Добрый и щедрый человек

24 Апреля 1813. На следующий день Гермиона пила чай в Розовой гостиной и, услышав в коридоре шум, от неожиданности выронила ложку. — Я должна её увидеть! — Хозяин велел не беспокоить, — без должного почтения отбрил кого-то дворецкий. Гермиона напряглась, чтобы расслышать чужой, но показавшийся странно знакомым голос говорившей женщины. — Я должна увидеть её сейчас же! Я слышала, что ей стало лучше, и она уже встаёт с постели! Всё ещё чувствуя некоторую слабость, Гермиона поднялась, добрела до открытой двери в коридор и, выглянув, окликнула слугу: — Кто там, Юинг? Внезапно женщина, которую она не видела уже около восьми месяцев, неожиданно резво минуя преграду в виде дворецкого, с диким выражением в глазах метнулась прямо к ней. Это несколько напугало Гермиону, особенно, когда гостья вбежала в гостиную и схватила её за руки. Бросив на слугу красноречивый взгляд, миссис Малфой велела: — Ступай, найди моего мужа! ________________________________________ 28 июля 1812 года. Свадебный завтрак и позже Драко Малфой никогда не понимал глупой традиции проведения свадебных завтраков. Радовало его лишь то, что по крайней мере сегодня он сидел бок о бок с женой. Драко понимал, что, вероятно, это последняя официальная трапеза, на которой им позволено сидеть рядом. Он полагал, что ещё одна глупая традиция — размещение супругов на званых обедах и ужинах подальше друг от друга — оправдана лишь в том случае, когда мужчина терпеть не может свою вторую половину. Но Драко-то свою жену любил! Очень! В очередной раз взглянув на Гермиону, он заметил, что та почти ничего не съела, и спросил: — Жареная утка не удалась? — Она великолепна, — последовал церемонный ответ. — Ну конечно, великолепна, — усмехнулся Малфой и, легонько толкнув её локтём, спросил: — А какие, кстати, у тебя предпочтения в еде? — Вряд ли в такой момент это имеет какое-то значение, не так ли? — огрызнулась Гермиона, нервно гоняя кусочки пищи по тарелке. — Что случилось? — спросил, нахмурившись, Драко. — Хочу, чтобы всё это поскорей закончилось, — бросив вилку на стол, она сложила руки на коленях. Нахмурившись ещё сильней, он заметил: — Но мы ведь поженились только что. Гермиона как-то странно взглянула на него, потом ещё раз — очень удивлённо, у неё дрогнули губы, и, расплывшись в улыбке, она громко рассмеялась, чем привлекла к себе несколько взглядов сидящих за столом гостей. С каждой секундой Драко становился всё более мрачным, и она фыркнула: — Я вовсе не желаю, чтобы наш брак закончился спустя лишь час после свадебной церемонии. О боже, ведь тогда в нём не будет никакого смысла! Гермиона вновь захихикала. Она слишком сильно нервничала при мысли о том, что стала замужней женщиной, и, после того как гости разойдутся, ей придётся остаться с Драко наедине. Дело в том, что Гермиона боялась первой брачной ночи: ведь именно сегодня она решила не увиливать от традиции и разделить с мужем постель. Но для этого все гости должны были уйти, что означало: глупый свадебный завтрак пора заканчивать! «Но как объяснить ему всё и не показаться дурочкой? Или недалёкой женщиной? Или вовсе распутницей?» — она не сдержалась и прыснула. Будучи далеко не глупым, Малфой наконец улыбнулся и спросил: — Имеешь в виду… ты хотела, чтобы наши гости откланялись? Улыбка ещё не полностью сошла с лица Гермионы, когда она кивнула. — Да, но твоё возражение прозвучало забавно. По крайней мере, я хотя бы на несколько минут перестала нервничать. И ты заставил меня рассмеяться. — Считай это моим свадебным подарком, — хмыкнул Драко. — Надеюсь, тебе понравилось. — Да, спасибо. Я уже очень давно ни с кем не смеялась. А ведь до того, как умер отец, всё было совсем по-другому… — вновь загрустив, она потупилась и уткнулась взглядом в колени, нервно комкая подол свадебного платья. Потянувшись к ней, Драко взял обе её ладони в свои, наклонился ближе и решительно заявил: — Запомни, теперь я стал твоей семьёй. И постараюсь заботиться о тебе так, как