Soft Wine

Тренировочный сектор Скипетра 4 занимал довольно обширную территорию и был скрыт от внешнего мира высоким забором и тремя рядами цветущих сакур. Каждый день, не прерываясь на выходные, в шесть часов утра люди из синего клана обязаны были присутствовать на зарядке, после которой следовало учение в построенном рядом со стадионом додзё. Ранним вечером это место казалось всеми забытым и одиноким, тихим и безмолвным, прекрасно подходившим для спонтанного рандеву двух людей из разных кланов. Чусей Го шла впереди уверенной походкой, будто бы знала, куда именно идти. И с её способностями это не было чем-то удивительным. Управляя временем, она могла заглянуть как в прошлое, так и в будущее, пропадать, если на то была её воля, в чём уже несколько раз имел честь убедиться Фушими Сарухико. «Го-сан» смогла удивить его с самой первой их встречи, особенно тем, с какой лёгкостью её подчинённые смогли сломать мечи всему его отряду; удивляла она и сейчас своим гнетущим молчанием и нежеланием даже обернуться, чтобы посмотреть, идёт ли парень следом за ней. Го была хорошим психологом и знала, что если она оглянётся на Сарухико, он сразу же начнёт задавать вопросы, а к ответам она была ещё не готова. Глупый роман и глупая ситуация положила начало чувствам двух людей. Идя впереди, девушка оттягивала время для раздумий и для принятия решения, с которым не могла определиться вот уже больше недели. Бал у лидера вишнёвого клана давно прошёл и следовало бы поскорее забыть тот одурманивающий вечер, но, находясь в одиночестве, Го только и делала, что предавалась воспоминаниям, глядя на стоявшие в фарфоровой вазе голубые розы. Наконец, она остановилась, заставив замереть трепещущее сердце Сарухико. — Красиво здесь, — безрадостно улыбаясь, проговорила Го, глядя на подгоняемые прохладным ветром бледно-розовые лепестки. Заходящее солнце одарило своим золотом округу, бликами сверкая в длинных волосах брюнетки, в её серых печальных глазах. Подойдя к ней, Сарухико мельком скосил взгляд на её лицо и лишь звонко цокнул языком в ответ, прекрасно понимая в этот момент что чувствуют те, кто влюбляется впервые, и почему со стороны они выглядят так глупо и нелепо. — И короля твоего нигде не видно, — произнесла, оглядываясь по сторонам, девушка, — и как ты его терпишь? У меня от него мороз по коже. Он не собирался поддерживать те отвлечённые темы, на которые пыталась разговорить его Чусей Го, ведущая привычную для своего клана светскую беседу. «Вишни» старомодны, аристократичны и горделивы, каждому из них присуща утончённость и дерзость, воспитанность, что в данный момент начинало раздражать Сарухико. Скосив взгляд в сторону, он убрал в карманы дрожащие от волнения руки, не желая, чтобы Го видела его нервозность. — Этот строгий взгляд, эта манера поведения. Меня в дрожь бросило, когда я вошла туда! Сердце Го болезненно сжалось, стоило ей взглянуть на рядом идущего Сарухико. Она никогда бы и не подумала, что он может быть таким грустным, печальным. Глядя перед собой, он неохотно передвигал ноги, бледный, словно мел. Сутулясь, он вздрагивал от любого дуновения ветра и казался таким уязвимым, словно его можно было запросто ранить даже взмахом руки. Он был уставшим и опустошённым, но при этом всеми силами старался казаться холодным и равнодушным. — И эта шутка про детей, — продолжала свой монолог Го, отведя взгляд в сторону, глядя на лепестки сакуры, опавшие с веток, — как это бестактно. Бестактно и невоспитанно! Учитывая ещё то, что ты и я никогда не будем вместе. Парень плотно сжал губы, не переводя взгляда на девушку, и лишь резким движением руки поправил очки, не ответив ей ни