Ну что, страны, в бесконечность и далее?!

Время утекало стремительно и неостановимо, и вот настал момент, к которому они все так рьяно готовились — Время представления для императора Зурга! В качестве сцены для выступления коммандер Небула предоставил бывшим государствам зал для брифинга и совещаний. Туда Мэттью и отвел сородичей по приказу начальства. Время поджимало и страны поторопились занять места согласно своим ролям*, вокруг стола, имеющего форму чуть скошенного на одну сторону пятиугольника и находившегося в центре зала. Мэттью, не получив особой роли, просто скромно встал в сторонке, чтобы дождаться самого начальника. Иван решил усесться туда, где обычно сам Небула сидел, Гил, само собой, получивший от приятеля роль непокорного и нагловатого личного слуги царя, уселся по левую руку от места своего государства. Артур наоборот уселся как можно дальше от русского, почти за противоположной стороной стола, что его вполне устраивало. И роль у него была вполне ему же подходящая — независимый и гордый джентльмен, так и не покорившийся извечному неприятелю. Оба брата азиата примостились по обе стороны от Туманного Альбиона и продолжили доделывать доверенные им вещи, как и полагалось их роли — наемники, выполняющие мелкие заказы знаменитого археолога. Это, кстати, тоже понравилось англичанину, как и роль Франциска — ещё один личный слуга царя Ивана и по совместительству его повар. А вот роли обеих сестёр Ивана хоть немного, но шокировали всех. А ведь поначалу их брат вообще не хотел, чтобы они участвовали, считая, что — не стоит его кровиночкам на наглых злых императоров смотреть и вообще красавицам таким на глаза злодеям-кровопийцам показываться. Но настырные девушки взяли своё. — Иначе мы твой «мундир с орденами» не отдадим! А то помогали, а участвовать не дают… Нечестно! — Заявила младшенькая Наташа, решительно подбоченившись, в то время как старшенькая Оля просто стояла чуть в стороне, насупившись и теребя от волнения воротник украшенного «медалями» пиджака. — Вот оно значит как, да? — Нахмурился Ванька на упрямство сестёр. — Да! — Не уступали обе славянки, а их брат, на сие упорство глядючи, лишь вздохнул. — Ладно, победили. Оставайтесь. — Махнул он в итоге рукой. — Только, какие бы вам роли дать? Может, самые привычные?.. Точно! — Русский хитро усмехнулся и после пары секунд раздумий, выдал своё предложение. — Оля, ты сильно не волнуйся, просто будь собой. Веди себя со мной, как обычно и… если я вдруг взбрыкну, не обижайся — это надо для роли. — Украинка кивнула и протянула брату пиджак, а затем и вовсе сама стала надевать его на брата. Тот безропотно принял помощь старшей сестры, попутно обращаясь к младшей. — Наташ, ты помнишь свою старую роль братолюбки? Побудешь ею для нашего зрителя? — Белоруска хищно зыркнула глазами, жутковато усмехнулась и показала на всеобщее обозрение большущий нож: — Я так и знала, что буду играть эту роль! — — Сестра! Откуда?! — Ахнула Оля, всплеснув руками, остальные же воплощения сильно напряглись, мало ли, вдруг девушка слишком вживется в роль… — Да расслабьтесь вы, это же бутафория. Я сама смастерила его на днях, благо материалов для творчества у Оли на работе была уйма. — Девушка провела лезвием «ножа» по руке, и рассмеялась на нехилый афиг всех присутствующих. — Мне так привычней, знаете ли. Брати-ик… — Наташа завела руку с ножом за спину и, чмокнув брата в щеку, пугающе забормотала: — давай поженимся, поженимся, поженимся… — — Э-эй, сестренка… рано ещё… — С наигранным испугом Ваня отшатнулся назад и замахал руками. За этой сценкой их и застал чуть задержавшийся начальник станции. — У вас все нормально? — Спросил он у устроителя спектакля, с подозрением косясь на «оружие» в руках бойкой девушки. — Да. Мы просто… это… В роль вживались. Вот! — Заотпирался русский, словно шкодливый школьник, почесывая от растерянности затылок. — Спасибо Наташа, ты — прекрасная актриса. — Арловская улыбнулась брату и, кивнув пожилому вояке, мол — «Все норм, нам не в первой!», о чем-то зашепталась с сестрой. — Вижу… — хмыкнул старый вояка. Всё-таки этот высоченный парень со странного цвета глазами, был весьма занятным человеком, как и сёстры его. — Вам нужна какая-нибудь помощь? — — Да, нет, наверное… — Снова почесал затылок Ванька и, увидев недоумение Небулы на неудобоваримую для всех нерусских фразу, поспешил объясниться: — Вроде у нас все готово, роли мы распределили, и… Да… Я заранее извиняюсь, если вдруг слишком сильно войду в роль и вас мои слова или действия испугают или изумят. — — Все в порядке. Я понимаю — это нужно для дела. Мне и самому интересно, как на все это отреагирует мой давний знакомый. Искренне надеюсь, что вам удастся провести его. — — Я тоже… — Вздохнул Иван и с надеждой покосился на родимый анклав, которому доверил самое важное задание — в случае чего устроить показную истерику, дабы усыпить бдительность злодея. Только как бы узнать, что Зург мог заподозрить что-то? — «Может, стоит все-таки попросить помощи воеводы?» Все-таки есть у меня просьба. Вы ведь, наверное, давно этого душегубца знаете. Не сочтете за трудность подсказать мне, если он вдруг заподозрит что-то? Как-нибудь… Жестом, ну или, если вы сядете рядом, можно пихнуть меня под столом. Я пойму, что надо его отвлечь и Гила предупрежу или Наташе скажу понервировать остальных. Ну, или может и сам на остальных нажимать буду, чтобы его тягу ко злу потешить. Поможете? — — Само собой подскажу. Только император зла у нас глазастый, так что жесты отпадают. Он же тоже меня немало времени знает. Так что придется подпихивать вас, уважаемый. — Небула посмотрел на свое привычное место: — Вы, я так полагаю, решили сесть тут? Что ж, сяду рядом. Предупрежу… — и сев справа от него, окликнул затосковавшего в сторонке подопечного. — Рейнджер Уильямс, не стойте там, как посторонний. Вам наверняка тоже хочется поучаствовать? — — Да, сэр… Спасибо, сэр… — Получив разрешение, скромный канадец юркнул на место сбоку от начальника. — Я постараюсь принести пользу… в случае чего… — — Аха! Вот и славно! — Хлопнув в ладоши, Иван с глубоким удовлетворением оглядел зал для брифинга. Пока он беседовал с Небулой, его сестры успели оформить три пустующих места — одно место для Италии, что было сбоку от Японии, одно для Америки, сбоку от Китая и одно сбоку от Экс-Пруссии для его брата Германии, повесив на спинки тех кресел пиджаки. И вроде бы походило на то, что их повесили сами сидящие рядом воплощения, но вещи-то принадлежали похищенным воплощениям. Хотя, Зургу откуда было это знать? Как и то, зачем на столе подле китайца устроили целую свалку ракетниц и фейерверков вперемешку с какими-то цветастыми книжонками и бейсболкой со звездно-полосатым рисунком на ней, подле японца склад каких-то рисунков и несколько обрезков тканей с принадлежностями для раскройки и шитья. И только возле прусса было как-то пустовато — лишь игрушка щелкунчик, да стрелочные часы, застывшие на одном времени — четыре часа, двадцать минут. В общем, почти все было готово, оставались лишь некоторые недоделанные вещи в руках азиатов. И до назначенного времени разговора оставалось аж пять минут, а раз так, то… — А почему бы нам не попробовать вжиться в роли? — Вынес внезапное предложение Ванька и, развалившись на сидении, как на троне… даже ногу на ногу вальяжно закинул… обвел комнату взглядом аметистовых глаз, зевнул с наигранной ленцой и недовольно окликнул трудяжек-азиатов. — Ну и чего вы там копошитесь? Нам скоро важная персона позвонит, а вы… Эй! — Заметно повысил он голос на продолжающих корпеть над работой братьев, — Вы почему