раньше заботился твой отец. Я постараюсь сделать всё, чтобы ты чувствовала себя в безопасности, — он понимал, что обещает слишком много, что выполнить обещанное будет довольно сложно, но ему хотелось попробовать. — Это моя обязанность, как мужа. — А в чём тогда мой долг, как жены? — спросила Гермиона с улыбкой. — Родить ему много наследников, — непрошено влезла мачеха. Лицо Гермионы покраснело от смущения. Она бросила на бестактную женщину ошеломлённый, стыдливый взгляд, но прежде чем кто-либо успел что-нибудь произнести, Драко твёрдо заявил: — Твоя единственная обязанность — заставлять меня улыбаться, и ты сможешь добиться этого всякий раз, как только твоё прекрасное лицо озарит улыбка. — Правильно, правильно! — закричал Рон. — Тост за счастливую пару! Все, в том числе и молодожёны, тут же подняли бокалы. Потягивая вино, Малфой не отрывал взгляда от Гермионы и спрашивал себя: «О чём она думает на самом деле? Волнуется ли в преддверии сегодняшней ночи? Она — девственница, так что, конечно, она волнуется, а значит, я должен успокоить её, убедить в том, что никогда не причиню ей вреда. Я буду терпелив, ведь торопиться нельзя, стану своего рода наставником для неё, помогу побороть застенчивость и смущение… Всегда, когда дело доходило до проявления чувств, она была так сдержанна. Ну, кроме того случая во время войны, когда высказала их открыто. Возможно… может быть она таит свои чувства постоянно? Или только от меня?» Сделав большой глоток вина, Гермиона тряхнула головой. Она пыталась расслабиться и позволить всем волнениям по поводу брачной ночи раствориться, но ничего не получалось. «Мама однажды рассказывала о супружеских обязанностях жены и заверяла, что с добрым, нежным мужем, таким, который полюбит меня, они окажутся даже приятными, а вовсе не болезненными или противными. Но вот вопрос: любит ли меня мой муж?.. Надеюсь, так и есть, по-другому просто не может, не должно быть…» — взглянув на Драко, она заметила, что тот внимательно наблюдает за ней. Высвободив бокал из её пальцев, Малфой забрал его и прошептал: — Не стоит слишком увлекаться горячительными напитками, Гермиона. Мы же оба хотим, чтобы позже ты была в состоянии чувствовать всё происходящее, правда? Она кивнула. Хотя сейчас ей хотелось только одного: чтобы этот день наконец закончился. С момента свадебной церемонии время тянулось невыносимо медленно, но наконец наступил вечер. Этот день катился к закату, последний свадебный гость отбыл, последнее «прощайте» прозвучало, и Гермиона осталась в собственной опочивальне наедине со своими думами, беспокойно меряя комнату шагами. Спустя какое-то время после ухода гостей Драко пригласил её на прогулку по Грейс Холлу, и хотя поместье было обширным, оно не показалось Гермионе ни слишком большим, ни слишком величественным. Комнат было множество, и в каждой Малфой обязательно говорил что-то вроде: «можешь сделать тут всё по своему вкусу, если захочешь» или «эти шторы можно заменить». А в одной даже сказал: — Это был рабочий кабинет моей бабушки (в те времена, когда она вместе с дедушкой жила здесь летом). Но если хочешь выбрать для вечернего отдыха в тишине и уединении какую-нибудь другую комнату, не стесняйся. Выражение его лица, одновременно милое и обходительное, бесконечно надоело Гермионе. У неё от подобной приторной сладости буквально скулы сводило, пока она недоумевала: «Куда подевался настоящий Драко Малфой?» Размышляя таким образом, она заметила, что осталась одна в довольно большой, расположенной в конце коридора спальне, обставленной внушительных размеров светлой мебелью во французском стиле. Стены в ней были окрашены в тёплый кремовый оттенок, а на широкой, заправленной красивым постельным бельём кровати с балдахином обнаружилось такое количество подушек, которого Гермиона в жизни не видела. Четыре больших окна, расположенных на одной стене, выходили на север. Напротив них находился огромный камин, облицованный мрамором, над которым висело большое зеркало. В