слова. Он претерпел много лишений в своей жизни и после того бала в тайне даже надеялся, что Чусей Го не станет очередным поводом для его разочарования. Боль сковывала, рождая в сердце пустоту и отчаяние, в то время как Го будто бы не замечала, что одной своей небрежной фразой запустила процесс разрушения. — Скажем так, — продолжала Го, оттягивая прядь длинных смольных волос, — есть несколько причин для нашего несоответствия. Во-первых, мы в разных кланах. Во-вторых, меня с детства предостерегали родители, чтобы я никогда в своей жизни не имела полицейских в кругу знакомых — это мука для обоих. А-третьих, ты гораздо моложе меня. Сарухико остановился. — Тебе двадцать пять, а не сорок. — Пять лет — тоже большая разница. Парень не стал спорить, чувствуя дрожь внутри от надменного и горделивого взгляда девушки. Сердцем он всё ещё тянулся к ней, хотя разумом и осознавал всю глупость этого чувства. И за свою нечаянную влюблённость он начал ощущать гнетущую вину, оттого вновь опустил взгляд, как бы извиняясь перед Го. — К тому же, ты несдержанный, — продолжала девушка, наклонив голову набок, внимательно глядя на лицо парня, — очень несдержанный. И своевольный. Я знаю твоего лейтенанта всего пять минут, а она мне уже на тебя жаловалась. Странно, но ненависть к Авашиме Сэри парень сейчас не испытывал. Он понимал, что ещё успеет разозлиться на неё, даже взбунтоваться, но сейчас мог лишь тяжело дышать и смотреть на возлюбленную исподлобья с щенячьей преданностью во взгляде. — К тому же, постоянно общаешься с этими хулиганами из Хомры, не терпишь людных мероприятий, терпеть не можешь, когда что-то идёт наперекор твоим рассуждениям, слишком резко отзываешься о моём короле, не руководствуясь с моими чувствами и, — она помедлила и заулыбалась, хитро сощурив взгляд, — какой же ты всё-таки наивный мальчишка. На секунду исчезнув, она появилась совсем близко к Сарухико и, поднявшись на носочках, согрела поцелуем его губы. От неожиданности парень вздрогнул, у него перехватило дыхание, и горячая кровь прилила к лицу, окрасив бледную кожу ярким румянцем. Поцелуй Го был недолгим, лёгким, словно прикосновение нежных лепестков. Улыбнувшись, она сжала руки Фушими, заставив его вынуть их из карманов плаща. — Я лгунья, — с улыбкой продолжала она, — бесчестная обманщица. И у меня довольно своеобразное чувство юмора, в чём ты только что мог убедиться, — Го встретилась взглядом с Сарухико, который смотрел на неё с недовольством того, над кем пошутили. — Если ты готов мириться с этим, то… готов ли ты принять и мои чувства к тебе? Сжав губы в тонкую линию, он смотрел в глаза девушки сквозь стёкла очков, видя, что та ждёт его ответа так же безмолвно и робко, как и он её отказа. В его взгляд вернулась прежняя ожесточённость и надменность, а в улыбке мелькнуло злорадство. — Шутить вздумала? — усмехнулся Фушими, свысока глядя на Чусей, которая явно удивилась резкой смене его настроения. — И почему ты так уверена, что я влюблён в тебя? — проговорив это, он поправил очки, отведя взгляд в сторону. — Нет. Я не готов принять твои чувства. Выслушав ответ своего возлюбленного, Чусей Го не изменилась в лице, не позволила себе проявить эмоции, только стала чуть бледнее, и руки её задрожали, показывая, как ей тяжело выигрывать в войне за своё внешнее спокойствие. И с чего она вообще решила, что сердце этого молодого человека принадлежит ей? Если бы не глупая шутка Итами, Го не стала бы себя тревожить мыслями об этом. Глупый роман получил глупую развязку, выставляя девушку в нелепейшем для неё свете. — Тогда… — Пошутишь ещё раз, — твёрдым, почти грубым голосом произнёс Сарухико, сделав пару