Трактат о Фэанаро и его сыновьях. Вторая редакция

      На корабли взошли лишь те, кто предан Феанаро, а командуют ими Феанаро и его сыновья [15]. Фэанаро восходит на корабль одним из последних (как видно по тому, что Артанис, пришедшая в Лебединую Гавань, могла сражаться против Фэанаро [114]) — поэтому вначале корабль, что он ведёт, должен также идти одним из последних, хотя позже порядок мог измениться: ведь Феанаро ведёт нолдор за собой. Неизвестно, есть ли у каждого из его сыновей отдельный корабль, который он ведёт — и были ли Амбарто и Амбарусса на одном корабле или на двух разных. Но Маитимо как старший наверняка правит одним из кораблей. На том корабле, которым правит или на котором находится Куруфинвэ, скорей всего, плывёт и Тьелперинквар.       Вероятно, на тех же кораблях сторонники Феанаро везут и коней, которых ‘позже на них переправят в Средиземье [20].       Кораблей много, так что много и тех, кто их ведёт — кроме сыновей Феанаро, это могли быть младшие лорды Дома Феанаро (младшие лорды упоминаются в Гондолине и Нарготронде, но они также должны быть и в других Домах, в том числе в Первом Доме), командиры.       Ладьи выходят в море из кольца скал, окаймлявшего Альквалондэ, через мощную, большую арку из природного камня [156].       Когда корабли покидают Лебединую Гавань, тэлери [111], что уцелели в битве, или именно 'Ольвэ [112] взывают к Оссэ — но тот не явился [111, 112, 15], потому что находился в Вальмаре, будучи призван на совет Валар, и потому, что Валар не позволяют Оссэ задерживать нолдор силой [112] — а также потому, что «не было суждено, предопределено, чтобы Исход нолдор остановили, прервали» («it was not decreed by fate nor permitted by the Valar that the flight of the Noldor should be waylaid» [111]). Из этой фразы видно, что судьба или предначертание здесь — не то, что исходит от Намо Мандоса (так как о Валар сказано отдельно). И это снова подтверждение того, что Исход совершался согласно Замыслу, и Единый помогал Феанаро в Исходе — даже теперь, несмотря на бой в Альквалондэ; что еще раз подтверждает, что на Первом Доме нет прямой вины в Братоубийстве (не было умысла сражаться с тэлери, а так случилось), однако сами нолдор себя не могли простить.       Но не все эльфы считали себя виновными. Так как одной из причин, по которой Оссэ не является, названо то, что Валар не позволяют ему задерживать нолдор силой [112], то мы знаем, что тэлери хотели, чтобы Оссэ силой помешал нолдор уйти в Исход. 'Ольвэ, и другие тэлери в самом начале, когда Феанаро только просил помощи для нолдор, желали их удержать, отговаривая от Исхода и не давая кораблей [15]; а теперь, после битвы, ожесточение было велико. Взывающие к Оссэ могли быть ранены, могли потерять родичей в битве с нолдор, они потеряли свои корабли и были проигравшими. 'Позже тэлери, потерявшие родичей в Альквалондэ, будут главенствовать в своём народе и требовать, чтобы Аман закрыли, и не желать видеть нолдор на дорогах, ведущих к их домам [139], так что сейчас тэлери стремятся не удержать нолдор в Валиноре, но либо вернуть свои корабли (если бы Оссэ не давал им отойти от пристани), либо отомстить. Позже 'Оссэ намеренно потопит суда, плывущие на Запад, вместе со всеми, кто на них был, так что даже Ульмо сможет спасти одного Воронвэ [150]. Вероятно, если бы Оссэ откликнулся на призыв, он потопил бы все корабли вместе со всеми нолдор Дома Феанаро.       