правой части комнаты обосновались ванная комната с громоздким шкафом вишнёвого дерева и вместительной медной ванной, а также будуар. Левая часть отводилась под маленькую, но уютную гостиную. Одна дверь, слева от камина, служила выходом в холл, а вот куда вела вторая, находящаяся справа, напротив кровати и стены с окнами, Гермиона не знала. Она уже собралась было открыть её, когда та внезапно распахнулась, в комнату через порог шагнул Драко и, улыбнувшись, спросил: — Не хочешь пройти и осмотреть мою спальню? Гермиона покачала головой: «нет», к чему муж, видимо, оказался не готов. — Почему ты так мил сегодня? — подозрительно спросила она. Отчасти шокированный прямотой вопроса Драко сначала почувствовал некоторое возмущение, потом даже оскорбился, но вдруг лицо его расцвело улыбкой, и он рассмеялся. Изогнувшись в талии, он наклонился, придвинулся ближе и вздохнул: — Боже… Жена, ты — сокровище души моей. Помнишь, какова твоя основная задача после вступления в брак? Заставлять меня смеяться каждый день… Так я слишком мил? Каким же ты хочешь видеть собственного мужа? — Более похожим на самого себя, — раздражённо пробормотала Гермиона. — Разве обычно я не милый? — Обычно нет. — Возможно, сегодня я просто счастлив, такая мысль не приходила тебе в голову? — спросил Драко. Она притихла на мгновение и ответила: — Ну… нет. Вновь взглянув на него, Гермиона внезапно поняла, что ничего не знает про этого мужчину. Он стал её мужем, но по-прежнему оставался чужаком. Какое-то время она росла рядом с ним, взрослела, но вряд ли разобралась в том, каков он настоящий. Гермионе хватило нескольких встреч в военное время, чтобы влюбиться в него, но сейчас, оставшись с Драко наедине, она чувствовала непонятное волнение, а от перспективы провести рядом с ним всю оставшуюся жизнь тем более становилось слегка не по себе. Он стал её мужем, да, но Гермиона не знала, как вести себя с ним дальше. Внимательно глядя на неё, Малфой попросил: — Расскажи, о чём задумалась. — Если бы ты знал, о чём я думаю, то сразу же убежал и спрятался бы, — промямлила она и начала теребить портьеру. Накрыв её ладонь своей, Драко вытянул из нервно сжатых пальцев мятую ткань. — Если ты хочешь новые шторы, стоит только слово сказать, тебе даже не придётся их самой снимать, — пошутил он, а когда Гермиона вновь отвернулась к окну, спросил: — Как думаешь, наша свадьба удалась на славу? Всё прошло так, как ты хотела? — О, да, — повернувшись к нему лицом, она наконец улыбнулась. — А как на твой вкус? Всё пришлось по душе? — Я счастлив от того, что счастлива ты. — Вот! Ты снова делаешь это! — обвинила его Гермиона, насупив брови. — Прекрати изображать любезность и притворяться милым. На этот раз Драко тут же рассмеялся и заявил: — Ты действительно симпатичная девушка со сложным характером. И продолжаешь удивлять меня. Он только сейчас ясно понял, что очень скоро, возможно, спустя всего несколько минут, сможет заняться с ней любовью. «Она станет моей навсегда, пока смерть не разлучит нас», — промелькнула обескураживающая, даже несколько пугающая мысль: до сих пор Малфой не рассматривал их брак с этой стороны. — Хочешь вина? — чуть смешавшись, спросил он. — Ни капельки не хочу, — отказалась Гермиона. — Пытаешься напоить меня? Сначала ты заявляешь, что я не должна пить слишком много, а теперь сам предлагаешь вино, — и церемонно добавила: — Я твёрдо решила, что этой ночью мы должны подтвердить наш брак, так что вам нет надобности спаивать меня, сэр. Драко хохотал так долго и громко, что пришлось перевести дыхание, прежде чем он смог произнести: — Гермиона, я искренне рад тому, что теперь ты — моя жена. И причин для моей радости гораздо больше, чем я могу сейчас выразить. «Как бы то ни было, её прямота и искренность научили меня многому», — с улыбкой подумал он и подошёл к ней вплотную. — Но, если серьезно, любовь моя, нам не обязательно делать это сегодня, мы можем просто попытаться стать ближе, ну, знаешь, познакомиться заново. Я