шагов вперёд, прижав Го спиной к холодному широкому стволу сакуры, — ещё и не так прижму. Упираясь одной рукой о холодную кору дерева, Фушими низко склонился над Чусей, не сводя пристального взгляда с её лица. Она и не думала сопротивляться или отталкивать парня, лишь беспомощно и обескуражено глядела ему в глаза. Бледно-розовый сухой дождь из лёгких опавших лепестков едва скрывал их от посторонних наблюдателей. — Я не готов принять твои чувства, — повторил он свои слова, сощурившись, — если ты действуешь по приказу своего короля-социопата. Но, если нет, то… я разделяю их. Сказав это, Сарухико смягчился, увидев на лице Го кокетливую улыбку; как девушка смущённо отвела взгляд, убирая прядь волос за ухо. Всё же, он любил её. Любил её за такие лишённые смелости жесты, любил за сильный и дерзкий характер, да даже эту чёртову шутку он уже воспринимал с теплотой, потому что её устроила именно Го. Склонившись ещё ближе, парень скрепил их встречу долгим поцелуем, заключив в объятия хрупкую девушку. Тяжёлое дыхание Сарухико согревало кожу Го, а ощущение его близости, тепла его тела пробуждало в ней желание. Каждое лёгкое прикосновение заставляло её вздрагивать, доводя брюнетку до головокружения; сердце замирало, охваченное сладкой мукой. Стоило губам девушки раскрыться под напором парня, как их нежное почти невинное соприкосновение превратилось в нечто более страстное и развратное. Он умело ласкал кончиком языка язык девушки, что ей нравилось только больше с каждым мгновением. *** Тихий спокойный звон китайских колокольчиков нарушил тишину, воцарившуюся в резиденции красного короля. Раскрыв дверь, вошедшие люди впустили в полное покоя и умиротворения помещение бушевавшую за дверьми бурю и холод. Тяжёлые тучи превратили ясный день в поздний вечер, а стоявший за окном ливень изменил время года с весны на осень. Немногие люди, находившиеся на данный момент в баре, обернулись на промокших до нитки гостей, и мгновенно напряглись, узнав их лица. — Простите, что без приглашения, красные-сан, — с радостной непринуждённой улыбкой поприветствовал присутствующих Тсуми Сасори, сняв с головы мокрый чёрный цилиндр. — Как назло, ни один из нас сегодня не заглядывал в будущее, иначе у него хватило бы ума захватить с собой зонтик. Говоря это, Сасори стоял в дверях, как и любой воспитанный человек ожидая приглашения. Бушующая в городе буря не смогла разрушить его весёлый и позитивный настрой, хотя он и чувствовал себя окунутым в воду котом — настолько был недоволен. Мокрые каштановые кудри прилипли к бледной коже лица, капли воды падали на пол с длинного чёрного плаща парня, белые шёлковые перчатки смело можно было назвать серыми. Но он улыбался. Старомодный, привлекающий внимание своим стилем одежды, хранитель времени непринуждённо и весело улыбался, заставив Кусанаги Изумо лишний раз удивиться его молодости и свежести. Не выглядел Сасори на двадцать три года, он больше походил на семнадцатилетнего юношу, сбежавшего в этот мир из девятнадцатого столетия. — Вы же насквозь промокли! — воскликнул бармен, подходя к гостям. — Сасори-сан, Итами и… — Ода, — представился явно не обрадовавшийся дождю секретарь. — Ода, — продолжал Изумо, — давайте вашу верхнюю одежду, я её высушу. — Ох, — продолжал Сасори, снимая прилипший к белой рубашке и бордовому жилету плащ, — это так любезно с Вашей стороны. Право, я не знаю, как Вас благодарить. Наджака Итами равнодушно протянуло бармену свою длинную куртку, оставшись в серых джинсах и мешковатой бордовой кофте. Взъерошенные золотые кудри этого человека были небрежно растрёпаны, словно он только что отряхивал их пальцами. Оно было без макияжа