Но Валар не призывали к себе Уинэн, и 'она оплакивает погибших тэлери, так что из-за этого море восстаёт против нолдор. Разыгралась буря, в которой много кораблей разбивается, и те, кто плыл на них, погибают [112]. Не сказано, что Уинэн желала их утопить или помешать нолдор уйти из гавани на судах тэлери; правда, явно не сказано и обратного. Ценой скорби Уинэн становятся не только разбитые суда, которыми так дорожили тэлери, но прежде всего жизни множества нолдор, и не только тех, кто проливал кровь эльфов Альквалондэ, ведь на корабли нолдор восходило не только войско — 'на них прежде всего подняли женщин и детей [156], так что поднявшаяся буря погубила многих из них. А погибшие воины и командиры лишились возможности сражаться с войсками Ангамандо и защищать родичей тэлери, что живут в Эндорэ.       В этой буре могли погибнуть и друзья, и Верные Феанаро и его сыновей. Об Уинэн, что оплакивала мореходов, вероятно, узнали позднее, как и о том, что Валар не позволили Оссэ мешать нолдор: буря началась вскоре после того, как тэлери позвали Оссэ, чтобы он не дал нолдор уйти на их кораблях.       Всё же большинство нолдор осталось в живых, включая и Феанаро, и его сыновей [112]. Тогда поход должен был на небольшое время прерваться: корабли нужно было собрать вместе (их могло разметать бурей), привести к берегу и починить; погибших нолдор (павших в Гавани и взятых на корабли, либо умерших от ран на самих ладьях) предать погребению; помянуть павших, и вспомнить утонувших, которых нельзя было похоронить; заняться ранеными. 'После Феанаро продолжает поход — уже в новом, 1496 Г.В., ведя корабли на север вдоль берега [112].       Так как немало кораблей погибло во время бури, Феанаро, думавший о том, что без кораблей народ может не одолеть тяжёлого пути на север, теперь не может исполнить свой замысел — кораблей не хватает на всех.       О женщинах и детях из Второго и Третьего Домов нолдор ничего не говорится. Они могли быть подняты на корабли во время остановки (ведь Феанаро, направляясь в Альквалондэ, думал и о том, как одолеют путь не достигшие зрелости [112] — большой флот был нужен и для этого), но так это или нет, мы не знаем.       По описанию в «Сильмариллионе» представляется, что путь от Альквалондэ до Арамана был кратким, подобно пути от Тириона до Альквалондэ, но это совсем не так — Феанаро недаром опасался, что без многих кораблей 'воинство нолдор может не одолеть долгий путь на север [112]. Этот путь через ночь занимает долгое время, и он настолько сложен, что сказано — 'нолдор во время пути перенесли великое зло, и на них обрушилась жестокость мира [156]. Нолдор Младших Домов 'нескончаемо долго идут вдоль берега, пока Эльдамар не скрылся и не был забыт (т.е., о нём давно и думать перестали), и чем дальше они уходят на север, тем более дикими и непроходимыми местами им приходится идти [156], особенно при приближении к ‘гористым пустошам Арамана [15].       Может показаться, что совершить тот же путь на кораблях куда проще и скорее — но по 'тяжёлым, недвижным волнам суда идут медленно [156] вдоль скалистых берегов [31], так что нолдор Дома Феанаро движутся примерно с той же скоростью, что пешие эльдар — 'идущие по берегу часто смутно видят их во мраке [156], и для Дома Феанаро эта дорога была столь же нескончаемо долгой. 'На вёсла нолдор посадили гребцов, сколько смогли [145], которые гребли так хорошо, как только могли [112] (но не будучи опытными и искусными в этом) — и всё же не могут двигаться скоро.       Тяготы этой долгой дороги на север — не только в том, что тяжело идти по труднопроходимым скалам и грести в медленных недвижных водах: в это время 'нолдор подвергаются великим опасностям и терпят лишения [31] (это мог быть и холод, что нарастал по мере продвижения на север, и трудность добывания пищи при необходимости беречь взятые с собой припасы, так как впереди ещё долгий путь, возможно, и недостаток пресной воды). Несмотря на то, что и плывущий на судах Дом Феанаро, и идущие пешком по берегу Младшие Дома переносят тяготы и лишения, подвергаются опасностям, 'между нолдор царит раздор [31] — рознь между Домом Феанаро и Младшими Домами сохраняется. Возможно, после Альквалондэ она ещё усиливается, хотя для продолжения раздора достаточно и того, что Нолофинвэ по-прежнему заявляет права на верховное владычество над нолдор: позже будет сказано о 'розни между Феанаро и Нолофинвэ [31].       