ведь обещал не торопить тебя, — проговорив эти слова вслух, он сразу же пожалел о том, что вообще напомнил о данном обещании. «Святой Салазар, кажется, я стал слишком хорошим». — Ты не хочешь меня? — спросила Гермиона без обиняков и, отвернувшись от него, отошла к одному из высоких окон, холодно проронив: — Ну, разумеется, лорд Малфой, если вы предпочитаете, чтобы брак наш носил чисто номинальный характер… Его так и тянуло снова расхохотаться, но Малфой не сомневался, что оскорблённая Гермиона запросто может проклясть его, а он вовсе не был уверен, что волшебная палочка сейчас не при ней. Вместо этого, окрылённый тем, что столь глупое предложение обидело её, Драко поспешил подойти ближе. Пока Гермиона, касаясь изящной ладонью толстого волнистого стекла, с преувеличенным вниманием смотрела в окно, он оказался совсем рядом. Прижался грудью к узкой спине, почувствовал тепло её тела, манящий естественный аромат и, накрыв руку Гермионы своей, второй притянул её к себе. — Наш брак точно не будет фиктивным, жена моя. Даже не рассчитывай, что я имел в виду это. Тебе не приходило в голову, что, возможно, мое притворство и фарс, в котором я изображал любезность — всё это лишь следствие того, что я сам нервничаю и пытаюсь тебе подыграть? Я понимаю, что тебе нелегко сейчас, и хотя бы частично хочу уменьшить твоё волнение. Вот единственная причина того, что подобное предложение прозвучало, — закончил он, прижался щекой к её уху, непослушным завиткам волос и, склонив голову, поцеловал в плечо. Развернув Гермиону, он прижал её спиной к оконному стеклу и, прежде, чем она успела запротестовать (чего он ждал и боялся), обрушился на её губы поцелуем. Она оттолкнула его, выдохнув: — Подожди. Именно это Драко и боялся услышать. — Мне надо подготовиться к тому, чтобы отправиться в постель, — пробормотала Гермиона. — Ты устала? — растерянно спросил он. Видимо, недогадливость мужа вывела её из себя, потому что ответ прозвучал довольно резко: — В брачную постель. — Мы можем сделать это вместе, — скрывая радость, предложил Драко. — Нет, — задыхаясь от волнения, сказала Гермиона. Специально для этого вечера Флёр купила ей прекрасную ночную сорочку и дорогую тонкую мантию. А ещё восполнила пробелы в полученных ранее под чутким руководством матери знаниях, которые сегодня, возможно, могли понадобиться. Потому что Гермионе хотелось, чтобы всё прошло идеально. В качестве своего рода свадебного подарка, мачеха отдала в её распоряжение камеристку Габи, Мари, хотя Малфой уже нанял одну местную ведьму будущей жене в горничные. Несмотря на то, что протеже мачехи оказалась сквибом, Гермиона просто не смогла выбросить её на улицу и решила принять в услужение обеих девушек. Поэтому в данный момент она собиралась позвать Мари, чтобы та помогла ей нарядиться для сегодняшней ночи. — Пожалуйста, оставь меня на некоторое время, чтобы я смогла надлежащим образом подготовиться, и возвращайся через час, — попросила она. — Почту за честь, — улыбнулся Драко и поднёс её руку к губам. Он дважды поцеловал тыльную часть её ладони: первый раз — сомкнутыми губами, затем коснулся кожи чуть приоткрытым ртом. И с поклоном вышел. Через смежную дверь Драко направился к себе в комнаты, чтобы и самому приготовиться к встрече. Позвонив в колокольчик, Гермиона вызвала Мари, чтобы та оказала помощь в подготовке к первому посещению брачного ложа. Камеристка помогла ей раздеться, что оказалось довольно непростой задачей, ведь пришлось освободить хозяйку от платья, корсета, тонкой сорочки, нижнего белья и почти сотни заколок, удерживавших волосы в причёске. Затем напудрила её и надушила, напомадила и умастила кожу кремами с ароматами лаванды и мёда. Расчесав щёткой, Мари аккуратно уложила по спине и плечам Гермионы вьющиеся пряди. Помогла облачиться в белую, целомудренно скрывавшую даже ступни, ночную рубашку с низко вырезанным кружевным лифом и длинными рукавами, тоже отделанными кружевом. От глубокого декольте до самого пола спускалась