и даже сейчас нельзя было с точностью сказать, взрослая женщина это или очень красивый юноша. Хенсоку Ода протянул Изумо свой чёрный пиджак, оставшись в белой рубашке, тёмных брюках и проявлял желание выжать свой бордовый галстук. — Мы не хотели вас беспокоить, — проговорил Хенсоку Ода, протирая очки, сжимая подмышкой закрытый маленький ноутбук, — и не создадим шума. — Совершенно верно! — подтвердил радостный вишнёвый король. — Никакого шума за работой. Конечно, невежливо было бы просить Вас ещё об одной услуге, но не могли бы мы занять три места для наших политических дел? Вот, например, у барной стойки. Вишнёвый король говорил с таким жаром и такой ощутимой живостью, что отказать ему было невозможно. Становилось понятно, как он привлёк столько людей в свой клан: он заряжает всех энергией и довольно быстро находит ко всем подход. Вот сейчас, глядя на него, Кусанаги Изумо не мог испытывать к нему недоверие или опаску, злобу за то, что он представился ему фальшивым именем. Тсуми Сасори не вызывал того страха, что остальные короли, но внушал гнетущее ощущение силы, говорившее о том, что этому человеку по плечу абсолютно всё. — Ты знал, — не глядя на Сасори, проговорила Кушина Анна, сидя у барной стойки, сложив руки на коленях. Два короля встретились взглядами. Странная живая радость не пропала из карих глаз Сасори под возмущённым взором Анны. Он смотрел на неё с самодовольной улыбкой, в которой чувствовалась некоторая степень коварства. — Ты знал о дожде, — обвиняя парня, продолжала девочка, хмурясь. — Знал, — негромко ответил Сасори вкрадчивым и ласковым голосом. — И дождь послужил мне прекрасным предлогом. Без повода посещать чьи-то владения — крайне невоспитанно, Анна-сан. Сверля молодого человека взглядом, девочка всматривалась в его лицо, во взгляд, полный идей и жизни. Она отчётливо помнила, что совсем недавно чувствовала скрывавшегося представителя «вишен» прямо здесь, в Хомре, и от страха перед неизвестным несколько дней не могла сомкнуть глаз, выискивая хоть одного из них с помощью красных шариков. Тот, кто скрывался на виду у всех в центре бара, обладал огромной силой, заставляя дрожать сам воздух от своего могущества. То же она почувствовала и на балу, когда Тсуми Сасори призвал свой Дамоклов Меч. Но сейчас он заявляет, что не пришёл бы сюда, руководствуясь правилами этикета. Бесчестный обманщик лгал так умело и остро, что даже Анна на несколько мгновений поверила ему. Отведя взгляд, девочка вновь смотрела на клубничный сок в бокале, стоявшем перед ней. — Ну, что там? — негромко проговорил Сасори, обращаясь к своему секретарю, снимая мокрые перчатки с рук. — Опять серебряный клан вызывает на кулинарную дуэль Итами-кун? — Король! — недовольно огрызнулось Итами, оттягивая пальцами свои светлые кудри. — Что? Имею же я право знать, кто беспокоит моих подданных. Мокрый ноутбук окутала пурпурная аура, вернув ему после недавней бури нормальную функциональность. Секретарь короля Хенсоку Ода ответил не сразу своему повелителю, лишь дождавшись, когда на плоском экране появится нужное окно. — Зелёные работают, — спокойным голосом отвечал он, заставив Сасори с крайним интересом уставиться на монитор, — и это касается ещё и Хомры. Посмотрите, что я нашёл. Они назначили цену на голову каждого. Это заинтересовало присутствующих. Ята Мисаки был вполне удовлетворён своей стоимостью в три тысячи очков, пока не узнал о том, что его враг из синего клана стоит на тысячу дороже. Ему даже захотелось пойти выбить дурь из кого-то из зелёного клана, чтобы повысить цену на свою голову, но Кусанаги Изумо вовремя отправил его мыть тарелки. Хенсоку Ода принял