меня игнорируете? Батогами по загривкам захотели? Я — могу! Не посмотрю, что вы сейчас на треклятого капиталиста батрачите, научу царей уважать! — Яо в ответ что-то еле слышно пробормотал, пригнул посильнее голову и продолжил работать, едва сдерживая смех. Еще бы: «Такой актерский талант пропадает, ару! Так правдоподобно!» А вот Кику чуть все из рук на пол не поронял. Он, в отличие от старшего брата, не знал Брагинского так близко и не был уверен, что все эти угрозы прозвучали взаправду. А если они и наиграны, все равно, это было слишком неожиданно. Прямо до культурного шока неожиданно. Иван заметил, что у японца опять ступор и попытался его расшевелить: — Кику-сан, миленький, ну давайте сыграем, как договаривались, а? Не пужайтесь, вы же тоже можете, я в вас верю! — «Япония? Что там с ним?» — Вмиг отвлекся от своих поделок Яо, посмотрев на подвисшего брата. — «Айя! Точно! Он опять в себя ушел! Бедный мой братик, ару…» — Вся недавняя обида китайца вмиг улетучилась, уступив место переживаниям за бедненького стесняшку-братишку. — Иван, может мне сесть рядом с ним, ару? Думаю, я смогу поддержать его. В крайнем случае, перетяну внимание на себя… Сесть с тобой рядом, Япония? Сейчас сяду! Не беспокойся! — Яо сгреб в кучку свои поделки и уже собирался встать и пересесть к побледневшему братишке, но был остановлен недовольным англичанином: — Да отстаньте вы от него все. Сейчас он в норму придет, дайте человеку нормально работать. Ему еще мой заказ выполнить надо, а вы отвлекаете. А если он вдруг работу запорет, как мне это в музей сдавать? Вы об этом подумали? — Да, судя по всему, Артур тоже решил вжиться в роль. — Вы, царь самопровозглашенный, на моих работников не давите. На Японию уж точно. Мы — островные государства, имеем тонкую душевную организацию, вам — континентальным странам, этого ни в жизни не понять. Даже родственникам. Так что, уважаемый КНР, работайте где сидите, и не мешайте Кику Хонде. Лучше сами постарайтесь быть поаккуратней, чтобы мне не пришлось со стыда сгорать за китайский ширпотреб. — — Айя, что это значит?! — Тут же взвился старейший из всех государств. Уж кому-кому, а не этому малолетнему пирату выговаривать ему, как себя вести и что делать. — Я просто хотел поддержать брата. И что это за претензии к моей работе, ахен? Когда надо, я действительно стараюсь. И даже больше остальных, ахен! Не вы ли, мистер колонизатор и расхититель древностей вывозили ценности с чужих территорий? Присваивали себе даже храмовые принадлежности, ахен! — — Чт… что?.. Да как ты?.. — Едва не вспыхнул от гнева импульсивный англичанин. Это же надо — так палить его перед начальником всех рейнджеров, следящих за их разговорами с очень большим интересом. У него и так репутация никакая из-за укрывательств исторических данных о войнах, а теперь еще прямые обвинения в мародерстве слабых сородичей. Хорошо, что даже на грани гнева, Артур смог сдержаться и попробовать говорить спокойно. — Слушай, когда это было-то? Я с того времени уже сотню раз изменился, вместе с моим народом. Под конец двадцатого века вообще все колонии отпустил. Вот! Даже тихоню Канаду… Так что не надо мне тут обвинений! И мы тут уже не страны, не забывай это! — И, заметив ехидные усмешки Экс-Пруссии, перекинулся уже на него. — Чего фыркаешь? Думаешь, что я не прав? — — Э! Без наездов мне тут! — Парировал альбинос, продолжая в наглую лыбится на бывшего пирата, а обе сестры-славянки, стоящие за спиной у брата, переглянулись с усмешкой. Ишь ты как заливает англичанин — отпустил колонии. Да все страны знали, если бы не приперло бы, Англия так и оставался бы собственником… империалист. — Великий просто оценил вашу общую экспрессию, господа. Так правдоподобно, что я правда поверил, что вы сейчас сцепитесь. Так и хочется сделать ставки, кто кого — престарелый Шаолиньский рукопашный боец, или бывший корсар со стулом вместо сабли. Ксе-се-се… — — Заметьте, господа-аристократы, — влез довольный Иван, — царь пока не вмешивался в вашу шумную беседу! А представьте, что бы было, если бы Зург это видел? Балет, да и только! Вы согласны? — Обратился он к Небуле. — Да. Ему бы это понравилось бы. Он любитель, когда недруги собачатся ему на радость. — Глава станции строго нахмурился. Не то чтобы его ошарашило буйное поведение бывших воплощений, он и не такое видел за свою жизнь, но как-то чересчур это было для цивилизованных людей. Даже для спектакля. — Вы главное не перейдите от слов к действию. Продолжайте, но только без объявления войны и активных действий. Сэр Брагинский? — — А почему бы и нет… — лениво махнул рукой русский, поудобнее устраиваясь на стуле. — Роли все свои помнят? Ну, хотя бы примерно? Кто что говорит — не перепутаете? Ну и с богом. Дозволяю! — — Будто мне твое разрешение нужно. Сам знаю, что мне делать. И может, хватит уже про упоминание ролей? Вдруг нас соединят с тем типом, что Альфреда умыкнул, а мы тут заговоры плетем. — Огрызнулся на давнего неприятеля Туманный Альбион, демонстративно сложив руки на груди и отвернувшись к поглядывающему на младшего брата китайцу. — А ты не отвлекайся! Делай давай, и с книгой поаккуратнее! — — Не дави на меня, я и так стараюсь, ахен! — Так же само огрызнулся Яо, даже не удостоив Артура взглядом. — Кику, ты как, в порядке уже? — — Не стоит волноваться обо мне. Я делаю свое дело… — Словно тихое эхо отозвался со своего места японец, продолжая корпеть над работой. Из последних сил старался снова не впасть в культурный шок, бедолага, не понимая — за какие грехи на него свалилось это испытание? Не за то ли, что он Италию с сенатором защитить не смог тогда? — Вот же, связался с дикарями. Сотни лет прошли мимо… — Не унимался Артур. Понесло ворчуна, с кем не бывает. Подходящая роль ему досталась. Хотя надо бы поаккуратней, а то младшая сестра Ивана напряглась уже, ножом бутафорским (а правда ли бутафорским?) поигрывать начала, на него кровожадно поглядывая. Лучше уж на Яо наезжать, его некому защитить. Наверное… — Хотя ладно — Россия. Мы по возрасту мало различаемся, но ты Китай сам себя взрослым называешь, а по тебе не видно. Что четыре тысячи лет, что одна… Германия и то постарше и рассудительней тебя смотрится, хотя младше всех нас. Кстати, об этом. Иногда я сомневаюсь, что некоторые братья действительно братья… Или младшие у старших всю рассудительность забрали? Слишком Кику и Людвиг спокойные и собранные, в отличие от некоторых… — Неизвестно, сколько бы еще брюзжал надменный британец, но оклик Гила: — Э! Щаз добазаришься! — и он быстренько сменил тему. — А где лягушатник запропастился? Чего он не идет? — — Ты от темы не уходи! — М-да, теперь уже Гил завелся. — Ты че там про рассудительность сказал? Перешла младшим? А у кого-то не перешла. Нечего было старшему для младшего отдать. Я прав? — Победоносно глянул прусс на свое государство. — Ты же о закидонах английского дитятки не понаслышке знаешь. — — И не говори, Гилушка… И не говори… — Сокрушенно покачал головой Иван, весь свой царственный вид растеряв. — С какого Феде такая вожжа попала по мягкой точке, что его так на меня понесло? — В зале повисла полная тишина. Даже Иван, пальцами тут же дотронувшись до губ, замолчал, сам поразившись своим же наглым словам. И только пруссачок гаденько хихикал себе под нос, поняв по общему затишью, что все… Да начнется срач! А раз так, то чего сдерживаться? Эх, гуляй душа ехидного тевтонца: — Согласен, Ванька… Извиняйте — царь-батюшка Иван! Артур, ты под чем дитятко свое воспитывал-то? Чем кормил-то, что он вечно такой заведенный? ГМО в то время вроде не было… Предположил бы кофе, да ты его не