непрерывная дорожка мелких пуговичек. Сверху камеристка накинула на Гермиону лёгкую, подходящую к случаю мантию, а на ноги подала полуоткрытые домашние туфельки. Мари сказала, что хозяйка прекрасно выглядит, на что та улыбнулась и, поблагодарив, отпустила. Незадолго перед этим горничная, которую нанял Драко, пообещала, что подготовит спальню прежде, чем госпожа покинет будуар. И теперь Гермиона нервно мерила шагами этот небольшой закуток, ожидая, когда же придёт муж. Наконец, взяв себя в руки, она вернулась в опочивальню. И краем глаза успела заметить, что стоило ей только войти, как комнату покинула Мари. Именно она, видимо, несмотря на очень тёплый вечер, и разожгла камин. Гермиона не была уверена, что в этом была какая-то необходимость: по правде сказать, она чувствовала, что воздух в комнате и без этого душный и спёртый. Подойдя к одному из высоких окон, она приподняла тяжёлую оконную створку, чтобы в спальне стало свежей. Вернувшись к пылающему камину, Гермиона направила на него палочку и, попытавшись погасить огонь, произнесла: — Агуаменти. Однако, по какой-то необъяснимой причине пламя взвилось ещё выше. Это сбило Гермиону с толку, но не напугало. Ткнув палочкой ещё раз, она повторила заклинание: — Агуаменти! Взметнувшись ещё сильней, пламя выплеснулось через защитный экран и переметнулось на стоящий справа от массивного камина стул, который моментально загорелся. Набрав полную грудь воздуха, Гермиона завопила что было сил: — Драко! Произнося заклинание в третий раз, она направила палочку на стул, что оказалось страшной, непоправимой ошибкой: пламя начало взбираться всё выше и выше. В одно мгновение вспыхнули: стенной гобелен, ковёр на полу и полог кровати. Огонь, словно в жутком танце порхая по комнате, перекинулся с полога на портьеры. Гермиона испуганно взвизгнула, когда большое зеркало над камином взорвалось сотней, тысячью осколков. Разлетевшись по комнате мелкой стеклянной крошкой, они посекли ей лицо и грудь. И тогда она вновь закричала… Драко как раз накинул поверх ночной рубашки халат, когда ему показалось, что Гермиона зовет его по имени. Не успев толком повязать пояс, он замер и прислушался. Вокруг было всё так же тихо, и он уже направился к туалетному столику, когда вдруг раздался громкий, леденящий кровь вопль. Он попытался ворваться в её комнату через смежную дверь, но путь ему преградила стена пламени. Стремительно запечатав проход, он выскочил в холл, на бегу созывая слуг на помощь, и вломился в спальню жены из коридора. Вся комната была охвачена огнём и тонула в дыму, сквозь который Драко даже не смог увидеть Гермиону. Он окликнул её по имени и снова услышал тот же жуткий крик. Языки огня с угрожающим треском пытались ужалить Драко, удушающий жар теснил, едкий дым не давал вздохнуть полной грудью. «Где же моя жена?» Тут на помощь подоспели два лакея и одна из горничных, обслуживающих верхний этаж. Борясь с бушующим пламенем, они использовали то же заклинание, что и Гермиона, но сумели добиться желаемого результата. Натиск огня медленно, но верно затихал. Дворецкий и еще один лакей прибыли на подмогу как раз в тот момент, когда обуглившаяся кровать развалилась и рухнула на пол. Жар в комнате казался почти нестерпимым, но Малфой настойчиво обследовал всё вокруг, разыскивая жену. Наконец он обнаружил Гермиону в углу комнаты. Она сидела на полу под открытым настежь окном, уткнувшись лицом в стену. Подхватив на руки, он широкими шагами понёс её к себе в комнату. Следом за ним выбежали Мари и его камердинер Пайл, которому Драко тут же приказал вызвать целителя. — Она пострадала? — взволнованно спросила камеристка. — Я не знаю, — резко ответил Драко. Поздней он обнаружил, что Гермиона буквально вся покрыта многочисленными порезами. Ожогов было не меньше, но сильней всего пострадали лицо, предплечья и кисти, а её прекрасная ночная рубашка, обгорая, коркой покрыла кожу груди и рук. От нестерпимой боли Гермиона тихо скулила, раскачиваясь взад и вперёд.

