будто прошла всего неделя. Вот она – словно ветер, влетает в его скучную и серую жизнь, делает ее ярче, одной своей улыбкой дарит смысл жить. Он не мог дать название чувству, которое он ощущал, когда находился рядом с ней. Немыслимая буря совершенно разных мыслей и эмоций каждый раз захватывала его. Разве может какое-нибудь слово охватить эту эйфорию, этот ураган чувств к ней? Можно ли теперь охарактеризовать каким-нибудь словом те чувства, которые он испытывает? Вину, за то, что причинил ей боль. Стыд, за то, что был слеп и ничего не видел. Страх, за то, что отпустил ее. Шишио сонно приоткрыл глаза. Было светло. Он лежал на полу, а вокруг него валялись две бутылки из-под вина и пепельница с целой кучей бычков. Со стороны можно было подумать, что он законченный алкоголик. Волосы растрепались и торчали вверх. Глаза были красными, во рту пересохло. Он осторожно поднялся и посмотрел на часы – десять утра. Шишио пораскинул мозгами и понял, что прошел день с тех пор, как она ушла. Шишио долго думал, чем себя занять. В конце концов он выпил три таблетки от головной боли и забрался в душ. Сложно описать его состояние в первые несколько часов после случившегося. Несколько минут он стоял, затем куда-то пошел, потом выпил, потом еще выпил, и еще, и еще. Ему казалось, что только за вчерашний день он выкурил три пачки сигарет. Все это действительно заглушало боль, но если мозги можно было выключить, то сердце не выключишь никак. Он не пытался оправдать себя или свои поступки, не искал в этом своей вины или ее. Все что случилось уже случилось, и оглядываться назад было ни к чему. Он лишь жалел о том, что не стал для нее тем, кем хотел стать. Он стал вторым Мамурой, а то и хуже. Шишио с досадой подумал о том, что Мамура никогда бы не смог так с ней поступить, что он всегда оберегал ее, в отличие от него. У Шишио сложилось впечатление, что за все эти восемь лет он не сделал для нее ничего хорошего, кроме того, что разбил ей сердце два раза. После душа он, от нечего делать, залез в интернет и посмотрел рейсы Токио-Лондон. За всю эту неделю было только два рейса, первый еще три дня назад, а второй сегодня в три часа. Шишио представил, как она упаковывает вещи в чемодан, готовясь к новой жизни. Бесполезно было думать о чем-нибудь другом, в голову ничего не лезло. Удивительно просто, как иногда весь мир клином сводится к одному человеку: «Сможет ли она когда-нибудь простить меня?» - думал Шишио. Он вспомнил, как она плакала, когда разговаривала с ним, как злилась, как кричала. В детстве, когда мать Шишио ругала его, он спрашивал ее, почему она просто не скажет ему нормальным голосом, зачем кричать, когда злишься? Мама отвечала ему, что человек кричит, когда хочет, чтобы его услышали. Это так просто – Сузуме плакала и кричала, хотела, чтобы он ее услышал, а он стоял и не втыкал, в чем дело? Шишио всегда был таким – он никогда бы не стал пускать розовых соплей, даже если ему больно и он раздавлен. Он сел на диван, закурил, и заново прокрутил в голове все, что случилось. Внезапно позвонил телефон. Шишио нахмурился, ну и кому понадобилось звонить ему именно сейчас? Номер был неизвестным: - Алло? - Это Шишио Сатсуки? – прозвучал довольно милый женский голос. - Да, кто это? - Это Некота Юука, ваша бывшая ученица, помните? - Да…Конечно помню. Откуда у тебя мой номер? - Взяла у картошки. Ты с ней сейчас? - Нет…не с ней, – сказал он – а что? - Да ничего. Написала вчера вечером смс-ку, что улетает сегодня с международного аэропорта, в три часа. Попросила не провожать и телефон отключила. Может ты знаешь, что случилось? - Мы сильно поссорились. Несколько минут Юука молчала, а он в это время, не убирая трубки от уха, заваривал себе кофе. Затем она сказала: - Ей очень тяжело. - Я знаю. - Нет, не знаешь. Опять повисло молчание. Затем послышался тяжелый вздох: - Вы чертовы засранцы, думаете только о себе! Вы что, совсем тупые, что ли?! Шишио улыбнулся, в голове