свои шесть тысяч невозмутимо, Кусанаги Изумо закурил, а Наджака Итами равнодушно отвело взгляд, пока не узнало, сколько «сердечек» и комментариев было под фото его фото. — Ты на одном уровне популярности с Го-сан, Итами-кун, — отвечал Хенсоку Ода, листая комментарии, — но больше всего отзывов у тебя от кого-то с ником «Прекрасный Принц». — Мы знаю кто это! — испуганно воскликнуло Итами, вздрогнув, сидя на высоком стуле. — Сасори-сама, это из-за него на балу мы была не в себе! — голос этого человека дрожал. — Мы боимся, Сасори-сама. Мы получал сообщения странного содержания. Тсуми перевёл на этого человека недоумевающий взгляд. — Этот человек тебя запугивает, Итами-кун? — спрашивал король, глядя на своего съёжившегося от страха подданного. Итами обнимало себя за плечи, глядя в одну точку широко раскрытыми ореховыми глазами, и дрожало всем телом, будто в лихорадке. — Хуже, — Итами закрыло лицо руками, едва не плача. — Он… он. Удивлённо вскинув брови, Тсуми Сасори подался вперёд, чувствуя, что Итами хочет сказать что-то ему лично, не желая быть услышанным. Секретарь с состраданием смотрел на сидящего рядом с ним человека, опустив руку ему на плечо, желая утешить; хомровцы обернулись, заинтересовавшись проблемой. — Он зовёт на свидание! — жмурясь, воскликнуло Наджака Итами, сжав худые руки в кулаки. — Сасори-сама, назначьте нас равной по силе для Мишакуджи Юкари! Мы ему все кости переломает за такое хамство! Повисла тишина. — Итами-кун, — хрипло ответил вишнёвый король, потирая пальцами внутренние уголки глаз, чувствуя себя нелепо, — иди, охладись под дождём, ты не в себе. — Но, Сасори-сама! — Никаких «Сасори-сама»! — продолжал король. — К чему было пугать меня из-за своего ухажёра?! Сходи с ним на встречу и отшей его, раз он тебе так противен, — вздохнул он. — Кусанаги-сан, будьте любезны, угостите бокалом коньяка это недоразумение. Я оплачу. — Сасори-сама, — продолжал секретарь, больше не обращая внимания на Итами, — Смею заметить, что Вы прекрасно получились на фотографии и стоите сто тысяч. Короля такое заявление покоробило. — Мне тоже коньяку, — сокрушённо произнёс он, зарывшись пальцами в мокрые каштановые кудри. Наблюдая за вишнёвым кланом, красные невольно проникались симпатией к его представителям, в том числе и к лидеру. Анна замечала такое поведение Хомры и невольно завидовала обаянию Сасори и его харизме. Пускай, она была совсем юной, но уже понимала, что для того, чтобы быть лидером, мало каких-то необычных сил в руках, нужно ещё что-то личное, нечто, что делает короля королём. Микото внушал страх одним своим присутствием, Рейси может опустить человека одним своим взглядом, а Широ… впрочем, вдаваться в детали не нужно. Воспоминание о прежнем короле заставило сердце девочки болезненно сжаться. Переведя взгляд на Сасори, она пытливо выискивала черты сходства между ним и Микото, ведь вишнёвый король частенько заявлял об их родстве. — Боишься? — спрашивала девочка. — Я не вояка, — спокойным голосом, меланхолично улыбаясь, отвечал парень, сложив руки домиком у рта, — я вообще против любого оружия. Да и с такой ценой на меня будут охотиться слабые и желающие быстрого заработка. Зачем мне обижать их? Анна не нашлась с ответом, глядя на этого задумчивого молодого человека. Для неё он был довольно взрослым и казался таким таинственным, что невольно вызывал интерес. Чувствовала ли она в нём что-то напоминающее Суо? Она и сама не могла точно сказать ничего об этом. Микото и Сасори разные, и если одному нравилось хандрить и лениться, то другой лично ходит по гостям и крадёт сердца людей. — Что, Анна-сан, — взяв бокал коньяка пальцами, с грустной