***

После пожара прошло несколько часов, но на третьем этаже всё ещё пахло дымом: даже то, что слуги использовали магию, не помогло окончательно избавиться от неприятного запаха. Ночь уже близилась к концу, когда разрушенную спальню окончательно вычистили от обломков. Жену Малфой перенёс на второй этаж, в гостевое крыло. Целитель залечил раны, нанесённые осколками разбитого зеркала и наложил на ожоги заживляющий бальзам, пообещав, что шрамов не останется. До самого рассвета Драко сидел у постели жены и держал её за руку. Он не произнёс ни слова, когда Гермиона наконец пришла в себя, лишь молча забрался на кровать, лёг за её спиной поверх покрывала (потому что до сих пор ходил всё в той же запачканной в пожаре одежде) и обнял. Притянув Гермиону к себе, он положил ей руку на живот и прижался щекой к её щеке. Лишь после того, как Драко несколько невыразимо долгих минут держал её в крепких объятьях, уверившись в том, что она чувствует себя хорошо, и дальше всё будет в порядке, он спросил: — Что произошло в твоей комнате? Как начался пожар? — Мари, должно быть, разожгла огонь в камине после того, как помогла мне одеться, но, вернувшись в спальню, я почувствовала, что там слишком жарко, поэтому попыталась потушить его. Я использовала заклинание Агуаменти, но пламя от этого взвилось ещё выше, — охрипшим от криков голосом ответила Гермиона. Они так и лежали щека к щеке, когда Драко немного повернул голову, совсем чуть-чуть, так, чтобы коснуться губами её лица и возразил: — Это невозможно, Гермиона. Заклинание погасило бы огонь. — Я знаю, но ничего подобного не случилось, — хладнокровно парировала она. — Я повторила его ещё дважды, но каждый новый взмах палочки, казалось, лишь сильней раздувал пламя, а вода так и не появлялась. — Но, Гермиона, слуги воспользовались тем же заклинанием и успешно погасили огонь… Как ты можешь объяснить это? Уверена в том, что использовала именно Агуаменти? — спросил он. Выпутавшись из крепких объятий, она уселась на кровати и повернулась к Драко лицом. Дождавшись, когда он сел рядом, Гермиона возмутилась: — Нас ознакомили с заклинаниями ещё на первом курсе школы. Для чего существует именно Агуаменти, мне известно практически с первого дня учёбы. Я пользовалась им много раз! — Тогда, возможно, ты его просто неправильно произнесла, — миролюбиво предположил Малфой, попытавшись успокоить её. От этого она лишь разозлилась ещё сильней. — Я знаю, какое заклинание сказала там, в комнате! И абсолютно уверена в правильности его произношения! — опустив глаза, Гермиона заметила, что облачена в прежнюю повседневную сорочку, и спросила: — Где моя ночная рубашка? — Огонь уничтожил её. Лицо Гермионы выразило печаль. Не зная, что тут можно сказать, она пробормотала: — Жаль. Она была такой красивой. — Я подарю тебе другую, — пообещал Драко, потому что тоже не знал, чем ещё можно утешить. — А сейчас отдохни. Тебе слишком рано волноваться. — Я хочу знать, что произошло! — всё ещё взволнованно воскликнула Гермиона. — Думаю, мы оба знаем, что случилось. Кто-то совершил поджог, а ты хотела потушить огонь, но нервничала из-за предстоящей первой брачной ночи и произнесла заклинание неправильно, — сказал он с нажимом, словно пытался убедить и её, и себя. Она подскочила с постели и даже раздражённо топнула ногой. — Нет! Всё произошло совсем не так! Почему ты не веришь мне? Кто-то заколдовал камин! — Мне показалось, ты говорила, что огонь в нём разожгла