пьешь. Как такое уродилось-то? — — Да как вы?.. Да знаешь… — От захлестнувшего его возмущения Артур не сразу нашелся, что сказать, хотя обычно он за словом в карман не лез. Это надо же, какая наглость — наезжать на его детище! Тут простых подколок было маловато… — Хотелось бы тоже спросить, чем ты своего кормил? Что пить давал? Транквилизаторов в то время тоже вроде не было. Или у вас там спор был на то, кто меньше слов за год скажет, а потом мальчик про это забыл и до сих пор теперь слова считает, потому что боится проиграть? Я уже не спрашиваю, по какой причине он реальных представительниц противоположного пола шугается… Прямо евнух какой-то… — А вот теперь тишина стала еще более гнетущей. Обе Ванькины сестры благоразумно отошли подальше. Китай, не по-китайски вылупив круглые от изумления глазищи, скукожился на месте, чтобы в случае чего заныкаться под стол. Кику опять застыл в культурном шоке. Мэттью неосознанно пододвинулся поближе к начальнику, словно прося защиты. И даже Ванька привстал с места, дабы предотвратить начало — Третьей мировой. Да и Артур тоже встал, так на всякий случай, вдруг придется драпать от озверевшего прусса… Понял, засранец, что переступил недопустимую черту, и то, что дать отпор разъяренному Байльшмидту он не сможет, тоже. Пруссачок вон какой накачанный, явно каждый день над собой работает. А он — бывшая Британская империя со своим джентльменским поведением физическую форму запустил совсем. Ну, кроме ног. Бегал англичанин все еще быстро, на что собственно ему и оставалось уповать в данный момент. Первым с места сорвался Гилберт. Ванька даже руками повести не успел, хотя намеревался перехватить приятеля и успокоить в случае чересчур сильного буйства крепкими обнимашками. Артур, само собой, тоже рванул с места, улепетывая от бывшего тевтонца во всю свою пиратскую прыть. Ругань и угрозы полились прямо рекой и не было им конца, как и гневу Байльшмидта старшего: — А ну иди сюда, срань магическая! Ты что про Людвига вякнул?! Евнух?! Щас тебя самого евнухом сделаю! Беззубым к тому же! Будешь чаем своим через трубочку питаться, так я тебе челюсть раскрошу! Иди сюда, я сказал! Быстрее отмучаешься! — — Да успокойся ты! — Отозвался Артур, продолжая нарезать круги вокруг стола. — Сам, первым на оскорбления братьев перешёл! Я просто правду говорил! Католик двинутый! — — О да, я — двинутый! Настолько, что прямо тут устрою тебе инквизицию! — Гил внезапно сменил направление, ломанувшись к цели с другой стороны. Сей маневр застал англичанина врасплох. Он не сразу смог сориентироваться и побежать в другую сторону, тем самым дав пруссу сократить расстояние между ними вдвое. А ещё Гил, предчувствуя победу в забеге, и скорость прибавил и теперь практически дышал англичанину в затылок. Оставалась всего лишь пара метров… какая-то пара метров — и Людвиг будет отомщен. И плевать, что эта погоня привлекла всеобщее внимание. Подумаешь Кику вновь пробрала нервная дрожь с культурным шоком вперемешку, зато Яо от души болел за прусса, еще и бормотал под нос, — «Ну давай! Накажи опиумника! Давай же!». Плевать так же на охающую Ольгу, искренне переживающую за здоровье и жизнь Артура, ведь Наташа наоборот с нетерпением ждала развязки. А Ванька, так хотевший остановить его в конце, сам убрал ноги в сторонку, чтобы не мешать салочкам, и взирал на сие безумие с премиленькой улыбочкой, будто любимый балет смотрел. Неудивительно, что на фоне всего этого буйства бедный Мэттью был готов сквозь пол провалиться от стыда за неадекватное поведение сородичей. «Хоть бы все закончилось хорошо! Хоть бы это вообще было постановкой! Хоть бы коммандер Небула поверил, что это постановка! Прошу, прошу, прошу!» — Молился канадец про себя, поглядывая то на носящихся по залу сородичей, то на сидящего рядом начальника. Такого позора и собственного бессилия бедный Уильямс еще не испытывал. Хотелось рассыпаться перед глубокоуважаемым начальником в извинениях, но голос будто пропал от волнения. А еще оба бегуна вопили так, что фиг что услышишь. И ведь не услышали и не заметили, что Зург уже связался с ними и пялился с экрана, что висел на одной из стен зала — с правой стороны от того места, где расположился Иван… Едва Зурга соединили с видеофоном Небулы, как он поспешил вставить свое ехидное приветствие. Да только, судя по представившемуся его взору бедламу, всем было не до звонка и разговоров. Зург уж было хотел возмутиться, что его игнорируют и рявкнуть на них как следует, но передумал. Никуда эти воплощения от него не денутся, а зрелище было и впрямь весьма увлекательным, как и красочные посулы красноглазого преследователя покалечить улепетывающего археолога. Плохо только, что до развязки досмотреть погоню не удалось. Тот самый высоченный парень в шарфе — Россия, прекратил веселье, гаркнув весьма зычным басом: — А ну тихо! Рты закрыли, оба, и сели! Живо! — А так как бегуны на его слова ноль внимания обратили, он схватил одной рукой улепетывающего англичанина за шиворот одежды, а второй рукой сначала блокировал прусса, а затем и вовсе пихнул его на стул и, надавив на плечо все еще пышашего злостью красноглазика, прижал его к стулу. — Не видите что ли, полудурки, нам сам император всея зла позвонил! Живо на место, капиталист! — Подпихнул он запыхавшегося от забега Артура к его месту, а на попытки обоих нарушителей тишины возмутиться на его приказы, достал из-за пазухи родимый краник и громко забормотал свою привычную мантру — «Кол-кол-кол!», сопровождая ее резко разрастающейся темной аурой. Гил с Артуром вмиг смекнули, что дело пахнет жаренным и притихли. Прижали свои попы к своим местам и как мышки притихли. Ни писка, ни шуршания… ничего. Собеседник на том конце связи тоже подозрительно притих. Он молча пялился удивленно-оценивающим взглядом на эдакого царя, всего в каких-то наградах и со странной штуковиной в руках, отдаленно напоминающей скипетр. И хоть Зургу, к большому его сожалению, не удалось посмотреть на рукоприкладство, но само то, как Россия приструнил двух буянов, окупило прерванную забаву: «А он не так прост, как мне казалось. Зря я не приказал Даркмэттеру доставить мне и его…» Меж тем Иван чуть поклонился Зургу, запоздало приветствуя его: — Здравствуйте еще раз, ваше Императорское величество. Извините за такой балаган, я как раз их утихомиривал. Мы вас слушаем. Да, я сказал? — В пол-оборота повернулся он к остальным притихшим воплощениям, искусно играя грозного царя, но при этом умудрившись подмигнуть им, мол: — «Держитесь. Прорвемся!» — и вальяжно уселся на своем месте. Зургу, само собой, такое уважительное обращение пришлось по душе, как и реакция остальных бывших государств: «Вон как все притихли! Боятся, а значит — уважают!» Но не знал император зла, что некоторые тут присутствующие были готовы его голыми руками укокошить, если бы только у них был шанс. Англия и Экс-Пруссия, к примеру. Им стоило огромных усилий не наехать на злодея с предъявами и угрозами и самой отборной руганью, на которую только были способны эти двое, особенно после следующих едких слов негодяя: — Да уж, слушайте, не отвлекайтесь. А кстати, чего вы такие грустные? Скучаете по кому-то что ли? Неужели по моим новым слугам? А вот у них нет времени скучать. Они трудятся на благо моей империи. Неужели вы не рады за них, а? Ха-ха-ха… — Как жестоко… Глумиться над тем, кто был разлучен с дорогими сердцу людьми. Хотя бывшим воплощениям было не привыкать к подобному. За их долгие жизни их же начальство и влияние собственного народа и не такое заставляло их делать. И пусть те страшные дни долгого рабства остались позади, и