улыбкой проговорил Сасори, — не похож? Девочка сощурила взгляд, недовольно глядя на него. — Как ты узнал? Применял силу короля? — Зачем? — пожал плечами парень, сделав глоток крепкого напитка, обжегшего ему горло и наполнившего теплом тело. — Мой опыт общения с людьми позволяет мне узнать человека даже по незначительным жестам. Хотите увидеть это? Не дожидаясь ответа, Сасори поднялся со своего высокого стула и огляделся по сторонам в поисках объектов изучения. Пока Хенсоку Ода разбирался с делами короля, Наджака Итами помогало ему, что-то едва слышно диктуя. Убрав руки за спину, Тсуми Сасори остановил взгляд на Камамото Рикио. — Блин, лишь бы на меня не обратил внимания! — с доброжелательной улыбкой проговорил вишнёвый король, заставив парня замереть. Переведя взгляд на Читосе Ё, Сасори хитро сощурил взгляд, — Интересно, а курить можно при таком вельможе? — он засмеялся, приставив руку ко рту, в то время как его жертва беспомощно оглядывалась по сторонам. — Не волнуйтесь, можно, я не брезгливый. Тем более, Ями-кун вечно тянет одну за одной. Хлопнув в ладоши, он вновь уселся на стул, бодрой походкой подойдя к своему месту. Но, взглянув на Кусанаги Изумо, не мог удержаться и не продолжить анализ. — Хищник. Лишь бы на самом деле заплатил за коньяк, он мне стоил… — Сасори задумался, глядя на удивлённое лицо Изумо, — пятнадцать… десять… пять… семь? Восемь тысяч иен. Кусанаги удивлённо вскинул брови и даже поаплодировал знатоку психологии за его невероятную точность. Польщённый таким восхищением Сасори улыбнулся, но без гордости, а как-то хитро и азартно. — Так что Вы, Анна-сан, сравниваете меня с Микото, я вижу это, — он вздохнул, — а ты, Мисаки-кун, сам дурак. Поражённый такой точной формулировкой мыслей, занимавших его голову, Ята отвернулся к раковине и вытер руки, едва сдерживая дрожь в руках. Он привлёк внимание чужого короля и почему-то очень не хотел с ним связываться. В баре раздался громкий одобрительный смех ребят. —Сасори-сама, — тихо, почти шёпотом, проговорил Хенсоку Ода, прижав мобильный телефон к уху. — Ёсикава Юкико звонит. Внешний круг. — Юкико? — задумчиво произнёс Тсуми Сасори, допивая коньяк. — Опять со своими вариантами рекламы? Пусть вышлет почтой, разговаривать с ней я не хочу. — Принято, Сасори-сама. Он поставил бокал на стол и вновь сложил руки домиком у рта, задумчиво глядя перед собой. Улыбки не было на его лице, и без неё он выглядел старше и увереннее в себе, будто зверь, готовый к нападению. — Родственники ли мы с Микото? Да, — начал он, глядя прямо перед собой. — Вот только матери разные. Именно поэтому он Суо, а я Тсуми. Разное воспитание и проблемы в семье послужили формированию наших разных характеров. Микото тяжело переживал разлад, рос неразговорчивым и тихим, а я искал утешение в людях. Наверное, поэтому мой клан такой большой. Они моё утешение. Красные остановили на нём взгляды, внимательно слушая историю жизни их прежнего короля. Каждый из них скучал по Суо Микото, а находившийся перед ними Тсуми Сасори был своеобразным островком воспоминаний в море переживаний. Он говорил то, о чём всю жизнь молчал Микото, открывал те тайны, которые их прежний король не желал поведать. — Отец был заядлым гулякой, — говорил Сасори со сталью и ненавистью в голосе. — Я насмотрелся на слёзы матери из-за него и в один момент поклялся себе никогда не уподобляться этому человеку. Если у него не хватало воли быть верным той, которая любит его, как он вообще имеет право называться мужчиной? — он сощурил взгляд. — Матери не хотели знакомить нас с Микото, мы встретились тогда, когда у моей произошёл нервный срыв. Мне было шесть. Приведя меня