всплыл силуэт Юуки – такая хрупкая девушка с мужским характером. - Боюсь, она уже не сможет простить меня – сказал он тихо. - Идиот, она любит тебя. И она тебе все простит. Будь добр, засунь свою гордость и смирение себе в задницу и дуй к ней!!! Надоело уже, портите жизни друг другу только потому, что придумываете себе всякие проблемы и мучаетесь из-за них! Шишио понимал, что она права, но отчего-то этого было недостаточно: - Мне нужно идти, Некота. - Подумай хорошенько над тем, что я сказала, – ее голос перестал быть разозленным – это твой последний шанс. Другого не будет. Он положил трубку. Сидел и пил кофе. В голове крутились ее слова: «Это твой последний шанс». Шишио вдруг вспомнил себя в шестнадцать. Такой свободолюбивый, мечтающий увидеть мир. Он и сейчас таким был, только это теперь скрывалось под слоем денежных долгов, алкоголя и сигарет. Он вспомнил своего отца. Они были чертовски похожи. Конечно, сейчас отцу за пятьдесят, и он весь седой, но они все равно похожи. Однажды его тетя, сестра его отца, рассказала ему, что в молодости у отца была большая любовь. По каким-то обстоятельствам, не зависящим от них, они расстались. Потом его отец женился на его матери, и у них родился он. Их семья всегда была дружной, а папа – жизнерадостным. Всегда веселил его, помогал, давал советы. Но однажды, когда отец провожал его в университет, они стояли на перроне, и он увидел ее. Женщину, которую он любил. Она уезжала куда-то, и они долго смотрели друг на друга в окно. С той поры отец стал молчаливым, начал угасать на глазах. Стал мрачным и неразговорчивым. Он никогда не говорил об этой женщине, но Шишио сам понял, что это она. Понял, потому что они смотрели друг на друга очень долго, и в его взгляде он читал невыносимое страдание. Шишио понял одно – он никогда не повторит ошибку своего отца.

***

В аэропорту была целая туча людей. Все волновались, спешили, бежали, радовались, плакали, смеялись. Шишио влетел туда со скоростью пули, в подаренном ею галстуке, сжимая в руке ремешок наскоро собранного рюкзака. Он посмотрел на время – два часа. Он обязан успеть. Билет был куплен, регистрация заняла весь оставшийся час. Он отчаялся искать ее среди прочих людей. Женский голос объявил о посадке на его самолет, но ее нигде не было. Шишио решил, что она сдала билет и передумала ехать, как вдруг увидел ее. Она стояла около мусорки с мороженным в руках. Откусывала большими кусками и жмурилась от холода, видимо, ей было жалко его выбрасывать. Он сорвался с места и побежал к ней: - Сузуме… Чун-Чун!!! Ее лицо он запомнил на всю жизнь. Сначала она обернулась с интересом, не узнавая его голоса и не понимая, как кто-то может знать ее кличку, которую он дал ей еще в старших классах. Затем ее глаза расширились, а мороженное выпало из рук прямо на пол. Он остановился в метре от нее: - Чун-Чун… - Шишио…Что ты здесь делаешь? – ее лицо выражало искреннее удивление, ему казалось, что она не понимает, что происходит. Он схватил ее за плечи и встряхнул: - Выслушай меня, Сузуме. Я был дураком. Нет, я был самым настоящим идиотом. Я ненавижу себя больше всех на свете. Я не ценил тебя, не ценил твою любовь. Но я понял свою ошибку, и я больше не хочу терять тебя, потому что я люблю тебя, и никогда не смогу полюбить кого-то еще. Все время, пока она слушала его, в ее глазах стояли слезы. Она смотрела на галстук. - Дурак, ты что, со мной собрался ехать? - Да. Я все равно не смогу жить без тебя. Она вытерла слезы рукой. Людей отправляли на посадочную площадку. Стюардесса вопросительно посмотрела на них. Он повернулся к Сузуме и спросил: - Чун-Чун, я знаю, ты не готова. Я тоже не готов. Но я верю, что мы поступаем правильно. Ты согласна увидеть мир вместе с таким, как я? Она схватила его за галстук: - Ты еще спрашиваешь. Она поцеловала его, сначала осторожно, затем он ответил ей, и они, казалось, просто утонули в этом поцелуе. Затем он взял ее за руку. И они улетели.