в этом новом для них мире они стали свободными людьми, но… чего собственно они еще ожидали? Негодяи ведь есть везде, в любой эпохе. В прошлом их было не счесть, так почему бы им и в будущем не быть? И, как и в прошлом, нужно было стерпеть эти ехидные нападки, ответить как-нибудь как можно спокойнее, сделать вид, что все нормально и никого тут судьба трех пленников злодея не волнует. Ради самих пленников. Страны справились с этим более-менее хорошо. Не выдав никаких бурных эмоций, они просто молчали. И только высшим силам было известно, каких титанических усилий стоило им, и особенно обоим старшим братьям похищенных не сорваться на ругань. Отсмеявшись, Зург обратился к собеседникам вновь: — Хм, какие вы скучные. Вам и в самом деле нечего сказать новому господину своих сородичей? А я думал, что у вас найдется пара слов если не мне, то им-то точно. Или нет? — — А что мне ему сказать? Брату моему непутевому… — Первым прервал тишину Керкленд, а то этот рогатый тип быстро его своими подколками достал. Надо бы показать ему, что Британию кому попало так просто не пронять. И то, что у него сердце от тоски при мыслях о брате сжимается, злодею точно знать не стоит. А то ишь ты хитрый какой… — «Разнервировать меня хочет, гад! Фиг тебе, а не мои нервы, урод!» Он ведь сам ушёл? Сам. Ну и удачи ему, я ему не нянька. Взрослый уже, сам должен думать. Да и толку от него в исследованиях было на пенни, не больше. Теперь хоть никто не будет постоянные отгулы просить, опаздывать, и отвлекать меня от важных дел тоже. — Высказавшись, ершистый англичанин откинулся на спинку стула, стараясь держать своё безразлично-скучающее выражение лица, хотя внутри словно шторм бушевал, и хотелось напиться и ругать брата обалдуя сквозь слёзы за его тупой уход не пойми к кому. Актерская игра удалась Артуру на славу. Даже его сородичи, знающие о постановке, практически поверили в его слова. Что уж говорить о Зурге, слегка шокированным подобным поворотом дел. С одной стороны он ожидал совсем другой реакции, но с другой… это же можно будет в очередной раз помучить Америку. Этот мальчишка наверняка ведь снова в слезах зайдется от жестоких слов родного брата. Но это все потом, а именно сейчас нужно было показать, что именно такую реакцию сам Зург и ожидал. Тем более что не стоило разубеждать Лайтера в предательстве ученика. — Замечательно, что вы тоже согласны с его решением. Я так и передам Америке ваши слова. А то он опасался, что вы без него неповторимого скучать будете. А мне такой слуга нужен. Мне он нравится, талантливый мальчик. Няньку пока не просит и не опаздывает, и ему все нравится. Даркмэттер его тренирует, нахваливает. Парень далеко пойдет, особенно с такой тягой к… войнам. Все уши уже прожужжал своими Вьетнамом, да наглыми Арабами. Да и насчёт остальных я доволен. Германия очень ответственно к работе своей подошёл. Видимо, ему все равно где и на кого работать, лишь бы привычным делом заниматься. И Италия с радостью меня нарисовал. Помани его хорошей едой, и прочими поощрениями и он на все готов. — Понесло Зурга, так понесло. И плевать, что все это было ложью, врать другим главный злодей галактики умел как никто иной. Немало он своей ложью народа к себе переманил, да самим потом за ненадобностью и загубил. — Ну, а вы? Вы-то не передумали насчёт стороны? Может, все-таки перейдете ко мне? Местечко у меня найдётся, особенно для таких некогда кровожадных личностей. Даром что ли все вы в куче войн поучаствовали… — И без того поникшие воплощения опустили головы, пряча глаза и от двух начальников противоборствующих сторон и от своих же сородичей. А оба азиата ещё и мастерить да рисовать перестали — попробуй тут сделать что-то, когда руки от нервов дрожат. «Один-ноль, в пользу злейшества… — Подвел неутешительный итог Ваня, исподлобья оглядев своих сородичей. — Да-а, язык у негодяя неплохо подкован. Даже Артурчика с Гилом за пояс заткнет. Надо что-то делать, а то родимый анклав едва держится, а для обманного маневра ещё рано…» — Альбинос действительно сжал кулаки и весь напрягся, а в его алых глазах словно сам ад воспылал. — «Гилушка, держись! Людвигу не будет лучше, если ты сорвешься!» Иван было опустил руку на сжатый кулак родимой области, но тот, резко встрепенувшись, ухмыльнулся как обычно и, даже не повернув головы, произнёс своим обычным беззаботным тоном: — Не, благодарю вас за предложение, но у меня уже есть начальничек. Он, конечно, малость… своеобразный, — едва сдержался прусс, дабы не сказать на самом деле — двинутый, — зато я его давно знаю. Он не одно десятилетие держался против остальной нашей братии, и много кровушки попортил и Англии и сбежавшему к вам америкосу. Да и сеструхи у него ну просто — бомбы, а не девушки. Особенно старшая! — Подмигнул он в конце опешившим девушкам. Оля, естественно, смутилась и сразу отвернулась, а вот Наташа, наоборот, нахмурилась сердито и вытащила свой нож. — А ну-ка повтори! — Сердито зыркнув на оборзевшего альбиноса, младшая из славян умело крутанула оружие в руках и направилась к наглецу. — Полно те, сестренка. С Гилом я сам покумекаю. — Остановил ее Иван легким движением руки, преградившим девушке путь. И этой же рукой русский зарядил родимой области подзатыльник… Правда, подзатыльник был скорее символический. Иван всего лишь слегка коснулся пруссака, но внезапность с которой он это проделал в первые секунды заставила Гила испугаться по-настоящему. Инстинктивно сжавшись, испуганный прусс глянул на приятеля взглядом, яснее слов говорящим. — «Ты че, сдурел так пугать?!» «Прости Гилушка, это для дела…» — Так же безмолвно «ответил» Иван мимолетным сожалеющим взглядом, и почти сразу вернулся к своей роли надменного недовольного царя: — Ан нечего губу раскатывать, холоп, на сестер моих, а то я живо её тебе закатаю! Или вон, скипетром моим «приласкаю»! — В Ванькиных руках вновь появился его привычный стальной краник, а над головой образовалась не менее привычная тёмная аура. Стремительно разрастаясь, словно грозовые тучи после душного дня, она вмиг заполонила собой зал. Оба азиата и чопорный англичанин сразу съёжились на своих местах, словно хотели стать меньше и исчезнуть из поля зрения осерчавшего царя. Но им это мало удалось, в отличие от впечатлительного канадца, вновь ставшего почти невидимым. Гилу, как сидевшему почти вплотную, повезло меньше всего — труба пару раз просвистела над его головой. Хорошо прусс привыкшим был и пригнул голову ниже спинки стула. Сие зрелище сильно шокировало Небулу. Хотя он и повидал за свою жизнь и не такое, и знал что это всего лишь постановка, но слишком уж хорошо этот Брагинский играл свою роль самодура. Слишком! Что уж говорить о Зурге, не знавшем о плане хитрого славянина. В этот миг злейшество снова пожалел, что не приказал Ворпу доставить ему и Россию. И только обе сестры Ивана были само спокойствие. Особенно младшенькая, следившая за всеобщей реакцией с неподдельным интересом. Постращав присутствующих, Иван вновь рассеялся на кресле, как на троне, поигрывая «скипетром», будто его гнева и не было. Тёмная аура тоже улетучилась. Остальные воплощения вроде как тоже начали расслабляться, но не тут-то было. Тёмная аура над русским появилась вновь, а его сердитый бас пронёсся по залу подобно грому: — А ну, чего расслабились?! Страх потеряли?! — Испуганно встрепенувшись, воплощения вылупились на донельзя довольного своей выходкой «царя», снова грозящего им всем «скипетром» — Во-от, так-то лучше! А то расслабились… Смотрите у меня все! У царя Ивана не забалуешь! Хотя… Так и быть, теперь можете и расслабиться малость. Царь