Мари, — вопреки собственным словам твёрдо произнёс Драко. — Я предполагаю, что это сделала она, — ответила Гермиона. — Мари — сквиб. Как бы ей удалось заколдовать камин? Дело было не в том, что Драко не доверял жене. Просто ему была ненавистна сама мысль о том, что кто-то снова хотел умышленно причинить ей вред. «Если всё, о чём говорит Гермиона, является правдой, значит мне пора начинать беспокоиться», — однако он всё же склонялся к тому, что в произошедшем, скорей всего, виноваты её нервы. Как ни пыталась Гермиона достойно возразить ему, но найти ответа на подобное заявление она не смогла, а потому снова опустилась на кровать и поникла головой. — Твои слуги должно быть ненавидят меня. Скорей всего, они полагают, что я — безграмотная неумеха и дурочка. — Никто ничего подобного не думает, — заверил её Драко. — Ну, ты же так думаешь, — заметила она. — Если ты говоришь, что использовала правильное заклинание для того, чтобы потушить пламя, уверен, именно так и было. Прости, что сомневался в тебе. Просто об альтернативе мне думать мучительно. Это значит, что кто-то хотел снова тебе навредить, — честно признался Драко. — Возможно, придётся рассказать всё аврорам. — Нет, — выдохнула Гермиона, подбежала к нему и уцепилась за борта его жилета обеими руками. — Пожалуйста, ничего не рассказывай ни одной живой душе вне этого дома. Я не хочу, чтобы кто-либо переживал. — А что же делать с тем, что переживаю я? — спросил он, приподняв бровь. — Ну, ты это точно переживёшь, — пошутила Гермиона, хотя волновалась не меньше, и продолжила: — Волнений в нашу брачную ночь выпало с избытком, не правда ли? — Не совсем тех, каких я ожидал, — ответил Драко, обхватил её руками и притянул к себе, удерживая в объятьях. — Я хотел пламенной страсти, а не настоящего огня. Возможно, нам стоит попробовать ещё раз сегодня вечером, но без этого досадного дополнения. — Обстановка в моей комнате уничтожена? — поинтересовалась Гермиона. — Не подлежит восстановлению, — улыбнулся он. — Это даже к лучшему. Мне жутко не нравились те портьеры, — ответила она тем же. — Значит, нам стоит прогуляться по Косому переулку. Подберём симпатичную ткань на новые портьеры и постельные принадлежности, поищем красивые ковры и мебель, да и просто проведём день вместе. Мне хотелось бы с гордостью явить светскому обществу мою маленькую неопытную жёнушку. И хорошо, что огонь абсолютно не коснулся моей спальни: значит, сегодня вечером мы можем попробовать снова, — нежно проведя самыми кончиками пальцев по её лицу, Драко наклонился и поцеловал её в лоб. — Слуги перенесли твои вещи в эту комнату. Одевайся и спускайся к завтраку, а потом мы пойдем на прогулку по городу. Оставив Гермиону в гостевом крыле, он вернулся на третий этаж. Окинув взглядом закопчёные стены её спальни, он заметил, что при свете дня, с открытыми настежь для притока свежего воздуха окнами, вся обстановка выглядела гораздо хуже, чем в сумраке ночи. Внимательно осмотрев пустую раму, в которой раньше висело большое зеркало, Малфой опустился на колено возле камина и в нескольких местах коснулся лежащего в очаге пепла. «Кто-то пытался убить мою жену, — никакого другого объяснения происшедшему не существовало, и Драко должен был выяснить, зачем это кому-то понадобилось. — Я обещал, что ничего не расскажу аврорам, и сдержу обещание…» Однако он чувствовал, что должен поделиться с кем-то, рассказать обо всём, так что торопливо оделся и послал сову Гарри Поттеру.