Нигде не упоминается, что после Братоубийства в Альквалондэ возник раздор между Вторым и Третьим Домом. Однако, возможно в это время между Вторым и Третьим Домом также были серьёзные разногласия, потому что 'часть Второго Дома вместе с Первым сражалась против тэлери, а Третий Дом в целом не участвовал в этом бою [15] — но, как видно по дальнейшим событиям, Второй и Третий Дома по этой причине не отдалились друг от друга. Таким образом, если между ними в это время тоже возникло отчуждение, то во время пути, близкие друг другу по духу (для Лордов Домов — и по крови), никогда не прерывавшие общения, Младшие Дома смогли примириться, а главным источником бед в их глазах стал Фэанаро (о чем в Арамане уже будут говорить открыто [112]).       То, что Старший Дом преодолевает этот тяжёлый путь на кораблях, а Младшие Дома идут пешком, тоже могло вызвать разногласия — каждой стороне могло показаться, что другой легче совершать этот путь. Кроме того, Нолофинвэ и Лорды Младших Домов могли быть недовольны, что им не вверено править кораблями; с другой стороны, весь Второй Дом счастливо избежал гибели во время бури, хотя часть его участвовала в Братоубийстве.       Буря начинается в конце 1495 Г.В., сразу после завершения битвы в Лебединой Гавани и кражи кораблей [112] (и было бы странно, если бы Уинэн начала скорбеть и оплакивать погибших мореходов только спустя время) — а 'завершается буря, и нолдор продолжают поход уже в новом, 1496 Г.В. [112]. Но буря не могла длиться долго. Отсюда видно, что Феанаро пришёл в Альквалондэ в самом конце 1495 Г.В. — скорее всего, в последние дни года. 'И только в 1497 Г.В. нолдор доберутся на север Валинора, туда, где плавают первые «клыки льда», и поймут, что они вблизи Хэлькараксэ (т.е., Льдов они ещё не достигнут) [112]. Таким образом, путь от Альквалондэ до севера Арамана занимает примерно год по счёту Древ, или примерно десять лет по солнечному счёту.       При столь долгом пути корабли, на которых плывут нолдор Дома Феанаро, должны много раз приставать к берегу. И нолдор, и коням нужна пища и пресная вода; эльдар брали в путь припасы, но их могли беречь до того времени, когда других не будет.       Наконец Феанаро, проведя корабль вдоль берега, и ведомые им нолдор достигают Арамана [15]. Возможно, Феанаро приходится ждать в Арамане, пока подойдёт народ Арафинвэ, так как нолдор Третьего Дома шли медленней всех, ‘обременённые своими сокровищами [15].       Когда туманы Арамана скрывают далёкие горы Валинора от нолдор, Феанаро поднимает руки в жесте отвержения и кричит:       — Я ухожу. Никогда более ни в свете, ни в тени я не увижу тебя, Даханигвиштилгун [180].       Последнее слово, возможно, записанное приблизительно — как считают, название Таниквэтиль на валарине [180]. Это наверняка происходит до Пророчества Севера — позже Феанаро нет нужды подтверждать окончательность и безвозвратность Исхода: ‘Исход станет безвозвратным для всех, кто вопреки Пророчеству не повернёт назад [15]. Феанаро использует валаринское название — возможно, желая, чтобы его слова услышали Валар, возможно, ради торжественности, подчёркивая важность сказанного. Слова его можно воспринимать как предвиденье или же как обещание никогда более не видеть Амана и горы Таникветиль. Феанаро уверен, что не вернётся в Аман даже после победы над Моринготто.