дозволяет! — В подтверждение своих слов Иван даже трубу на стол положил, мол — «Теперь можете не трястись, челядь! Карающий монарший скипетр отдыхает… пока что…». Не родные Ивану воплощения снова попробовали успокоиться и заняться своими делами. Китай снова начал мастерить что-то, Япония продолжил рисовать, Англия в содержимое какой-то папки уставился, старательно так, будто он в зале совсем один. И только недовольный пруссачок «пинал балду» от безделья и временной не востребованности своей роли. В общем, все в зале притихли. Зург уже хотел воспользоваться затишьем, чтобы напомнить о себе, а то как же… он им позвонил, а они буянят, а на него — самого императора зла, и вдруг — ноль внимания! Непорядок! Но и тут его обломали. Та девушка, которая повыше, с более пышными формами и укороченными волосами… Украина, кажется… полезла к России ласкаться и благодарить его за заступничество. — Спасибо тебе, братец. Спасибо за заступничество. Надоели мне все уже, ей Богу! Все лезут с намеками грязными, нехристи! А ты у нас умница. Заступник! Благодетель… — Приговаривала Оля, поглаживая брата по голове. А тот и рад бы был понежиться в сестринской ласке, но… не солидно как-то для царя, чтобы его аки дитятко обихаживали да тискали. — Сестра… Оля… Довольно. — Забрыкался в конце концов Иван, мягко, но настойчиво убрав сестренкину руку со своей головы. — Не время и не место нежности разводить. А то ж эти лодыри бестолковые снова расслабятся больше дозволенного. Знаю я их! — — Так их, братик. Так их! — Поддакивала ему Наташа, изображая крайнюю степень злорадства по отношению к остальным, и особенно к хватившему через край Гилберту. — Гонять их надо! Нещадно! Да чтоб боялись тебя похлеще огня, пни березовые, дубины стоеросовые! Особенно этот хмырь красноглазый! — Да уж, теперь уже младшая из славян вошла в роль по-полной. Так вошла, что Гилберт от возмущения чуть не разорался во всю глотку, но вмиг заткнулся, едва Иван руку к «скипетру» потянул. А белоруска, почуяв безнаказанность, продолжила выступление. — Ишь ты, заглядать на нас посмел. Ан фиг тебе, Ванечка нас кому попало не отдаст! Да я и сама ни к кому не пойду. Никто мне не нужен… Никто! Кроме тебя, братик. — Тут Наталья и сама стала ластиться к брату. Только… как-то на взгляд Зурга она не по-сестрински к брату ластилась. Слишком… слишком… страстно, что ли? Ну, конечно, обняла крепко со спины за плечи и давай тереться своей щекой о братскую щеку, и дышать при этом стала слишком глубоко и шумно. А еще ее слова, — Братик, а давай ты меня в жены возьмешь? Все равно я никого лучше тебя не найду. Давай поженимся, поженимся, поженимся… — Прямо маньячка какая-то… братолюбка к тому же! Какая гадость! Да, именно так и отреагировал Зург. Застыв от шока, он бедолага и слова вставить не мог, хотя в голове он уже сто раз высказал свое мнение по этому поводу. — «Вы что, совсем обнаглели? Я — злодей, да. Главный из злодеев галактики, но… Я — не извращенец! Прекратить срам!». И, словно услышав его немые, но такие отчаянные требования прекратить неприятное действо, Россия снова начал отбрыкиваться от сестры, только на этот раз более рьяно. — Наташа, мы ведь об этом уже говорили. Какая свадьба? — Настойчиво убирал Иван с себя цепкие руки Наташи. — Да, за вас, сестренки мои, я любого порву, но это уже слишком. И к тому же… — русский встал, повернулся к младшей сестре и погрозил ей пальцем, — что бы сказала наша матушка на все это? — Девушка тут же огорченно понурилась и даже отошла в сторонку. — Ну, не расстраивайся, Натусик. — Поспешил успокоить ее брат и, снова усевшись, махнул в сторону Артура с азиатской компанией. — Последи лучше, как там восточные наемнички работают. Китай, к примеру. А то, чую я, что он материалы у нас подворовывает. — — Айя! — Тут же взвился на месте уязвленный КНР. — И ничего я ни у кого не ворую, ару. Я — честный труженик! Ару! — — Сиди уже, честный труженик. Знаю я тебя, не проверил продавца на твоем этом — «Али-Экспрессе», получил в итоге гадость, лишь отдаленно напоминающую заявленный товар. Или вообще ничего не получил. — Приструнил его Ванька, а на обиженное сопение приятеля добавил. — И чего ты такой шустрый? Больно шустрый, для твоих-то лет. Все чего-то суетишься, копишь, собираешь… воруешь. На тот свет все равно ничего не заберешь. Смотри, если у меня будешь воровать — прибью! А у Англии — можно, так и быть. — — Эй! А почему это у меня можно воровать?! — Настала очередь англичанина возмущаться, а то больно долго он сидел спокойно и не нервничал. — Все мои труды и вещи имеют важное значение в исторических кругах! Впрочем, вам — континентальным дикарям, этого не понять! — Иван от таких заявлений снова было взялся за «скипетр», но передумал. — Сестренка-а-а-а~… — Махнул он в сторону зарвавшегося археолога. Беларусь вмиг оказалась вблизи цели и нависла над тут же побледневшим и заткнувшимся джентльменом, поигрывая ножом с таким мастерством и легкостью, что любой ниндзя Японии позавидовал бы. Яо тоже прекратил выкаблучиваться и с головой погрузился в работу, лишь бы Наталья не докопалась до него. А то, может, нож и был бутафорским, но страшно было по-настоящему. Слишком правдоподобно младшая из славян играла свою роль. Слишком… Настолько, что подзабытые увлекшимися воплощениями Небула и Зург глаз с них не спускали, каждый по-своему тихонько офигевая от происходящего. Небула — от виртуозной актерской игры, Зург — от колоритной славянской семейки, и особенно от России. Если бы начальник станции и всех рейнджеров не знал бы, что все это постановка, то и за свою жизнь стал бы опасаться, хотя, повторюсь — он многое в жизни повидал. Ну, а император зла не без удовольствия следил за самодурным буйством русского и его семейки, в то же время вновь и вновь кляня себя, что послушал советов Даркмэттера насчет этого якобы большого ребенка. «Какой он — большой ребенок?! Он же… он же… Вот Даркмэттер, лентяй, такого ценного и полезного для моей империи человека упустил! Заклятого врага Америки к тому же! Такой бы был полезен мне вдвойне… Как представлю, как Россия мог бы пытать того пацана, прямо у самого мурашки по спине бегут…» — Богатое воображение Зурга тут же нарисовало красочные сцены их с Россией совместного веселья и зверства над Америкой и другими пленниками императора. Тут и желание позлорадствовать ушло на второй план, и вообще все стало безразличным. И Зург уже всерьёз стал подумывать насчёт того, чтобы заполучить Россию к себе. Неважно как — переманить или же поступить как с Третьим Рейхом, похитив его сестёр… которые, кстати, тоже могут быть полезны его злой империи. А в том, что Россия будет ему подчиняться, император не сомневался. И не таких людей себе подчинял. Вон даже этого наглеца Америку быстро сломал, и Третий Рейх уже как по струнке ходит. Так что ещё один слуга не должен был стать исключением. Только сперва заполучить бы его… Волну размышлений императора прервало появление в зале ещё одного бывшего воплощения — Франции, почему-то одетого в поварской костюм и колпак и тащившего в руках большой поднос с тарелками полными еды. — Ох, pardonne moi за опоздание… за задержку… — Прямо с порога рассыпался он в извинениях, устремившись к свободному участку стола. — Я старался, как мог, но в кулинарии спешка недопустима. Нельзя заставить продукт готовиться быстрее, чем ему положено. — Поставив тяжелую ношу на стол, Франциск поправил выбившуюся из-под колпака прядку своих шелковистых волос и, положив руку на грудь, учтиво поклонился Ивану. — Нижайше прошу у вас прощения, месье Брагинский. — Иван в ответ благосклонно кивнул, и махнул