Королевство Кривых

      Итак, с чего начинаются приятные сказки? С прекрасной мечты или с желания уловить падающую звезду на небе? Я бы сказала, что все, почти все сказки начинаются с ненужных слов и с иллюзий. Многие, конечно, станут опровергать эту мысль, но я уже все для себя решила.       Кто-то говорит, что надежда всегда умирает последней. На самом же деле, последней умирает иллюзия. Не поверю, что почти у всех после падения звезды сбылось желание, стало побольше свободного времени или вообще жизнь изменилась в лучшую сторону. Это все сказки. Аллегория. Возможно, многие находят смысл в этом паршивом состоянии овоща или фрукта, но только не я.       Моя жизнь закончилась на светлой полосе по дороге в соседний городок. На одной из песен Битлз. Как закончилась, так и оборвалась. Или началась с большого шока. Когда всего за несколько минут до катастрофы осознаешь, что не все так плохо. Что в этом мире осталось еще нечто светлое и тут… Резкий свет, бьющий в глаза, крик отца и музыка сменяется тишиной. Такой едкой, что хочется раствориться в ней и больше вообще никогда в жизни не открывать глаза.       Бывают такие моменты в жизни, когда просто в один определенный момент осознаешь, что каждый последующий день повторяется, как пленка дешевого кино. Обычно такие заедают попкорном, в моем случае, это была горстка горьких лекарств.       Но есть и такое утро, когда ты просыпаешься и уже мысленно задаешься вопросом — зачем?       Пожалуй, так и было в тот день, когда произошла авария, и вся моя нормальная жизнь осталась где-то там — в немом и далеком пределе «А хуже некуда». Да, хуже некуда. Хуже уже и быть не может, но это только начало кошмара. — Маринетт, ты только не волнуйся, мистер Мюнхен замечательный врач, — моя мать едва сдерживала слезы, когда смотрела на меня и на кучку безразличных лиц врачей. Мне еще никто и ничего не объяснил. От корки до корки оставались жалкие шаги. Я чувствовала только одеяло, в которое впивались пальцы рук, но оно было такое тонкое. — Мама, — чувство страха, оно почти незыблемое, но всегда такое яркое. Я пыталась найти хоть намек на какую-то надежду в абсолютно чужих глазах. В глазах совершенно незнакомых мне людей, но… Это было им чуждо. На меня смотрели холодно и равнодушно. Не было никаких лишних слов, жестов. Никто не хлопал по плечу, не улыбался добродушной улыбкой, как это любил делать отец. У этих людей были свои методы общения: жесты, взгляды. Они понимали все без слов, а я тут, явно, была лишней. — Что происходит? — Впервые в жизни я чувствовала себя не в своей тарелке. Словно, это не люди, а живые манекены. Может, я что-то не так поняла, или?.. Господи… Хоть бы кто-то проронил слово, фразу… Я не могу выносить это немое давление. — Что произошло? Где папа? — Попытка подняться на локтях ничего не дала. Во всем теле ощущалась слабость. — Папа… — Я в панике озиралась по сторонам. Мне нужно было найти его взгляд. Его добродушную улыбку.       Знаете, за несколько минут до крушения корабля крысы сбегают вместе с пассажирами. Остается только капитан наедине с катастрофой. Это было тоже самое ощущение. Такое слабое, незыблемое чувство эйфории, когда осознаешь, что все самое плохое отходит на второй план, а в голове остаются только позитивные мысли. Я видела его улыбку, его грубые руки, сжимающие руль и эти простые слова, в тот момент, казались мне всем центром мира: — Все будет хорошо. В жизни всегда все будет хорошо…       И так всегда… Именно после этих слов грань между реальностью и иллюзией обрушивается на голову нежданным снегом, а жизнь лукаво улыбается. Что ж, наверное, я загнула… Но, после этого сна я больше не хочу спать. Буду тупо пялиться в потолок в дождливое утро — это мое самое излюбленное занятие в полшестого утра.       Вот только…       Что делать дальше и как жить?.. Вопрос застывает в голове жестким воском. Я осознаю, что являюсь обузой для своей семьи. Порой (в последнее время все чаще), мне кажется, что было бы лучше, если бы мое сердце остановилось в тот день на операционном столе. Если мои родители еще как-то борются со своими приступами пессимизма, то я нет. Да, иногда это чувство безысходности обостряется и повторяется, как клише, иногда нет. Чаще, я затыкаю уши наушниками и слушаю радио.       Я бы убила себя уже давно, но не хочу, чтобы они страдали. Чтобы им было больно. Они не заслужили такой жизни с подобным мне человеком. Видеть каждое утро в глазах жалость со временем стало невыносимой пыткой. Отец во всем винит себя, но он совершенно ни в чем не виноват.       Это ведь я захотела поехать в другой город, а он просто не смог мне отказать.       Всхлипнув, я вытерла тыльной стороной ладони слезы.       В том, что произошло, только моя вина. Только моя прихоть, только мой эгоизм стали началом всего этого и я… Я не понимаю, зачем?.. За что все это моим родителям?.. Они ведь такие хорошие люди?..       Там, где другие давно сдались, мой отец только продолжал бороться. Он серьезно повредил правую руку, скрывает, что та болит, но все же смог накопить на операцию.       Результат того не стоил. С мертвой точки дело не сдвинулось ни на шаг. Только пришлось пожинать пустые плоды и их последствия. Из-за правой руки отец уволился и теперь работает только мать. Открыла маленький магазинчик за углом и с улыбкой на лице продает выпечку.       Я нахожу ее улыбку неестественной, поскольку уголки рта напряжены, а на переносице возникает сразу несколько морщинок, глаза выцветшие, застывшие, словно у фарфоровой куклы.       Возможно, я преувеличиваю, хотя стараюсь этого не делать уже два с половиной дня. Мой психолог говорит, что это очень плохое качество и нужно во всем искать только положительное. Да… Но только положительным здесь давно не пахнет. Моя жизнь — один сплошной фарс. Я перестала верить во всякие чудеса. Я устала от этого бреда. В жизни есть только темная полоса и редко поблескивает серая.       Магия, фортуна — все это не мое. Бывают люди, рожденные под счастливой звездой, а бывают и те, кто рожден под звездой магов. По крайней мере, мне так сказали. Но что это меняет? Я устала от мелодрам и смазливых розовых соплей. Я давно поставила на своей жизни жирный крест, даже несмотря на некоторые маленькие обстоятельства. На маленькие мелочи, которые разбавляют горькую жизнь, но акварель все равно останется акварелью, сколько не смешивай ее с водой.       Боюсь, в этом случае тоже самое. «Привет, у вас утро?» «Ночь», — сухо отвечаю я. Во всяком случае, это просто обычная переписка и в этом нет ничего особенного. «Хм-м, у нас тоже. Ты где?» «У родителей. Недавно переехали. Надолго ли… Как твои отношения с отцом?» «Не напоминай.» «Больная тема?» «Глупый вопрос.» «Ясно», — заблокировав экран, я вновь уставилась в потолок. И вот, долгая ночь, разбавленная руганью соседей за стеной, звуками живого города с автомобилями и угрюмыми прохожими начинает приобретать свои пестрые оттенки. Обычно мое утро так и начинается — с его последних точек. И я уже мысленно понимаю, что это будет очередной, пропитанный сыростью день, но в нем будет место хоть чему-то светлому.