в семью Суо, она сжала мои плечи, толкнула вперёд и сказала: «Любуйся, Сасори, к кому ушёл твой папочка, которого ты всю жизнь ждёшь». Опустив взгляд, он задумчиво прикусил внутреннюю сторону губы, водя пальцем по блестящему от чистоты дереву стойки. — Мы частенько дрались, — продолжал он, заставив слушателей замереть, внимательно слушая его. — Бросались камнями. Я бежал в школу своего старшего брата с другого конца города, лишь бы в лишний раз хорошенько ему врезать. Детская ненависть самая сильная и самая глупая. — Он тяжело вздохнул. — Помирились так же в драке. На нас напали хулиганы из его школы, заметили, что я был одет гораздо дороже их, думали поживиться деньгами. Ну, кошелька у меня на тот момент не было, зато наконец-то появился старший брат. Люди в Хомре замолчали, со скорбной печалью вспоминая Суо Микото, представляя его маленьким и охотливым до драк. Глядя на Сасори, никто не мог бы подумать, что этот воспитанный и интеллигентный джентльмен вообще полезет в бой, однако это было так. — Он рассказывал о Вас, Кусанаги-сан, — продолжал Сасори, переведя взгляд на бармена, — поэтому я первым делом подошёл к Вам. Ещё он упоминал Тотсуку-сана, называя его беззаботным идиотом. Анна подняла взгляд к потолку, не позволяя обжегшим глаза слезам пролиться, а Изумо с грустью улыбнулся в ответ. Вот почему Сасори здесь, он тоже цепляется за воспоминания об умершем год назад Микото, а его становление королём отсрочило эту встречу. Хмуро закрыв глаза, вишнёвый лидер выпрямился, сидя на высоком стуле, невольно оглядевшись по сторонам, в поисках чего-то или кого-то. — Он не хотел, чтобы я был здесь, — продолжал Сасори. — Человек из приличного общества не должен быть замечен среди криминальной ячейки. Я и сам не желал сюда приходить. Микото говорил, что связался с отпетыми бандитами, но, судя по всему, преувеличивал, чтобы я не соблазнился получить силу третьего короля. Даже грустно осознавать это. Он предостерегал меня от того, что я после получил сполна. Анна держалась, хотя уже чувствовала, что тёплая слеза скатилась вниз по щеке. — Именно поэтому я не прощу Мунакату Рейси, — в голосе Сасори звенела сталь, когда он произносил эти слова. — Я знаю, что Микото мстил, знаю, за чью смерть мстил, но синему никогда в жизни не прощу его бездействия. Он не должен был позволять Микото идти туда. Закрыв лицо руками, Кушина Анна беззвучно расплакалась. — Но кое-чем мы можем помочь Микото и смыть кровь с репутации Рейси, — постукивая пальцами по столу, говорил король. — Ведь в моих руках время. Люди из красного клана вперили в вишнёвого короля поражённые взгляды. Они знали, что он хочет сказать, чувствовали это и ждали, затаив в сердцах надежду, не смея тревожить задумчивое молчание Сасори. Подняв взгляд, молодой король заговорил вновь. — Но один я не могу принять такое серьёзное решение, — негромко продолжал он, но его голос нашёл отклик в сердцах людей. — Тогда красных королей будет двое. Конечно, их уже становится больше семи, но вернуть нам самого разрушительного в одиночку я не могу. Мне нужна поддержка. Закрыв полные слёз глаза, Кушина Анна подошла к Сасори и крепко безмолвно обняла его, без слов выражая своё согласие. Молчаливая и отстранённая девочка сейчас казалась своим подданным живой и полной былых надежд, которые были у неё во взгляде до смерти Микото и Татары. — Мне тоже тяжело, — со вздохом ответил Сасори, обняв ребёнка, — но король должен быть сильным, Анна-сан. Клянусь, я всё исправлю. Время служит мне, а я служу людям. Оставьте слёзы для счастья от встречи с Микото, Анна-сан. Мы непременно убедим других королей дать согласие вернуть его к жизни.