рукой: — Вечно вы, французы, никуда не торопитесь. Но, так и быть, прощаю… вернее, прощу, если мне кушанья понравятся. — — Oui, премного вам благодарен! — Французик сразу засуетился, расставляя тарелки по столу… «И это воплощение пригодилось бы мне!» — Подумал Зург, глядя на аппетитные с виду блюда, ловко расставляемые по местам шустрым поваром. — «С чего этот лоботряс Даркмэттер взял, что Франция бесполезен? Уж я бы оценил его таланты…» — Так Вы что-то хотели нам сказать? Ваше Злейшество? — Ивану совсем не понравилось мечтательное выражение маски (или лица?) злого правителя. Но хоть Небула и подавал ему острожные знаки, Иван всё же решил рискнуть и осторожно «потыкать палочкой» Его "Амператорскому Величию". Ведь для чего-то ж он звонил Небуле? «А? Что? Это ко мне обратились?» — Размечтавшийся Зург вмиг вернулся в реальность. Тот парень — Россия, смотрел на него, явно ожидая ответа. — «Что-то я слишком задумался. Я ведь по делу звонил…» Да, хотел. И сказал уже. Неужели не слушали? — Скрыл растерянность за маской недовольства Зург. — Я говорил, что ваши у меня на службе очень стараются. Третий Рейх аж в поте лица работает. Италия картины мне строчит… Могу показать! — Злодей временно исчез из кадра, а затем там же появилась жутко страшная картина с девушкой, рыдающей среди человеческих костей. Стран даже передернуло от такой реалистичности «пейзажа». То что это была картина Феличиано, у них не было сомнений. Но что же должно было такое произойти, что жизнерадостный итальяшка нарисовал подобную жуть? Воплощения даже знать не хотели. Картина исчезла из кадра и на ее месте вновь появилась довольная физиономия Зурга. — Видали? Эта прелесть теперь будет висеть у меня в покоях, как и остальные его картины. Ах, да, чуть не забыл насчет вашего третьего — Америки. Он здорово потрудился. Проявил некоторые свои качества, так сказать. Мой главный шпион и его новый учитель — Даркмэттер, был так впечатлен, что на свои же деньги купил ему поощрения. А я так вообще от него не отхожу. Занятный парень, знаете ли. И он мне очень помог с теми данными. Забавно, кстати, получилось, что о тех данных о войнах узнал не принявший вас с первых дней Альянс, а я. Верно же, коммандер Небула? Да? Ха-ха-ха… — Глава рейнджеров с силой сжал зубы. Как и Гилберт, и Артур тоже. Мало того, что этот тип попортил им жизнь, так еще и глумился вовсю. Азиаты и Мэттью со славянами тоже притихли. И лишь Франция продолжал суетиться, заканчивая расставлять тарелки с едой по нужным местам. Основных блюд было не много, всего три — картофель вареный с сосисками и жаренный с рыбой, и спагетти с соусом. Азиатам достались спагетти, причем Кику сразу две порции, одна из которых тоже оказалась сбоку. Жареный картофель с рыбой достался Артуру, а вторая такая же порция примостилась сбоку от Яо. Возле Гилберта оказались целых две тарелки с отварным картофелем и сосисками, одна прямо перед пруссом, и одна почему-то сбоку. Славянам тоже достался вареный картофель — порция Ивану, и по порции двум юркнувшим на свободные места девушкам. И, кроме того, славянам, как эдакой элите, достался и весь десерт — вкусные аппетитные блинчики и тоже с фруктами. Хотя нет, не весь. Пара тарелок с десертом была учтиво подана коммандеру и, хоть тот старался вежливо отказаться, но француз настоял, и обе тарелки достались… сидящему рядом с Небулой полупрозрачному пареньку, подозрительно похожему на Америку. Но не это привлекло внимание Зурга, а явно лишние порции, стоящие возле… занятых?.. да нет, вроде бы пустых мест. Пустых, но с нагромождением каких-то непонятных вещей — часы и непонятная зубастая фигурка с игрушечной машинкой; какие-то цветастые штуки на палочках и с фитильками рядом с какой-то непонятной и слишком яркой шапкой с козырьком; и рисунки с тканями… К чему бы это все? Хотя кому интересны какие-то бесхозные вещи, если тут происходят действия поинтереснее. Именно так решил Зург, наблюдая за тем, как бедный француз в полупоклоне предлагает Ивану поесть. Упрашивает даже, извиняется за плохую стряпню, а русский картинно кривится, бурчит: — Нельзя было нормально картошку отварить, чтобы была рассыпчатая? Эх, жаль, топора нет! Уж я тебе бы показал… — Незадачливый повар от сих слов еще сильнее рассыпался в своих этих пардонах, стал пощады просить. «Видимо, это еще один способ покарать провинившихся… Точно! Так казнили в средневековье! Обезглавливали… А что было еще написано в тех данных? Вроде бы там были изображены некоторые вещи из тех, что лежат на пустующих местах…» — Взгляд Зурга снова переместился на вещи возле Пруссии, затем на место возле Японии, и под конец на место рядом с Китаем. — Думаю, все это неспроста…» Небула встрепенулся и отодвинул своё блюдо, не притронувшись к еде и лишь чуть немного отодвинув его от себя, он внимательно смотрел за Зургом и за воплощениями. Пока всё в порядке, а в Ивана он верил и что это — всего лишь представление, знал. — «Жаль только Мэттью ни приободрить, ни шепнуть, чтобы не так сильно волновался», — но за злодеями нужен глаза да глаз, а то выкинут что-нибудь… И точно! В какой-то момент, уже после того, как Небула почти отделался от назойливого и слезливого, — «Он плакал что ли? Когда?» — француза, он понял, что Злейшество слишком часто и пристально вглядывается в те места, на которых стояли игрушки, заботливо поставленные сестрами Ивана, и висела одежда теперешних пленников Императора. — Сэр Брагинский! — Небула всё-таки рискнул дотронуться до Ивана и чуть повысить на него голос, но для того чтобы его услышали: — Не стоит так радикально, прошу вас. Еда… — он торопливо схватил нетронутую тарелку, на которой исчезла пара блинчиков и уже был свёрнут следующий, то ли Мэттью помог, то ли он сам не удержался, звезды и метеориты! — Это очень вкусно, я никогда такого не ел прежде! Оставьте его, ведь он такой талантливый повар! Кто же наших гостей кормить будет? Прошу вас, сэр, Брагинский. От лица всех рейджеров и наших гостей-сенаторов. — «Чего?.. Чего это воевода?.. Я так перестарался?..» — Чуть было не растерялся Иван, но по взволнованному взгляду коммандера, а так же по толчкам по его ноге понял, что вот оно — предупреждение, о котором он сам просил главу рейнджеров! Значит, злодей стал подозревать что-то… Нужно было это исправить! Отвлечь внимание негодяя! — Ну, хорошо, уговорили. — С ленцой протянул царь, взял вилку в руку и повернулся к Франциску. — Вот видишь, за тебя люди заступаются! Иди отсель! И не смей мне больше своих улиток подсовывать, прибью! И лишнее со стола поубирай! Нечего этим Китайско-Японско-Прусским прожорливым холопам кушать больше царя! Убрать! — — Простите, Россия-сама, но я… мы… мы так стараемся… неужели мы не заслужили нормального обеда? — Вступил в свою роль тихий Кику, откладывая очередной рисунок в сторону остальных. — Мы же даже не завтракали сегодня, заказы Англии-сана выполняя. Столько образцов старинных вещей сделали для музеев, позвольте нам хоть поесть нормально. Лучше своего слугу приструните. Он ничего не делал, хотя ему предлагали… — — Э! На немецкую еду не разевай роток! — Гил спешно сграбастал стоявшую в стороне тарелку и, вывалив ее содержимое в свою, продолжал уминать еду. Только новые кусочки ему в горло не лезли, а перед глазами образ его братишки маячил, словно наяву. Как он там, его драгоценный Людвиг? Нормально ли он ест? Хорошо ли он вообще живёт? Все ли у него в порядке? — «Я надеюсь, что да… Надеюсь, что эта рогатая образина не соврала нам…». Того же мнения придерживался и Артур. Ему уже неважно было — сам ли Альфред ушёл к злодею, или обманом его завлекли, он хотел быть уверенным, что младшенькому ничего плохого не угрожает. Эх, знал бы он правду… Увидев, как резко взгрустнули оба старших брата, Иван поспешил отвлечь от них внимание подозрительно прищурившегося злодея. Мало ли, что он мог подумать и к каким умозаключениям прийти: — Что-то ты, Япония, осмелел малость, мне — перечить! Я сказал, что вредно тебе столько трескать, значит вредно. Вон какие щеки отъел. Убрать — я сказал. А будешь упорствовать — активируют кое-какие коды на Курилах. Вмиг притихнешь! — — Хорошо, хорошо… — Тут же встрепенулся перепуганный японец, и вновь резко поник. — Просто… мне и в правду грустно и плохо. Я себе так Иту-куна рядом представляю. Вспоминаю, как он кормил нас с Германией-саном досыта своей пастой и чувствую себя лучше… Пожалуйста, оставьте как есть, Иван-сама, я ведь уже глубокий старик… — — Ага! А говорили, что не скучаете по остальным! — Перебил его Зург, довольно щурясь от откровений японца. — Врать мне осмелились? — — Ну, так это Япония. Он вообще немножечко на головушку слаб, — не растерялся Ваня. — Я-то точно не скучаю. Остальные — тоже, да, я сказал? — Резко повернувшись к Зургу полубоком и сердито зыркнув на воплощений, он подался чуть вперёд, и сжал пальцы на лежащей трубе. Наташа по примеру брата тоже подалась вперёд и стала вглядываться в лица присутствующих. Сжатые губы говорили о ее серьезности, а сведённые брови о желании тут же кинуться на любого, кто будет противоречить приказу ее брата. Артур хмуро протянул: — Я уже сказал, что не желаю слышать об этом лентяе! Мне нужны работники, которые будут работать быстро и четко. И не отлынивать! Верно, Яо? — — Ай-я, ахен, работаю, ахен! — откликнулся китаец и затараторил: — Не нужны они мне, ару. Не скучаю, ару. Работы полно, ару… Некогда разговаривать, ару! — и примолк, копошась в своей поделке. — Вот так. Не то, что Америка. Ленивый охламон. — Как можно более презрительно фыркнул Артур, забрав у усердно трудящегося Яо какую-то игрушку, похожую на малогабаритный космический корабль, являющуюся на деле моделью Альфредова космического шаттла. — От Италии и Германии мне толку никакого нет, а Америка в моей работе бесполезен. Ему бы отгулы клянчить да бездельничать… — — Моя кухня всегда в вашем распоряжении, месье Иван… — Отбивал поклоны перед русским Франциск. — Некогда мне о других вспоминать. И не зачем. Я лучше с удовольствием подумаю о том, как приготовить для вас самое лучшее блюдо… — — Ну-ну, — Иван, вновь развернувшись, подмигнул уже Зургу и жестом показал, что блюда Франции — самая наигадливейшая гадость, и тут же взял с тарелки блин и отправил его в рот: — М-м-м! Фот толко… — едва прожевав, откликнулся русский, — только блины нормально готовить и научился. — — Простите, Иван-сама, в моем возрасте только и положено, что предаваться воспоминаниям, я ведь глубокий старик… — тихо, но отчётливо пробормотал Кику. — Я не каждый день их вспоминаю, просто… Просто сегодня мне немного нехорошо… И эти блюда я заказал сам, Франциск-сан только принес. На свои деньги заказал. Последнее потратил. И я очень сожалею, что не спросил вас, Иван-сама. Очень сожалею. Я ведь глубокий старик… раньше моя память была остра, как катана, а сейчас… Это все старость. Простите, Иван-сама. Этого больше не повторится. — И японец склонился перед русским. — Ладно, не нуди. — Отмахнулся от него Иван, как от назойливой мухи. — Вечно вы старики ворчите, дай только волю. И про них забудь! Они у нового хозяина в услужении, ну и чёрт с ними, верно я говорю? — Он сердито оглядел остальных, те лишь благоразумно промолчали. — Вот что-то же. Забудьте про них. Все. Все равно им ходу назад нет. Лично я их возвращать не хочу и не собираюсь. И это моё последнее слово. — «Да, жёстко он…» — На какой-то миг Небула даже поверил жестоким словам русского. Но с другой стороны так и надо было — отвлекать злодея от вещей до последнего, что Ивану до сих пор удавалось превосходно. Но вот беда — Зургу видимо приелись простые пререкания воплощений и он, отвлекшись на кучку вещей возле китайца, буквально сверлил взглядом тот странный цветастый головной убор. — А это не Америки ли вещь? — Вдруг выдал император к ужасу стран. — Насколько я помню, этот цветастый прямоугольник символизирует его флаг. Как понимать присутствие этой вещи тут? — «Запалились!» — Остолбенели все. — «Что делать?!» — Флаг Америки, да? — Переспросил Ваня, лихорадочно придумывая выход из патовой ситуации. Но как назло мысли не шли, а значит оставалось снова играть роль осерчавшего правителя. — Артур, его императорское злодейское величество спрашивает — как это понимать? Почему тут вещи твоего не путевого братца? — — А что я? — Как ни в чем не бывало ответил англичанин, хотя внутри у него все ходуном ходило от страха провала. — Я же собираю образцы на выставку. Вот я и решил отдать Альфредовы вещи в музей. Они ему не нужны, мне — тем более. Так чего они будут чулан занимать? Логично? — — Логично. — Удовлетворенно кивнул ему Иван и повернулся к подозрительно притихшему Гилберту. — Вот учись у Артура, холоп. А то заладил — Людвиг то, Людвиг сё. Тьфу! Телячьи нежности да и только. И никаких больше соплей и разговоров про то, чтобы вернуть твоего братца-перебежчика. Ещё Иосиф Виссарионович говорил во время войны с вами полудурками, что побывавшим в плену или на службе у врага — веры нет! — «Вот оно!» — В миг, когда Гил услышал имя Сталина — их с Иваном условный знак на случай крайних мер, он понял, что настал его черед ломать комедию… Вернее уж трагедию, но не суть. — Да как же это?.. Благодетель?.. — Более-менее спокойное лицо пруссака исказила гримасса ужаса и отчаяния. — Царь-батюшка… как же так?.. Вы же говорили мне… Обещали… — Вскочив с места, Байльшмидт старший весь скукожился перед русским в низком поклоне до пояса. — Клятвенно обещали, что не бросите Людвига… Брата моего младшенького и побратима вашего по вашей высочайшей милости! Как же так, государь?! — — И что, что побратим? Неужели за-а-а-а-ах-ха!.. — Ванька зевнул напоказ, якобы от скуки и безразличия к унижающемуся перед ним слуге, даже не прикрыв рот: — забыл, что Иосиф Виссарионович родного сына выручать не стал, когда тот в плен к вашему фашистскому отродью попал? Родного сына! Во как! А я за какого-то побратима волноваться должен? Невелика честь! Так что успокойся… Давай, давай, кыш отседова! — Махнул он небрежно рукой, будто воплощение родимой области для него мошкой мелкой было. — Да как же… Как же так?.. Да что же?.. — Только и промямлил прусс, едва-едва держась на дрожащих ногах. Казалось еще секунда-две и он бухнется на колени, отбивать поклоны в мольбах. Так оно и случилось. Прусс плюхнулся-таки на колени и ну кланяться, слегка тараня лбом пол. А что, понесло актера в душе Великого, так понесло. А отбитый лоб все-равно быстро зарегенерируется. — Да что ж такое-то?! Не губите брата, царь-батюшка! Пощади-и-и! Я же без Людвига совсем сиротинушкой оста-а-а-анусь! — Завывал альбинос лихоматом, будто его резали. — На кой-мне тогда жи-и-и-ить?! Не смогу я без брата моего родименького! Ежели не будете выручать его, дозвольте тогда холопу своему самому животом своим рискнуть и брата спасти, себе на радость, да вам на почести! Век благодарен буду! За вас, мое сиятельство, мое величество, пойду в огонь и в воду! — Казалось бы, такие мольбы кого угодно растрогают. Во всяком случае, почти все находящиеся в зале с замиранием сердца смотрели на великолепную актерскую игру Байльшмидта старшего. Само собой кроме самодура-царя. Ванька следил за выступлением прусса с мрачно-сердитым выражением лица, хотя стоило ему это поистине богатырских усилий. Даже Зург под конец жалобных умолений немного проникся происходящим. Немного, самую чуточку. Просто удивленно пялился то на без эмоционального царя, то на рыдающего у хозяйских ног прусса. Но как бы Гилберт не умолял свое государство, тот был неумолим. — Нет — я сказал! — Гаркнул царь своим богатырским басом, и брезгливо отпихнул альбиноса ногой, зацепив того по белобрысой голове. Тот опрокинулся на бок, ошарашенно глядя на повелителя, занесшего над ним свой «скипетр». — А не уймешься, я тебя точно приласкаю. И регенерация тебе не поможет! Пшел вон! — — Значит вот как? Да? — Внезапно сменился тон у резко вставшего пруссака. Вставшего прямо, и даже гордо голову поднял, без малейших намеков на всякие там поклоны. — Значит, я вам все-все делаю, самым верным слугой являюсь уже много лет, а со мной как с псом? Я же тогда даже Людвига оставил, свою жизнь государства оставил, чтобы вам служить, а вы… И вы обещали Людвигу помочь! А теперь не хотите? И меня не пускаете? Так я сам пойду! Один! И русский — здесь я! А вы — так не пойми откуда вылезли, царь-косарь! Варвар и самодур! — Все зрители аж рты пооткрывали от столь разительных перемен в роли Экс-Пруссии. Что тут скажешь — Великий и есть. И актер великий и воин… Стоит ли говорить, что у не знавшего об их заговоре Зурга чуть глаза на лоб не полезли от изумления. Да и сам он буквально прильнул к экрану, чтобы получше разглядеть — что же будет дальше? А дальше шоу продолжилось как по накатанной. Иван делал ошарашенный вид, сжимая в обеих руках свой скипетр. Ни дать, ни взять — оскорбленный каким-то задрипанным крестьянином дворянин. Остальные воплощения тоже благоразумно помалкивали. Зато прусс продолжал грозиться всем и вся своими планами: — И мне теперь плевать уже на мою у вас службу! На жизнь свою! На все! Без Людвига мне смысла существовать — нет! Так что я пошел спасать его… один! Сам! Возьму первый попавшийся транспорт и рвану спасать! И никто! Слышите меня — никто меня не остановит! — — А вот это уже слишком! — Взвился с места Небула, едва увидев, что Зурга самого вместо Ивана от возмущения прорвет и понесет. А старый вояка знал, что если уж император запсихует — хана всем его подчиненным! Даже самым прилежным и трудолюбивым! Всем Зург всыплет по первое число. — Сэр Байльшмидт, доношу до вашего сведения, что вам нельзя вмешиваться в какие-либо конфликты с императором Зургом! И вообще вмешиваться во что-либо, тем более — просто так угонять наш транспорт! За это последуют жесточайшие штрафы и наказания! Вы слышите меня?! Вы — гражданский и должны соблюдать определенные правила! — — Да катитесь вы со своими правилами — лесом, степью, болотами, к черту на кулички, а от меня отстаньте! Я иду спасать брата! — Рявкнул в ответ прусс и выскочил из зала. В первый миг Небула даже подрастерялся. Что это за странный адрес такой, по которому его сказали идти? Но не время было размышлять, надо было продолжать выступление: — Рейнджер Уильямс, слушать мою команду — задержите сэра Байльшмидта. И не робейте вызывать подкрепление. Выполняйте. — — Д… да… — На пустом месте резко возник юный паренек, очень похожий на Америку. Он спешно сорвался с места и покинул зал. Некоторое время в зале было тихо-тихо, видимо все отходили от недавнего буйства. Даже словоохочий Зург молчал. У него же никто из подчиненных подобных истерик не устраивал, иначе он вмиг бы их в расход пустил…, а тут! И снова первым на правах главы сборища молчание нарушил Россия: — Вот такие вот дела… — покачал он головой, откладывая в сторону трубу, и обратился прямиком к Зургу, нацепив на лицо самую маленькую из своих улыбочек. — Простите ваше императорское величие за сей казус. Просто Гилушка малость на головушку контуженный, ещё с той самой войны. Ну и я, может, малость, самую чуточку перестарался, уча холопа своего придурковатого уму разуму скипетром своим. Уж простите нас, не гневайтесь. А насчёт товарищей наших бывших, ныне ваших слуг, спокойны будьте. Нам их даром не нать. Америка — больно шумный и эгоистичный, а ещё неуправляемый и тунеядец пожизненный. Италия — бесполезный тюфяк и редкостный трус. А Германия — тот ещё нелюдим. Не пообщаться с ним нормально, ни делом каким заняться. Все на себя руль тянет. Так что передайте им мой монарший привет и пожелания у вас оставаться и назад не возвращаться. — Глядя на безразличие бывших воплощений и на веселенькую непринужденную улыбочку России, Зург вдруг подумал: «В чем смысл моего звонка? Нет, серьёзно, они тут сидят, своими делами занимаются, о своих совсем не тоскуют. Чего тогда ради мне на них свое время тратить? Не лучше ли заняться чем-то более интересным? К примеру — показать новым слугам как их «любят» и как по ним «скучают», и заодно поглядеть на их реакцию… Америка уж точно в слезах утонет!» — Отлично, просто отлично. Замечательно, что вы не ждете их назад, потому как возвращать я их не собираюсь. Ах да, вы же не будете против, если я покажу им запись нашего с вами разговора? Нет? Ну и чудесно! Тогда, думаю, наш разговор можно и завершить. Хочется поскорее порадовать их. Особенно Америку. И да… — он перевел взгляд с Ивана на Небулу. — Наведи все-таки порядок среди своих ребят. Не то что меня волновала ваша работоспособность, но это даже уже не интересно, так легко с планеты Столицы людей таскать. Того гляди весь сенат с президентшей вашей во главе утащу, а вы и не заметите. Пока, пока! Побегу радовать новых слуг! — Злодей спешно отключился, оставив коммандера скрежетать зубами, а бывших воплощений думать — все ли они правильно сделали и сказали? Вроде как — да, так и было запланировано, но все же… Поймут ли их плененные сородичи намеки? Догадаются ли, что все жестокие слова безразличия — всего лишь игра на публику? Больше всех волновался Артур. Слишком многое он сболтнул, да и в отличие от Людвига с Феличиано, коих хоть как-то поддержали Гилберт с Кику, за его детище никто не вступился. А еще этот охламон совершенно не умел читать ситуацию… Но сделанного не вернешь. Иван меж тем извинялся перед всеми, что палку перегнул. Перед азиатами, приятелем французом, Небуле руку пожал, благодарил за содействие и опять извинялся, и перед вернувшимся Канадой тоже. Под конец подошел русский и к Англии. — Артурчик, спасибо за помощь. Вроде бы справились, хоть чуть не спалились. Благодарствую. — Иван протянул англичанину руку для примирительного рукопожатия, но увидев, что тот чем-то озадачен, встревожился: — Что-то не так? Ты это, прости, если я палку перегнул. Я же старался супостата отвлечь. — — Успокойся, Россия. Я не по этой причине задумался. Я думаю — а что если до наших не дойдут все эти намеки с вещами и едой? До Людвига, может, и дойдет, но не до Альфреда, уж точно. А я лишнего наболтал. Вот теперь думаю… — — Да. Мы все лишнего наболтали. — Качнул головой Ваня. — Ну, ничего, сам не поймет, тот же Людвиг ему разъяснит. Я прав? — — Да. Пожалуй, да… — Так и закончилось это небольшое выступление, на волне надежд и сомнений. Весь остаток дня страны прокручивали в своих головах этот странный разговор с главным злодеем галактики, думая — всё ли правильно они сделали? К сожалению, не всё. Волнения Артура насчет его лишних слов были не напрасными. Альфред действительно не понял ни капли намеков, а на словах старшего брата про собственные вещи, якобы переданные Артуром в музей за ненадобностью, снова порадовал довольного императора слезоразливом. И рядом не было никого, совсем никого, кто бы объяснил недальновидному парнишке об истинных смыслах происходящего на том видео. Как жаль…